Дипломатические и политические аспекты взаимоотношений России и США

Президент Российского совета по международным делам (РСМД) И.С. Иванов принял участие в работе международной научно-практической конференции «Россия — США. Перспективы взаимоотношений: противники, партнеры, союзники?», состоявшейся 24 октября 2017 г. в Военной академии Генерального штаба ВС РФ.

Игорь Иванов вступил с докладом на тему «Дипломатические и политические аспекты взаимоотношений России и США».

Президент Российского совета по международным делам (РСМД) И.С. Иванов принял участие в работе международной научно-практической конференции «Россия — США. Перспективы взаимоотношений: противники, партнеры, союзники?», состоявшейся 24 октября 2017 г. в Военной академии Генерального штаба ВС РФ.

Игорь Иванов выступил с докладом на тему «Дипломатические и политические аспекты взаимоотношений России и США».

Текст выступления

Уважаемые коллеги!

Говорить о дипломатических и внешнеполитических аспектах взаимоотношений России и США в современных условиях непросто. Слишком много негатива накопилось в этих отношениях за последние годы, слишком мало оснований смотреть с оптимизмом в их будущее. Но говорить на эту тему надо! Ведь росийско-американские отношения — не просто взаимодействие двух государств в длинном ряду других двусторонних отношений в современной мировой политике. Это одна из главных «несущих конструкций» нынешнего мирового порядка.

Конечно, модель биполярного мира осталась в прошлом. Конечно, в международных отношениях всё заметнее роль новых «центров силы». Но российско-американское взаимодействие во многих сферах по-прежнему оказывается решающим фактором, воздействующим на очень многие процессы в современном мире.

Прежде чем говорить непосредственно о российско-американских отношениях, мы должны попытаться объективно оценить, в каком международном контексте складываются отношения между Россией и США на современном этапе. Не хочу углубляться далеко в историю — в ней можно найти примеры и активного сотрудничества между Россией и Западом, и острых разногласий по самым важным вопросам мировой политики. Ограничусь лишь событиями относительно недавнего прошлого.

По итогам последнего саммита Россия — НАТО, который состоялся в Лиссабоне в декабре 2010 года, было принято Совместное Заявление, в котором признавалось, «что безопасность всех государств в евроатлантическом сообществе неделима», а также то, что «безопасность России и НАТО взаимосвязана». Далее говорилось: «Мы будем работать в направлении достижения подлинно стратегического и модернизированного партнёрства, основанного на принципах взаимного доверия, транспарентности и предсказуемости». На саммите был одобрен Совместный обзор общих вызовов безопасности, и особо отмечено «У нас важные общие интересы, и мы сталкиваемся с общими вызовами».

Напомню, что это было всего семь лет назад. А такое впечатление, что с того времени прошла вечность, и мы живём в совсем другом мире.

Можно долго рассуждать о том, почему так случилось. Кто виноват в том, что из партнёров мы за несколько лет превратились в противников. Почему сферы сотрудничества всё более и более сужались, а области соперничества и противостояния становились всё шире.

Утверждения о том, что в американской внешней политике возобладали ястребы и русофобы, неспособные смириться с неудачей строительства «однополярного мира», — слишком упрощённое объяснение той траектории, которой следовала внешняя политика США в последние годы. Несостоятельным выглядит тезис о том, что сбой в отношениях России и Запада произошёл исключительно из-за украинского кризиса. Нам всем — и в России, и в Соединённых Штатах — нужен более глубокий, в чём-то и более самокритичный, анализ негативной динамики российско-американских отношений. И от этого разговора не уйти, — в том числе для того, чтобы не повторять старые ошибки и не совершать новые.

Вместе с тем, как мне представляется, основное внимание сейчас надо сосредоточить на том, чтобы объективно оценить ситуацию, в которой все мы сегодня оказались, по-новому взглянуть на те вызовы и угрозы безопасности, с которыми мы сталкиваемся, и определить векторы движения вперёд. Нашим странам важно понять, где наши интересы объективно совпадают, где они расходятся, а где — сталкиваются друг с другом.

При таком понимании будет проще выстраивать устойчивую модель отношений, которая, по всей видимости, должна сочетать элементы сотрудничества, конкуренции и противостояния. Причём соотношение этих элементов не может быть статичным — их «удельный вес» в общем балансе отношений может меняться — в зависимости от усилий, предпринимаемых каждой из сторон.

Семь лет назад мы говорили об общих вызовах и угрозах России и Западу, и сегодня эта тема совсем не утратила своей актуальности. Но общий ландшафт мировой политики за эти семь лет кардинально изменился. И, к сожалению, далеко не в лучшую сторону.

Во-первых, изменились сами угрозы — их природа, характер, их носители. Наряду с ростом террористической активности реальными становятся кибервойны, возродилась угроза ядерной катастрофы, мир втягивается в новую гонку вооружений, которая может привести к появлению принципиально новых средств уничтожения. Качественно новые угрозы и вызовы связаны с резким ростом миграционных потоков, с изменениями климата, с появлением неизвестных ранее опасных заболеваний. Некоторые эксперты видят угрозы человечеству в экспериментах с генной инженерией, в создании искусственного интеллекта и во многих других проявлениях технического прогресса XXI века.

Во-вторых, и это, пожалуй, самое главное, — оказалась расстроена вся система глобального управления, причём на разных уровнях и в разных областях. За последние годы упала роль международных институтов, повсеместно нарушаются основополагающие принципы международного права, используются двойные стандарты и методы информационных войн. На наших глазах рушатся амбициозные интеграционные проекты, в международной торговле вновь возрождается протекционизм, а разнообразные санкции превращаются в постоянный атрибут мировой политики.

В таких условиях уже невозможно говорить ни о доверии, ни о транспарентности и предсказуемости. Всё движется в противоположном направлении, когда каждый из международных игроков думает преимущественно или исключительно о своей собственной безопасности, отбрасывая интересы безопасности глобальной.

Тактика начинает доминировать над стратегией, а принципы приносятся в жертву оппортунизму. Переговорные механизмы бездействуют. Разрушаются договора и соглашения в области разоружения и безопасности, которые ценой огромных усилий вырабатывались на протяжении десятилетий и служили правовой основой международной стабильности. Скажу больше — из мировой политики уходит такое понятие как уважение к оппоненту, вымываются устоявшиеся нормы и стандарты дипломатического поведения, стирается грань между дипломатией и пропагандой.

И всё это происходит в условиях, когда человечество буквально врывается в новую эпоху четвёртой промышленной революции, способной в корне изменить само представление о безопасности, о целях и приоритетах развития, о пределах национального суверенитета, о соотношении роли государственных и негосударственных участников мировой политики. А международное сообщество к этим революционным переменам не готово.

Война в Сирии, конфликты в Йемене и в Ливии, острый кризис вокруг Северной Кореи, отсутствие видимого прогресса в урегулировании украинского кризиса — все эти тревожные события последних лет, возможно, являются предвестниками ещё более масштабных и разрушительных потрясений, угрожающих современному миру.

Разумеется, восстановление управляемости мировой политики — общая задача всех государств, поскольку от нарастающего хаоса в мире страдают все без исключения страны.

И всё-таки на руководителях России и США по-прежнему лежит особая ответственность за строительство новой системы международных отношений. Для такой ответственности есть несколько оснований. 

Во-первых, Россия и США, как и полвека назад, остаются единственными державами в мире, способными многократно уничтожить друг друга и всё остальное человечество в самоубийственной ядерной войне. Поэтому вопросы ядерного разоружения, нераспространения, предотвращения ядерного терроризма в первую очередь ложатся на плечи наших двух держав. Это, конечно, не снимает ответственности с других ядерных государств, чьи растущие ядерные арсеналы начинают всё больше влиять на меняющийся глобальный ядерный баланс.

Во-вторых, Москва и Вашингтон в силу целого ряда исторических, географических, экономических и иных причин практически неизбежно оказываются причастными к самым острым проблемам современности. Достаточно упомянуть Балканы, Ближний Восток, Афганистан, Корейский полуостров. Глобальная «дуга нестабильности» проходит через зоны жизненных интересов наших двух стран». Не будет большим преувеличением сказать, что Россия и США на данный момент остаются единственными по-настоящему глобальными державами — по крайней мере, в сфере безопасности.

В-третьих, наши страны находятся в эпицентре многих глобальных проблем: от энергетики и экологии до киберпространства и космоса. Россия и США являются лидерами во многих областях — от мировой торговли оружием до мирового экспорта продовольствия. Без взаимопонимания и сотрудничества двух стран любое продвижение вперёд в этих областях будет весьма затруднительным, если вообще возможным.

Если принимать во внимание эти базовые моменты — а мне они представляются более чем очевидными — то нынешнее состояние российско-американских отношений противоречит здравой логике.

Складывается ощущение, что американская политическая и интеллектуальная элита стремится во что бы то ни что ни стало убедить себя и своих партнёров в том, что Соединённые Штаты вполне способны обойтись и без России при решении важнейших международных проблем. При этом американский дискурс относительно России явно лишён внутренней последовательности: с одной стороны, Москва изображается крайне слабой и неспособной быть серьёзным партнёром для Соединённых Штатов, а с другой — та же Москва выглядит настолько могущественной, что ей вполне по силам даже изменить результаты президентских выборов в самой Америке.

Не остаются в долгу и российские аналитики. С одной стороны, они пытаются ещё и еще раз доказать себе, что никакие санкции США нам не страшны, да и вообще российско-американское экономическое сотрудничество никогда не играло сколько-нибудь заметной роли для российской экономики. С другой, с газетных полос и экранов телевизоров нам снова и снова объясняют, что на Америке свет клином не сошёлся и что Россия не так уж много потеряет, если вообще минимизирует своё сотрудничество с Соединёнными Штатами, перенеся акценты в своей внешней политике на другие страны и регионы мира.

В этой заочной полемике (а она остаётся заочной, поскольку серьёзные очные контакты между российскими и американскими экспертами, политиками и журналистами сегодня сведены к минимуму) трудно найти свежие идеи и новаторские предложения по выходу из кризиса. Зато здесь очень легко обнаружить стилистику, пропагандистские штампы и стереотипы времён Холодной войны, которые ещё десять лет назад представлялись навсегда вышедшими из употребления.

Беда в том, что негативная политическая риторика имеет неприятное свойство превращаться в политическую практику. На наших глазах замораживается российско-американское сотрудничество, сокращается уровень дипломатического представительства, прекращаются контакты на разных уровнях, раскручивается спираль санкций, окончательно разрушается и без того непрочное здание двустороннего взаимодействия России и США. Эта тенденция представляется весьма опасной и чреватой многими неприятностями для обеих сторон». Да и для всего мира тоже.

Сама идея о том, что во время кризиса нужно свести к минимуму общение друг с другом, выглядит просто абсурдной. Напротив, именно в условиях кризиса диалог нужен как никогда больше, поскольку, не ведя диалога, договориться о чём-либо невозможно даже в теории. И диалог нужен не только на уровне президентов или министров иностранных дел. Больше, чем когда бы то ни было ранее, востребован диалог парламентариев, независимых аналитических центров, институтов гражданского общества и частного сектора. Такой диалог способен не просто оказаться амортизатором политической напряжённости. В рамках такого интенсивного диалога на различных площадках можно было бы находить практические решения, что сейчас затруднительно сделать на политическом уровне.

Что же должно стать предметом наших обсуждений с американцами в сложившихся условиях? Каково соотношение «возможного» и «невозможного» в отношениях Москвы и Вашингтона?

Повторю то, с чего начал своё выступление: особых оснований для оптимизма на данный момент нет. Судя по всему, сторонам будет весьма сложно восстановить конструктивный диалог. Никакие встречи на высшем и высоком уровнях, никакие «вторые треки», никакие договорённости по частным — пусть и важным — вопросам не решают проблемы глубокой взаимной подозрительности, не снимают с повестки дня многочисленных взаимных претензий и обид. Доверие между Москвой и Вашингтоном подорвано основательно, и для его восстановления потребуется много времени, усилий, а главное — политической воли с обеих сторон.

У России и США отсутствует и вряд ли скоро возникнет единое видение основополагающих тенденций мирового развития, движущих сил этого развития, будущего мирового порядка, судьбы ведущих международных организаций, реформ международного права и т.д. Между Москвой и Вашингтоном — глубокое расхождение в понимании того, что является «законным», «справедливым», «этичным», «ответственным» в мировой политике. И в этом смысле можно констатировать «разрыв в ценностях» между российской и американской политическими элитами.

Таким образом, в категорию «невозможного» приходится отнести довольно много в наших отношениях с Соединёнными Штатами. И для обеих сторон лучше полностью отдавать себе отчёт в существующих ограничениях, чтобы не строить неосуществимые планы и не предаваться несбыточным мечтаниям.

Что же тогда можно отнести к категории «возможного» в этих отношениях?

Для ответа на этот вопрос стоит обратиться к тем сферам международных отношений, где роль России и США в обозримой перспективе будет оставаться значительной, и где без их активного взаимодействия каждая из сторон будет сталкиваться с нарастающими проблемами.

Прежде всего, несмотря на различные представления о грядущем миропорядке, Россия и США не заинтересованы в обвальном разрушении миропорядка нынешнего. Обе державы остаются по преимуществу консервативными игроками, в целом ориентированными на удержание глобального статус-кво. И это не случайно. В новом мировом порядке, какую бы форму он ни принял, роль Москвы и Вашингтона будет менее значимой, чем сейчас.

Очевидно также и то, что Россию и США объединяет и будет объединять общее желание избежать ядерного конфликта. При всём значении ядерных арсеналов третьих стран сегодня, как и в период Холодной войны, существуют лишь две ядерные сверхдержавы. И такое положение сохранится на долгое время. Российские и американские лидеры как никто другой понимают — или должны понимать — губительность прямого военного столкновения двух стран.

Российские и американские интересы совпадают и в том, что касается противодействия распространению ОМУ и борьбы с международным терроризмом. Не следует забывать, что усилия по разрешению ядерной проблемы Ирана и по ликвидации химического оружия в Сирии продолжались даже в самые острые моменты украинского кризиса. Конечно, отсутствие доверия будет ограничивать масштабы и глубину сотрудничества, но оно будет развиваться, когда затрагиваются фундаментальные интересы национальной безопасности сторон.

Чтобы избежать худших сценариев в российско-американских отношениях, не следует выжидать какого-то благоприятного момента, неожиданного «прозрения» другой стороны и резкого изменения её стратегии. Такой благоприятный момент может и не представиться в обозримом будущем. Надо, не откладывая, начинать работать по конкретным направлениям.

Во-первых, необходимо восстанавливать разрушенные каналы российско-американского диалога. На разных уровнях и с разными участниками — от военных до парламентариев, от чиновников до представителей спецслужб. Хочу отдельно отметить важность контактов между российскими и американскими военными, без которых невозможно гарантировать безопасность ни в отдельных кризисных ситуациях, ни в мире в целом. Диалог никогда не считался уступкой одной стороны другой и тем более одобрением политики другой стороны. Но отсутствие диалога неизбежно порождает недоверие, страхи, создаёт дополнительные риски.

Во-вторых, крайне важно приглушить враждебную риторику — прежде всего на официальном уровне. Ведь такая риторика влияет на общественное мнение, апеллирует к застарелым комплексам и тёмным инстинктам национального самосознания, приобретая собственную инерцию, которую будет всё труднее остановить.

В-третьих, надо попытаться в максимальной степени оградить сохраняющиеся позитивные аспекты российско-американских отношений от негативного воздействия нынешнего кризиса. Это касается, например, двустороннего сотрудничества по проблемам Арктики, ряда приоритетных для обеих сторон научных проектов, университетских партнёрств или взаимодействия по линии городов-побратимов и муниципалитетов. Конечно, полностью изолировать все эти аспекты от общего негативного политического фона вряд ли получится, но стремиться к этому нужно.

В-четвёртых, высокий градус российско-американской конфронтации может быть понижен за счёт участия обеих стран в работе многосторонних механизмов: ближневосточный «квартет», G20, АТЭС, международные экономические и финансовые институты. Не случайно именно в многостороннем формате был достигнут прогресс в решении иранской ядерной проблемы, в многостороннем формате обсуждаются вопросы сирийского урегулирования, идут переговоры по ядерной проблеме КНДР и т.д. Такой формат позволяет сторонам демонстрировать большую гибкость, избегая при этом видимости односторонних уступок.

В-пятых, весьма актуальным, хотя и нелёгким делом должно стать возрождение и развитие диалога по линии российского и американского гражданских обществ.

В-шестых, всё более актуальной становится задача укрепления и развития русистики в США и американистики в России. Профессиональные сообщества в двух странах уже давно испытывают значительные финансовые трудности, а сегодня к ним добавляется ещё и деформирующий политический контекст. Грань между экспертом и пропагандистом, между академической наукой и околонаучной публицистикой становится практически неразличимой. Снижение качества независимой экспертизы или малая востребованность такой экспертизы объективно уменьшают шансы на перевод российско-американского диалога в конструктивное русло.

Выход из текущего кризиса в российско-американских отношениях — перспектива не самого ближайшего времени. Ближайшей же задачей должно стать изменение динамики этого кризиса с негативной на позитивную. Это создаст необходимые предпосылки для постановки более амбициозных задач.

А завершить своё выступление я хотел бы словами Президента России В.В. Путина из его выступления на Валдайском форуме 19 октября 2017 г.: «Ответственность перед будущим — вот что должно нас объединять, особенно в такие времена, как сейчас, когда меняется действительно всё и сразу». Этот призыв относится к отношениям между Россией и США.

Спасибо за внимание.