Нагорный Карабах-2020: разморозка конфликта и переформатирование его урегулирования

2020 год оказался богатым на события и неожиданности. Такой давно ожидаемой неожиданностью стала разморозка карабахского конфликта — самого, вероятно, тяжелого и не поддающегося урегулированию конфликта на постсоветском пространстве. Более чем четверть века безрезультатных усилий Минской группы ОБСЕ (сопредседатели — Россия, Франция, США; первое её заседание прошло 1 июня 1992 г.) не привели к прогрессу в переговорном процессе; более того, позиции сторон продолжали ужесточаться и становились взаимоисключающими. Ситуация на фактической линии фронта все чаще и чаще обострялась, нередко затрагивая приграничные районы самой Армении. Одно из таких обострений, коснувшихся преимущественно северной части Нагорного Карабаха (Арцаха) 1–5 апреля 2016 г., получило название «четырехдневной войны». Эти столкновения не принесли успех ни одной из сторон, но представление о слабой боеспособности азербайджанской армии по их итогам можно было поставить под сомнение.

Тройственное соглашение не снимает вопрос статуса — оно лишь прекращает войну и дает некоторые гарантии мира. А также гарантии возобновления функционирования транспортных коммуникаций. А в этом случае осложнения с функционированием Лачинского коридора создадут аналогичные затруднения Мегринскому коридору, коммуникации между западными районами Азербайджана, Нахичеванской автономией и, соответственно, Турцией. Кроме того, тройственное соглашение предполагает разблокирование всех транспортных и экономических связей в регионе, а это значит, в перспективе, и коммуникаций между Арменией и Турцией. Сейчас, учитывая роль Турции в осенней войне, этот вопрос, конечно, не актуален для армянского общества, но, когда страсти улягутся, он вновь встанет. Комплексное и устойчивое решение всех этих проблем невозможно без решения вопроса о статусе Нагорного Карабаха, или же без общего решения «не решать» этот вопрос, то есть остановиться на «отложенном статусе».

2020 год оказался богатым на события и неожиданности. Такой давно ожидаемой неожиданностью стала разморозка карабахского конфликта — самого, вероятно, тяжелого и не поддающегося урегулированию конфликта на постсоветском пространстве. Более чем четверть века безрезультатных усилий Минской группы ОБСЕ (сопредседатели — Россия, Франция, США; первое её заседание прошло 1 июня 1992 г.) не привели к прогрессу в переговорном процессе; более того, позиции сторон продолжали ужесточаться и становились взаимоисключающими. Ситуация на фактической линии фронта все чаще и чаще обострялась, нередко затрагивая приграничные районы самой Армении. Одно из таких обострений, коснувшихся преимущественно северной части Нагорного Карабаха (Арцаха) 1–5 апреля 2016 г., получило название «четырехдневной войны». Эти столкновения не принесли успех ни одной из сторон, но представление о слабой боеспособности азербайджанской армии по их итогам можно было поставить под сомнение.

Арег Галстян:
Карабахский стресс-тест

Более того, инициатива в конфликте явно перешла к Баку, именно он, по сути, определял, когда настало время обострить ситуацию, а когда — чуть ослабить напор и пойти на попятную. Ни от Еревана, ни, тем более, от Степанакерта, не исходили новые инициативы, поддержание статус-кво их вполне устраивало, но уже давно не устраивало Баку. В то же время с армянской стороны (с армянских сторон) продолжали звучать самоуверенные и, можно сказать, шапкозакидательские заявления; память о выигранной войне и лавры победителей довлели над генералами и солдатами Армении и Арцаха. Военные эксперты давно предупреждали армянских военных о бесспорном превосходстве Азербайджана в авиации, и это еще до массовой закупки им беспилотников турецкого и израильского производства. В ответ экспертам и журналистам показывали армянские (или арцахские) танки и рассказывали о непробиваемых линиях обороны Карабаха. Итог можно было увидеть в октябре 2020 г. — тотальное господство азербайджанской авиации в небе и практически полностью уничтоженную военную технику Армии обороны НКР.

В миф о фактической «непобедимости» армянских войск, ответный удар которых, в случае необходимости, будет быстрым и сокрушительным, поверили многие эксперты и журналисты различных стран. Впрочем, оставалось не вполне понятным, почему, при такой уверенности в собственных силах и учитывая явную бесперспективность переговорного процесса, Армения не признает независимость Нагорного Карабаха? Не потому ли, что в этом случае война станет фактически неизбежной, Баку просто будет вынужден начать ее, а виноватой стороной и, по сути, провокатором будет выглядеть Ереван?

Как известно, ружье, повешенное на стенку, должно будет выстрелить в очередном акте пьесы. Затянувшееся ожидание закончилось 27 сентября — азербайджанские войска перешли в наступление на трех направлениях: северном (на Муровдагский хребет, с. Талыш и город Мардакерт), центральном (на бывший город Агдам и далее на Степанакерт) и южном (вдоль границы с Ираном и реки Аракс). На северном участке Баку смог добиться только локальных успехов, на центральном — арцахские позиции сохраняли устойчивость, но на южном линия фронта оказалась фактически прорвана уже в первые дни. И здесь стоит задаться вопросом и вспомнить памятные уверения наших армянских коллег о неприступности оборонительных позиций Армии обороны НКР, их глубокой эшелонированности, о многочисленных минных полях. Пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре, представители военного командования Нагорного Карабаха рассказывали журналистам о «группах азербайджанских диверсантов», которые якобы проникают в заброшенные селения, где устанавливают флаг Азербайджана и делают фото на его фоне. Армянские политики, включая премьер-министра, обещали скорое и победоносное наступление. Но ситуация для армянской стороны с каждым днем ухудшалась, и скрывать это становилось все сложнее.

Почему Азербайджан начал войну именно сейчас, в конце сентября? Видимо, в Баку все верно и точно рассчитали, но, скорее всего, здесь не обошлось без подсказки со стороны Анкары. Турецкое руководство в значительной степени испортило отношения не только с Евросоюзом (в первую очередь, с Грецией и Францией), но и с вашингтонской администрацией. Практически по всем направлениям руки у Анкары связаны, приходится договариваться с партнерами, причем с такими неудобными, как Россия. Расширение поля торга с Москвой, размещение на чашах весов кроме ситуаций в Сирии и Ливии еще и прямые интересы Кремля на Кавказе, не может не повышать ставки и не играть на руку Анкаре. Евросоюз, озабоченный коронавирусом и занятый борьбой против неизвестно откуда взявшегося «исламского сепаратизма», вступил, очень не вовремя, в жесткое противостояние с Россией из-за отравления А. Навального, но и не только из-за этого. Вашингтон был занят непредсказуемыми президентскими выборами, да и без того, как об этом свидетельствовали некоторые недавние заявления Д. Трампа, не представляет себе, что творится на Кавказе и что с этим делать. Вполне вероятно, что в Баку, пообщавшись с Н. Пашиняном, посчитали его не только плохим переговорщиком, но и слабым лидером. Видимо, учитывая еще и вполне благоприятствующие погодные условия, момент для начала войны был и в самом деле выбран удачно. Еще 29 июля – 10 августа на территории Азербайджана прошли азербайджано-турецкие военные учения, а 21 сентября появились сообщения о странной мобилизационной активизации с азербайджанской стороны. Вот только Степанакерт и Ереван как будто пропустили этот момент.

4 октября (точные даты могут быть оспорены, но последовательность вполне очевидна) азербайджанские войска на южном участке взяли Джебраил, 9 или 16 октября — Гадрут, 17 октября — Физули, 20 октября — Зангелан, 25 октября — Кубатлы. Южный фронт Арцаха был взломан, азербайджанские войска, не считаясь с потерями, рвались к Лачину (Лачинскому коридору, связывающему НКР и Армению) и Шуше. С 27 октября начались бои за Лачин, который армянским формированиям все же удалось удержать, с 29–30 октября развернулось сражение за Шушу, с 2–3 ноября — бои за Мартуни. Перелом в сражении за Шушу наступил 6–7 ноября, 9 ноября после фактического падения Шуши угроза нависла уже над Степанакертом. Падение столицы привело бы к катастрофе для Арцаха. Столь фатальная катастрофа напоминает лишь один прецедент из недавнего прошлого — разгром хорватскими войсками в операции «Буря» вооруженных сил Сербской Краины 4–9 августа 1995 г.

В этот момент весьма неожиданно в ситуацию вмешалась Москва. Показательно, что именно 9 ноября в 18:30 в воздушном пространстве Армении азербайджанские силы сбили российский военный вертолет. Как представляется, не будет ошибкой предположение о том, что азербайджанские «ястребы», вполне вероятно, по подсказке турецких доброжелателей, попытались сорвать намечавшуюся миротворческую операцию и заставить Россию выйти из роли арбитра. Но это было настолько очевидно, что реакции Москвы и Баку оказались очень сдержанными: руководство Азербайджана извинилось, Кремль эти извинения принял.

Андрей Кортунов:
Одна тактическая победа и шесть стратегических вызовов

В ночь на 10 ноября лидеры России, Азербайджана и Армении подписали трехстороннее соглашение, предполагающее прекращение военных действий, возвращение Азербайджану Агдамского, Кельбаджарского и Лачинского районов, а также города Шуши, предоставление Армении и Нагорному Карабаху Лачинского коридора шириной 5 км и, в качестве единственной гарантии, ввод в регион, вдоль линии соприкосновения сторон и Лачинского коридора, российских миротворцев (в количестве 1960 военнослужащих, 90 бронетранспортеров, 380 единиц автомобильной и специальной техники). Миротворцы вводятся сроком на пять лет при автоматическом продлении их присутствия на очередной пятилетний период, если ни одна из сторон за 6 месяцев до истечения срока не выступит против этого. Кроме того, Азербайджан получает возможность транспортного сообщения между своими западными («освобожденными») районами и Нахичеванской Автономной Республикой под контролем российских пограничников.

По имеющейся информации, практически с самого начала военных действий посредник (вероятно, Москва) предлагала варианты прекращения огня на определенных условиях, Ереван отказывался, затем, через несколько дней, соглашался, но было уже поздно, и условия ухудшались. Подробно о тех условиях, на которые вовремя не согласился Н. Пашинян, рассказал бывший посол Армении в Ватикане Микаэл Минасян. Речь шла, вроде бы, сначала лишь об отставке Н. Пашиняна и возвращении Армении за стол переговоров, затем — об освобождении только одного района и возвращении к переговорам, потом (20 октября) — об освобождении четырех районов и сохранении Лачина и Кельбаджара под властью Степанакерта. Далее, с ухудшением ситуации на фронте, речь шла уже о сдаче пяти районов, вводе миротворцев и разрешении беженцам вернуться в Шушу. На следующий день было предложено освободить пять районов и Шушу, не поднимая вопрос статуса. Наконец, 7 ноября предлагалось сдать пять районов, Шушу, Кельбаджар и часть Лачина. И от этого предложения Н. Пашинян, как утверждает М. Минасян, отказался. Некоторые заявления других официальных лиц позволяют доверять этим утверждениям. В частности, по словам В. Путина, 19–20 октября ему «удалось убедить Алиева прекратить боевые действия, обязательным условием с его стороны было возвращение беженцев в Шуша. Но неожиданно (…) позиция армянских партнеров была сформулирована так, что для них неприемлемо…». Похоже на то, что руководство Армении, не владея, видимо, адекватной информацией о положении дел на фронте, в дипломатической игре потерпело полное и малообъяснимое, с точки зрения элементарной логики, поражение.

Вполне очевидно, что Минская группа ОБСЕ осенью 2020 г. показала свою недееспособность, пусть она пока и остается, по большей части формально, общепринятым столом переговоров и площадкой посредников. Некоторую активность проявляло руководство Франции, вступившее в жесткий клинч с Р.Т. Эрдоганом и демонстрировавшее некоторые «проармянские» настроения. По крайней мере, 1 октября ситуация в зоне конфликта обсуждалась в телефонной беседе президентов России и Франции. Но, как вполне справедливо отметил бывший сопредседатель Минской группы от США Керри Кавано, «Париж и Вашингтон не участвовали в этих спешных переговорах», и «сказать, что США отвлеклись на президентские выборы — значит, ничего не сказать». Но кто виноват? В самом деле, Вашингтон в кои-то веки стал фатально не нужен ни одной из сторон конфликта, но это произошло не из-за злого умысла Москвы или Пекина, а из-за грубейших просчетов самой американской дипломатии.

К. Кавано напоминает, что, по соглашениям в рамках МГ (они не оглашались, но суть их содержания была известна) миротворцы должны были быть не из какой-то одной страны, не из государства — члена Минской группы (т.е. не из РФ, США и Франции), не из страны, граничащей с участниками конфликта (т.е. не из Турции, Ирана или Грузии). В самом деле, это был бы идеальный вариант, но надо было еще заинтересовать, например, Данию, Индию или Аргентину в отправке их военнослужащих в зону конфликта, где у этих стран нет никаких интересов. Кроме того — и это главное препятствие, — до осенней войны 2020 г. все стороны конфликта (а особенно — азербайджанская) фактически были против отправки в регион не то что миротворцев, но даже сколь-либо заметного контингента военных наблюдателей ОБСЕ. Безусловно, наличие военных наблюдателей сковывало бы руки противостоящим армиям. Карабахский конфликт находился на периферии внимания крупнейших мировых игроков, и стороны конфликта этим умело пользовались.

По сути, осенняя война в Нагорном Карабахе выявила трех победителей и трех проигравших. Проиграли США и Евросоюз, продемонстрировавшие беспомощность, неповоротливость, отсутствие стратегического мышления. Проиграла Армения, при этом потерянные районы и разбитая армия (пусть и карабахская, дела это не меняет) — это лишь верхушка очень нехорошего айсберга. Неизбежны последствия — психологический надлом, депрессия, перманентный внутриполитический кризис. Н. Пашинян держится за власть и остается премьер-министром только благодаря слабости оппозиции и отсутствию у нее хоть каких-либо лидеров общенационального масштаба. Но вполне понятно, что он стал «хромой уткой», в Армении ему никогда не простят ни его обнадеживающих и бессодержательных заявлений в ходе военных действий, ни его слабости и беспомощности, ни, наконец, весьма спорной роли его супруги, захотевшей повоевать и покомандовать в Арцахе.

Выиграл Азербайджан, вернувший территорию (пусть и не всю), в том числе такое знаковое место, как Шуша. Баку показал себя серьезным военно-политическим игроком в регионе, с которым теперь будут больше считаться и его соседи, и другие влиятельные внерегиональные игроки. Позиции И. Алиева сильны как никогда, он фактически стал «национальным героем», и, как представляется, мало что сможет поколебать его власть.

Андрей Кортунов:
Сейчас самое время сформулировать обновленную армянскую позицию

Выиграла Турция, основательно закрепившись в регионе, который раньше по умолчанию считался зоной преимущественно российских интересов. Анкара продемонстрировала значимость и надежность военно-политической поддержки со своей стороны, а в дальнейшем она может поддержать кого угодно, хоть Украину, хоть крымских татар. Кроме того, вполне очевидно, что создание совместного российско-турецкого миротворческого центра в регионе — это первый шаг к появлению здесь полноценной турецкой военной базы. С другой стороны, добиться чаемого переформатирования Минской группы и получения для себя статуса сопредседателя Турция не сумела.

Безусловно, выиграла Россия — турецкая военная база придет в регион еще только в будущем, а российские миротворцы уже здесь, и вряд ли через пять лет можно будет серьезно говорить об их выводе. Как считает азербайджанский эксперт Рауф Миркадыров, которого сложно обвинить в симпатиях Кремлю, «карабахский вопрос уже решен, в первую очередь, разумеется, в пользу России, которая создает там для себя очень обширный опорный пункт. Я плохо представляю, чтобы Россия под каким-нибудь предлогом когда-либо вывела оттуда свои войска». А вот мнение еще одного эксперта, на этот раз грузинского, также абсолютно не симпатизирующего политике Кремля, блогера Тенгиза Аблотия: по итогам войны «Москва полностью подчинила себе Армению, которая, судя по всему, приоритетность территорий над всем остальным отменять не собирается. Она же получила новые рычаги воздействия на Азербайджан, которых у нее раньше не было».

Если бы не это тройственное соглашение о вводе российских миротворцев, мы бы имели сейчас не только разгромленный Карабах и униженную Армению, но и укрепившуюся на Южном Кавказе Турцию, и о какой-либо роли России в регионе можно было бы просто забыть. Армянское общество, как обычно, в случившемся обвиняет Москву (которая «не пришла на помощь»), и, по всем оценкам, градус антироссийских настроений в республике резко вырос. И все же Россия пришла на помощь, и теперь ответственность за существование армянского Карабаха — не как независимого государства, а как земли, населенной армянами — лежит на ней. Наличие больших возможностей и тяжелой ответственности не может не вести к очень серьезным рискам. Напомню, что Шуша господствует над Степанакертом, и именно из нее нещадно обстреливался город до 8–9 мая 1992 г., а ширина Лачинского коридора — 5 км, он окружен горами, любая дорога, как старая, так и новая, будет в постоянной опасности. Не исключено, что придется рисковать и жизнью российских военнослужащих. И это уже не говоря о том, что любая миротворческая операция стоит денег, а их Москве на Карабах не дадут ни ОБСЕ, ни ООН.

То, что произошло 10 ноября, — это не урегулирование размороженного конфликта, а переформатирование переговорного процесса. Минская группа осталась в прошлом, а посредниками или арбитрами сегодня, хочет это кто-то или нет, выступают Россия и Турция. 1960 российских военнослужащих — это немного, и, возможно, этого количества не хватит. Нельзя также исключать и того, что через пять лет Азербайджан, закрепившись на «освобожденных» территориях, захочет полностью «проглотить» Нагорный Карабах, начнет торг на эту тему с Москвой, вновь прибегнет к помощи со стороны Турции. Сможет ли Россия сохранять в этом регионе статус-кво? Нельзя исключать и нарастания в армянском обществе реваншистских настроений.

По сути, позиции сторон не изменились, напротив, они стали еще более взаимоисключающими. Если ранее Баку был согласен говорить об автономии или отложенном статусе в обмен на территории, то теперь, как заявил И. Алиев, «статус ушел к черту, провалился, разлетелся в пух и прах, нет его и не будет. Пока я являюсь президентом, не будет». По мнению, к примеру, одного из армянских экспертов, Армена Ханбабяна, «вопрос статуса, безусловно, не снят с повестки дня, потому что это означало бы роспуск Минской группы ОБСЕ».

Даже отвлекаясь от не очень-то интересного вопроса о будущем Минской группы, отметим, что тройственное соглашение не снимает вопрос статуса — оно лишь прекращает войну и дает некоторые гарантии мира. А также гарантии возобновления функционирования транспортных коммуникаций. А в этом случае осложнения с функционированием Лачинского коридора создадут аналогичные затруднения Мегринскому коридору, коммуникации между западными районами Азербайджана, Нахичеванской автономией и, соответственно, Турцией. Кроме того, тройственное соглашение предполагает разблокирование всех транспортных и экономических связей в регионе, а это значит, в перспективе, и коммуникаций между Арменией и Турцией. Сейчас, учитывая роль Турции в осенней войне, этот вопрос, конечно, не актуален для армянского общества, но, когда страсти улягутся, он вновь встанет. Комплексное и устойчивое решение всех этих проблем невозможно без решения вопроса о статусе Нагорного Карабаха, или же без общего решения «не решать» этот вопрос, то есть остановится на «отложенном статусе».

Эйфория и депрессия рано или поздно закончатся, реалии останутся. Останется ли в качестве одной из таких реалий вопрос о статусе Нагорного Карабаха? Скорее всего, да. Иначе зачем нужны там российские миротворцы?