Синдром «Великой депрессии» по-китайски?

Народный банк Китая может принять решение об очередном снижении учетной ставки или резервных требований к банкам, если в ближайшие месяцы инфляция потребительских цен в стране продолжит падать. Об этом в начале марта 2015 г. заявил представитель комитета денежно-кредитной политики Народного банка КНР. Заявление о возможности дальнейшего ослабления денежно-кредитной политики прозвучало в преддверии очередного собрания народных представителей, в ходе которого обсуждались перспективы экономического роста в текущем году и были определены целевые ориентиры развития экономики.

Народный банк Китая может принять решение об очередном снижении учетной ставки или резервных требований к банкам, если в ближайшие месяцы инфляция потребительских цен в стране продолжит падать. Об этом в начале марта 2015 г. заявил представитель комитета денежно-кредитной политики Народного банка КНР. Заявление о возможности дальнейшего ослабления денежно-кредитной политики прозвучало в преддверии очередного собрания народных представителей, в ходе которого обсуждались перспективы экономического роста в текущем году и были определены целевые ориентиры развития экономики.

В погоне за ликвидностью

Органы денежно-кредитной политики Китая за последние полгода уже дважды снижали ключевые ставки, стремясь нарастить ликвидность. В ноябре 2014 г. Народный банк снизил ставки по годовым кредитам до 5,6% (на 0,4 процентных пункта) и по годовым депозитам до 2,75% (на 0, 25 процентных пункта) [1]. В начале марта 2015 г. соответствующие показатели были снижены еще на 0,25%, то есть до 5,35% и 2,5%, соответственно. Более того, в феврале 2015 г. на 0,5% (с 20% до 19,5%) была снижена норма обязательных резервов [2]. С одной стороны, незначительное снижение нормы резервирования можно рассматривать как стремление сохранить устойчивость национальной банковской системы, с другой – это очередной сигнал к повышению потребительской активности, сокращению нормы сбережений и стимулированию спроса.

Тем не менее, несмотря на активные действия органов денежно-кредитной политики, направленные на стимулирование внутреннего спроса, по-прежнему прогнозируется усиление дефляционного давления на экономику страны. Структурные диспропорции китайской экономики – наглядное отражение того, к чему может привести наращивание производства в погоне за экспортными доходами в отсутствие адекватного прогнозирования динамики спроса как на внутреннем, так и на внешних рынках.

В конце 2013 г. стало очевидно, что потенциал экспортоориентированной модели, которая обеспечивала на протяжении нескольких десятилетий высокие темпы роста ВВП и возможность наращивать международные резервы, исчерпан. Тогда Китай взял курс на масштабные рыночные реформы, предполагающие выход государства из большинства сфер экономики и стимулирование свободной конкуренции, а также диверсификацию источников экономического роста [3]. Пекин нацелился на более быстрое накопление инвестиций, поощряя внутренний спрос и потребление, а также развитие частного сектора. Структурные реформы, затрагивающие как налогово-бюджетную, так и денежно-кредитную политику, направлены на «стимулирование инноваций и повышение производительности, сдерживание нерациональных инвестиций и увеличение доходов домохозяйств и потребления» [4].

Доля экспорта в ВВП Китая в последние годы действительно заметно снизилась [5]. Однако насколько это падение может компенсировать рост внутреннего потребления в результате активных действий правительства (главным образом, за счет расширения государственных расходов) и органов денежно-кредитной политики (посредством стимулирования заимствований на текущее потребление и развитие малого и среднего предпринимательства)?

В преддверии депрессии

worldbank.org

Об угрозе экономического фиаско в результате «провала спроса» (failures on the demand side of the economy) лауреат Нобелевской премии Пол Кругман писал еще в конце 1990-х гг. [6]

Однако главная проблема китайской экономики на сегодняшний день – не столько недостаточный рост потребления, сколько его несоответствие избыточным производственным мощностям [7] и хроническое превышение предложения над спросом. И сократить этот разрыв в короткие сроки вряд ли удастся.

Сложившаяся ситуация – это результат многолетней экономической стратегии страны, ее ориентации на экспорт. Высокая ценовая конкурентоспособность китайских товаров была обеспечена в числе прочего искусственным занижением курса юаня, которое было весьма популярно на протяжении 2000-х гг. В сочетании с растущим спросом на внешних рынках это довольно долго приносило свои плоды в виде высоких экспортных доходов, возможности пополнения международных резервов и возврата части вырученных средств в производство. И, скорее всего, инерционное движение в направлении наращивания объемов производства в ближайшие несколько лет сохранится, хотя темпы будут постепенно снижаться.

В свою очередь, активные меры по стимулированию внутреннего спроса – тенденция последнего времени, и чтобы «раскачать» экономику и преодолеть высокую склонность к сбережению, характерную для большинства азиатских государств, потребуется время.

В 1929 г. аналогичный дисбаланс спроса и предложения, перепроизводство товаров, спровоцированное предшествовавшим бурным ростом экономики в сочетании с нехваткой ликвидности и ограниченностью в использовании инструментов денежно-кредитной политики вследствие привязки американской валюты к золоту, послужили причинами масштабного обвала экономики США. Дефляция и затоваривание складов в одночасье привели к банкротству множества предприятий, падению индексов фондового рынка, росту безработицы и резкому сокращению доходов и качества жизни населения [8].

В Китае сегодня предложение значительно превосходит спрос [9], и структурные реформы, проводимые правительством и Народным банком в расчете на экономический эффект в долгосрочной перспективе, вряд ли могут в короткие сроки стимулировать потребление в такой степени, чтобы сбалансировать экономику страны.

Диверсификация модели экономического роста

По оценкам экспертов ЮНКТАД, в Китае в последние годы сохраняется тенденция к сокращению «вклада» чистого экспорта в ВВП, в то время как инвестиции в основной капитал и частное потребление, увеличившиеся благодаря ускорившемуся росту заработной платы, продолжают стимулировать развитие производства [10].

Сергей Лузянин, Чжао Хуашэн:
Российско-китайский диалог: модель 2015

В 2014 году эксперты Всемирного банка прогнозировали снижение темпов экономического роста Китая с 7,7% в 2013 г. до 7,6% в 2014 г. и 7,5% в 2015 г. При этом ожидалось, что сокращение инвестиций будет компенсироваться ростом внутреннего потребления в результате увеличения доходов домохозяйств [11], что и произошло в первом квартале 2014 г. В 2013 г. 5,7% прироста китайского ВВП было обеспечено именно внутренним потреблением [12]. Темп увеличения расходов городского населения на потребление демонстрировал устойчивую тенденцию к росту: с 9,5% в годовом исчислении в четвертом квартале 2013 г. до 9,9% в первом квартале 2014 г. В 2013 г. прирост розничных продаж достиг 13,1%, при этом было зафиксировано некоторое снижение данного показателя по сравнению с 2012 г., когда он составлял 14,5%, но в то же время резко выросли продажи автомобилей – с 6,9% в 2012 г. до 15,7% в 2013 г. [13]

Несмотря на увеличение «вклада» внутреннего потребления в ВВП страны, он оказался недостаточным для поддержания привычных темпов роста [14]. В результате, в начале марта 2015 г. правительство скорректировало целевой показатель роста ВВП в 2015 г. с 7,5% до 7% [15]. Дефляция будет способствовать укреплению национальной валюты, что приведет к снижению конкурентоспособности экспорта и еще большему сокращению экспортных доходов и доли чистого экспорта в приросте ВВП.

Еще одна угрожающая тенденция на фоне очевидного «кризиса перепроизводства» – это увеличение внешнего долга, в особенности долга корпоративного и банковского секторов. Хотя, по последним оценкам, кредитный рост замедлился [16], уровень привлечения заемных средств в экономике Китая остается значительным. Объем непогашенной банковской задолженности в 2013 г. достиг 135% ВВП(в 2007 г. этот показатель составлял 105%), а долг корпоративного сектора зафиксирован на уровне 125% ВВП и представляет собой одно из максимальных значений среди стран Азии [17]. При этом задолженность домохозяйств составила на аналогичную дату всего 20% ВВП, и это еще одно подтверждение того, что китайскому населению еще далеко до «общества потребления».

Сдержанный оптимизм

В Китае налицо «кризис перепроизводства», вызванный многолетними структурными диспропорциями, которые усилились на фоне последствий мирового кризиса 2008-2009 гг. Тем не менее прогнозировать в КНР обвал экономики, сопоставимый по своим последствиям с событиями 1929 г. в США, нет достаточных оснований.

Во-первых, Китай – одна из немногих стран, в которых структурная перестройка экономики началась до достижения точки бифуркации и резкого обвала рынка.

Во-вторых, несмотря на сохраняющееся превышение предложения над спросом, этот разрыв постепенно сокращается как за счет роста внутреннего потребления, так и благодаря сокращению темпов расширения производства. В частности, в 2013 г. прирост инвестиций в производство сократился до 18,5% по сравнению с 2012 г., когда этот показатель составлял 22%. При этом значительные инвестиционные ресурсы направляются на развитие инфраструктуры (ирригационных систем, транспортно-логистических сетей, высокоскоростных магистралей, портов и проч.) и расширение производства услуг (в первую очередь трудоемких, подобных строительству, с возможностью максимального привлечения трудовых ресурсов – относительно избыточного фактора производства в китайской экономике). Т.е. государство взяло курс не только на стимулирование спроса, но и на повышение его качества, увеличение доли сферы услуг в структуре ВВП и темпах его прироста.

В-третьих, несмотря на сохранение режима привязки валютного курса, который существенно ограничивает независимость денежно-кредитной политики, вынуждая центральные банки проводить масштабные интервенции для воздействия на валютный курс и инфляцию, сегодня государства, в частности Китай, относительно более свободны в использовании ее инструментов для наращивания ликвидности.

Источники

1. China cuts interest rates to ease deflation worries // China Daily. 28 February, 2015. Available at: http://www.chinadaily.com.cn/business/2015-02/28/content_19680921.htmb

2. Ibidem.

3. Восточная Азия: диверсификация источников экономического роста // Азиатско-Тихоокеанский регион: экономика, политика, право. 2014. № 3-4. С. 63-65.

4. David Dollar. Sino Shift // Finance and Development. IMF. June 2014. Vol. 51, No. 2. Pp. 11.

5. China Statistical Yearbook 2014. National Bureau of Statistics of China.

6. Paul Krugman. The Return of Depression Economics. USA, 1999.

7. George Magnus. Causes and consequences of China’s contagious case of deflation // Financial Times. 24 December, 2014. Available at: http://www.ft.com/cms/s/0/4e01133c-8a14-11e4-9271-00144feabdc0.html#axzz3VQwUZRyM

8. China Statistical Yearbook 2014. National Bureau of Statistics of China.

9. Ibidem.

10. Доклад о торговле и развитии 2013. ЮНКТАД. ООН. Нью-Йорк, Женева, 2013. С. Iv.

11. China Economic Update. World Bank. June 2014. P.1.

12. Ibid., P.4.

13. Ibidem.

14. Asia-Pacific Trade and Investment Report 2014. UNESCAP. 2014. Р. 8.

15. Highlights of China's gov't work report for 2015. Available at: http://www.china.org.cn/china/NPC_CPPCC_2015/2015-03/05/content_34957640.htm

16. China Economic Update. World Bank. June 2014. P.5.

17. Ibid., P.6.