Возможно ли партнерство с Америкой?
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
(Нет голосов) |
(0 голосов) |
К.полит.н., корреспондент журнала Эксперт, доцент департамента политологии Финансового университета при Правительстве РФ
В последние годы российско-американские отношения не складывались. В информационном поле доминировала, главным образом, негативная повестка: «провал перезагрузки», широко освещавшийся в СМИ, «Закон Магнитского», на который Россия ответила «Законом Димы Яковлева», «дело Сноудена», взаимное игнорирование Владимиром Путиным и Бараком Обамой международных саммитов, крайне жесткая риторика американцев в адрес России в связи с ее позицией по Сирии. Подобный фон позволил некоторым политологам говорить о возобновлении холодной войны между нашими странами и даже о возможных военных столкновениях.
В последние годы российско-американские отношения не складывались. В информационном поле доминировала, главным образом, негативная повестка: «провал перезагрузки», широко освещавшийся в СМИ, «Закон Магнитского», на который Россия ответила «Законом Димы Яковлева», «дело Сноудена», взаимное игнорирование Владимиром Путиным и Бараком Обамой международных саммитов, крайне жесткая риторика американцев в адрес России в связи с ее позицией по Сирии. Подобный фон позволил некоторым политологам говорить о возобновлении холодной войны между нашими странами и даже о возможных военных столкновениях.
Так, 22 октября 2013 г. на сайте РСМД появилась статья «Возможна ли война с Америкой?», автор которой заявил, что итогом нарастания серьезных противоречий «в ближайшие десять-пятнадцать лет может с большой долей вероятности стать российско-американский военный конфликт».
Разногласия вызваны преимущественно 2 факторами: отсутствием атмосферы доверия и субъективными ограничителями для выстраивания адекватной повестки дня. Потенциально же эта повестка существует, и в ближайшие 10-15 лет с большой долей вероятности Россия и США смогут стать партнерами, совместно выстраивающими взаимовыгодную систему международных отношений.
Алармистский анализ военных потенциалов двух стран и доктрин «дообамовского» периода, на котором фактически построена статья В. Алексеева, действительно выглядит угрожающим, однако в современных реалиях он, в общем-то, бесполезен. И дело даже не в том, что война как способ решения американо-российских противоречий представляет собой наименее эффективный инструмент в нынешнюю эпоху [1], а в том, что никаких серьезных противоречий, не говоря уже о каких-либо casus belli, между США и Россией сейчас нет. Наши нынешние разногласия вызваны преимущественно двумя факторами: отсутствием атмосферы доверия и субъективными (прежде всего, внутриполитическими) ограничителями для выстраивания адекватной повестки дня. Потенциально же эта повестка существует, и в ближайшие десять-пятнадцать лет с большой долей вероятности Россия и США смогут стать партнерами, совместно выстраивающими взаимовыгодную систему международных отношений.
Возможна ли война с Америкой?
От силы к маневрированию
Уже несколько лет мы живем в условиях многополярного мира, где Соединенные Штаты больше не являются мировым гегемоном. Да, оборонные расходы США до сих пор превосходят военные расходы всех основных мировых лидеров вместе взятых, однако их политического, экономического и имиджевого влияния уже недостаточно для того, чтобы в одиночку разрешать региональные кризисы – даже такие сравнительно малозначимые, как сомалийский или ливийский. Неформальное американское лидерство уходит в прошлое. И об этом говорят Россия, Европа, которая уже пытается с большим или меньшим успехом проводить самостоятельную от Вашингтона внешнюю политику, Израиль и Саудовская Аравия, недовольные желанием Соединенных Штатов легитимизировать Иран, а также Египет, Китай, Пакистан, Япония и ряд других государств.
Изменившуюся реальность признают и в Соединенных Штатах. «Доктрина Обамы», сменившая неэффективную тотальную «доктрину Буша», фактически подразумевает отказ от глобальной внешней политики, минимизацию внешнеполитических обязательств США в большинстве регионов мира (прежде всего, на Ближнем Востоке) и концентрацию усилий на наиболее важном регионе – АТР. Подобный подход получил поддержку со стороны враждебной администрации Республиканской партии, что и было продемонстрировано во время сирийского кризиса. По данным «The Washington Post», львиная доля республиканцев в Конгрессе была готова проголосовать против американской интервенции в Сирию. Желание организовать непрямой конфликт с Ираном на сирийской территории (в период биполярного противостояния такие войны назывались «конфликтами на периферии») и искушение вовлечь Б. Обаму в непопулярную войну, которая обрушит его рейтинги, уступили место неоизоляционизму и заявлениям о том, что «война в Сирии не имеет никакого отношения к интересам Соединенных Штатов». Прагматичная и, по сути, изоляционистская позиция Белого дома и Конгресса полностью разделялась американским обществом. Опрос, проведенный совместно «ABC News» и газетой «The Washington Post», показал, что, несмотря на масштабную информационную кампанию по демонизации Башара Асада, лишь 36% американцев поддерживало вмешательство в сирийский конфликт, тогда как 59% выступало против него.
«Доктрина Обамы», сменившая неэффективную тотальную «доктрину Буша», фактически подразумевает отказ от глобальной внешней политики, минимизацию внешнеполитических обязательств США в большинстве регионов мира и концентрацию усилий на наиболее важном регионе – АТР.
В результате политика Соединенных Штатов при Б. Обаме фактически меняется с условно «римской» на «британскую». Глобальное доминирование и готовность решать все мировые проблемы собственными силами и исключительно в своих интересах сменились укреплением региональных систем сдержек и противовесов, а также подбором местных «шерифов» – государств, которые будут заниматься стабилизацией вверенных им регионов и управлять ими с учетом американских интересов. При этом в Вашингтоне хотят, чтобы в каждом из регионов было несколько государств-менеджеров, которые будут сдерживать друг друга, определять границы взаимной экспансии и поддерживать региональный баланс сил. Именно с этим, в частности, связано недавнее изменение американской политики в отношении Ирана – в случае успеха стратегии вовлечения Тегеран станет одним из таких региональных «шерифов», который, наряду с Анкарой, займется урегулированием кризиса на Ближнем Востоке. Аналогичная роль уготована и России – только в других регионах.
Новый курс
«Перезагрузка» не означала начало американо-российских стратегических отношений, взаимное признание сфер влияния и выработку единой позиции по ключевым мировым вопросам, она лишь предполагала ликвидацию из «оперативной памяти» отношений двух стран тяжелого наследия периода Дж. Буша.
Одновременно с изменением стратегии США меняется и ее конкретное воплощение. Подход Б. Обамы в отношении Москвы принципиально отличается от того, который был при Дж. Буше-младшем. От состояния конфликта Москва и Вашингтон перешли к поиску и признанию совместных интересов.
Предшественник нынешнего президента, проводивший политику укрепления американского доминирования, действительно рассматривал Россию, активно и на всех фронтах (на Ближнем Востоке, в Косово и Восточной Европе, на постсоветском пространстве) сопротивлявшуюся американскому гегемонизму, как одно из основных препятствий на этом пути. Именно поэтому Соединенные Штаты вели себя по отношению к Москве достаточно агрессивно – выходили из важных для России двусторонних соглашений, пытались лишить ее сферы влияния, организовывали «цветные революции» на постсоветском пространстве, которые должны были стать прелюдией к смене власти в Кремле. Пришедший на смену Дж. Бушу-младшему Б. Обама, отказавшись от политики доминирования, изменил и отношения с Россией. Произошла «перезагрузка» отношений между нашими странами.
Оценка «перезагрузки» российскими экспертами как провальной объясняется, прежде всего, непониманием ее сути. «Перезагрузка» не означала начало американо-российских стратегических отношений, взаимное признание сфер влияния и выработку единой позиции по ключевым мировым вопросам, она лишь предполагала ликвидацию из «оперативной памяти» отношений двух стран тяжелого наследия периода Дж. Буша. И эта ликвидация по большей части произошла. Об этом свидетельствует, в частности, изменение политики США в целом на постсоветском пространстве – сейчас в вопросе с Украиной и Вильнюсским саммитом мы конфликтуем не столько с Соединенными Штатами, сколько с амбициозной Европой.
После проведения «перезагрузки» Б. Обама, несмотря на иногда прорывавшуюся острую риторику в адрес Кремля, не шел ни на какие серьезные и глубокие конфликты с Москвой. Так, будучи вынужден принять «список Магнитского» в качестве сделки с республиканской Палатой представителей (в отличие от Дж. Буша-младшего, для Б. Обамы внутриполитические проблемы имеют наивысший приоритет, особенно в сравнении с таким отнюдь не первостепенным внешнеполитическим направлением, как российское), президент США одновременно сделал все возможное для минимизации вреда этого списка для российско-американских отношений. В открытом списке, предполагающем запрет на въезд и замораживание активов российских чиновников, нет высокопоставленных персон, например, председателя Следственного комитета РФ Александра Бастрыкина или главы Чечни Рамзана Кадырова. Вероятно, эти персоны присутствуют в закрытой части списка, однако у лиц, находящихся там, не будут замораживать американские активы. Именно угроза потери размещенных в США денег и собственности, а не запрет посещать Америку в наибольшей степени волновала российскую элиту.
Общие враги
Миролюбие Б. Обамы объясняется не его русофильскими взглядами (в Белом доме не испытывают иллюзий относительно российского руководства), а исключительно прагматичными соображениями. В рамках его доктрины Россия – элемент балансировки и один из региональных «шерифов», причем не в одном регионе, а в нескольких.
Россия – нужный партнер для Соединенных Штатов в Центральной Азии, в частности, в плане борьбы с суннитским исламским терроризмом (сирийские события показали, что американский электорат крайне негативно относится к политике, в рамках которой США оказываются на одной стороне с «Аль-Каидой»). Для России этот терроризм является не меньшей угрозой, чем для американцев, поэтому Москва может внести свою лепту в наведение порядка в Афганистане и в перспективе будет полезна в стабилизации ситуации вокруг Пакистана. Страну ждет максимально растянутая по времени, но неминуемая дезинтеграция, поскольку положенные в основу этого государства идеи исламизма и «антииндусства» достигли крайней степени радикализации и разрывают Пакистан на части, а альтернативные идеи ни пакистанские элиты, ни зарубежные страны предложить не в состоянии. Дезинтеграция вызовет в регионе столь серьезные проблемы (взять хотя бы вопрос нераспространения ядерного оружия и гуманитарную катастрофу в 180-миллионной стране), что решить их можно будет лишь совместными усилиями США, Индии, Ирана, Китая и России.
Если говорить о «зоне ответственности» России в Центральной Азии, то ей, безусловно, должны стать страны Средней Азии, в которых (прежде всего, в Узбекистане, Казахстане и Таджикистане) ожидается болезненная и чреватая внутренними конфликтами смена режима. Здесь Соединенным Штатам нужен не только региональный «шериф», способный обеспечить стабильную преемственность без прихода к власти единственно возможной оппозиции в виде исламистских организаций, но и мощный контрбаланс Китаю. Пекин скупает среднеазиатские ресурсы и рассматривает регион как ресурсный тыл в будущей битве с американцами и японцами за Юго-Восточную Азию. Серьезное присутствие в этом тылу дружественной американцам державы ослабит позиции Китая – и этой державой может быть лишь Россия. Позиции единственной альтернативы – Турции – существенно ослабли после того, как Реджеп Эрдоган отказался от политики «ноль проблем с соседями» в пользу более агрессивной и менее эффективной внешней политики.
России нет альтернативы
Первым серьезным шагом к преодолению взаимного недоверия стало успешное совместное решение сирийского кризиса.
Однако наибольшие ожидания Соединенные Штаты связывают с Россией в ключевом для себя регионе – Восточной Азии. Позиция Москвы будет определяющей для предотвращения большого конфликта между Китаем и Японией (с США или без них) либо – в случае начала этого конфликта – для победы одной из сторон.
Автор статьи «Возможна ли война с Америкой?» считает наиболее вероятным сценарием американо-российского конфликта двухступенчатую схему через российско-японское столкновение, в котором США придут на помощь Японии. Между тем на сегодня конфликт между Россией и Японией представляется крайне маловероятным, поскольку Россия слишком важна для Токио. Это единственная страна региона, в которой не распространены резкие антияпонские настроения. Япония не доверяет Соединенным Штатам, которые на примере Египта продемонстрировали, как легко они бросают своих союзников на произвол судьбы. Поэтому единственный шанс Японии не остаться один на один с Китаем – обеспечить партнерские отношения с Россией, выстроить на базе треугольника Россия–Япония–США региональную систему коллективной безопасности, которая сдержит экспансию Китая. Естественно, это отвечает интересам и самой России, опасающейся претензий могущественного южного соседа на дальневосточные земли. При этом японцы, разумеется, постараются публично не отказываться от претензий на Курильские острова, однако позиции Токио достаточно слабы, и их можно продавить.
Нужно понимать, что сегодня Россия нужна Японии намного больше, чем Япония России. И дело не только в области поддержания стратегической стабильности в регионе, но и в области энергоресурсов. После аварии на «Фукусиме» Япония приняла решение отключить все 55 ядерных реакторов, обеспечивавших 30% энергопотребления страны, и заморозить строительство новых реакторов. Теперь японцы вынуждены искать новые источники углеводородов, и желательно, чтобы пути их поставок не проходили через Малаккский пролив, который может быть в любой момент перекрыт будущим китайским флотом. В настоящее время единственным возможным поставщиком является Россия.
Безусловно, рациональность повестки российско-американских отношений не означает, что она будет реализована. На пути ее имплементации стоит достаточно серьезное препятствие – взращенное десятилетиями холодной войны взаимное недоверие между сторонами. Преодолеть его можно исключительно через решение текущих проблем, а не проведение заранее тупиковых переговоров по оторванным от реальности темам (в частности, о сокращении стратегических вооружений). Первым серьезным шагом к преодолению взаимного недоверия стало успешное совместное решение сирийского кризиса. Россия и США не только спасли Ближний Восток от большой войны, но и заставили противников этого соглашения (Францию и Саудовскую Аравию) смириться с ним.
С разрешением иранского кризиса исчезнет еще один источник взаимной критики, что, безусловно, повлечет за собой накопление политических и психологических причин для реального стратегического партнерства. Для России оно будет означать признание за ней ее сферы интересов и, возможно, сотрудничество с США в экономической и технологической областях.
1. Предположение В. Алексеева о том, что в случае этого конфликта можно обойтись лишь ограниченным применением ядерного оружия, весьма сомнительно – оно не вписывается в логику ядерного сдерживания и возникающей «дилеммы заключенных», когда каждая из сторон понимает, что однозначно проиграет в случае, если противоположная сторона первой нажмет на ядерную кнопку.
(Нет голосов) |
(0 голосов) |
