Узбекский транзит: что важно не упустить России?

Алармистским сценариям развития Узбекистана после смерти Ислама Каримова, похоже, не суждено реализоваться. Первые, официально не подтвержденные сообщения о смерти президента Узбекской республики пришли еще 29 августа 2016 г., а затем ситуация застыла в неопределенности на целую неделю. В такой обстановке, как из рога изобилия, от различных экспертов не могли не посыпаться предупредительные прогнозы о приближающейся борьбе кланов, майдане и дестабилизации региона. И, действительно, почти сразу после сообщения в СМИ о смерти первого лица прошла информация об аресте вице-премьера и министра финансов Узбекистана Рустама Азимова. Новость вскоре опровергли, но со стороны могло показаться, что борьба за передел власти уже началась.

Sputnik/Kremlin/Alexei Druzhinin/via REUTERS

Президент России Владимир Путин разговаривает с премьер-министром Узбекистана Шавкатом Мерзиёевым после возложения цветов на могилу Первого президента Узбекистана Ислама Каримова, 6 сентября 2016 г., Самарканд, Узбекистан

Тем не менее опасения оказались преждевременными. Элита Узбекистана за прошедшую с 29 августа неделю продемонстрировала, что готова к транзиту власти. Как ни парадоксально, задержка с официальным подтверждением смерти Каримова стала не признаком внутриэлитной смуты, а, наоборот, подтверждением бюрократической дисциплины. Дело в том, что 1 сентября Узбекистан отмечает День независимости, и заменить этот праздник на похороны бессменного лидера, который на протяжении 25 лет выстраивал новый независимый Узбекистан, было бы как минимум двусмысленно. Получилось, правда, всё равно несколько сюрреалистично – на имя Ислама Каримова, который де-факто уже не руководил страной и, скорее всего, даже не был жив, от мировых лидеров приходили поздравления с 25-летием независимости. Однако традиция и ритуал были соблюдены. Сразу после праздника без лишнего шума было опубликовано официальное сообщение о смерти президента, жителям страны сообщили о прискорбном событии по национальному телевидению, объявили траур и 3 сентября похоронили Ислама Каримова в Самарканде.

Вся эта история свидетельствует о том, что представления о центрально-азиатских республиках как о странах, раздираемых клановыми междоусобицами, которые сдерживаются лишь сильной рукой лидера, устарели. Мы стали свидетелями уже двух примеров поступательного транзита власти в авторитарных центрально-азиатских республиках. В 2006 г., когда умер лидер Туркменистана Сапармурат Ниязов, обладавший еще большим объемом власти, чем его узбекистанский сосед, так же раздавалось много голосов, что вслед за президентом в прах превратится и вся его система власти. Между тем Гурбангулы Бердымухамедову удалось без потрясений сменить туркменбаши на высшем государственном посту, а также (пусть и с некоторыми частными оговорками) обеспечить преемственность политического курса.

За последние 25 лет в Узбекистане сформировалась устойчивая бюрократическая система, в интересы которой входит обеспечение стабильного политического развития страны и бесперебойной работы хозяйственного механизма. Эта система обеспечит постепенный переход власти, по всей видимости, к нынешнему премьер-министру Шавкату Мерзиёеву, который, кстати, был назначен председателем Комиссии по организации похорон Ислама Каримова. На теме преемственности было сконцентрировано внимание и российского президента Владимира Путина на встрече с Ш.Мирзиёевым 6 сентября 2016 г. в Самарканде.

Безусловно, запущенный в Узбекистане механизм передачи власти не формализован. Согласно Конституции, премьер республики во многом фигура техническая, а министры подчиняются напрямую президенту. При этом исполняющим обязанности президента страны после официального объявления о смерти И.Каримова был назначен, как и предписывает закон, председатель Сената Нигматулла Юлдашев. Поэтому передача функций фактического преемника Ш. Мерзиёеву свидетельствует о высоком репутационном весе этой фигуры в рамках внутриэлитного взаимодействия Узбекистана. Таким образом, процесс смены власти в стране был персонифицированным, но не стихийным – система функционирует, и это надо учитывать в дальнейшем при прогнозировании политической ситуации не только в Узбекистане, но и в целом в Центральной Азии.

Поэтому основное внимание со стороны России в данной ситуации должно уделяться не столько вопросу политической стабильности Узбекистана, сколько проблеме перспектив экономического взаимодействия двух стран. Какова ситуация в этой области на данном этапе? Россия входит в первую тройку экономических партнеров Узбекистана, занимая долю в 17,5% торгового оборота страны. В прошлом году основные группы товаров российского экспорта в Узбекистан распределились следующим образом: 20,9% – минеральные продукты, 18,8% – металлы и изделия из них, 17,6% – древесина и целлюлозно-бумажные изделия, 15,6% – машины и оборудование, 12,4% – продукты и сельскохозяйственное сырье. На сегодняшний день в Узбекистане действует почти 1000 предприятий с российским капиталом (более 100 из них – полностью с российским капиталом), кроме того в стране открыты филиалы и представительства около 70 фирм из России.

Согласно Госкомстату Узбекистана, общий объем российских инвестиций в республику за 2015 г. составил 1235,47 млн долл. США (средний уровень для бескризисных лет последнего десятилетия). Работает межведомственное сотрудничество между странами – летом прошлого года состоялись российско-узбекские двусторонние консультации по вопросу формирования благоприятных условий во взаимной торговле. То есть из общих показателей экономических отношений наших стран складывается довольно позитивная картина, и преемственность этого взаимодействия, безусловно, важно обеспечить и при новом лидере Узбекистана.

Однако если углубиться в детали, то можно заметить, что российское экономическое присутствие в республике сокращается, и проблема эта носит стратегический характер. Так, в 2015 г. Россия уступила роль главного торгового партнера Узбекистана Китаю с долей торгового оборота, равной 19,9%. Основными отраслями экономики российско-узбекского инвестиционного сотрудничества традиционно остаются лишь две области: топливно-энергетический комплекс и телекоммуникации. Однако в промышленности Узбекистана электроэнергетика и нефтехимия – далеко не самые большие по объему производства отрасли (2452,9 млн долл. США и 1667,9 млн долл. соответственно в 2015 г.), существенно уступающие таким отраслям как, например, пищевая промышленность (5953,5 млн долл. США), легкая промышленность (5451,3 млн долл. США) и машиностроение (5361,5 млн долл. США).

Несколько иное положение в топливном секторе, объем производства которого в 2015 г. оценивался в 4325,4 млн долл. США. (вырос почти на 5% по сравнению с 2014 г.). Например, с 2003 г. «ЛУКОЙЛ» инвестировал в экономику Узбекистана более 5 млрд долл. США и реализует проект освоения группы газоконденсатных месторождений «Кандым-Хаузак-Шады-Кунград» сроком до 2039 г. В свою очередь «Газпром» разрабатывает в стране газоконденсатное месторождение «Шахпахты», инвестировав в проект около 400 млн долл. США. Однако сложно назвать примеры подобного стратегического сотрудничества в других областях экономики Узбекистана (помимо разве что электроэнергетики и телекоммуникаций).

Между тем, важным было бы присутствие России, например, в транзитной отрасли, особенно если учитывать курс на сопряжение ЕАЭС с китайским Экономическим поясом Шелкового пути, подразумевающим развитие транспортной инфраструктуры в Центральной Азии. Транзитная инфраструктура Узбекистана – область динамичного развития. Весной 2015 г. в республике принята Программа развития и модернизации инженерно-коммуникационной и дорожно-транспортной инфраструктуры на 2015–2019 гг., а за последние годы уже было построено более 1 тыс. км новых железнодорожных магистралей и модернизировано еще 3,8 тыс. км, электрифицировано около 1 тыс. км железнодорожных путей (общая протяженность железных дорог в стране составляет около 4 тыс. км). Россия по большому счету не участвует в данных процессах.

Так как преемником И. Каримова стал сторонник дальнейшего сближения с Китаем, главные вызовы для России в отношениях с Узбекистаном на данный момент связаны с ростом конкуренции за стратегическое взаимодействие с республикой, а ключ к решению проблемы лежит в сфере наращивания экономического сотрудничества.