Афган: незаживающие раны России. Часть 2

Азия и Африка сегодня

Война, в которую советское руководство втянуло свои вооруженные силы, продолжалась еще почти десять лет и стоила советским людям более 13 тысяч жизней, если верить официальным цифрам потерь. Десятки тысяч были ранены, искалечены, сотни - сгинули в афганском плену. «По прошествии многих лет ясно, что все наши жертвы в Афганистане, увы, были напрасными», - писал генерал-лейтенант В.Кирпиченко, бывший первый заместитель начальника внешней разведки [1].

27 декабря 1979 г. в 12 ночи представителю КГБ при органах безопасности Афганистана Л.П.Богданову по­звонил заместитель Ю.В.Андро­пова, начальник Первого главно­го управления (внешней развед­ки, ПГУ) В.А.Крючков: «Надо дать указание замести следы».

Все письменные планы опера­ции, все журналы боевых дейст­вий были уничтожены.

ЛОГИКА РОКОВОГО РЕШЕНИЯ

Логика принятия решения об интервенции имела несколько уровней. Первый из них - военно-стратегические соображения. В условиях глобальной конфронта­ции с США рассуждали гак: «Ес­ли не мы, то они». Если Афганис­тан - не наш союзник, то в случае победы оппозиции - американ­ский. Потеряв Иран, Вашингтон «должен» устремиться в Афгани­стан или сам, или через своего со­юзника - Пакистан. Не дать со­здать в Афганистане военные по­зиции Запада, может быть, даже его ракетные базы - такова была логика «оборонительной агрес­сии» Советского Союза, как на­звала советское военное вмеша­тельство лондонская «Тайме» [2].

В Западной Европе НАТО только что приняло решение разместить ракеты средней дальнос­ти, покрывающие европейскую территорию СССР (формально - в ответ на появление советских ракет средней дальности, именуе­мых на Западе «СС-20»). А вдруг такие же базы появятся в Афганистане? Подлетное время ракет «Першингов-2» - 6-8 минут. Даже военно-политическое руководст­во не успеет спрятаться в надеж­ные подземные убежища и сохра­нить свои бесценные, необходи­мые человечеству жизни в случае ядерного военного конфликта с применением такого оружия. А если в Афганистане будут такие же ракеты - не укрыться и в Си­бири.

Ни уровень афганской инфра­структуры, ни политическая невозможность для афганского ру­ководства принять такого рода американское военное присутст­вие, ни процесс принятия реше­ний в США - ничто не учитыва­лось. Химерическая идея уже при­обретала самостоятельную жизнь, становилась, с точки зрения сто­ронников военного вмешательст­ва, политической реальностью.

«Комплекс 22 июня 1941 го­да», - т.е. ситуации, в которой СССР оказался после нападения нацистской Германии, еще сидел в головах советских руководите­лей.

Опасение «если не мы, то аме­риканцы» незаметно переплелось и с другой идеей, также вызван­ной конфронтацией, но на дру­гом, чисто военном уровне. «Мы отстали от американцев на две войны. Они воевали в Корее и Вьетнаме, а мы нет, - говорили мне советские высокопоставленные военные. - Мы должны про­верить в боевых условиях, «обст­релять» свои войска, прежде все­го офицерский корпус, проверить боевую технику и новые виды оружия. Нашим будущим минис­тром обороны должен быть ка­кой-нибудь генерал с боевым опытом и боевыми наградами». (Во время таких бесед я вспоми­нал памятник в Лозанне одному швейцарскому генералу, боевая доблесть которого состояла в том, что он не участвовал ни в одном сражении.)

«Что касается военного успеха операции, то мы же не американцы, которым надо горячие бифштексы возить на боевые позиции, ведь на­ши действия в Чехословакии были такими, что западные стратеги только ахнули. Покричали несколь­ко недель, охрипли и успокоились. Победителей не судят. В конце кон­цов, мы слабы экономически, воен­ная мощь - единственное, что у нас есть, так надо ее использовать.

Мы убедились, что военными методами можно изменить полити­ческую ситуацию - только что мы сделали это в Анголе и Эфиопии, перебросив туда кубинцев, обучен­ных нами, и наше оружие, и снаря­жение. Империалисты, их наймиты ничего не могли сделать. Так, не­ужели же здесь, на нашем заднем дворе, наши ребята не наведут быс­тро порядок и не уйдут с честью и славой?»

Не думаю, что так рассуждали все, но многие - несомненно. Это мнение разделял Ю.В.Ганковский: «Конечно, были обращения от афганского руководства о присылке советских войск. Группа наших выс­ших военных чинов была против. Но другая группа явно желала - у меня сложилось такое впечатление - по­лучить полигон, где можно было бы испытывать и технику, и людей в бо­евых условиях» [3].

Мне представляется, что опре­деленный вес имело и пропагандистское клише «интернацио­нальный долг», который был воз­ложен на Советскую армию. Ведь если бы в Афганистане установи­лась буржуазная военная дикта­тура, пусть «антиимпериалисти­ческая» (антизападная) и «про­грессивная», посылать свои вой­ска для защиты ее от внутренней оппозиции было бы нелепо. Но там были «свои», «братская пар­тия», взявшая власть под знаме­нем марксизма-ленинизма, «вер­ные последователи идей социа­лизма», «пламенные революцио­неры». Нужно было лишь под­держать «здоровые силы» в пар­тии. «Интернациональный долг» заключался в поддержке «братьев по классу», которые собирались лепить Афганистан по образу и подобию старшего брата.

Поддержку этой точки зрения автор нашел у прагматика и выдающегося дипломата Г.М.Корни­енко. «...Из некоторых нюансов у меня возникло ощущение, что не только над Сусловым, но и в той или иной мере над Андроповым, Громы­ко и Устиновым довлело, помимо вполне реальной заботы о безопас­ности Советского Союза в связи с перспективой замены просоветско­го режима в Кабуле проамерикан­ским, и идеологически обусловлен­ное ложное представление, будто речь шла об опасности потерять не просто соседнюю, а «почти социа­листическую» страну, - писал он. - С этой точки зрения, решение о вводе советских войск в Афганистан, на мой взгляд, было, скорее, кульми­нацией, а не началом нашего оши­бочного, излишне идеологизиро­ванного курса в афганских делах с апреля 1978 года» [4]. (Хотя среди работников Международного отдела ЦК партии, не считая его ру­ководства, сторонников интер­венции не было, но их и не спра­шивали.)

Помощь афганским марксис­там была, пожалуй, последним судорожным актом мифологизи­рованной политики, попыткой претворить в еще одну реаль­ность мессианскую идею, зало­женную в основание Советского государства. Ведь не афганские революционеры и не советское руководство действовали в тех обстоятельствах, а Их Величества Исторические Законы, которые предусматривают, что как день сменяет ночь, так и социалисти­ческая формация сменяет капи­талистическую. Пусть Афганис­тан и отсталая страна, в ней и ка­питализма-то нет, но «с братской помощью СССР» он может пере­скочить к социализму. Итак, социализм должен шагать по плане­те, что он и делает. Афганистан лишь очередной пункт его побед­ного марша...

И еще несколько слов об идео­логической составляющей реше­ния об интервенции в Афганис­тан. Когда военный советник при афганском правительстве гене­рал-лейтенант Л.М.Горелов до­кладывал Д.Ф.Устинову о воору­женном восстании в Герате 14 марта 1979 г., маршал отдал ему приказ: «Поднимайте и воору­жайте рабочий класс Афганиста­на!» Горелов ответил: «Слуша­юсь!» [5].

В этой фразе было сконцент­рировано дремучее политическое и культурное невежество, пожа­луй, не только старика Устинова, который по многим вопросам мог иметь ясный ум и стратегическое мышление. Автор убежден, что и он, и Брежнев, Суслов, Устинов, Андропов, Громыко «вышли из «Шинели» Сталина» *, т.е. где-то в глубине, может быть в подсо­знании, основывали свое миро­воззрение на «Кратком курсе ВКП(б)».

Дело не только в том, что в Афганистане не было рабочего класса, а в других странах он по­чему-то не спешил под коммунистические советские знамена. Де­ло в наивном, зашоренном виде­нии мира, который существовал, кардинально менялся и развивал­ся сам по себе, а догмы и закосте­невшие убеждения в значитель­ной степени определяли поведе­ние кремлевских старцев. Рас­плата была уже близка.

* Вспомним, что многие русские писате­ли вышли из «Шинели» Гоголя.

Никто из высших руководите­лей не представлял себе ни аф­ганского театра военных дейст­вий, ни потенциальной реакции афганского населения, ни соци­альных условий. Никто не рас­крыл даже советской «Военной энциклопедии», в которой в пер­вом томе, в статье «Афганистан», рассказывалось о сложном релье­фе местности и поражениях анг­лийских войск.

Никто не почитал историю собственной страны - сколько десятилетий потребовалось Рос­сийской империи, чтобы поко­рить маленький Дагестан. А ведь Афганистан - это пятнадцать Дагестанов с более дикими и высо­кими горами, в которых в значи­тельной мере теряется военно-техническое превосходство на­ступающей стороны в танках, ар­тиллерии, даже в самолетах, вер­толетах, а судьба войны решается в столкновениях сухопутных войск, часто - на уровне подразделений, где важнее традиционное оружие. Не вспомнили, что завое­вание Северного Кавказа, где большинство населения было настроено враждебно к христиан­ской России и «белому царю», стоило русским войскам несколь­ких сотен тысяч жертв.

Все геронтократы, которые в этом участвовали, мертвы: Бреж­нев, Устинов, Андропов, Громы­ко, Суслов. Никто ничего уже не скажет. Документы пока не от­крыты или уничтожены. Никакая «Белая книга», в которой были бы собраны все отчеты посольст­ва, переписка с центром, не изда­на. Постановление Съезда народ­ных депутатов от 24 декабря 1989 г. № 982-1 носит деклара­тивный характер, слишком о мно­гом умалчивает. Некоторые пуб­ликации в советской печати, в ча­стности, в «Комсомольской прав­де», проливают на это дело кое-какой свет.

27 декабря 1990 г. газета опубликовала материал, собранный Валерием Очировым, полковни­ком, Героем Советского Союза, народным депутатом СССР [6]. В Афганистане он служил в верто­летной эскадрилье смешанного авиаполка.

В этом материале приведен перечень просьб афганского руководства в сентябре-декабре 1979 г.

Упоминалась шифротелеграмма, из которой становится ясно, что долгое время Центр, не­смотря на давление своих пред­ставителей в Кабуле, старался держаться от авантюр подальше.

«1. Признано целесообразным, считаясь с реальным положением дел, как оно сейчас складывается в Афганистане, не отказываться иметь дело с Амином и возглавля­емым им руководством. При этом необходимо всячески удерживать Амина от репрессий против сто­ронников Тараки и других неугод­ных ему лиц, не являющихся вра­гами революции. Одновременно необходимо использовать контак­ты с Амином для дальнейшего вы­явления его политического лица и намерений.

2. Признано также целесооб­разным, чтобы наши военные со­ветники, находящиеся в афган­ских войсках, а также советники органов безопасности и внутрен­них дел оставались на своих мес­тах. Они должны исполнять свои прямые функции, связанные с подготовкой и проведением бое­вых действий против мятежных формирований и других контрре­волюционных сил. Они, разумеет-должны принимать никако­го участия в репрессивных мерах против неугодных Амину лиц в случае привлечения к этим дейст­виям частей и подразделений, в которых находятся наши совет­ники.

15.09.79 г.
Громыко».

Но и нажим на Москву афган­ского руководства и наших ка­бульских представителей, не по­дозревавших, что решение о вво­де войск уже фактически приня­то, возрастал.

«12 и 17 декабря представи­тель КГБ встречался с X.Амином. Из высказываний Амина заслужи­вают внимания следующие.

Амин настойчиво проводил мысль о необходимости непосред­ственного участия Советского Союза в сдерживании боевых дей­ствий бандформирований в север­ных районах ДРА. Его рассужде­ния сводились к следующему:

• нынешнее афганское руко­водство будет приветствовать присутствие Советских Воору­женных Сил в ряде стратегически важных пунктов в северных про­винциях ДРА;
• Амин сказал, что формы и методы оказания военной помощи должны определяться советской стороной;
• СССР может иметь воинские гарнизоны в тех местах, в кото­рых сам пожелает;
• СССР может взять под охрану все объекты афгано-советского сотрудничества;
• советские войска могли бы взять на себя охрану коммуника­ций ДРА...

17.12.79 г.
Представитель КГБ»

На уровне экспертов вопрос, вводить или не вводить войска, вообще не прорабатывался. Как может судить автор на основе бе­сед в различных ведомствах, мне­ние всех без исключения экспер­тов было однозначно - не вводить. Их просто никто не спросил.

(В день объявления о вводе войск я дежурил в редакции «Правда» вместе со своим кол­легой Ю.Глуховым, у которого за плечами было несколько лет работы в советском посольстве в Кабуле. Мы оба, не сговарива­ясь, почти в деталях предсказа­ли развитие событий не потому, что мы были такими «умными». Для специалиста последствия были очевидными. Не нужно было обладать даром ясновиде­ния.

В тот же вечер мне представи­лась возможность поделиться своими соображениями с глав­ным редактором газеты «Правда» Виктором Григорьевичем Афана­сьевым. «Вы лучше никому их не высказывайте», - холодно посове­товал он, стряхивая пепел с сига­реты. Он просто давал мне друже­ский совет.

Спустя два года из «Правды» был изгнан собственный корреспондент в Кабуле Леонид Миро­нов, который осмелился - не в корреспонденциях, не на страни­цах газеты, а в узком правдинском кругу на партийном собра­нии журналистов-международ­ников - высказать осторожные сомнения по поводу советской политики в Афганистане. На него написала донос участвовавшая в собрании бывшая сотрудница редакции, и руководство «Правды» вынуждено было перевести его из газеты на другую работу за «недо­статочную политическую зре­лость». В почете были те, кто, не колеблясь, черное выдавал за бе­лое и бессовестно врал.)

МОНОПОЛИЯ ПБ ЦК КПСС

Монополия узкой группы чле­нов Политбюро на принятие ре­шений была такова, что ни Вер­ховный Совет, ни даже ЦК не участвовали в этом процессе.

Важная роль принадлежала лично Леониду Брежневу. И дело не только в тех объективных фак­торах или дезинформации, кото­рые его подталкивали в этом на­правлении. Он по-человечески был оскорблен, уязвлен убийст­вом Тараки. (Как так! Человек, которого он только что прини­мал, человек, который воплощал в себе продолжение великого де­ла Ленина, убит. Как посмел это сделать какой-то Амин?! Он ведь лично оскорбил любимого лидера советского народа, выдающегося деятеля международного комму­нистического и рабочего движе­ния, четырежды Героя Советско­го Союза, Героя Социалистичес­кого Труда, трижды Героя Чехо­словакии, маршала Советского Союза... Да кто такой Амин? У него были контакты с ЦРУ? Зна­чит - американский агент. Введем войска на две-три недели, наве­дем порядок и уйдем.)

Любопытно, что эта гипотеза, высказанная автором в предыду­щем издании книги, т.е. 22 года назад, была подтверждена в бесе­дах с деятелями, стоявшими око­ло тех, кто принимал решения. А потом появились и воспомина­ния главного «кремлевского вра­ча» Е.И.Чазова, который писал: «Брежнев, несмотря на снижение способности критического воспри­ятия, бурно переживал это событие. Больше всего его возмущал тот факт, что только 10 сентября, неза­долго до этих событий, он принимал Тараки, обещал ему помощь и под­держку, заверял, что Советский Со­юз полностью ему доверяет. «Какой же это подонок - Амин: задушить че­ловека, с которым вместе участво­вал в революции. Кто же стоит во главе афганской революции? - го­ворил он при встрече. - И что скажут в других странах? Разве можно ве­рить слову Брежнева, если все его заверения в поддержке и защите остаются словами?»

Приблизительно в таком же ду­хе, как говорил мне Андропов, Брежнев высказывался в его при­сутствии и в присутствии Устинова. Вряд ли эти замечания Брежнева сыграли роль катализатора вторже­ния в Афганистан, но то, что собы­тия, последовавшие за убийством Тараки, и потеря доверия к Амину со стороны Брежнева и его окружения сыграли роль в вводе войск в Афга­нистан, нет сомнения. Именно по­сле этих событий началась подго­товка к вторжению» [7].

Какова была роль остальных кремлевских долгожителей?

Не думаю, чтобы осторожный А.А.Громыко был за это решение. Но он не мог нарушить кремлев­ский принцип - никогда не пере­чить боссу. И, в конце концов, разве опыт Чехословакии или Эфиопии не был успешным? Разве горы в Афганистане выше, чем в Чехословакии? О том, что они - выше, он вряд ли задумы­вался.

Ю.Н.Черняков *. Громыко, ви­димо, понимал, что происходило с Афганистаном. Конечно, он бы вы­ступил против ввода войск, если бы мог. Но он знал, что тогда на следу­ющий день он уже будет никем, а вместо него придет другой. Внут­ренне Громыко был против [8].

Е.Д.Пырлин **. Насколько я знаю, Устинов, конечно, подталки­вал Брежнева на решение о вмеша­тельстве. В Министерстве обороны многие считали, что армия должна обстреляться. Соколов, когда стал министром, считал, что даже хоро­шо, что есть афганская война, вся армия должна пройти через Афга­нистан. Громыко никогда не пере­чил Брежневу. Если Брежнев прини­мал решения, он играл под него. Кроме того, Громыко был уже стар. В Чехословакии все было «удачно». Какая разница? [9]

* Черняков Юрий Николаевич (1918­2004) - советский дипломат, Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Сирийской Арабской Республике (1977-1979). Автор ряда книг и статей по международным отно­шениям.

** Пырлин Евгений Дмитриевич (1932­2001) - советский и российский дипломат, востоковед.

Ан.А.Громыко ***. Чтобы опре­делить ответственность каждого за принятые решения, надо поднять документы тех лет. Во всяком слу­чае, ни одно дипломатическое ве­домство, по своей сути, не заинте­ресовано в том, чтобы разразился военный конфликт. У Брежнева был всплеск личных эмоций после убий­ства Тараки Амином. Но были еще и доклады, которые представлялись и в ЦК КПСС, и в КГБ, и в Министерст­во обороны. Из того, что я слышал от отца, я совершенно четко для се­бя делал вывод, что после падения шахского Ирана возникла опас­ность перенесения американцами своей основной базы, направлен­ной против наших объектов на юге, в Афганистан.

Автор. Я просто хотел бы уточ­нить: американских военно-воздушных, ракетных и других баз в Иране не было совсем. В Северном Иране располагались крупные базы электронной разведки. В Иране на­ходились большие склады оружия и около 40 тыс. советников. Там со­здали инфраструктуру для возмож­ного развертывания американских войск, но американских баз, как та­ковых, в Иране не было.

Ан.А.Громыко. В любом случае понималось так, что «советники» -эвфемизм для обозначения доволь­но значительного американского военного присутствия. Это угрожа­ло безопасности Советского Союза на южных границах. В Иране нахо­дились мощные американские во­енные базы. Американцы их потеря­ли. Но то, что советское руководст­во так долго не хотело использовать военную силу в Афганистане, объ­ясняется нежеланием впутываться в этот конфликт. Если вдруг произо­шел столь внезапно поворот и было принято решение все же вмешать­ся, здесь, очевидно, большую роль сыграли эмоции Брежнева. Не один Брежнев, конечно, принимал это решение. Сложилось, очевидно, коллективное мнение, которое при­нималось в органе, единственном тогда самом высшем органе по при­нятию внешнеполитических реше­ний.

*** Громыко Анатолий Андреевич - из­вестный советский и российский ученый-международник и африканист.

Автор. Я предполагаю, что Аф­ганистан спас нас от вмешательст­ва в Польше в начале 1980-х гг.

Ан.А.Громыко. Я думаю, конеч­но, что горькие уроки Афганистана остудили всех в Москве.

(Е.М.Русаков ****. Это не так. Спасли от катастрофы Ю.В.Андро­пов и, особенно, В.Ярузельский. Они понимали, что в бой может вступить Войско Польское. Да и НА­ТО - за забором. А это не Амин с его телохранителями во дворце в Кабу­ле [10].)

Автор. Анатолий Андреевич, а вам не кажется, что по Афганистану, как и по другим направлениям, мне­ние экспертов не учитывалось?

Ан.А.Громыко. С одной сторо­ны, конечно, не учитывалось, а с другой - они и не стремились доло­жить его «наверх». В научных инсти­тутах проводились ситуационные анализы, в которых, в общем-то, высказывалось мнение, что Афгани­стан мог бы стать американской ра­кетной базой [11].

РОЛЬ Ю.В.АНДРОПОВА.

ЦАРЕДВОРЕЦ ИЛИ ВЫДАЮЩИЙСЯ ЛИДЕР?

Роль умного Андропова оста­ется таинственной. Неужели он не мог просчитать шахматную партию на два-три хода вперед? Определенный свет на его пове­дение проливают слова Б.Н.По­номарева, оброненные в беседе с автором: «Да ведь Бабрак Кармаль был на крючке у чекистов. Ведь он именно на Лубянку к Ан­дропову заходил, когда его сосла­ли в Чехословакию» [12].

Не исключено, что над Андро­повым довлел его венгерский опыт 1956 года - успешное подав­ление антикоммунистического, антисоветского восстания и под­бор на пост лидера Венгрии силь­ной и гибкой фигуры Яноша Ка­дара, чтобы обеспечить, как тогда казалось, успех достаточно либе­рального коммунистического ре­жима в Венгрии, сохранившего преданность СССР.

**** Русаков Евгений Максимович - бывший сотрудник ПГУ КГБ СССР.

Андропова и сотрудники КГБ, и работавшие с ним дипломаты характеризовали как человека выдающегося. Но именно поэто­му (до прихода к власти) в рам­ках Политбюро, членом которого он стал в 1973 г. вместе с Устино­вым и Громыко, он должен был играть роль осторожнейшего ца­редворца, который «не высовыва­ется».

Он не должен был вызывать подозрений ни у впадающего в маразм Брежнева, ни у политиче­ской старости и серости - осталь­ных членов Политбюро (автор к таковым не относит Устинова и Громыко). Иначе его бы просто съели «товарищи» по высшему партийному и государственному органу. Возможно, ему была уго­тована роль российского Дэн Ся­опина, но он «опоздал»: его собст­венные болезни не позволили сделать это. А пока...

(Е.Д.Пырлин: «Ему бы раньше прийти к власти! Опоздал... Он бы осуществлял то же самое, что пыта­ются делать сейчас, но умнее, по­следовательнее, не бросался бы из стороны в сторону, не развалил бы страну. Ведь с самого начала он взялся за одно из главных для нас дел - за дисциплину. Это соответст­вовало настроениям людей - навес­ти порядок. Опоздал, опоздал... Лю­бопытно, что он сталинские годы прошел незамаранным... Старик Шепилов - это опять утерянный шанс. Его и выбросили из руковод­ства, видимо, потому, что он слиш­ком выделялся» [13].)

Долгие годы находясь на ост­рие конфронтации с США, чер­пая сведения, т.е. информацию и дезинформацию, от своих развед­чиков, Андропов всерьез пове­рил, что устранение Амина и ввод советских войск в Афганистан не позволят превратить его в амери­канского союзника. Его личная ответственность за то роковое ре­шение не вызывает сомнений.

Е.М.Русаков. У.Черчилль в 1939 г. назвал Советский Союз сталинской эпохи «непостижимой головоломкой, завернутой в тайну загадки». То же самое можно ска­зать и о решении направить совет­ские войска в Афганистан. Правда, известны главные действующие лица этой «загадки»: Брежнев, Ан­дропов, Устинов, Громыко, Сус­лов. Не имеет существенного зна­чения, кто, кроме работников Ген­штаба, был против такого реше­ния. Постфактум почти все оказа­лись «против». Как говорят амери­канцы, у победы всегда много «ро­дителей», а поражение остается «сиротой».

Первоначально и советское ру­ководство неоднократно отверга­ло просьбы афганских лидеров о посылке войск.

Что же случилось? Почему на­верху изменились настроения? Скорее всего, это была совокуп­ность разных факторов, которые и создали кумулятивный эффект.

Автор. То есть, вы согласны, что сплелись в одно: и опасение (ошибочное), что Амин перемет­нулся к американцам и собирается «увести с собой Афганистан», а страна станет союзником США, и там появятся американские ракет­ные базы, и личная обида Брежне­ва из-за убийства Тараки, и воз­можность «размять» наращенные военные мускулы, и уверенность в краткосрочности операции...

Е.М.Русаков. В целом, так. Правда, специалисты утверждали, что имелись достаточно убеди­тельные доказательства преда­тельства Амина. Но это не снимает вопрос о том, нельзя ли было най­ти другое решение этой проблемы, менее чреватое далеко идущими последствиями. К примеру, «пере­вербовать» Амина и доложить Лео­ниду Ильичу, что тот раскаялся и стал на путь исправления. Что ка­сается ракетных баз в Афганиста­не, то, действительно, американ­цев гораздо больше интересовало размещение ракет средней даль­ности «Першинг-2» в ФРГ (на­сколько я понимаю, Сибирью они не озаботились).

Автор. Как, по-вашему, прини­малось это злополучное решение о вводе войск в Афганистан? [14]

Н.Г.Егорычев *. Мне кажется, что решение принималось в очень краткие сроки, в значительной мере импульсивно, без достаточной про­работки, с уверенностью, что у нас силы есть, мощь есть - и мы наве­дем порядок. Но оказалось все го­раздо сложнее. Что послужило при­чиной принятия такого решения? Я думаю, что амбиции Генерального - в первую очередь. Он был человек недалекий, старый, немощный. Вы помните, был такой эпизод, когда Тараки, возвращаясь из Гаваны, ос­тановился в Москве. У него состоя­лась очень теплая встреча с Бреж­невым. Все это показывали по теле­видению, в киножурналах, как они целовались, как они приветствова­ли друг друга. Тараки вернулся в Афганистан, и его там свергли и за­тем убили. Брежнев это воспринял как личную обиду. «Как же так? Ка­кой-то там Амин не посчитался с та­ким великим человеком, как Бреж­нев? Куда же наши смотрели? Кого вы там поддерживаете? Сколько надо человек? Полсотни тысяч? Ус­тинов! Митя! Двигай, наведи поря­док!» Митя не знал Афганистана. Леня не знал Афганистана. Но они уже предрешили вмешательство. Под это начали беспринципно под­водить политику.

* Егорычев Николай Григорьевич (1920-2005) - видный советский государст­венный и партийный деятель, секретарь Московского горкома КПСС (1962-1967). Посол в Дании (1970-1984), посол в Афгани­стане (февраль-ноябрь 1988).

Автор. Как посольство на это реагировало?

Н.Г.Егорычев. Дипломаты, ко­торые находились в посольстве, понимали обстановку и высказы­вались против вмешательства. Их не спросили.

Автор. Там были хорошие экс­перты, я многих знал лично.

Н.Г.Егорычев. Когда я был в Афганистане, я с ними работал в постоянном контакте. Многие уже по второму, по третьему разу были в Афганистане. Мы с ними прово­дили очень много обстоятельных бесед, и я верил: эти эксперты действительно понимали, что нельзя было вводить войска, но их мнение не учитывалось. Роль дру­гих организаций? Насколько мне известно, военные с большой нео­хотой приняли это решение.

Я имею в виду серьезных воен­ных, Генеральный штаб, в первую очередь. Устинова я не считаю во­енным, поскольку он как министр был инородным телом. Он, скорее, был политик, но и политик неглубо­кий... Андропов был очень осто­рожный человек. Громыко тоже очень осторожный человек, хотя никогда не мог идти против тече­ния. Может быть, это была его ошибка. Может быть, у него были другие ходы в запасе. Мне трудно сейчас сказать. Я не верю, чтобы он так беспринципно вступил в эту игру. Что-то я пока в его позиции не понимаю.

Комиссия Верховного Совета СССР не добралась до истины. Посмотрим, что скажут историки, ког­да будут открыты все документы... Мы сейчас пытаемся всю вину взвалить на военных. Я с этим не согласен. Военные сделали значи­тельную часть того, что они обяза­ны были сделать. Они охраняли коммуникации, дороги, аэродро­мы, они встали гарнизонами по всем крупным городам. Они суме­ли создать условия, в которых мог­ла укрепиться новая власть. Они помогли создать армию, обучили ее. Большего от военных мы и не можем требовать. Но военные не могут укреплять строй политичес­кий. Сидеть на штыках невозмож­но. А вот политики далеко не все сделали. Все рассуждали о «рево­люционной ситуации», как разви­вать революцию. Особенно увле­кались рассуждениями у Понома­рева, в его аппарате. Это нанесло большой вред.

Мы перенесли на землю Афга­нистана наши методы, которые и у нас не работают. Они (с нашей по­дачи) по мелкому капиталисту там ударили, по торговцу. Потом стали исправлять. Наши партийные со­ветники там были; среди них были хорошие ребята, честные, добро­совестные, толковые, смелые. Но они же не понимали условий.

Автор. Если даже предполо­жить, что какой-нибудь честный второй секретарь обкома приез­жал советником в какую-нибудь афганскую провинцию и давал ре­комендации, то ничего, кроме вре­да, он не мог принести. Вы соглас­ны с этим?

Н.Г.Егорычев. Не совсем, не до конца. Мы их всегда предупреждали: пожалуйста, не вмешивай­тесь. Мы их просили не давать со­ветов, а давать мне, в посольство, настоящую информацию о том, что происходило там, в провинции. Афганцы наломали дров с религи­ей, а потом товарищ Наджиб вы­сказывал такое мнение, что в связи с полетом афганца в космос надо бы построить в Афганистане ме­четь. Но у них нет таких возможно­стей. Не поможем ли мы? Мы даже его информацию в очень осторож­ной форме передавали в Центр. Но Центр не отреагировал [15].

НУЖЕН ЛИ БЫЛ СССР ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ?

Ситуацию в Афганистане со­ветское руководство не просчи­тало. Не смогло предвидеть ре­акцию Запада, мусульманского мира, Китая. Доверия к совет­скому руководству на Западе не было.

Неоконсерваторы, приходив­шие к власти в одной стране За­пада за другой, выступали за же­сткость по отношению к СССР. Позиции президента США Кар­тера были подорваны иранской революцией, советскими и кубинскими действиями в Африке. Ось политической жизни в США по внутренним причинам смеща­лась в сторону большего консер­ватизма. Разрядка и до Афганис­тана шла под откос. Было приня­то решение разместить в Запад­ной Европе ракеты средней даль­ности. Афганистан сам по себе был не столь важен. А что, если завтра Советский Союз прорвет­ся к Персидскому заливу?

Помощник президента США Картера по национальной безо­пасности З.Бжезинский на следу­ющий день после ввода 40-й ар­мии в Афганистан положил на стол шефу записку. Суть ее сво­дилась к тому, что Советский Со­юз вот-вот выйдет к «теплым мо­рям», т.е. к Персидскому заливу с его нефтью. Нужно всеми воз­можными средствами помогать вооруженной афганской оппози­ции. Если «прорыв к теплым мо­рям» был пропагандистским бре­дом, то задача втянуть Советский Союз в свой «Вьетнам» и заста­вить его за это дорого заплатить была, увы, реалистичной.

«Было желание продвинуться к теплому Индийскому океану или нет? - рассуждал профессор Ю.В.Ганковский. - Продвигаться в сторону океана можно только через Белуджистан. Но мы сдерживали белуджей. По той информации, ко­торой я располагал и которую я мо­гу оценивать, разговоры о нашем желании продвинуться к Индийско­му океану мне представляются не­состоятельными» [16].

Автор. Было ли при принятии решения о вводе войск подспуд­ное намерение приблизиться к Персидскому заливу?

Н.Г.Егорычев. Я нигде не ви­дел подтверждения этой мысли - ни в каких документах, ни в пись­менной, ни в устной форме, ни в беседах с афганскими руководите­лями, ни в беседах с нашими руко­водителями.

Автор. Но есть одна опасная вещь в политике: мы сами ничего не планируем, в задачи наши это не входит, но наши действия тако­вы, что они не могут интерпретиро­ваться другими иначе, чем так, как они выглядят для наблюдателей со стороны. Пример тому в Европе вы знаете. Если мы не собирались «проутюжить» Европу танками до Атлантики, то зачем мы имели в Ев­ропе тройное превосходство в тан­ках? Вы понимаете меня?

Н.Г.Егорычев. Конечно.

Автор. Точно так же в отноше­нии Афганистана. Мы приближа­емся к Персидскому заливу. Пер­сидский залив - это нефть, кровь всей экономики Запада. И гово­рим: нет, нам Персидский залив не нужен. А вы на месте американцев, японцев и англичан как бы объяс­няли наши действия?

Н.Г.Егорычев. У американцев и у других могли возникать мысли, что в дальнейшем такая угроза мо­жет быть. Но я нигде не получал подтверждений, что подобные планы у нас существовали.

Автор. Да. Но если вы политик, вы обязаны учитывать реакцию других на ваши действия.

Н.Г.Егорычев. Запад с самых первых дней ввода наших войск начал выдвигать против нас этот аргумент. В то время таких полити­ческих и военных задач мы не ста­вили, но объективно наши дейст­вия могли пугать ту сторону. У них были для этого основания.

Автор. Вы считаете правиль­ным тезис, будто СССР угрожало появление американских ракет в Афганистане накануне ввода на­ших войск?

Н.Г.Егорычев. Нет, я не прини­маю этого тезиса. Во-первых, аме­риканцы после Вьетнама никуда бы в тот момент вообще не полезли. Во-вторых, они - прагматики и не стали бы вкладывать средства и политический капитал в Афганис­тан. Нам тоже нельзя было этого делать.

Автор. Я все же считаю, что аф­ганская эпопея сыграла трагичес­кую, но великую роль. Как Афгани­стан был следствием якобы удач­ного вмешательства в Чехослова­кию в 1968 г., так наши трудности в Афганистане спасли нас от боль­шей трагедии в Польше [17].

В то время для Китая «совети­зированный» Афганистан казал­ся угрозой - обход Китая с фланга и давление на дружественный ему Пакистан. Предполагаемый «прорыв» к Персидскому заливу дал бы Советскому Союзу суще­ственные стратегические преиму­щества и по отношению к Китаю. Поэтому в число трех условий нормализации отношений с СССР Пекин поставил не только вывод советских войск из Монго­лии, вьетнамских - из Камбоджи, но и советских - из Афганистана. Китай стал активно поддержи­вать вооруженную афганскую оп­позицию. А тем временем нарас­тало китайско-американское со­трудничество, направленное про­тив СССР. Дипотношения между странами были восстановлены в декабре 1978 г., а в январе 1980 г. в Китае побывал министр оборо­ны США Г.Браун. Стороны дого­ворились «о сепаратных, но вре­менно установившихся действи­ях против СССР в Афганиста­не» [18].

Для мусульманского мира действия атеистической коммунистической державы - СССР - были агрессией против мусуль­манской страны на подступах к Персидскому заливу. А ведь да­лее лежит Саудовская Аравия не только с ее нефтяными богатства­ми, но и со святынями ислама - Меккой и Мединой. На юге Ара­вии укрепился марксистский ре­жим. В Эфиопии «коммунисты» пришли к власти. Так виделась ситуация из Эр-Рияда и других мусульманских столиц. Поэтому естественной была не только их отрицательная политическая ре­акция на действия Советского Союза, но и финансовая, и воен­ная помощь вооруженной афган­ской оппозиции.

В ПОИСКАХ ВЫХОДА

Введя войска в Афганистан, СССР столкнулся с враждебным, готовым на длительную парти­занскую войну населением, полу­чавшим военную, материальную, финансовую и другую поддержку практически со всего мира. Мно­гим в советском руководстве ста­новилось ясно, что военный раз­гром оппозиции - дело нереаль­ное.

Ю.В.Ганковский. Когда пребы­вание советских войск в Афганис­тане затянулось и не ограничилось несколькими неделями, тогда и по­пытались анализировать ситуа­цию. Уже в 1980 г. в Афганистане один за другим побывали видные советские военачальники. Едино­душный вывод был - военного ре­шения нет. Что сделал Устинов? В начале 1981 г. он написал доклад­ную записку в Политбюро, в кото­рой заявил, что нет военного решения. На этом документе нет ни одной пометки. Я его читал. «Хо­дить бывает склизко по камешкам иным». Этот документ ушел в ар­хив, его как бы не было [19].

«Убедившись в течение первого года, что присутствие и военные действия нашей армии в Афганис­тане не способствуют ни стабили­зации обстановки в стране, ни кон­солидации дружественного нам режима, из Афганистана надо бы­ло уходить, - писал В.Кирпиченко. - Ни трезвости, ни мужества, ни дальновидности в этом вопросе со­ветское руководство не проявило, хотя некоторые наши военачальни­ки и политики хорошо понимали си­туацию.

На регулярных совещаниях, где обсуждалось развитие обстановки в Афганистане, и на которых я при­сутствовал, маршал С.Ф.Ахромеев, ныне покойный, генерал армии В.И.Варенников говорили вполго­лоса: «Поймите, ведь советская ар­мия воюет с народом, и никакой по­беды в Афганистане быть не мо­жет!» [20].

Приняв преступно ошибочное решение, кремлевские лидеры хо­тели бы пустить события на само­тек. Они уже не могли предпри­нимать никаких действий, делая вид, что ничего особенного не происходит, повторяя одни и те же формулировки-заклинания, посылая по инерции для участия в ненужной для Советского Сою­за войне своих молодых граждан в военной форме, расходуя мил­лиарды рублей, счета которым не знали.

Бабрак Кармаль оказался сла­бым лидером. «На протяжении мно­гих лет мне пришлось с ним (с Б.Кармалем. - A.B.) встречаться, - пишет Чазов. - Это милый, прият­ный, интеллигентный человек, начи­танный, с которым интересно пого­ворить, тем более что он прекрасно знает английский язык. Но он рафи­нированный интеллигент, лишенный организаторского таланта, не спо­собный повести за собой людей, вселить в них веру в пропагандируе­мую идею. Каждый раз, когда я с ним встречался, он выглядел растерян­ным, подавленным свалившейся на его плечи ответственностью. У меня было такое впечатление, что, изолированный в своем дворце, он не зна­ет, что делать, как выйти из создав­шегося положения. Он начал зло­употреблять алкоголем, появились изменения со стороны печени, и нам пришлось строго его предупредить о необходимости соблюдения режи­ма. Он соглашался, но, по-моему, продолжал вести прежний образ жизни. Я предупредил Андропова, который опекал и поддерживал Кармаля, что если тот не прислушается к нашим рекомендациям, то все мо­жет кончиться печально» [21].

Борьба между «парчамовцами» и «халькистами» продолжала разрывать партию и армию. А во­оруженная оппозиция, подпиты­ваемая деньгами, оружием, кад­рами, добровольцами-исламиста­ми из десятков стран, укрепля­лась и расширяла территорию своего контроля.

Сам Ю.В.Андропов лично, с соблюдением всех мер предосторожности слетал в Кабул.

Чуть забегая вперед, заметим, что потери советской авиации возросли после 1986 г., когда США открыто стали поставлять моджахедам «Стингеры» - усо­вершенствованные ракеты «зем­ля-воздух».

Советское руководство, слов­но опомнившись, искало полити­ческого решения. Но надежды на то, чтобы вывести войска, сохра­нив дружественный режим, - хотя бы в том же виде, хотя бы в фор­ме коалиции - были нереальны­ми. США не хотели выпускать СССР из афганского капкана, по­этому все договоренности с Па­кистаном или через ООН, гото­вые на 95 процентов, остались на бумаге. Но уходить было необхо­димо.

«О том, что Андропов, ставший в ноябре 1982 г. первым лицом в пар­тии и государстве, созрел для тако­го решения, я судил, в частности, по его беседе с генеральным секрета­рем ООН Пересом де Куэльером 28 марта 1983 г., - пишет Корниенко. - Советский лидер не просто сказал ему о своем стремлении к мирному решению афганской проблемы, а откровенно перечислил пять моти­вов, по которым он считал это необходимым. Загибая пальцы на руке, Андропов говорил, что сложившая­ся ситуация наносила серьезный ущерб отношениям Советского Со­юза, во-первых, с Западом; во-вто­рых, с социалистическими страна­ми; в-третьих, с исламским миром; в-четвертых, с другими странами «третьего мира»; наконец, в-пятых, она весьма болезненна для внут­реннего положения СССР, для его экономики и общества» [22].

Что ж, все правильно. Но раз­ве наш «выдающийся» лидер не знал всех этих аргументов, когда голосовал за злополучное реше­ние?

После смерти Андропова 9 фе­враля 1984 г. продолжалась закулисная работа по афганскому урегулированию.

На быстрейшем выводе совет­ских войск настаивали и маршал С.Ф.Ахромеев, и первый замести­тель министра иностранных дел Г.М.Корниенко. Они считали, что без советской военной поддержки НДПА власть не удержит, и зара­нее надо создавать какое-то коали­ционное правительство. Э.А.Ше­варднадзе (министр иностранных дел) и В.А.Крючков настаивали на предварительном укреплении НДПА, чтобы он удержался и по­сле вывода советских войск. М.С.Горбачев колебался. Корни­енко, не сработавшегося с Ше­варднадзе, перевели первым заместителем заведующего Междуна­родного отдела ЦК, который тогда возглавлял А.Ф.Добрынин.

В мае 1986 г. слабого Бабрака Кармаля сменил в качестве афганского лидера пуштун Мухаммад Наджибулла, который был «избран» президентом Афганис­тана в 1987 г. Но война продолжа­лась. Тянулись переговоры с США, Пакистаном, афганской оппозицией.

8 февраля 1988 г. М.С.Горба­чев объявил конкретную дату на­чала вывода войск - 15 мая 1988 г., чтобы завершить ее в те­чение 9 месяцев. Были подписа­ны соответствующие женевские соглашения, выполнять которые ни США, ни Пакистан, ни Альянс семи, возглавлявший вооружен­ную оппозицию, не собирались. (Вскоре и Корниенко, и начальника Генштаба Ахромеева «уш­ли» в отставку. Оба были слиш­ком самостоятельными и неудоб­ными для Горбачева-Шеварднад­зе.)

Вывод советских войск был завершен 15 февраля 1989 г., ког­да командующий 40-й армией ге­нерал-полковник Б.В.Громов по­следним пересек границу на мос­ту через Амударью. Никто из высшего советского руководства не прибыл на их встречу. Режим Наджибуллы подпитывался из СССР и просуществовал до 1992 г. Но помощь ему уже была полностью прекращена Б.Н.Ель­циным с 1 января 1992 г.

Когда моджахеды заняли Ка­бул, Наджибулла укрылся в мис­сии ООН, где оставался несколь­ко лет.

Немедленно начались бои между различными группировка­ми оппозиции. Для российских дипломатов оставаться в Кабуле стало невозможно, на террито­рию посольства падали тяжелые снаряды. Для эвакуации состава посольства и всех российских граждан были присланы три во­енно-транспортных самолета Ил-76. В первых двух под огнем афганцев вылетели 167 россиян, включая женщин, и почти три де­сятка сотрудников других по­сольств.

Основной состав дипломатов вместе с послом Е.Д.Островенко и его женой должны были лететь третьим бортом, который был по­ражен ракетой и загорелся. Чле­ны экипажа и десантники охраны успели покинуть горящий само­лет. Все остались живы. Пустой самолет взорвался. 66 человек провели сутки в бункере аэро­порта.

Посол Островенко выехал в горящий и стреляющий Кабул, переговорил с исполняющим обязанности президента страны Бурхануддином Раббани и в МИДе, получил ничего не стоив­шие гарантии безопасности. Представитель лидера группи­ровки Национальное исламское движение Афганистана узбек Абдуррашид Дустум выделил три моторных самолета Ан-36. На них вылетели 29 августа в Маза-ри-Шариф 66 человек, в т.ч. по­сол с женой. Отсюда на автобусах все добрались до Узбекистана [23].

В 1996 г. власть захватило ра­дикальное исламистское движе­ние «Талибан». Игнорируя меж­дународный статус миссии ООН, в ее помещение ворвались вооруженные талибы, они схва­тили, пытали, затем убили М.Наджибуллу, а его тело повесили на площади.

Многострадальной стране предстояло пережить новые акты трагедии.

---

1. Кирпиченко В. Разведка: лица и лично­сти. М., 1998. С. 358.

2. The Times, 02.01.1980.

3. Беседа с Ю.В.Ганковским, январь 1990 г.

4. Корниенко Г. Холодная война. Свиде­тельство ее участника. М., 2001, с. 388.

5. Богданов Л. Афганская тетрадь. М., 2008, с. 218.

6. Комсомольская правда. 27.12.1990.

7. Чазов Е. Здоровье и власть. Воспоми­нания кремлевского врача. М., 1992, с. 153.

8. Беседа с Ю Н.Черниковым, март 1990 г.

9. Беседа с Е.Д.Пырлиным, май 1990 г.

10. Беседа с Е.М.Русаковым, декабрь 2013 г.

11. Беседа с Ан.АТромыко, май 1990 г.

12. Беседа с Б.Н.Пономаревым, июль 1990 г.

13. Беседа с Е.Д.Пырлиным...

14. Беседа с Е.М.Русаковым...

15. Беседа с Н.Г.Егорычевым, январь 1990 г.

16. Беседа с Ю.В.Ганковским...

17. Беседа с Н.Г.Егорычевым...

18. Урнов А.Ю. Внешняя политика СССР в годы «холодной войны» и «нового мышле­ния». М, 2014, с. 407-408.

19. Беседа с Ю.В.Ганковским...

20. Кирпиченко В. Указ. соч., с. 348-349.

21. Чазов Е. Указ. соч., с. 154.

22. Корниенко Г. Указ. соч., с. 392-393.

23. Островенко ЕЛ. 30 лет с Афганиста­ном и Ираном. М„ 2011, с. 101-104.

Источник: Азия и Африка сегодня