15 марта 2011 года, ровно десять лет назад, Институт современного развития представил «Стратегию-2012»: 120 шагов», набор «дорожных карт» для движения к тому российскому образу желаемого завтра, который был описан в докладе годом ранее.
Развитие политической системы, перезагрузка экономической модели, новая пространственная политика и так далее – список «дорожных карт» был большим. А завершалось всё внешнеполитическим блоком.
Перечитывая сейчас эти материалы, видишь, что за прошедшее десятилетие изменилось всё – и не изменилось ничего. Исходные условия, отправные точки теперь совершенно иные, особенно в том, что касается внешней политики. Направление требуемого движения, его ориентиры и по сей день остаются прежними.
«Стратегия-2012» была заявлена как дискуссионный материал, и дискуссия действительно имела место, в том числе по его заключительной части. Иногда на уровне анекдотов вроде «вступления в НАТО» (да, в начале нулевых президент Путин высказывал такую идею, но в Брюсселе её и тогда восприняли без энтузиазма, а к 2012-му обсуждать её с практической стороны было бы абсурдно – повестка стала совершенно иной). Но было и серьёзное экспертное обсуждение, была и содержательная критика.
15 марта 2011 года, ровно десять лет назад, Институт современного развития представил «Стратегию-2012»: 120 шагов», набор «дорожных карт» для движения к тому российскому образу желаемого завтра, который был описан в докладе годом ранее.
Развитие политической системы, перезагрузка экономической модели, новая пространственная политика и так далее – список «дорожных карт» был большим. А завершалось всё внешнеполитическим блоком.
Перечитывая сейчас эти материалы, видишь, что за прошедшее десятилетие изменилось всё – и не изменилось ничего. Исходные условия, отправные точки теперь совершенно иные, особенно в том, что касается внешней политики. Направление требуемого движения, его ориентиры и по сей день остаются прежними.
«Стратегия-2012» была заявлена как дискуссионный материал, и дискуссия действительно имела место, в том числе по его заключительной части. Иногда на уровне анекдотов вроде «вступления в НАТО» (да, в начале нулевых президент Путин высказывал такую идею, но в Брюсселе её и тогда восприняли без энтузиазма, а к 2012-му обсуждать её с практической стороны было бы абсурдно – повестка стала совершенно иной). Но было и серьёзное экспертное обсуждение, была и содержательная критика.
При этом практически общую поддержку получили такие подходы: внешняя политика – это важнейший инструмент модернизации, эффектность её не должна идти в ущерб эффективности, главная задача российской дипломатии – содействовать внутреннему экономическому развитию и росту благосостояния людей. Выстраиванием сети партнёрств и на Западе, и на Востоке это будет обеспечено как напрямую, так и через поддержание международной безопасности.
Критиковались частности: зачем, скажем, столько внимания уделено Договору о европейской безопасности, проект которого Москва представила Европе летом 2008-го. Ведь ни крупнейшие западноевропейские державы, ни руководство ЕС тогда не проявили желания углубляться в тему. Их существующая система безопасности вполне устраивала, идея «Хельсинки-2» казалась им пиар-акцией Кремля, лишённой реальных перспектив. Нужно ли и Москве в таком случае настаивать на продолжении бесполезного разговора?
Порочность действующей системы Кремль после того вполне аргументированно доказал на деле. И в Берлине, и в Париже, и в Брюсселе явственно почувствовали её шаткость. Конечно, не факт, что европейские лидеры, даже обладай они даром провидения, решили бы, что обновление ОБСЕ, ограничение зоны ответственности НАТО и прочие меры, предложенные Москвой, – именно то, что может понадобиться им в 14-м году и позднее. Надо думать, что дискуссия по поводу договора, если бы мы настояли на её продолжении, оставалась затяжной и внешне малоперспективной.
Но само наличие диалога могло бы стать решающим фактором на рубеже 2013–2014 годов. Сами его инструменты, предназначенные для экспертных консультаций и связей на высшем уровне, могли бы обеспечивать взаимное понимание, внесение ясности и снятие напряжённости.
На дипломатической сцене нет ангелов и демонов. Практически всё, что делается на ней каждой из сторон международных отношений, делается из лучших побуждений. И никто из профессионалов в этой области почти никогда не воспринимает столкновение национальных интересов как схватку добра и зла. Любые интересы могут быть согласованы. Но только при наличии ясности мотивов и намерений. А ясность эта достижима лишь в процессе разговора. Даже самого бесперспективного на первый взгляд.
Источник: «Литературная газета»
