Выступление на XXII Международной школе ПИР-Центра по проблемам глобальной безопасности

Сфера контроля над вооружениями (КВ) со всей очевидностью переживает сейчас беспрецедентно глубокий, по сути системный кризис. Он теснейшим образом связан с общей деградацией в области международной безопасности и стратегической стабильности.

Данный кризис возник отнюдь не в последнее время, а назревал достаточно долго. Его основной причиной стало то, что США и ведомый ими Запад на определённом этапе взяли курс на активное задействование силового давления и прямое применение силы в безуспешных попытках укрепить свои глобальные позиции, а затем – чтобы затормозить их объективное ослабление. Для этого демонтировалось всё, что ограничивало свободу рук Вашингтона при выборе средств принуждения в отношении тех, кто не согласился подчиниться диктату Запада. Всё это делалось в условиях полного пренебрежения принципом неделимой безопасности с откровенным безразличием к коренным интересам безопасности других государств.

Этапами такого пути стали агрессии против Ирака и Югославии, уничтожение ливийской государственности, замах на фактическое расчленение Сирии, а также оголтелое давление на Иран и КНДР в ущерб многосторонним диалоговым решениям. Параллельно шло расширение НАТО, сопровождающееся вредоносным военно-политическим освоением постсоветского пространства с дестабилизирующим продвижением стратегической инфраструктуры к рубежам России. При этом Североатлантический блок официально объявил себя «ядерным альянсом» и продолжил активно развивать практику т.н. «совместных ядерных миссий», которая опирается на ядерное оружие США, развёрнутое за тысячи километров от их национальной территории на передовых базах в Европе. Без оглядки на озабоченности других стран Вашингтон интенсифицировал целый ряд военных программ, подрывающих стратегическую стабильность. Западные страны предпринимали также целенаправленные попытки использовать международные институты – такие как ООН, МАГАТЭ, ОЗХО и др. – в своекорыстных целях, не имеющих ничего общего не только с общим благом, но и с мандатами и задачами этих организаций.

Выступление заместителя министра иностранных дел России Сергея Рябкова на XXII Международной школе ПИР-Центра по проблемам глобальной безопасности.

Позвольте мне, не забегая вперёд, мысленно поставить знак вопроса в названии темы, вынесенной сегодня на обсуждение. Ответ на сгенерированный таким образом вопрос предлагаю обсудить после моего основного выступления, которое и призвано дать основу для дискуссии о том, идёт ли речь об эволюции в российских подходах в сфере контроля над вооружениями или динамика в данной области в первую очередь определяется изменениями в окружающей действительности. Не будем заранее исключать и вариант, что имеет место и то, и другое.

Сфера контроля над вооружениями (КВ) со всей очевидностью переживает сейчас беспрецедентно глубокий, по сути системный кризис. Он теснейшим образом связан с общей деградацией в области международной безопасности и стратегической стабильности.

Данный кризис возник отнюдь не в последнее время, а назревал достаточно долго. Его основной причиной стало то, что США и ведомый ими Запад на определённом этапе взяли курс на активное задействование силового давления и прямое применение силы в безуспешных попытках укрепить свои глобальные позиции, а затем – чтобы затормозить их объективное ослабление. Для этого демонтировалось всё, что ограничивало свободу рук Вашингтона при выборе средств принуждения в отношении тех, кто не согласился подчиниться диктату Запада. Всё это делалось в условиях полного пренебрежения принципом неделимой безопасности с откровенным безразличием к коренным интересам безопасности других государств.

Этапами такого пути стали агрессии против Ирака и Югославии, уничтожение ливийской государственности, замах на фактическое расчленение Сирии, а также оголтелое давление на Иран и КНДР в ущерб многосторонним диалоговым решениям. Параллельно шло расширение НАТО, сопровождающееся вредоносным военно-политическим освоением постсоветского пространства с дестабилизирующим продвижением стратегической инфраструктуры к рубежам России. При этом Североатлантический блок официально объявил себя «ядерным альянсом» и продолжил активно развивать практику т.н. «совместных ядерных миссий», которая опирается на ядерное оружие США, развёрнутое за тысячи километров от их национальной территории на передовых базах в Европе. Без оглядки на озабоченности других стран Вашингтон интенсифицировал целый ряд военных программ, подрывающих стратегическую стабильность. Западные страны предпринимали также целенаправленные попытки использовать международные институты – такие как ООН, МАГАТЭ, ОЗХО и др. – в своекорыстных целях, не имеющих ничего общего не только с общим благом, но и с мандатами и задачами этих организаций.

В результате деструктивных действий Запада и прежде всего США, зациклившихся на погоне за химерой подавляющего военно-стратегического превосходства, произошло непосредственное обрушение целого ряда опорных элементов системы договорённостей в области контроля над вооружениями. Американцы демонтировали Договор по ПРО, затем под надуманным предлогом вышли из Договора о РСМД. Из-за неготовности стран НАТО учитывать изменившиеся геополитические реалии так и не вступил в силу адаптированный ДОВСЕ, а изначальный ДОВСЕ утратил какую-либо актуальность. Вследствие желания Вашингтона получить односторонние преимущества был фактически «убит» Договор по открытому небу. Сюда же можно отнести демонстративный и обставленный с помпой выход Вашингтона из Совместного всеобъемлющего плана действий по урегулированию вокруг иранской ядерной программы. Тем самым был брошен вызов решениям СБ ООН, закреплённым в резолюции 2231.

Всё это привело к возникновению вакуума в сфере КВ, который продолжает усугубляться в связи с появлением новых, ничем не регламентируемых военных технологий и средств вооружённой борьбы, способных оказывать значимое влияние на стратегический баланс.

Печальная участь была уготована Вашингтоном и Договору о СНВ: ещё команда Д. Трампа готовилась им пожертвовать, подвергнув данное соглашение жесточайшей критике и сделав его «заложником» своей безответственной попытки «переформатировать» международную повестку дня в сфере КВ исключительно под свои нужды.

Надежда на позитивное развитие забрезжила с приходом администрации Дж. Байдена, которая пошла на продление ДСНВ без предусловий. Однако этого позитива хватило ненадолго. Категорический отказ США и НАТО от выдвинутых Россией инициатив по обеспечению комплексных гарантий безопасности в Европе, активизация курса на провоцирование и злонамеренное разжигание конфликта на Украине, а затем и открыто заявленное стремление нанести России «стратегическое поражение» в развязанной против нас тотальной гибридной войне принципиальным образом поменяли для нас обстановку в области безопасности. Это не могло не затронуть абсолютно все сферы соприкосновения с Западом, включая взаимодействие по контролю над вооружениями. Коренное изменение обстоятельств по сравнению с теми, в которых заключался ДСНВ, допущенное США существенное нарушение данного Договора и американское содействие киевскому режиму в ударах по нашим стратегическим объектам, охваченным указанным соглашением, вынудило нас пойти на приостановление его действия. В сложившейся ситуации этот шаг стал обоснованным, закономерным и практически неизбежным.

Дополнительным фактором стало резко возросшее значение совокупного ядерного потенциала НАТО в стратегическом раскладе. На фоне агрессивной политики стран Североатлантического блока, которые всё больше выступают по ядерным делам единым антироссийским фронтом, мы не можем «выводить за скобки» ядерные потенциалы союзников США – Великобритании и Франции. Особенно с учётом того, что первая приняла решение о существенном (примерно на треть) увеличении своего арсенала. Усугубляет положение дел и упомянутое выше наличие активно модернизируемого ядерного оружия США в Европе, откуда оно может поражать широкий спектр целей на территории России.

В результате дестабилизирующего и в высшей степени враждебного по отношению к России поведения США, которые своими безответственными действиями вызвали нынешний кризис в области безопасности, были девальвированы те конструктивные моменты, которые наметились было в российско-американском стратегическом диалоге на начальном этапе нашей работы с администрацией Дж. Байдена. Сам же стратдиалог был «заморожен» Вашингтоном под предлогом необходимости «наказать» Россию за решительный отпор, оказанный нами Западу и марионеточному киевскому режиму на Украине. Примечательно, что при этом американцы в свойственной для них манере обвиняют в свёртывании диалога по контролю над вооружениями именно нас.

Как следствие, накопившиеся проблемы и противоречия лишь продолжают обостряться, в стратегических делах нарастает хаос, множатся риски, чреватые развитием событий по наихудшему сценарию. Сейчас наиболее острую стратегическую угрозу несёт линия Запада на неуклонное повышение ставок в конфликте с Россией на грани прямого военного столкновения ядерных держав. Очевидно, что это способно повлечь серьёзнейшие последствия вплоть до катастрофических. Последовательно направляем западным столицам отрезвляющие сигналы, однако они игнорируются либо грубо извращаются и подаются как «безответственная ядерная риторика».

Несмотря на приостановление ДСНВ, мы, безусловно, держим в поле зрения тот факт, что пятилетний период, на который в начале 2021 г. был продлён Договор, уже сократился до менее чем трёхлетнего. По истечении этого периода даже номинально не останется ограничительных инструментов, регламентирующих взаимоотношения в ракетно-ядерной сфере между двумя крупнейшими ядерными державами, коими являются Россия и США.

Мы фиксируем периодически звучащие из Вашингтона публичные сигналы относительно заинтересованности США в возобновлении работы по будущему КВ и, в частности, над поиском путей выработки нового соглашения на замену ДСНВ. Сначала они жёстко увязывались с украинским досье и неизменно сопровождались оговорками о необходимости России проявить в этом контексте некий «добросовестный подход». Теперь представители США заговорили о так называемой «компартментализации» (compartmentalization) – то есть о готовности сесть за стол переговоров по вопросам КВ безотносительного происходящего на Украине и вокруг неё, а также в целом в отношениях Россия-Запад. При этом помещают эту идею – к слову, озвученную пока исключительно в мегафон – в весьма, как им кажется, презентабельную упаковку.

Однако достаточно даже внешнего осмотра данной упаковки, чтобы увидеть не особо скрываемый Вашингтоном посыл: США преследуют задачу, как они выражаются, «с позиции силы» навязать нам такие схемы КВ, которые ограничивались бы прежде всего ядерными аспектами, а в остальном закрепляли бы американское превосходство, опять же по их собственному выражению, «в каждой сфере» (domain) потенциальных боевых действий. Сама же «компартментализация» по существу призвана обеспечить возможность Вашингтону продолжать заниматься раздвижением «границ дозволенного» в рамках комплексных («интегрированных») усилий США по тотальному подрыву нашей национальной безопасности, которые носят в зависимости от конкретных обстоятельств либо гибридный, либо прямой характер. В этих обстоятельствах ключевой для нас вопрос о том, насколько американская сторона готова к учёту наших интересов и подлинно равноправному диалогу, остаётся без ответа. Точнее, ответ, конечно, подразумевается, но он явно отрицательный.

В связи с этим наш встречный призыв к США и ранее, и сейчас остаётся неизменным и заключается в следующем: если Вашингтон и в целом Запад кардинально не пересмотрят свою агрессивную антироссийскую политику, осуществляемую, фигурально выражаясь, уже непосредственно на пороге нашего дома, то представить себе продуктивные переговоры по вопросам КВ будет вряд ли возможно.

Вернусь к тому, как эта принципиально важная позиция вписывается в наши концептуальные установки по КВ в концовке своего выступления, а сейчас хотел бы затронуть ряд других тематических сюжетов.

Не внушает оптимизма нынешняя ситуация и вокруг многосторонних соглашений и режимов в области контроля над вооружениями, разоружения и нераспространения (КВРН). Наблюдается линия на искусственную политизацию дискуссий по КВРН на ключевых разоруженческих площадках, прежде всего в Генассамблее ООН, Комиссии ООН по разоружению и на Конференции по разоружению, что препятствует принятию сбалансированных взаимоприемлемых решений. Страны Запада не прекращают попыток превратить эти органы в инструмент давления на «неугодных», размыть их мандаты, пересмотреть правила процедуры и основополагающие принципы их функционирования.

Подтверждением тому являются итоги состоявшейся в прошлом году 10-й Конференции по рассмотрению действия ДНЯО. Государствам-участникам не удалось выработать и принять содержательный, устраивающий все стороны итоговый документ. Здесь также не обошлось без деструктивных шагов со стороны западных стран, которые попытались сосредоточить дискуссии на своих антироссийских заходах. Ещё одна проблема – общая радикализация позиций и чрезмерные амбиции части государств-участников. В ходе мероприятия делегации зачастую методично продвигали национальные или групповые установки, не прислушиваясь друг к другу и не проявляя готовности к поиску компромиссов. В случае повторения подобной ситуации следующий обзорный цикл столкнется с ещё большими трудностями.

При этом драматизировать ситуацию мы не склонны. Договор продолжает полноформатно функционировать и составляет одну из основ международной системы безопасности. Более чем полувековая история ДНЯО является свидетельством его востребованности для всех государств-участников – как ядерных, так и неядерных.

Очевидно, что всем заинтересованным сторонам надо по-новому взглянуть на порядок подготовительного процесса. Достижение консенсуса ради консенсуса, усилия во что бы то ни стало принять итоговый документ – путь, ведущий лишь к ослаблению работы по продвижению целей и задач Договора. Намерены исходить из этого в ходе стартующего уже вскоре нового обзорного цикла.

Хотел бы затронуть и вопрос о Договоре о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). Прошло более четверти века с момента открытия для подписания (1996 г.), а он так и не вступил в силу. Причины этому хорошо известны: восемь государств из тех, кто перечислен в Приложении 2 к ДВЗЯИ (страны со значительным ядерным потенциалом), не подписали и/или не ратифицировали данный документ, что препятствует его превращению в полноценный международно-правовой инструмент. Не снимая ответственность с других, отмечаем, что во многом вина за это лежит на США, тормозящих весь процесс.

Несмотря на заявления администрации Дж. Байдена о том, что она будет стремиться к скорейшему вступлению в силу ДВЗЯИ, каких-либо практических действий американцы на этом направлении не предпринимают и, такое впечатление, вряд ли предпримут в обозримом будущем. Если раньше США отговаривались, что, мол, администрация не может провести решение о ратификации Договора через Конгресс, заверяя, что работа в этом направлении ведётся, то теперь они даже не видят необходимости оправдываться. Создается впечатление, что Вашингтон нынешнее положение дел вполне устраивает: США, практически не связанные международно-правовыми обязательствами по ДВЗЯИ, пользуются всеми преимуществами государства-подписанта, в частности, имеют доступ к данным верификационного механизма Договора.

Коллективный Запад во главе с США реализует установки по обеспечению своего доминирования в космосе. В качестве средства осуществления своих целей рассматривают в т.ч. и размещение ударных вооружений в околоземном пространстве.

Россия выступает за сохранение космического пространства свободным от оружия. Для этого со стороны международного сообщества требуются активные совместные действия. Важно обеспечить разработку юридически обязывающего инструмента по предотвращению гонки вооружений в космическом пространстве (ПГВК), содержащего гарантии против вывода ударных оружейных систем на околоземную орбиту. Считаем, что подходящей основой для этого является российско-китайский проект договора о предотвращении размещения оружия в космическом пространстве, применения силы или угрозы силой в отношении космических объектов (ДПРОК). Именно на решение данной задачи будет направлена работа создаваемой по инициативе России Группы правительственных экспертов ООН по ПГВК, которая приступит к работе до конца этого года.

В последнее время реальной стала угроза разработки и применения новых видов биологического и токсинного оружия. Наглядным подтверждением этого является неурегулированная ситуация вокруг военно-биологической деятельности США на Украине, осуществляемой в нарушение КБТО. Российские обоснованные вопросы и претензии на этот счёт по-прежнему остаются без предметного ответа. Детально представленные нами факты указывают на разработку в непосредственной близости от российских границ компонентов биооружия при содействии американского военного ведомства и связанных с ним организаций.

Украинский сюжет подтверждает острую необходимость принятия безотлагательных решений по укреплению режима КБТО. Прежде всего, речь идёт о возобновлении работы над юридически обязывающим Протоколом с эффективным механизмом проверки. Рассчитываем, что этому будет способствовать созданная решением Девятой Обзорной конференции КБТО Рабочая группа по укреплению Конвенции. Рассматриваем созыв этого форума как шанс для объединения усилий международного сообщества вокруг прагматичной, недискриминационной и устремлённой в будущее повестки дня. Будем продолжать добиваться укрепления режима КБТО, несмотря на отчаянное сопротивление США. Всем окончательно стало ясно, что Вашингтону есть что скрывать, и это представляет угрозу миру.

Серьёзную обеспокоенность вызывает деградирующая на протяжении нескольких последних лет ситуация в Организации по запрещению химического оружия. Западные страны во главе с США, не считаясь ни с чем, всячески пытаются направить работу на гаагской площадке в нужное им русло. Проталкивание в нарушение положений Конвенции о запрещении химоружия нелегитимной «атрибуции» по определению виновных в применении токсичных химикатов и боевых отравляющих веществ, во многом надуманное сирийское «химдосье» – эти искусственно навязываемые и политизированные вопросы подменяют саму суть взаимодействия государств в рамках этой некогда весьма авторитетной и сугубо технической международной структуры.

Нельзя не упомянуть и тот факт, что контроль над обычными вооружениями в Европе переживает острейший кризис.

Недавнее присоединение к НАТО Финляндии, перспектива размещения в этой стране обычных вооружённых сил третьих государств, равно как и продолжающиеся процедуры приёма в альянс Швеции, существенным образом нарушают безопасный и стабильный баланс обычных вооруженных сил на севере Европы и явились «последней каплей», сделавшей необходимым выход Российской Федерации из ДОВСЕ. 29 мая 2023 года Президент России подписал соответствующий Федеральный закон.

Что касается наших концептуальных подходов непосредственно к контролю над вооружениями, то по большому счёту их существо остаётся неизменным. В принципиальном плане по-прежнему рассматриваем подобный инструментарий в качестве полезного и важного элемента архитектуры международной безопасности. Считаем, что взаимовыгодные, разработанные на равноправной основе соглашения и договорённости в данной сфере способны вносить ценный вклад в обеспечение национальных интересов сторон, а также в общее дело поддержания мира и стабильности на региональном и глобальном уровнях.

Вместе с тем следует признать, что проблематика КВРН не существует «в вакууме», а возможности по её «компартментализации» имеют объективные пределы. Размышлять о перспективах на данном треке практически невозможно без учёта актуальных военно-политических и военно-стратегических реалий. Ситуация же в мире, как было отмечено выше, уже опасным образом накалена и продолжает усугубляться. Это не может не сказываться на сфере КВ. Работу на данном направлении нельзя изолировать и от влияния тех тектонических сдвигов, которые происходят в результате структурных изменений в самой модели мироустройства. В подобных условиях сохранение действующих инструментов, а также выработка новых соглашений и обеспечение их жизнеспособности превращаются в особо сложные и весьма нетривиальные задачи.

В контексте формирования и обеспечения долгосрочной устойчивости более справедливого полицентричного миропорядка требуются коллективные усилия по обновлению всей архитектуры международной безопасности. Следует придать её конструкции бóльшую надёжность. В качестве фундамента для таких усилий нам виделось бы согласование оппонирующими друг другу сторонами взаимоприемлемых принципов и параметров сосуществования, которые обеспечивали бы сведение к минимуму конфликтного потенциала через устранение первопричин ключевых международных противоречий в области безопасности.

По нашему твёрдому убеждению, такое сосуществование должно быть выстроено не только по линии Россия-Запад, но и прежде всего между всеми ядерными державами, являющимися постоянными членами СБ ООН и несущими особую ответственность в деле поддержания мира и глобальной стабильности, и базироваться на подлинном равноправии, признании неделимости безопасности и взаимном уважении к коренным интересам друг друга. В нынешних условиях безопасности отталкиваться именно от такого подхода принципиально важно. Отдельно взятыми, сугубо техническими мерами контроля над вооружениями и снижения стратегических рисков здесь не обойтись. А вот стать органичной частью комплексной работы по повышению общего уровня международной безопасности согласованные решения в данных сферах, безусловно, могут и даже должны.

Понятно, что в целях создания предпосылок для подобных свершений потребуется мощная политическая воля, принятие всеми сторонами новых многополярных реалий, а также конкретные практические шаги по общей деэскалации и, в частности, постконфликтному урегулированию по линии Россия-Запад.

Однако пока условия для такой работы объективно не вызрели: Запад не демонстрирует готовности к снижению напряжённости, учёту интересов других сторон и взаимоуважительному диалогу. Ставка по-прежнему делается на максимальное ослабление оппонентов и лишение их воли к сопротивлению. В отличие от западных столиц для нас очевидно, что это не только абсолютно бесперспективный, но и крайне рискованный подход.

В контексте КВ следует также отметить, что в теории целый ряд стратегических противоречий и рисков всё ещё может быть существенным образом минимизирован и даже нейтрализован потенциальными совместными политико-дипломатическими усилиями России и США, являющимися обладателями крупнейших ядерных арсеналов и значительных запасов других стратегических средств вооружённой борьбы. Но это в теории. На практике, как уже было упомянуто, Вашингтон явно не готов к пересмотру своего деструктивного курса на подрыв нашей безопасности. И сколько подобная «морозная зима» на данном треке продлится, остаётся только гадать. Само по себе это не фатально, но лишь бы не дошло, что называется, до ядерной зимы! Уж простите мне такую мрачную «игру слов».

При этом мы не видим для себя никакой возможности устремиться к переговорному столу, что называется, по первому зову и в готовности к односторонним уступкам. Этого не будет. По всей видимости, для перезапуска диалога, который имел бы шансы на успех, требуется, чтобы в Вашингтоне возобладало прагматичное осознание бесперспективности дальнейшей эскалации и углубления конфликта, а также объективной необходимости не допустить тотального хаоса в стратделах.

Детально рассуждать о перспективных и целесообразных формах будущего контроля над ракетно-ядерными вооружениями, если и когда для этого вновь созреют условия, на данном этапе было бы преждевременно. В порядке рассуждения отмечу лишь, что выработка традиционных объёмных договоров с интрузивным верификационным механизмом и подробной регламентацией каждой мелочи – не единственный возможный алгоритм действий в данной сфере. Можно представить себе, к примеру, и вариант с комплексом параллельных односторонних самоограничений. Собственно, Россия применяет сейчас именно такой подход в контексте приостановки выполнения ДСНВ: напомню, что мы продолжаем придерживаться предусмотренных Договором предельных количественных уровней на средства СНВ. Об аналогичном намерении заявили и США, к которым у нас в данном контексте тем не менее остаётся ряд вопросов. Как бы то ни было, возможны, видимо, и другие схемы, но в условиях раскалённой добела военно-политической атмосферы их обсуждение не представляется сейчас актуальным.

Таким образом настоящее КВ безрадостно, а грядущее в тумане. Однако исторический процесс знает свои взлёты и падения. В том, что касается той части российской дипломатии, которая занята на направлении международной безопасности, будем неустанно работать над тем, чтобы внешнеполитический барометр сменил показания со штормового предупреждения на ясное небо.

В завершение хотел бы сказать несколько слов о недавно вышедшей книге под редакцией В.А. Орлова с прогнозом развития международной обстановки в области ядерного нераспространения. А именно про конкретные сценарии, при которых на карте мира возможно появление новых государств, обладающих ядерным потенциалом. «Новая ядерная девятка».

С точки зрения представителя российской дипломатической службы, непосредственно занимающегося тематикой нераспространения, данное исследование представляется вполне уместным и актуальным, особенно в реалиях заметно деградировавшей за последние годы геополитической обстановки.

Очевидными являются оценки коллектива авторов, подготовленные по каждой из упомянутых «пороговых» стран. Интерес представляет и введенный рейтинг для каждого из государств, согласно которому можно оценить степень их готовности перешагнуть эту черту. Естественно, разумно предполагать, что с течением времени та или иная страна, обладающая соответствующим потенциалом, на определенном этапе своего развития будет задумываться о необходимости обладания ядерным оружием.

При этом надо понимать, что ряд из упомянутых в исследовании государств и территорий (Япония, Тайвань и др.) находятся под защитой «ядерного зонтика» со стороны США. И именно мнение Вашингтона будет играть определяющую роль при возможном принятии решения о наращивании их ядерной программы. Есть обоснованные сомнения, что американская администрация позволит своим сателлитам ступить на такой путь.

При этом считаю, что нам вполне по силам позаботиться о том, чтобы далее не расшатывать режим нераспространения. Для этого, конечно, стоит задуматься о поддержании устойчивости ДНЯО – основополагающего Договора в этой сфере. Ясно, что будут продолжаться попытки так называемых антиядерных радикалов навязывать собственную повестку дня. Итогом этого может стать еще большая деградация международной архитектуры безопасности, формировавшейся десятилетиями. Важно не допустить этого и закреплять такое понимание у большинства представителей мирового сообщества. Подобной цели, на мой взгляд, и служит упомянутое исследование ПИР-Центра. Надеюсь, что работа на этом направлении будет продолжена и найдет свой отклик не только среди русскоязычных экспертов, а также станет предметом обсуждения специалистов из других стран. Данный материал, безусловно, будет полезен не только людям, занимающимся данной проблематикой, но и более разносторонней аудитории, интересующейся вопросами нераспространения ядерного оружия.