«Закон о реинтеграции Донбасса» и новые друзья Украины

18 января 2018 г. Верховная Рада Украины приняла закон, который вошел в обиход под названием «закон о реинтеграции Донбасса» или «закон о деоккупации». Интерпретации этого закона различаются, но все преимущественно сходятся во мнении, что он явился результатом недовольства украинскими властями Минского формата и стремлением перестроить мирный процесс так, как это выгодно Киеву.

Во внутриполитической жизни страны резко усиливаются полномочия военных и армии, в то же время ограничиваются компетенции нацгвардии и министерства внутренних дел Украины. В этом решении также прослеживает фактор предвыборной кампании — власть опирается на жесткий сегмент украинского электората в центральной части страны и на Западе, и как бы показывает им, что ничего в восприятии внешнего российского фактора не меняется.

В это время Европа, которая ранее играла в данном процессе первую скрипку и инициировала Минск, сейчас, несмотря на ассоциацию с Украиной и выданные ей займы, теряет свое влияние. Как только европейские партнеры пытаются оказывать на Киев какое-либо давление, тот сразу же «бежит» к Вашингтону, где неизменно находит поддержку.

18 января 2018 г. Верховная Рада Украины приняла закон, который вошел в обиход под названием «закон о реинтеграции Донбасса» или же «закон о деоккупации». Полное его название — «Об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины над временно оккупированными территориями в Донецкой и Луганской областях». Хотя такое название уже прочно закрепилось за этим документом, следует отметить, что ни о каких реинтеграционных нормах там речи не идет. Интерпретации этого закона различаются, но все преимущественно сходятся во мнении, что он явился результатом недовольства украинскими властями Минского формата и стремлением перестроить мирный процесс так, как это выгодно Киеву.

Доклад РСМД «Внешняя политика России: взгляд в 2018 год»

Оценивать этот закон следует в нескольких измерениях. Прежде всего, во внутриполитической жизни страны резко усиливаются полномочия военных и армии, и в то же время ограничиваются компетенции нацгвардии и министерства внутренних дел Украины. Четко видно укрепление президентской вертикали, имея в виду, что президент по большей части контролирует армейские структуры, а МВД, часть добровольческих батальонов и нацгвардия подчиняются министру внутренних дел Арсену Авакову, с которым у Петра Порошенко крайне сложные отношения.

Что самое важное, президент получает возможность применять вооруженные силы не только на Юго-Востоке, но и на всей территории страны, причем без формального введения военного положения и официального согласия Верховной Рады. Получается, что принятый закон фактически выходит за конституционное поле, и в преддверии выборов 2019 г. президент получает серьезный рычаг воздействия на ситуации, которые могут возникнуть в различных регионах страны. Армия, в целом, получает более серьезные полномочия по сравнению с МВД, что также играет на руку президенту. Это касается, в частности, вопросов торговли через границу с самопровозглашенными республиками, которая теперь оказывается полностью под контролем военных. Создается Объединенный оперативный штаб ВСУ, который также подчиняется через начальника Генштаба президенту.

Прошлый год оказался сложным для лидера страны и его соратников, но общий тренд, который длится уже более года, продолжается, и он заключается в усилении президентских полномочий.

В этом решении также прослеживает фактор предвыборной кампании, который уже обозначился в политике повышения минимумов — заработной платы и прожиточного. Становится очевидным, что власть опирается на жесткий сегмент украинского электората в центральной части страны и на Западе, и как бы показывает им, что ничего в восприятии внешнего российского фактора не меняется.

Внешнеполитические оценки нового закона различаются. Некоторые попросту считают его фейковым, другие — подрывающим Минские соглашения. Истина, вероятно, находится где-то посередине: нововведения не способствует мирному урегулированию, создавая параллельную реальность, где конфликт входит в стадию «заморозки», во время которой не исключаются провокации. Данный закон «размывает» саму суть Минских соглашений. Не случайно президент Казахстана выступил за перенос Минской площадки в Казахстан, который хочет выступать таким же модератором переговоров, как и Беларусь. Эта инициатива обсуждалась, в частности, во время визита Нурсултана Назарбаева в США, однако видится, что она пока малореализуема.

Александр Гущин:
Украина: итоги года — взгляд в будущее

Несмотря на то, что закон не соответствует духу Минска, сам по себе он не отменяет инициативы миротворческой миссии, которая, кстати, также является дополнением к соглашениям. Однако следует понимать, что сама по себе миротворческая миссия окажет благоприятное воздействие на ситуацию только при условии полного отвода всех видов техники от линии фронта на определенное расстояние в зависимости от дальности поражения, а также при условии начала политического урегулирования. В противном случае введение миссии будет ничем иным, как шагом к замороженному конфликту, и повторит проблемы, которые уже были в ряде миротворческих миссий, в том числе и на постсоветском пространстве. Таким образом, закон, если и не торпедирует напрямую миротворчество, то не соответствует его духу и отдаляет урегулирование.

В начале этого года многие говорили, что Соединенные Штаты уходят из Украины, что это направление не является приоритетом по сравнению с другими конфликтами зонами (в Сирии, на Корейском полуострове), но последний год показал, что США еще больше упрочили свое влияние в стране. Да и сам Курт Волкер по типу личности, по своей профессиональной составляющей отличается от Виктории Нуланд, а американцы продолжают оказывать достаточно твердую поддержку Украине.

В это время Европа, которая ранее играла в данном процессе первую скрипку и инициировала Минск, сейчас, несмотря на ассоциацию с Украиной и выданные ей займы, теряет свое влияние. Как только европейские партнеры пытаются оказывать на Киев какое-либо давление, тот сразу же «бежит» к Вашингтону, где неизменно находит поддержку. Украинские власти порой вынуждены проводить ту политику, которая выгодна американцам. Зачастую это происходит через структуры, которые внешне выглядят внутриукраинскими, но на самом деле отвечают чисто американским интересам. В этом контексте следует вспомнить НАБУ и Антикоррупционный суд, введение которого пока что удалось отсрочить.

Андрей Кортунов:
Дождётся ли Донбасс миротворцев ООН?

Что касается евроинтеграции Украины, то необходимо признать, что она закончилась на соглашении о евроассоциации. В дальнейшем можно рассчитывать на работу внутри самой ассоциации, но не на создание каких-либо новых форматов сотрудничества. На треках двусторонних отношений со странами ЕС наблюдаются тревожные тенденции. Если раньше страны так называемой «старой Европы», Франция и Германия, были теми, кто с недоверием относились к Украине, то теперь у нее значительно ухудшились отношения с «новой Европой». Украинские националистические тренды не воспринимаются в Польше, где у власти находятся консервативные силы. Венгрия, со своей стороны, негативно реагирует на закон об образовании. Однако ухудшения отношений с отдельными государствами вряд ли изменят общий климат в отношениях Запада и Украины.

Что касается дальнейшей интеграции Украины и НАТО, то для оказания поддержки не нужна институционализация: об этом говорят вероятные поставки американского комплекса Javelin и строительство объектов военно-морской береговой инфраструктуры в Очакове. Возможно, такая поддержка оказывалась и раньше, но была менее гласной. Хотя членство Украины в НАТО — вопрос более отдаленного будущего, важным сейчас является то, что на двустороннем уровне Украина — США стране оказывается серьезная поддержка, а Европа и Нормандский формат отходят на второй план — что обусловлено и внутренними проблемами в Евросоюзе и Германии, и активностью Соединенных Штатов.