Афганистан и региональная безопасность: перспективы развития ситуации

Афганистан на протяжении нескольких десятилетий представляет собой источник угроз и рисков, в том числе террористического и экстремистского характера, для большого субрегиона центральной Евразии. При этом со времени прихода движения талибов к власти в августе 2021 г. уровень безопасности в Афганистане значительно вырос, что уже практически общепризнано. Тем не менее необходимо признать и другое — сохраняющаяся неопределенность в дальнейшем развитии событий (включая и присутствие на афганской территории международных террористических групп) по-прежнему остается фактором формирования угроз и рисков. К этому стоит добавить, что современная геополитическая турбулентность вместе с ключевым географическим положением Афганистана содержит в себе высокий потенциал использования этой страны в качестве площадки для глобального конфликта между Россией и США с их союзниками, между США и Китаем, между Ираном и странами коллективного Запада.

В сложившихся к настоящему времени условиях дальнейшее развитие ситуации может пойти по нескольким сценариям, при каждом из которых могут так или иначе трансформироваться существующие угрозы и риски террористического характера для региона ШОС и СНГ.

Умеренно оптимистический сценарий возможен при условии, что никто из внешних акторов не попытается содействовать дестабилизации обстановки в Афганистане, используя в том числе такие прокси-ресурсы как международные террористические группы и группы, позиционирующие себя как антиталибские.

Так же есть и пессимистический сценарий, при котором заинтересованные внешние акторы способны использовать затянувшуюся неопределенность в Афганистане и профинансировать «антиталибские» или террористические группировки.

В настоящее время учет всех внутренних и внешних обстоятельств не позволяет уверенно говорить о вероятности разворота всех процессов в сторону полноценного оптимистического сценария. Однако нет оснований говорить и о вероятности разворота по исключительно негативному сценарию. Эта уже очень долговременная неопределенность, скорее всего, будет сохраняться еще длительное время, что потребует от стран —участниц ШОС и СНГ повседневной ситуативной коррекции своих действий на афганском направлении, включая и контртеррористическую сферу. В любом случае, сотрудничество в этой сфере с де-факто работающим в Кабуле правительством — механизм уже апробированный, и было бы верным решением такое сотрудничество развивать и далее.

Афганистан на протяжении нескольких десятилетий представляет собой источник угроз и рисков, в том числе террористического и экстремистского характера, для большого субрегиона центральной Евразии. При этом со времени прихода движения талибов [1] к власти в августе 2021 г. уровень безопасности в Афганистане значительно вырос, что уже практически общепризнано. Тем не менее необходимо признать и другое — сохраняющаяся неопределенность в дальнейшем развитии событий (включая и присутствие на афганской территории международных террористических групп) по-прежнему остается фактором формирования вышеназванных угроз и рисков. К этому стоит добавить, что современная геополитическая турбулентность вместе с ключевым географическим положением Афганистана содержит в себе высокий потенциал использования этой страны в качестве площадки для глобального конфликта между Россией и США с их союзниками, между США и Китаем, между Ираном и странами коллективного Запада.

Безальтернативный Талибан для Афганистана. Подкаст с Михаилом Конаровским

В сложившихся условиях дальнейшее развитие ситуации может пойти по нескольким сценариям, при каждом из которых могут так или иначе трансформироваться существующие угрозы и риски террористического характера для региона ШОС и СНГ.

Первый сценарий можно назвать умеренно оптимистическим. Де-факто признание необходимости конструктивной работы с правительством движения талибов уже стало основной линией политики большого числа государств (в том числе и в первую очередь большинства стран — участниц ШОС) в отношении Афганистана. В странах региона ШОС и СНГ (за редкими исключениями) есть понимание того, что движение талибов — это долговременная реальность, а также признается необходимость не допустить международной изоляции Афганистана и реально действующего правительства.

Постепенно уходит из повестки афганской проблематики и вопрос признания афганского правительства. Проблема прав человека в Афганистане, которая жестко артикулируется западными странами (в первую очередь — положения женщин, женского образования), нужно признать, относится к внутренней политике и является делом самого афганского общества и правительства. Афганистан одним из первых среди мусульманских государств подписал Всеобщую декларацию прав человека, но это только формально обязывает руководство страны к приверженности тезисам этой декларации. Кроме того, кризисное состояние ООН обуславливает то, что большое количество подобных документов, да и более значимых, игнорируется по всему миру, поэтому афганское правительство здесь вовсе не исключение.

Так называемая инклюзивность правительства уже начинает выглядеть неким искусственно придуманным клише, которое западные и некоторые другие страны пытаются использовать для давления на правительство Афганистана. Можно обратить внимание на то, что Россия, Иран или Китай, когда говорят об инклюзивности, не требуют, а рекомендуют. Состав правительства — это тоже внутреннее дело каждой страны, а три года движения талибов у власти показывают, что свою внутреннюю легитимность талибы вполне подтвердили. Рекомендации по инклюзивности со стороны России, Ирана или других стран центральной Азии подразумевают, что правительство, представляющее более широкий политический спектр, будет в большей мере соответствовать интересам страны и общества и, следовательно, будет более стабильным. Представленность в правительстве разных политических сил, включая и этнополитические, — фактор большей устойчивости правительства. Однако дело в том, что создавать инклюзивное правительство сейчас просто не из кого, движение талибов — это единственная субъектная политическая сила как внутри страны, так и на внешнем контуре. Реальных политиков вне движения талибов, которые могли бы войти в состав такого правительства и которые были бы независимы от внешних акторов, в Афганистане практически просто не осталось.

США и их союзники манипулируют вопросом «признания/непризнания», исходя из собственных интересов. В то же время верительные грамоты от посла, назначенного правительством движения талибов, принял председатель КНР Си Цзиньпин. В ходе визита в Кабул премьер-министра Узбекистана Абдуллы Арипова было принято решение о повышении дипломатических отношений, что также подразумевает назначение посла кабульским правительством. В России и еще ряде стран дипмиссии возглавляют назначенные Кабулом дипломаты в ранге временных поверенных, но, вероятно, это уже ненадолго. В России, в частности, нужно пройти этап отмены ставшего анахронизмом решения о включении «Талибана» в список запрещенных в России организаций. В любом случае, для развития внешнеэкономических связей препятствием уже является не столько статус движения талибов, сколько отдельные проблемы, связанные с безопасностью, а также неясный инвестиционный климат. Поэтому и экономическое взаимодействие пока ограничивается в основном торговлей, а нужны инвестиции и развитие инфраструктуры.

Что действительно нельзя отнести к внутренним делам Афганистана и нужно расценивать как широкую трансграничную проблему, так это состояние сферы безопасности. Успехи действующего афганского правительства в борьбе с коррупцией (включая пограничную), производством наркотиков, международными террористическими группировками, пока еще использующим территорию Афганистана, очевидны. В региональной плоскости это обстоятельство формирует новую атмосферу трансграничной взаимосвязанности. Ряд стран региона ШОС и СНГ — Иран, Узбекистан, Китай, Россия, Туркменистан и др. — успешно работают с афганской стороной в сфере экономики, способствуя стабилизации социально-экономической ситуации, а также позитивным изменениям в сфере безопасности. Одновременно с этим правительство талибов устанавливает и более эффективный контроль над территорией страны. Сегодняшняя ситуация в сфере безопасности уже в значительной мере позволяет начать реализацию ряда трансграничных транспортных и энергетических проектов, которые при реализации должны стать драйверами развития страны (например, проект Трансафганской железной дороги, ТАПИ и др.). В условиях оккупации страны США и НАТО и существования коллаборационистских правительств, создававших в стране ситуацию общестранового вооруженного конфликта, эти проекты перспектив реализации не имели.

Игорь Субботин:
Бомба под дипломатию: как меняются вызовы в афганской сфере безопасности

Повышение уровня безопасности в Афганистане происходит не только потому, что сами талибы перестали воевать, как это было до августа 2021 г. Они провели очень большую работу по борьбе с обычной преступностью. И в условиях, когда в стране нет какой-то вооруженной оппозиции, это позитивно отражается на общей атмосфере в обществе. Направленные против талибов террористические акты, о которых громко заявляют разного рода «антиталибские» группы, управляемые в основном из США, Европы, Турции, чаще всего носят виртуальный характер. Какой-либо институциональной оппозиции движению талибов в стране за все время, прошедшее после 15 августа 2021 г. не возникло, и только виртуальное пространство полнится заявками на такого рода «вакансию». Тем временем правительство движения талибов своими действиями демонстрирует определенную эволюцию, которая при мирном развитии событий будет продолжаться и в дальнейшем. Таким образом, система государственного управления, включая и контртеррористический компонент, должна становиться более эффективной.

Уже сейчас по линии антитеррора с афганским Главным управлением разведки взаимодействуют спецслужбы Ирана, России, Узбекистана, структуры СНГ и ОДКБ, и это взаимодействие дает определенные положительные результаты. В феврале 2024 г. состоялся визит председателя Службы государственной безопасности Узбекистана Абдусалама Азизова в Кабул — это высокий уровень взаимодействия. В Иране на основании информации, переданной афганским Главным управлением разведки, уже предотвращено не менее полутора десятков терактов. Талибы рассматривают ИГИЛ [2] не только как идеологических соперников, но и как пришлое, чужеродное движение и политическое явление в их стране, которое может привести афганское общество к очередной катастрофе. Это и создает основы для сотрудничества в сфере антитеррора.

В августе 2021 г. приход движения талибов к власти вызвал немалый ажиотаж в радикальных кругах по всему миру, где это событие артикулировалось как успешный пример для всей мусульманской уммы. Этот ажиотаж в значительной мере уже пошел на спад. Так, известная экстремистская партия «Хизб ут-Тахрир» [3] критикует движение талибов за то, что они «отказались выходить за афганские границы, свернули джихад и лишили поддержки угнетенных в Западном Китае, Центральной Азии и Палестине». Утверждается, что радикалы из стран региона надеялись на помощь талибов «по стиранию колониальных границ и возвращению Исламского правления, но те своими действиями показывают поддержку их врагов, вводя в заблуждение афганских мусульман, так как те уже не могут отличить добро от зла». Можно предполагать, что дальнейшее конструктивное сотрудничество стран региона с кабульским правительством постепенно перестанет быть тем самым примером для радикалов и за пределами границ Афганистана.

Данный умеренно оптимистический сценарий возможен при условии, что никто из внешних акторов не попытается содействовать дестабилизации обстановки в Афганистане, используя в том числе такие прокси-ресурсы как международные террористические группы и группы, позиционирующие себя как антиталибские. Ни одна из этих групп к настоящему времени не представляет собой какой-то угрозы стабильности в Афганистане и не имеет сколько-нибудь значимой поддержки в стране. Максимум их активности — проведение отдельных террористических актов (в основном это нападения на патрули или посты силовых структур правительства). Можно называть эти действия террористическими, можно, конечно, употребить более благозвучное «диверсионные», но сути это не меняет, поскольку методы антиталибских групп и того же ИГИЛ друг от друга практически ничем не отличаются.

Второй сценарий, безусловно, носит пессимистический характер. Заинтересованные внешние акторы способны использовать затянувшуюся неопределенность в Афганистане и профинансировать «антиталибские» или террористические группировки. Увеличение активности этих групп повлечет рост нестабильности в стране, что обусловит снижение уровня экономического сотрудничества Афганистана с региональными странами. Установится определенная изоляция страны от внешних акторов, что повлечет за собой как внутреннюю фрагментацию движения талибов (вовлечение их части в деятельность террористических групп), так и радикализацию движения в целом. Не исключена в этом случае и новая интеграция талибов в международную террористическую среду, как это уже было в конце 1990-х – начале 2000-х гг. Фактически при этом сценарии повторится то, что происходило в названный период, и все ныне действующие тенденции к постепенному и уверенному урегулированию сведутся на нет. Территория Афганистана вновь станет местом дислокации международных террористических групп, где будут формироваться значительно более масштабные, нежели в настоящее время, угрозы для стран — участниц ШОС и других региональных игроков.

Кирилл Семенов:
Десять лет террористического «халифата» ИГИЛ

Симптомы такого развития событий или сигналы о вероятности такого сценария существуют. В июле 2024 г. на обсуждение Конгресса США от республиканской партии был внесен законопроект под названием «Закон о недопущении признания террористических государств», в котором движение талибов квалифицируется как «спонсор терроризма и террористическая организация». Тогда же, в июле, бывший советник по национальной безопасности Джон Болтон заявил о необходимости оказать военную и экономическую поддержку «силам сопротивления, противостоящим режиму “Талибана” в Афганистане». США могут начать финансировать оппозицию, которая в свою очередь запустит эскалацию военных действий в Афганистане. Как результат — регион получит полный набор угроз и рисков, установится своеобразное дежавю 1990-х гг. У США и их союзников вполне хватит для этого ресурсов: война с использованием прокси в Афганистане не настолько технологична и не настолько финансово затратна, как, например, происходящее на Украине. В случае победы Дональда Трампа на президентских выборах нельзя исключать именно такого рода американской и европейской политики в отношении Афганистана.

В настоящее время учет всех внутренних и внешних обстоятельств не позволяет уверенно говорить о вероятности разворота всех процессов в сторону полноценного оптимистического сценария. Однако нет оснований говорить и о вероятности разворота по исключительно негативному сценарию. Эта уже очень долговременная неопределенность, скорее всего, будет сохраняться еще длительное время, что потребует от стран —участниц ШОС и СНГ повседневной ситуативной коррекции своих действий на афганском направлении, включая и контртеррористическую сферу. В любом случае, сотрудничество в этой сфере с де-факто работающим в Кабуле правительством — механизм уже апробированный, и было бы верным решением такое сотрудничество развивать и далее.

В основу статьи положены тезисы выступления автора на совместной 10-й конференции РАТС ШОС и 2-й конференции АТЦ СНГ по борьбе с терроризмом и экстремизмом в Ташкенте 5 сентября 2024 года.

1. Организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ.

2. Организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ.

3. Организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ.