Американо-китайские военные отношения после холодной войны

Во взаимодействии между США и Китаем военный аспект играет роль своеобразного барометра: любой сдвиг, от потепления до обострения, отражает общее состояние двусторонних отношений. С момента окончания холодной войны Вашингтон и Пекин то сходились в стремлении к межвоенному диалогу, то вновь отдалялись из-за острых противоречий. Параллельно с демонстрацией силы стороны упорно ищут возможности для общения и совместной работы — пусть формальной, часто приостанавливающейся, испытывающей кризис доверия, но все же необходимой для предотвращения неконтролируемой эскалации напряженности.

Отношения США и Китая в военной сфере после холодной войны прошли через множество противоречивых этапов. С одной стороны, стороны пытались выстраивать доверительные каналы взаимодействия, подписывали различные соглашения. С другой — накопленные проблемы раз за разом приводили к конфликтным эпизодам, которые часто сводили на нет дипломатические усилия. Ключевое препятствие к укреплению межвоенного диалога заключается в смене политических приоритетов как в Вашингтоне, так и в Пекине. В результате даже официально подписанные соглашения не всегда оказывались эффективными в условиях реального кризиса. Другой важный аспект — постоянное присутствие тайваньского фактора. Именно продажа вооружений Тайбэю или визиты высокопоставленных американских политиков на остров многократно становились спусковыми крючками заморозки военных контактов. Третья существенная особенность — разный подход Китая и США к вопросам транспарентности. Важными элементами, способными внести позитивные изменения в межвоенный диалог, представляются гуманитарное сотрудничество и взаимодействие в рамках многосторонних форматов, а также коммуникация по противостоянию глобальным вызовам и угрозам. Отдельной большой проблемой остается эффективность горячих линий и механизмов кризисной связи. Она показывает уязвимость даже формально согласованных каналов переговоров: стороны демонстрируют, что соглашаются на диалог до тех пор, пока это не идет вразрез с их представлением о национальном достоинстве или не расценивается как уступка в момент обострения. В то же время несмотря на череду заморозок, и Вашингтон, и Пекин признают важность взаимных консультаций для снижения риска случайной или неконтролируемой эскалации. Взаимосвязь экономик, амбиции в регионе и глобальная роль США и Китая заставляют их снова и снова садиться за стол переговоров. Как правило, к моменту, когда обострение достигает пика и угрожает выйти из-под контроля, стороны возобновляли форматы общения — будь то новые договоренности по уведомлениям о крупных военных учениях или очередной раунд консультативных переговоров по вопросам обороны. В этом смысле даже прерывающийся военный диалог и подписанные соглашения работают как предохранительные механизмы, пусть и несовершенные, но не дающие двусторонним отношениям окончательно скатиться в открытое военное противостояние.

Во взаимодействии между США и Китаем военный аспект играет роль своеобразного барометра: любой сдвиг, от потепления до обострения, отражает общее состояние двусторонних отношений. С момента окончания холодной войны Вашингтон и Пекин то сходились в стремлении к межвоенному диалогу, то вновь отдалялись из-за острых противоречий. Параллельно с демонстрацией силы стороны упорно ищут возможности для общения и совместной работы — пусть формальной, часто приостанавливающейся, испытывающей кризис доверия, но все же необходимой для предотвращения неконтролируемой эскалации напряженности.

Хронология межвоенных контактов между Китаем и США

Андрей Кортунов:
Когда закончится холодная война в Азии?

К началу 1990-х гг. связи между военными ведомствами США и Китая находились в состоянии глубокой заморозки. После подавления китайскими властями протестов на площади Тяньаньмэнь в 1989 г. Вашингтон приостановил все контакты с Народно-освободительной армией Китая (НОАК), а также ввел санкции, запрещавшие поставки в КНР военной техники и технологий, что положило конец первому этапу американо-китайского сотрудничества в сфере безопасности, длившемуся с 1979 г. Однако уже в 1993 г. американское руководство начало постепенное восстановление контактов с Китаем, во многом потому что Вашингтон стремился предотвратить его чрезмерное сближение с постсоветской Россией. Росту интереса США к региональной стабильности поспособствовал и кризис в Тайваньском проливе 1995–1996 гг. Начавшиеся консультации между военными ведомствами к середине десятилетия переросли в более активные контакты.

Одним из ключевых направлений военного диалога стало предотвращение случайных военных столкновений в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). По мере того, как Китай постепенно расширял военное присутствие за пределами своих территориальных вод, особенно в Южно-Китайском море (ЮКМ), американские военные выразили обеспокоенность возникновением возможных столкновений. В основу механизма предотвращения конфликтов США стремились положить американо-советское соглашение 1972 г. по предотвращению инцидентов на море. Случай с китайским контейнеровозом «Иньхэ» в 1993 г. наглядно продемонстрировал опасность подобных ситуаций. Американские военные ошибочно заподозрили, что судно перевозило химическое оружие в Иран, и преследовали его в течение длительного времени. Впоследствии выяснилось, что корабль не вез запрещенных грузов, и инцидент вызвал серьезное возмущение Пекина. Еще одним эпизодом стало сближение в 1994 г. авианосной группы USS Kitty Hawk и китайской подводной лодки у берегов провинции Шаньдун. Китай ответил подъемом в воздух истребителей, кризис продолжался в течение трех дней.

Эти случаи укрепили понимание необходимости более тесного диалога между военными. При этом одна из целей США заключалась в оказании влияния на поведение Китая с упором на большую транспарентность относительно стратегий применения китайских вооруженных сил и военных расходов. Поднебесная, в свою очередь, рассматривала контакты с США как возможность изучения американских военных доктрин, модернизации своих вооруженных сил и повышения своего международного статуса. При этом Пекин проявлял осторожность и ограничивал доступ к своим ключевым военным объектам, традиционно рассматривая неопределенность как важный инструмент сдерживания. В 1995 г. Китай опубликовал первую официальную «Белую книгу в области обороны», в которой были изложены основные направления военной политики. Однако, как и все подобные документы, он носил декларативный и символический характер, а реальные данные о военной модернизации оставались закрытыми.

Главной точкой напряженности между странами оставался Тайвань. США продолжали продавать Тайбэю вооружения, что вызывало жесткую реакцию Пекина. В 1995–1996 гг. ситуация обострилась до уровня военного кризиса: Китай провел серию ракетных испытаний вблизи тайваньского побережья, на что США ответили направлением в регион двух авианосных групп. В результате на некоторое время военные контакты были полностью заморожены, но в то же время стороны поняли важность механизмов предотвращения эскалации. В этот период США и Китай смогли достичь ряда важных соглашений. В 1997 г. были начаты Консультации по вопросам обороны (Defense Consultative Talks), обеспечивающие регулярные встречи высокопоставленных военных. Эта платформа должна была стать механизмом для обмена мнениями о стратегических вызовах, включая региональную безопасность, вопросы ядерного сдерживания и сценарии деэскалации. В 1998 г. стороны подписали Военно-морское соглашение о консультациях (Military Maritime Consultative Agreement, MMCA), направленное на предотвращение инцидентов на море и в воздухе. Этот документ во многом напоминал соглашение между США и Советским Союзом 1972 г. В том же году Китай и США заявили, что не будут нацеливать стратегические ядерные силы друг на друга, что не сопровождалось какими-либо мерами верификации и носило преимущественно символический характер.

Несмотря на эти шаги, фундаментальные разногласия между двумя странами оставались нерешенными. Китай по-прежнему рассматривал поставки американского оружия Тайваню как серьезную угрозу своей безопасности. В 1999 г. после очередного американского пакета военной помощи Тайбэю Пекин временно приостановил военные контакты с Соединенными Штатами. В мае того же года произошел один из самых громких военных инцидентов за всю историю двусторонних отношений. Американские военные самолеты в ходе кампании НАТО в Югославии нанесли удар по посольству КНР в Белграде. США объяснили этот инцидент ошибкой, вызванной устаревшими картографическими данными, однако в Китае он был воспринят как намеренная агрессия. В ответ Пекин заморозил практически все двусторонние военные контакты и потребовал официальных извинений от Вашингтона. Этот эпизод серьезно подорвал доверие между вооруженными силами двух стран, а процесс восстановления связей затянулся на несколько лет. Одной из ключевых проблем во взаимодействии военных ведомств того периода была неравноценность военных обменов. Китай ограничивал американским военным доступ к своим объектам, предоставлял ограниченную информацию и приглашал американцев по большей части на формальные визиты, не позволяя им ознакомиться с повседневной деятельностью НОАК. Это вызывало недовольство в Вашингтоне и приводило к дискуссиям о целесообразности дальнейшего расширения контактов.

В начале 2000-х гг. администрация Джорджа Буша-младшего пересмотрела подход США к Китаю, определив его не только как возможного партнера, но и как потенциального соперника. Такое изменение совпало с инцидентом в воздухе 2001 г., когда американский разведывательный самолет EP-3 столкнулся с китайским истребителем вблизи острова Хайнань. В результате погиб китайский пилот, а американский самолет произвел вынужденную посадку на китайской территории. Его экипаж был задержан властями КНР, что привело к серьезному дипломатическому кризису. Китайское руководство требовало извинений, обвиняя американскую сторону в провокации, в то время как Вашингтон настаивал, что китайский пилот сам допустил опасное сближение. Этот инцидент продемонстрировал отсутствие надежных механизмов для управления кризисными ситуациями в двусторонних отношениях. В 2001 г. администрация Буша-мл. одобрила крупнейший с 1992 г. пакет поставок оружия Тайваню, включавший противоракетные системы, самолеты и другие виды вооружений, что привело к очередному охлаждению в межвоенном диалоге.

Юлия Мельникова:
Секьюритизация КНР в дискурсе НАТО во второй половине 2010-х – начале 2020-х годов как часть формирования глобальной идентичности альянса

В этот период фактором в двусторонних военных отношениях становится нарастающее соперничество в киберпространстве. США стали все чаще обвинять Китай в осуществлении кибершпионажа, направленного на получение информации о военных технологиях и разработках. Так, в начале 2000-х гг. американские спецслужбы сообщили о нескольких крупных атаках на сервера Пентагона, которые, по мнению Вашингтона, были связаны с китайскими государственными структурами. Пекин, в свою очередь, отверг эти обвинения, заявляя, что сам становится жертвой кибератак со стороны США. Параллельно с этим Министерство обороны США стало все чаще поднимать тему роста китайских возможностей так называемого ограничения доступа и блокирования зон (A2/AD). Эта концепция подразумевает целенаправленные действия с целью затруднения или предотвращения доступа противника в определенный регион и ограничение его свободы действий с помощью использования военных сил и средств. КНР преуспела в развитии новых видов вооружений, таких как противокорабельные баллистические ракеты DF-21D, которые представляли угрозу для американских авианосных групп в западной части Тихого океана. В ответ на это США начали разрабатывать новые стратегии для поддержания своего военного присутствия в регионе, модернизировать систему региональной ПРО, усиливать военное сотрудничество с такими странами, как Япония, Южная Корея и Австралия.

В то же время сохранялись и попытки наладить взаимодействие. В 2002 г. стороны провели серию консультаций по вопросам региональной безопасности, в ходе которых обсуждались перспективы создания механизмов предотвращения кризисов. Одним из немногих направлений, где США и Китай смогли выстроить конструктивное взаимодействие, было сотрудничество в борьбе с пиратством. В 2003 г. начались первые консультации о возможности координации военно-морских операций в Аденском заливе. Позднее, в 2008 г., Китай и США провели несколько совместных мероприятий, направленных на согласование усилий в борьбе с пиратством в этом регионе.

После ряда дипломатических усилий, направленных на восстановление военного диалога, стороны в 2006 г. попытались расширить формат взаимодействия, включив в него консультации по стратегической безопасности. Эти консультации были направлены на обсуждение вопросов ядерного сдерживания, предотвращения кризисов и регулирования последствий возможных инцидентов в международных водах. В 2008 г. администрация Джорджа Буша одобрила очередной пакет поставок оружия Тайбэю, что привело к очередному временному разрыву межвоенных контактов. В 2009 г. Китай несколько раз обвинялся в том, что его корабли совершали провокационные маневры в отношении американских разведывательных судов в ЮКМ. Китайская сторона продолжала утверждать, что американские действия вблизи китайских территориальных вод носят провокационный характер и должны быть ограничены.

В 2011 г. администрация Б. Обамы объявила о стратегии «перебалансировки» («разворота») в АТР, что предполагало укрепление союзов и партнерств во главе с США и расширение военного присутствия в ответ на растущее влияние Китая. Пекин воспринял это как политику своего сдерживания. Тем не менее обе стороны приложили усилия для поддержания межвоенного диалога. В 2014 г. США и Китай подписали два меморандума о взаимопонимании, направленных на снижение рисков военных инцидентов. Первый касался обмена информацией о крупных военных учениях, а другой устанавливал нормы поведения военных кораблей и самолетов при сближении в международных водах и воздушном пространстве над ними. Китайская сторона в тот период находилась на пике темпов наращивания своего военного присутствия в ЮКМ, превращая спорные рифы, острова и отмели в военные объекты, оснащенные взлетно-посадочными полосами, причалами, системами ПВО и радарами. США, в свою очередь, увеличили темпы проведения так называемых операций по обеспечению свободы судоходства (FONOPS), направляя военные корабли в непосредственной близости от китайских объектов. Эти меры вызывали протесты со стороны Пекина, который заявлял, что США нарушают его суверенитет, в то время как Вашингтон настаивал, что действует в рамках международного морского права. В 2015 г. администрация Б. Обамы одобрила крупный пакет поставок вооружений Тайваню, что вызвало очередную приостановку военных связей по инициативе Китая.

Также несмотря на то, что в сфере кибербезопасности в 2015 г. страны достигли соглашения о недопустимости кибератак на государственные и коммерческие структуры друг друга, его соблюдение фактически оставалось на усмотрение сторон. США продолжали заявлять о масштабных утечках данных, связанных с деятельностью китайских хакерских группировок.

В первые месяцы президентства Д. Трампа военные контакты между США и Китаем сохранялись на относительно стабильном уровне. Так, в 2017 г. был проведен первый американо-китайский Диалог по дипломатическим вопросам и безопасности (Diplomatic and Security Dialogue). Стороны продолжили реализацию некоторых мер доверия, заложенных при администрации Обамы. Уже к концу 2017 г. администрация Д. Трампа сменила тон во взаимоотношениях с Китаем. Военно-морские силы США активизировали операции по обеспечению свободы судоходства (FONOPs) вблизи спорных островов, что вызвало резкое недовольство Пекина. В сентябре 2018 г. произошло опасное сближение между эсминцем США USS Decatur и китайским эсминцем, который пытался вынудить американский корабль изменить курс. Также 2018 г. Трамп подписал Закон о поездках на Тайвань (Taiwan Travel Act), который поощрял визиты высокопоставленных американских официальных лиц на остров, что было воспринято Китаем как нарушение политики «одного Китая». Администрация Д. Трампа также одобрила крупные поставки оружия Тайваню. Помимо этого, США увеличили количество проходов своих военных кораблей через Тайваньский пролив. Одним из наиболее серьезных ударов по межвоенным отношениям того периода стало введение санкций против Центрального военного совета Китая. В 2018 г. США ввели санкции в рамках закона CAATSA (Countering America's Adversaries Through Sanctions Act), обвинив Китай в закупках российских военных технологий. Это еще больше ухудшило двусторонние отношения и привело к приостановке ряда контактов между вооруженными силами двух стран. Кроме того, в 2020 г. Д. Трамп подписал Исполнительный указ 13959, запретив американским компаниям инвестировать в китайские предприятия, связанные с оборонной промышленностью. Этот шаг был направлен на ослабление финансовых возможностей НОАК.

Игорь Шкробтак, Александра Терзи:
Американский фактор в формировании новой архитектуры безопасности в ИТР

Одним из важнейших факторов развития межвоенных отношений стал торгово-технологический конфликт, начавшийся в 2018 г., который постепенно перерос в более широкое стратегическое противостояние. В рамках санкционной политики США ввели ограничения на контакты с китайскими военными структурами, включая Департамент развития вооружений НОАК. В ответ Китай отменил ряд запланированных встреч и визитов американских военных делегаций. Для него этот период ознаменовался ужесточением военной риторики и ростом числа учений, имитировавших военные действия против Тайваня и американских баз в регионе.

В 2022 г. ситуация в двусторонних отношениях резко обострилась после визита спикера Палаты представителей США Нэнси Пелоси на Тайвань. Ее поездка стала самым высокопоставленным визитом американского политика за 25 лет и вызвала резкую реакцию Пекина. В ответ Китай провел беспрецедентные военные учения, фактически блокировав Тайвань и продемонстрировав свою готовность к силовому сценарию. Кроме того, китайские власти приостановили несколько военных диалогов с США, что еще больше осложнило взаимодействие двух держав. Еще одним кризисным моментом стало появление китайского разведывательного воздушного шара в американском воздушном пространстве в начале 2023 г. Он пересек территорию страны, в том числе пролетев над стратегически важными военными объектами. США идентифицировали его как средство воздушной разведки, тогда как Китай заявил, что это гражданский метеорологический зонд, сбившийся с курса. Воздушный шар был сбит американскими ВВС у побережья Южной Каролины. Этот инцидент привел к отмене запланированного визита госсекретаря Э. Блинкена в Пекин и усугубил кризис доверия между странами.

Несмотря на рост напряженности, Вашингтон и Пекин признавали необходимость поддержания каналов связи для предотвращения непреднамеренной эскалации. В ноябре 2023 г. президенты Джо Байден и Си Цзиньпин встретились в Калифорнии и договорились возобновить сотрудничество в сфере борьбы с наркотрафиком, создать военную «горячую линию» и разработать механизмы управления рисками, связанными с искусственным интеллектом.

Соглашения и форматы взаимодействия

Главный и хронологически самый ранний формат межвоенного диалога между двумя странами — Консультативные переговоры по военным вопросам (Defense Consultative Talks, DCT). На этой платформе для обсуждения вопросов безопасности и координации оборонной политики могут обсуждаться связанные с соглашениями о межвоенном сотрудничестве двух стран вопросы. Их история восходит к 1990-м гг., когда после событий на площади Тяньаньмэнь США и Китай начали восстанавливать военные связи, примером чего стали Консультативные переговоры. Как и в случае с другими форматами взаимодействия, двусторонние контакты по этой линии часто приостанавливались. В последний раз после визита Н. Пелоси на Тайвань в августе 2022 г. Китай заморозил DCT и другие каналы межвоенных связей более чем на год. Возобновление диалога произошло после встречи Дж. Байдена и Си Цзиньпина в Сан-Франциско в ноябре 2023 г. В результате в январе 2024 г. в Вашингтоне состоялись первые за два года Консультативные переговоры по оборонной политике (Defense Policy Coordination Talks, DPCT), входящие в DCT.

Военно-морское соглашение о консультациях (Military Maritime Consultative Agreement, MMCA) между США и Китаем было подписано 19 января 1998 г. в Пекине с целью создания механизма двусторонних консультаций для укрепления безопасности на море и в воздухе. Это соглашение стало первым инструментом предотвращения военных инцидентов между двумя странами после окончания холодной войны, оно охватывает взаимодействие военно-морских и военно-воздушных сил в международных водах и воздушном пространстве. В соглашении признаются принципы, закрепленные в трех американо-китайских совместных коммюнике, положения Конвенции ООН по морскому праву и другие международные нормы. Оно предусматривает три уровня взаимодействия. В первую очередь, это ежегодные встречи, продолжительность которых составляет два-три дня. На них проводятся брифинги и обсуждения заранее согласованных тем, связанных с безопасностью на море, поиском и спасением людей на море, процедурами связи при сближении кораблей. Стороны также уделяют внимание конкретным инцидентам, произошедшим за прошедший год. Встречи проходят поочередно в США и Китае и включают представителей высшего командования — адмиралов и генералов, а также представителей министерств обороны, внешнеполитических ведомств и штабов вооруженных сил. Второй уровень предусматривает работу специализированных рабочих групп, в состав которых входят профильные эксперты, изучающие вопросы, определенные на предыдущих консультациях. Эти рабочие группы разрабатывают рекомендации и подготавливают доклады, которые затем представляются на очередной ежегодной встрече. Третий уровень взаимодействия включает встречи в экстренном порядке для обсуждения конкретных инцидентов или возникающих проблем. Инициатива может исходить от любой стороны, а коммуникация осуществляется через военные атташаты или каналы внешнеполитических ведомств. Такие встречи особенно важны для оперативного урегулирования ситуаций, требующих немедленного реагирования. После каждой ежегодной встречи составляется итоговый документ на английском и китайском языках, подписываемый главами делегаций. Однако детали консультаций остаются закрытыми, а официальные отчеты могут быть опубликованы только при обоюдном согласии сторон. Такой шаг призван минимизировать возможность политизации обсуждений и снизить риск публичного давления. В случае возникновения разногласий стороны обязуются решать их исключительно путем консультаций без привлечения третьих сторон. При этом любая из сторон может выйти из соглашения, направив письменное уведомление, в случае чего его действие прекращается через три месяца после его получения.

Эффективность соглашения ограничена несколькими факторами. Во-первых, оно носит исключительно консультативный характер и не накладывает юридических обязательств. Это означает, что стороны могут уклоняться от соблюдения его положений, если это отвечает их национальным интересам. Во-вторых, соглашение не содержит механизма принуждения к соблюдению правил, что позволяет одной из сторон игнорировать проведение или участие в консультациях в случае обострения ситуации. В-третьих, в целом диалог между США и Китаем по вопросам безопасности на море серьезно осложняется фундаментальными разногласиями в трактовке норм международного морского права. В частности, наличие соглашения не предотвратило и не снизило частоту военных инцидентов между сторонами, особенно в ЮКМ. Китай рассматривает большую часть его акватории как свои суверенные воды, а США отвергают эти претензии. Эти разногласия приводят к постоянным инцидентам между военными кораблями и самолетами обеих стран. Наиболее резонансные инциденты включают в себя инцидент с кораблем USNS Impeccable, проводившим разведку в исключительной экономической зоне Китая в 2009 г.; в 2013 г. китайский корабль преградил путь американскому крейсеру USS Cowpens; в 2018 г. — эсминцу USS Decatur.

В 2014 г. соглашение было дополнено меморандумом о взаимопонимании по безопасности морских и воздушных сближений, а в 2015 г. к нему было добавлено приложение, касающееся кризисных коммуникаций. Эти документы ввели дополнительные процедуры взаимодействия, включая использование горячей линии для связи в экстренных ситуациях. Однако их практическая эффективность также оказалась ограниченной.

Александр Ермаков, Дмитрий Стефанович:
Стратегические приоритеты руководства вооруженных сил США

Другим важным элементом двусторонних межвоенных отношений на протяжении нескольких лет выступал Американо-китайский стратегический диалог по ядерной политике (China-US Dialogue on Strategic Nuclear Dynamics). Он был примером взаимодействия по так называемому полуторному треку, где собирались официальные государственные лица, эксперты и военные. Диалог затрагивал такие вопросы, как стратегическое сдерживание, контроль над вооружениями, кризисное управление и возможности сотрудничества в области стратегической стабильности. Первая встреча в рамках этого формата состоялась в 2004 г. Диалог традиционно сопровождался спорами вокруг американской системы противоракетной обороны, которую Китай рассматривает как угрозу стратегии минимального ядерного сдерживания и повышает уязвимость стратегических ядерных сил КНР. Особое внимание уделялось вопросам управления потенциальными кризисами, поскольку возможность непреднамеренной эскалации остается одной из главных угроз в американо-китайских отношениях. Другой часто обсуждаемый вопрос — проблема распространения ядерного оружия. Хотя Китай и США формально поддерживают принципы ДНЯО, их подходы к ядерным программам таких стран, как Иран и Северная Корея, существенно различаются. Пекин традиционно предпочитает политику дипломатического урегулирования, в то время как Вашингтон склонен применять санкции и другие ограничительные меры. Также важной темой обсуждения в этом формате стало развитие военных технологий, включая гиперзвуковое оружие, кибероружие и средства ведения боевых действий в космосе. Китайская сторона выражала опасения по поводу возможного размещения американских наступательных и оборонительных систем в космическом пространстве. США выражали обеспокоенность китайскими испытаниями противоспутникового оружия. В ходе переговоров стороны обсуждали и возможные меры доверия, включая расширение обмена информацией о стратегических вооружениях и проведение совместных учебных мероприятий в сфере кризисного управления. В 2019 г. администрация Трампа приостановила участие в диалоге из-за отсутствия готовности Китая перейти к официальным переговорам и снижения уровня представительства китайской стороны на встречах.

К другим элементам, призванным укрепить доверие между вооруженными силами двух стран, можно отнести Соглашение об уведомлениях о масштабной военной деятельности (Agreement on Notification of Major Military Activities), подписанное 12 ноября 2014 г. Основная цель соглашения заключается в снижении рисков ложной интерпретации действий сторон, предотвращении эскалации военных инцидентов и создании механизма транспарентности деятельности военных обеих стран. Его подписание было обусловлено возросшей напряженностью в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, где военные корабли и самолеты США и Китая все чаще сталкивались в потенциально опасных ситуациях, при этом важно было избежать эскалации напряженности, подобной инциденту над островом Хайнань в 2001 г. Соглашение охватывает широкий спектр вопросов, таких как уведомление о крупных военных мероприятиях, обмен информацией о военных доктринах и обеспечение наблюдения за военными учениями. Документ основан на принципе добровольности и не накладывает юридических обязательств на стороны соглашения. В то же время он создает основу для регулярного обмена уведомлениями, что должно способствовать повышению доверия между странами. Кроме того, ежегодно представители министерств обороны США и КНР должны проводить консультации с целью анализа эффективности механизма уведомлений и выработки предложений по его улучшению. Как и в случае с другими соглашениями, его добровольный характер означает, что ни одна из сторон не обязана предоставлять уведомления, если считает это нецелесообразным, санкций за отказ от предоставления информации не предусмотрено. Был создан механизм использования горячей линии для оперативного обмена информацией в случае необходимости. В последние годы США и Китай предпринимали попытки возобновления системы уведомлений. Так, в январе 2024 г. в Вашингтоне прошли Консультативные переговоры по оборонной политике, где одной из тем стало восстановление практики предупреждения о военных учениях.

Соглашение о правилах поведения для обеспечения безопасности при сближениях в воздухе и на море между США и Китаем (Rules of Behavior for Safety of Air and Maritime Encounters) было подписано 10 ноября 2014 г. Оно направлено прежде всего на предотвращение инцидентов, особенно в районах с высокой активностью военных подразделений, таких как Южно-Китайское и Восточно-Китайское моря. Документ состоит из нескольких ключевых положений. В частности, он требует, чтобы военные корабли и самолеты обеих стран избегали агрессивных маневров и обеспечивали безопасное расстояние при сближении. Также в нем были установлены правила связи между экипажами через международные каналы радиосвязи, включая стандартные частоты сигналов бедствия. Пилоты и экипажи судов обязаны соблюдать профессиональные стандарты поведения, включая запрет на преднамеренное запугивание, агрессивные маневры, использование лазеров для ослепления экипажей и демонстрацию вооружений в угрожающей манере. Вводился запрет на имитацию атак, наведение оружия или средств управления огнем на суда и самолеты другой стороны. Особое внимание уделяется обеспечению безопасности во время перехватов на море и в воздухе, особенно когда военные самолеты сближаются друг с другом в воздухе. Одним из важнейших элементов соглашения стало создание механизма экстренной связи.

Отдельные вопросы двустороннего взаимодействия

Кризисные коммуникации

Проблема кризисных коммуникаций между США и Китаем остается одной из наиболее сложных тем в двусторонних отношениях. Несмотря на наличие официальных каналов связи, диалог между двумя странами по вопросам предотвращения кризисов сталкивается с многочисленными политическими, стратегическими и организационными препятствиями. Одним из первых шагов в данном направлении стало подписание в 1998 г. ранее упомянутого соглашения о военно-морских консультациях. В 2008 г. был установлен прямой телефонный канал связи между министерствами обороны двух стран. Как уже упоминалось ранее, в этой смысле одним из главных препятствий продолжает выступать выборочное использование этих механизмов со стороны Пекина. В ряде случаев Китай попросту не отвечает на звонки из США, что было продемонстрировано во время нескольких знаковых инцидентов. Например, после удара США по китайскому посольству в Белграде в 1999 г. президент Билл Клинтон попытался связаться с китайским руководством, но председатель КНР не ответил на звонок. В 2001 г. после столкновения над островом Хайнань американские дипломаты не могли связаться с властями КНР более 12 часов. В 2023 г., после инцидента с китайским воздушным шаром, Поднебесная снова проигнорировала попытки США наладить контакт. Эти случаи демонстрируют, что Пекин рассматривает кризисные коммуникации не только как средство деэскалации, но и как политический инструмент, позволяющий оказывать давление на Вашингтон.

Кризисные механизмы также осложняются различиями в стратегических интересах США и Китая. Вашингтон настаивает, что его военное присутствие в Индо-Тихоокеанском регионе полностью соответствует международному праву и необходимо для обеспечения стабильности. Пекин же рассматривает действия США как угрозу своему суверенитету и, соответственно, отказывается вести переговоры в моменты обострений, чтобы не легитимировать действия американских военных. В 2017 г. был создан диалоговый механизм между генеральными штабами (Joint Staff Dialogue Mechanism), который должен был обеспечивать прямую связь на уровне генералитета, однако после первоначальной встречи он так и не был продлен. В 2020 г. была организована Рабочая группа по кризисным коммуникациям (Crisis Communications Working Group), но она также собиралась лишь однократно. В целом Китай демонстрирует готовность обсуждать тему кризисных коммуникаций, но не спешит развивать их, опасаясь, что такие механизмы дадут США больше свободы действий в регионе.

В последнее время, однако, ситуация начала меняться. В апреле 2024 г. действующий на тот момент министр обороны США Ллойд Остин и его китайский коллега Дон Чжунь на встрече в Сингапуре договорились о создании новой рабочей группы по кризисным коммуникациям. США на этих переговорах настаивали на ускорении процедур связи через прямую линию телефонной связи, сокращая требуемые сроки согласования военных мероприятий через горячую линию с 48 до 24 часов, а время ответа на запрос через нее же с 24 до 12 часов. Однако китайская сторона не дала четкого ответа на это предложение.

Киберпространство

Андрей Губин:
Союз неспасения: идея «азиатского НАТО» одинаково вредна для всех стран АТР

За последние два десятилетия киберпространство превратилось в арену стратегического соперничества между двумя великими державами. Вопросы безопасности в этой сфере охватывают такие аспекты, как кибершпионаж, осуществление кибератак, управление интернетом. Первые контакты в области кибербезопасности были связаны с развитием интернета в Китае в 1990-х гг. В то время Китай только начинал осваивать новые технологии и зависел от американских стандартов. Однако уже к концу десятилетия начали появляться первые конфликты в этой сфере, вызванные геополитическими событиями, как бомбардировка китайского посольства в Югославии в 1999 г., что привело к волне хакерских атак с обеих сторон. В последующие годы Китай значительно укрепил свои позиции в киберпространстве, а с начала 2010-х гг. произошло резкое обострение двусторонней конфронтации в этой сфере. В 2010 г. произошел один из ключевых эпизодов конфликта — скандал с Google, которая заявила о массированных атаках со стороны китайских хакеров на аккаунты правозащитников. Это привело к тому, что компания свернула свою деятельность в Китае. Вскоре США начали публично обвинять Китай в систематическом кибершпионаже, направленном на хищение интеллектуальной собственности американских компаний. В 2013 г. компания Mandiant опубликовала доклад, в котором прямо указала на подразделение 61398 НОАК как на основного организатора атак против США. Эти обвинения стали причиной резкого ухудшения отношений в сфере кибербезопасности.

При администрации Б. Обамы стороны предприняли несколько попыток наладить диалог. В 2013 г. на встрече Б. Обамы и Си Цзиньпина киберугрозы впервые обсуждались на высшем уровне. В 2015 г., после серии утечек данных, включая атаку на Бюро управления персоналом администрации президента США (Office of Personnel Management), стороны достигли соглашения, согласно которому они обязались не поддерживать кибершпионаж в коммерческих целях. Однако в 2016 г. администрация Б. Обамы начала подозревать, что Китай не полностью соблюдает договоренности, и доверие между странами снова пошатнулось. При Д. Трампе конфликт приобрел новое измерение, превратившись в полноценную технологическую войну. С приходом к власти Дж. Байдена кибербезопасность вновь заняла важное место в американо-китайских отношениях. Хотя демократическая администрация продолжила политику жесткого контроля над китайскими технологиями, были предприняты попытки восстановить диалог по вопросам киберугроз.

Одной из главных проблем остается различие в подходах к управлению интернетом: США продвигают концепцию открытого и свободного киберпространства, тогда как Китай настаивает на принципе киберсуверенитета, предполагающем государственный контроль над цифровыми потоками информации. Сложность диалога усугубляется тем, что кибератаки трудно атрибутировать, а потому обвинения часто строятся на предположениях и разведывательных данных, которые другая сторона отказывается признавать. В последние годы Китай обвиняется в использовании хакерских групп для атак на американские стратегические объекты, включая энергетическую инфраструктуру, финансовые сети и государственные учреждения. США, в свою очередь, обвиняются в ведении кибершпионажа против Китая, что особенно обострилось после разоблачений Эдварда Сноудена о глобальных операциях Агентства национальной безопасности (АНБ).

Космическое пространство

США и Китай ведут стратегическое соперничество в космосе, которое охватывает как военные, так и гражданские аспекты. Развитие космических технологий, растущее число коммерческих спутников и даже планы по освоению Луны превратили космос в арену международного соперничества. Несмотря на опасности конфронтации, возможности для диалога между Вашингтоном и Пекином остаются предметом дискуссий. История взаимодействия между двумя странами в космической сфере складывалась непросто. В 2007 г. Китай уничтожил баллистической ракетой собственный метеорологический спутник, что вызвало осуждение в мире из-за создания огромного количества космического мусора. С тех пор эта страна существенно продвинулась в развитии систем связи, навигации и разведки, запустил собственную орбитальную станцию «Тяньгун», активно развивает лунную программу. КНР также разрабатывает коммерческие спутниковые группировки, аналогичные Starlink, стремясь занять свое место на глобальном рынке космических услуг. США, в свою очередь, приняли ряд мер, направленных на ограничение потенциального сотрудничества. В 2011 г. была принята так называемая Поправка Вулфа, запрещающая NASA любое взаимодействие с китайскими космическими организациями без специального разрешения Конгресса. Это вынудило Китай развивать собственные технологии независимо от западных.

Однако, несмотря на запрет, некоторые каналы коммуникации между США и Китаем существовали. В 2015 г. был запущен Гражданский космический диалог США-Китай. В 2016 г. прошли два форума по безопасности в космосе, однако после 2017 г. подобные мероприятия прекратились. На данный момент необходимость возобновления диалога становится все более очевидной для обеих сторон. США и Китай управляют тысячами космических аппаратов, многие из которых работают на схожих орбитах. Без четких протоколов связи риск столкновений возрастает, что может привести к взаимным обвинениям и усилению военно-политической напряженности. Кроме того, обе страны развивают военные космические программы, включая противоспутниковое оружие, возможности проведения кибератак на спутниковые системы и разведывательные спутники, способные выполнять маневры в непосредственной близости от объектов противника. Еще одной проблемой представляется контроль за космическим мусором. Китай уже несет ответственность за значительную часть объектов на орбите, и без согласованных международных усилий последствия загрязнения космического пространства будут становиться все более серьезными. США продвигают инициативы по внедрению международных стандартов в этой сфере, однако без участия Китая такие меры кажутся малоэффективными.

Примеры реального взаимодействия между военными

Ирина Исакова:
Трамп 2.0: ставка на «космос» в большой игре Белого дома

Американо-китайский обмен опытом по ликвидации последствий стихийных бедствий (Disaster Management Exchange, DME) представляет собой ежегодное мероприятие, направленное на укрепление сотрудничества между вооруженными силами США и НОАК в области гуманитарной помощи и реагирования на чрезвычайные ситуации. Этот формат, начатый в 2005 г., включает в себя экспертные академические дискуссии, штабные и практические полевые учения, позволяющие участникам отрабатывать совместные действия в условиях, максимально приближенных к реальным. Схожие мероприятия проходят в рамках учений по оказанию гуманитарной помощи. Один из значимых примеров такого сотрудничества — совместное учение по спасению экипажей потерпевших аварию подводных лодок, проведенное в 2016 г.

Частью взаимоотношений между военными двух стран можно назвать участие Китая в международных военно-морских учениях RIMPAC (Rim of the Pacific). В 2014 г. военно-морские силы НОАК впервые приняли участие в маневрах, которые проводятся ВМС США с 1971 г. Со стороны КНР участвовали четыре корабля, включая эсминец, фрегат, судно снабжения и госпитальное судно Peace Ark. Однако события омрачил китайский разведывательный корабль, не входивший в состав приглашенных судов, направленный для наблюдения за учениями, что вызвало обеспокоенность у организаторов и участников. После участия в RIMPAC во второй раз в 2016 г. отношения между двусторонние отношения в военной сфере начали в очередной раз ухудшаться. В 2018 г. Министерство обороны США отозвало приглашение Китая на участие в RIMPAC, ссылаясь на милитаризацию спорных территорий в ЮКМ. Официальный представитель минобороны США подполковник морской пехоты Кристофер Логан заявил, что размещение Китаем противокорабельных ракет, зенитных ракетных систем и электронных глушителей на спорных островах Спратли противоречит принципам и целям учений. В 2021 г. конгрессмен Скотт Франклин представил законопроект, направленный на дальнейшее ограничение участия Китая в учениях RIMPAC. Документ предусматривал запрет на участие Китая в этих маневрах до тех пор, пока Пекин не признает и не устранит нарушения прав человека, включая геноцид уйгурского мусульманского меньшинства. Хотя в первоначальном виде законопроект и не был принят, его положения были включены в Закон об ассигнованиях на национальную оборону на 2022 финансовый год.

Еще одни совместные учения, куда НОАК была приглашена к участию также в 2014 г., — Cobra Gold. Проводимые ежегодно с 1982 г., они изначально были двусторонними между Таиландом и США. Со временем эти мероприятия трансформировались в крупные многосторонние военные учения, где в качестве участников и наблюдателей выступают более чем 30 стран. Основные цели этих учений — отработка совместных действий в условиях проведения боевых операций, а также проведение гуманитарных и спасательных миссий. Именно во втором компоненте и принимает участие КНР. К примеру, в 2020 г. китайские военные приняли участие в сценариях, имитирующих последствия тайфунов, где отрабатывались навыки оказания помощи пострадавшим, ликвидации последствий стихийных бедствий и проведения поисково-спасательных операций. В 2024 г. НОАК участвовала в командно-штабных учениях, посвященных реагированию на землетрясения, совместно с представителями восьми других стран, включая Таиланд и США. Участие Китая в Cobra Gold ограничивается главным образом гуманитарными и спасательными операциями, что связано с осторожностью организаторов учений и некоторых стран-участниц, которые стремятся избежать передачи КНР чувствительной военной информации.

Элементом взаимодействия между военными двух стран представляется также практика дружественных заходов военных судов в порты другой стороны. Так, в марте 1997 г. состоялся исторический китайского эсминца «Харбин» в Сан-Диего. Это был первый случай, когда корабли ВМС НОАК посетили материковую часть США. Визит включал культурные обмены и официальные мероприятия, направленные на укрепление двусторонних отношений между вооруженными силами двух стран. Предоставляя американским военным кораблям возможность заходить в порт Гонконга, КНР приобрела инструмент оказания давления на США. В декабре 2019 г. Китай официально запретил заходы американских военных кораблей в Гонконг в ответ на принятие в США Закона о правах человека и демократии в Гонконге. Хотя этот шаг был представлен как новая и решительная мера, Китай уже давно использовал запрет заходов судов в Гонконг как рычаг дипломатического давления. Ранее КНР неоднократно вводила краткосрочные запреты в ответ на американские решения, включая продажу оружия Тайваню, критику китайской политики в ЮКМ и награждение Далай-ламы. Тем не менее еще с 2017 г. Гонконг перестал быть важным пунктом снабжения американских кораблей.

***

Подводя итоги, можно отметить, что отношения США и Китая в военной сфере после холодной войны прошли через множество противоречивых этапов. С одной стороны, стороны пытались выстраивать доверительные каналы взаимодействия, подписывали различные соглашения. С другой — накопленные проблемы раз за разом приводили к конфликтным эпизодам, которые часто сводили на нет дипломатические усилия. Ключевое препятствие к укреплению межвоенного диалога заключается в смене политических приоритетов как в Вашингтоне, так и в Пекине. В результате даже официально подписанные соглашения не всегда оказывались эффективными в условиях реального кризиса. Другой важный аспект — постоянное присутствие тайваньского фактора. Именно продажа вооружений Тайбэю или визиты высокопоставленных американских политиков на остров многократно становились спусковыми крючками заморозки военных контактов. Третья существенная особенность — разный подход Китая и США к вопросам транспарентности. Важными элементами, способными внести позитивные изменения в межвоенный диалог, представляются гуманитарное сотрудничество и взаимодействие в рамках многосторонних форматов, а также коммуникация по противостоянию глобальным вызовам и угрозам. Отдельной большой проблемой остается эффективность горячих линий и механизмов кризисной связи. Она показывает уязвимость даже формально согласованных каналов переговоров: стороны демонстрируют, что соглашаются на диалог до тех пор, пока это не идет вразрез с их представлением о национальном достоинстве или не расценивается как уступка в момент обострения. В то же время несмотря на череду заморозок, и Вашингтон, и Пекин признают важность взаимных консультаций для снижения риска случайной или неконтролируемой эскалации. Взаимосвязь экономик, амбиции в регионе и глобальная роль США и Китая заставляют их снова и снова садиться за стол переговоров. Как правило, к моменту, когда обострение достигает пика и угрожает выйти из-под контроля, стороны возобновляли форматы общения — будь то новые договоренности по уведомлениям о крупных военных учениях или очередной раунд консультативных переговоров по вопросам обороны. В этом смысле даже прерывающийся военный диалог и подписанные соглашения работают как предохранительные механизмы, пусть и несовершенные, но не дающие двусторонним отношениям окончательно скатиться в открытое военное противостояние.