Американская идентичность на распутье: сквозь призму цивилизации

Американская цивилизация развивалась параллельно со становлением США. Ее ядро образовалось из синтеза протестантизма и демократизма. Религиозный компонент сформировал систему ценностей, трудовую этику, индивидуализм, дуализм в восприятии мира. Он также послужил основой для идеи об американской исключительности. Гражданский элемент способствовал утверждению демократического правления, институтов, либеральных свобод, права частной собственности, подотчетности власти, верховенства закона, независимого суда, разделения властей.

Специфика американской цивилизации, которая относительно молода, динамична и все еще глубоко идеологизирована, генетически связана с европейской культурой. Она наложила отпечаток на ее политическую сферу, в том числе внешнеполитическую. С одной стороны, во внешней политике США важную роль играют идеологические мотивы, нередко они превалируют над остальными, с другой — преемственность европейских политических традиций, в первую очередь британских, формирует основу для прагматизма (реализма) США в международных делах. Он проявляется в трезвом расчете силы и стремлении максимизировать экономическую выгоду, умении играть на противоречиях, бескомпромиссном отстаивании национальных интересов.

Сегодня наблюдается трансформация ключевых параметров американской цивилизации, что приводит к фрагментации идентичности США как во внешне-, так и во внутриполитическом измерениях. С одной стороны, в американском обществе с распространением постмодернизма все больше подвергается критике и пересмотру ряда ключевых цивилизационных параметров США (иудео-христианские ценности, роль религии в жизни общества, устоявшаяся трактовка истории, культура англосаксонского этнического ядра и др.). С другой стороны, наблюдаемые с рубежа XX–XXI вв. фундаментальные сдвиги в мировой политике и экономике, характеризующиеся подъемом незападных цивилизаций, подвергают сомнению прежнюю форму либеральной глобализации во главе с США, которая расширялась с момента завершения холодной войны.

Изменения в идентичности США способствуют обострению чувства онтологической незащищенности у значительной части американского общества. Это находит отражение в конкретных политических явлениях — в первую очередь в росте популистских настроений «справа» и «слева», а также углублении «конфликта ценностей» в обществе. Президентство Д. Трампа во многом стало симптоматичным, но оно послужило, скорее, лишь линзой, высветившей нарастающие социокультурные, экономические и политические противоречия. С усилением кризисных явлений в экономике, ростом иммиграционных потоков и отсутствием адекватных политических решений общественный раскол продолжит усиливаться, катализируя дальнейшие сдвиги в американской идентичности. Хотя тенденция на внутриполитическую поляризацию и трансформацию идентичности кажется устойчивой в среднесрочной перспективе, фатальной для будущего американской цивилизации ее пока назвать нельзя.

В то же время внешнеполитическая идентичность США сталкивается с самой серьезной угрозой последних трех десятилетий. В условиях деконструкции прежнего формата глобализации и либерального мирового порядка встают вопросы о контурах грядущего мироустройства, о роли и месте США в нем. Представляется, что может быть три основных варианта развития событий:

1) Усилится ревитализация и консолидация Запада вокруг американского ядра, тем самым идентичность США стабилизируется (в первую очередь во внутрицивилизационном плане). Во внешней политике универсализм США и их идентичность продолжат испытывать давление. Другие культурные центры в лице Китая, Индии, России, возможно, Турции постараются сформировать самостоятельную идентичность на автохтонном культурном фундаменте и расширить границы своего социокультурного пространства, укрепив свою онтологическую безопасность.

2) США смогут восстановить мировое доминирование, изолировав Россию и переиграв в жестком соперничестве Китай. Произойдут возвращение альтернативных центров под американское лидерство, перезапуск глобализации под началом США (возможно, на идеях глобального климатического регулирования) и преимущественная реставрация либерального порядка. Это приведет к реконструкции идентичности США во внутренней и внешней политике на идейных основаниях (лево)либеральной идеологии и глобальной миссии США в мире. Столкновение цивилизаций будет устранено на глобальном уровне, но останется и усилится на уровне регионов/стран.

3) По причинам углубления внутриполитической/социокультурной трансформации, а также дальнейшего становления полицентричного мироустройства фрагментация американской идентичности продолжится. США постепенно откажутся от принципа универсальности своих ценностей и стремления навязать их другим цивилизациям, что приведет к выработке новых параметров идентичности. В ней будет смещен акцент на уникальные черты американской цивилизации. В этом плане может ослабнуть консолидация между Европой и США в плане укрепления стратегической независимости европейцев, но в то же время снизится конфронтация США с незападными цивилизациями.

Кратко об истории

Точно установить, когда термин «цивилизация» был введен в научный оборот, не представляется возможным. Он происходит от латинских слов «civis» (гражданин) и «civilis» (гражданский). В эпоху Просвещения в европейской интеллектуальной среде на фоне углубления саморефлексии оживает интерес к античному наследию. В это же время понятие «цивилизация» постепенно утверждается в философском дискурсе. Считается, что впервые в Новой истории оно было использовано маркизом Мирабо в трактате «Друг законов» (1757 г.). Далее к нему обращались такие авторы, как Н. Буланже, П. Гольбах, Ж. Кондорсье. При этом цивилизация в XVIII в. осмыслялась сугубо в фокусе истории Европы и, соответственно, употреблялось в единственном числе. В следующем столетии были сделаны важные методологические шаги в развитии понятия. Ф. Гизо выделяет уже множество цивилизаций. Ш. Ренувье наряду с общечеловеческой вводит понятие локальной цивилизации. Г. Рюккерт предложил рассматривать цивилизации как некие уникальные объекты. Со второй половины XIX в. понятие «цивилизация» становится общепризнанным и окончательно закрепляется в научном словаре.

Немного теории

Ольга Ребро:
Анализ партийных подходов по вопросам евроатлантической безопасности и переговоров с Россией

Рассмотрение международных процессов, которые все больше характеризуются конфронтационностью и соперничеством, в свете цивилизационного подхода, с одной стороны, дает относительно сбалансированный аналитический инструментарий, а с другой — позволяет абстрагироваться от ситуативности и проанализировать внешнюю политику США и их отношения с миром в широком контексте.

Согласно различным изводам современной цивилизационной теории, развиваемой плеядой мыслителей от Н. Данилевского [1] до С. Хантингтона [2], общемировая динамика определяется внутренней эволюцией и системой взаимоотношений самодостаточных цивилизаций. При этом, по мнению исследователя А. Тойнби, все они составляют единый поток человеческой истории. Данные авторы зачастую расходятся в определении числа и отдельных параметров цивилизаций. Сходятся же они в том, что самобытность каждой из цивилизаций, заключающаяся в уникальных исторических, политических, хозяйственных, культурных, географических характеристиках, создает не только условия для их взаимообогащения, но и формируют контуры принципиального столкновения. С. Хантингтон выделяет следующие цивилизации, составляющие текущую мозаику мира: западную, китайскую, японскую, исламскую, православную с центром в России, индуистскую, латиноамериканскую и в перспективе африканскую [3].

В то же время теория не дает однозначного ответа на вопрос о том, что считать антонимом цивилизации. Традиционно она противопоставлялась дикости и варварству. А. Тойнби определял состояние цивилизации, не сумевшей ответить на экзистенциальный вызов, как ситуацию надлома, за которым следует социальный распад. О. Шпенглер в знаменитом труде «Закат Европы» (1918 г.), напротив, утверждал, что цивилизация — это и есть состояние упадка культуры, которая уже прошла стадии расцвета и становления. В его понимании, цивилизация — это нечто механистическое, более не способное к творческим порывам, довольствующееся лишь имитацией и повторением созданного обществом на этапе культуры.

Тем не менее цивилизацию можно определить как широкое «мы», внутри которого каждый чувствует себя органичной частью целого и отличает себя от «них» (от остальных) [4]. В подобном фокусе мировая политика приобретает крупный формат, а на первый план среди ее движущих сил выходят явления духовного уровня, формирующие основу той или иной цивилизации. Безусловно, будет непозволительным упрощением считать, что глобальная политика, с точки зрения цивилизационного подхода, определяется исключительно культурными факторам. Однако в его интерпретации фундаментальные и долгосрочные противоречия в международных отношениях определяет культурное многообразие мира. Невозможность сведения всех обществ к единой модели развития порождает напряжение и конфликты [5].

Поскольку основные различия между цивилизационными сообществами проявляются в вопросах идентичности, ценностей, социальных норм, языка, религии, традиций, истории, то представляется закономерным, что в ситуации конфликта (внутреннего или внешнего) ожесточенная борьба, кроме непосредственно политики и экономики, разворачивается в социокультурной сфере. Возможно, отчасти этим объясняется распространение «культуры отмены» в Европе и Северной Америке (по отношению к «иным» культурам) и жесткая информационно-пропагандистская война за сердца и умы людей в условиях стратегического отступления Запада.

Дилемма безопасности

В контексте вопросов безопасности цивилизационный подход во многом перекликается с конструктивисткой теорией онтологической безопасности. Хотя в ее рамках не выработан единый взгляд на ключевых акторов (предлагается рассматривать в качестве таковых личность, группы интересов, общество, государство), она также обращает особое внимание на проблемы идентичности, культуры, дискурсивной среды, рутинных социальных практик. Прослеживается в ней и схожая с цивилизационным подходом метафора «дома» — особого социокультурного пространства, с которым соотносит себя индивид и в котором он ощущает себя максимально органично.

В то время как реалистская школа международных отношений понимает безопасность преимущественно в материальном и физическом плане, концепция онтологической безопасности во главу угла ставит духовные (психологические) и социальные явления. С ее точки зрения, даже в условиях, казалось бы, абсолютной физической безопасности США на протяжении значительной части их истории общество и государство могут испытывать систематическое чувство незащищенности [6]. Оно коренится в неопределенности будущего, внутренней неустойчивости (разделенности), фрагментации идентичности, нестабильности международного положения. Устранение онтологической незащищенности вполне может выступать в качестве мотивации для, на первый взгляд, иррациональных внешнеполитических решений и действий.

В теории секьюритизации, обоснованной Б. Бузаном и другими исследователями Копенгагенской школы, одной из областей безопасности определяется социальная сфера [7]. В ее рамках объектом для защиты определяется идентичность, при нарушении которой государство или общество более не в состоянии существовать. Таким образом, цивилизацию можно рассматривать как максимально широкое понимание коллективного «мы», сохранению в котором подлежат его наиболее фундаментальные духовные начала, обеспечивающие самоидентификацию, интеграцию, воспроизводство культуры.

США как цивилизация

Андрей Губин:
Глобальная нестабильность: кризис сдерживания и разума

Если рассматривать историко-культурный тип, сформировавшийся в США, как самостоятельный в рамках западной цивилизации, то можно выделить его некоторые характерные черты. Американская цивилизация развивалась параллельно со становлением США. Ее ядро образовалось из синтеза протестантизма и демократизма. Религиозный компонент сформировал систему ценностей, трудовую этику, индивидуализм, дуализм в восприятии мира. Он также послужил основой для идеи об американской исключительности. Гражданский элемент способствовал утверждению демократического правления, институтов, либеральных свобод, права частной собственности, подотчетности власти, верховенства закона, независимого суда, разделения властей.

Специфика американской цивилизации, которая относительно молода, динамична и все еще глубоко идеологизирована, генетически связана с европейской культурой. Она наложила отпечаток на ее политическую сферу, в том числе внешнеполитическую. С одной стороны, во внешней политике США важную роль играют идеологические мотивы, нередко они превалируют над остальными, с другой — преемственность европейских политических традиций, в первую очередь британских, формирует основу для прагматизма (реализма) США в международных делах. Он проявляется в трезвом расчете силы и стремлении максимизировать экономическую выгоду, умении играть на противоречиях, бескомпромиссном отстаивании национальных интересов.

Сплав религиозного и гражданского компонентов породил концепцию либерального глобализма и особый мессианский взгляд США на себя и свою роль в мире. Восприятие Соединенными Штатами самих себя в качестве «светочи надежды для всего человечества» порождает их стремление унифицировать мир по своему «образу и подобию». При этом моральное обоснование их действий приводит к тому, что интервенционистская внешняя политика по распространению демократии мыслится не только допустимой, но и необходимой. Мессианизм США дополняется особым международно-историческим багажом, которым они располагают. Отсутствие у американцев серьезного опыта взаимодействия с другими державами и цивилизациями на неконфронтационных и равных началах подпитывает своеобразный максимализм в их внешней политике — желание выстраивать отношения исключительно по формуле «ведущий и ведомый».

Можно заключить, что сущность американской внешнеполитической идентичности проявляется в представлении об особом (божественном) предначертании для американцев быть проводниками либерально-демократических ценностей на Земле. При этом в подобной логике любая враждебность по отношению к США понимается как враждебность к прогрессу, идеалам свободы и демократии в принципе.

Психология внутреннего надлома

С эпохи Великих географических открытий доминирование Запада сопровождалось многообразной экспансией, которая базировалась, помимо технологического и военного превосходства, на серьезных культурных предпосылках: античной философии, рациональности, христианских ценностях, правовой системе, социальном плюрализме, индивидуализме. Однако пересмотр ключевых основ своей собственной культуры с утверждением постмодернизма привело к ослаблению пассионарного импульса западной цивилизации и породило ее фрагментацию.

Произошедший в 1960–1970-ее гг. в США и других странах Запада экзистенциальный поворот от социально-экономического к социокультурному нарративу в практической политике привел к сдвигу от социальной повестки в сторону вопросов ценностей. К этому же периоду относится начало фундаментальной трансформации западной цивилизации. Она сопровождалась отходом от иудео-христианских устоев, вытеснением религии из общественного пространства, сексуальной революцией, ростом контркультуры, распространением политики идентичности, дальнейшей эмансипацией различных меньшинств.

В США особенно обеспокоены этими сдвигами были представители американского консерватизма, а точнее двух его крупных течений — традиционализма и социального консерватизма. Они выступили против морального релятивизма, дискриминации религиозных объединений, легализации абортов (1973 г.), узаконивания однополых браков (2015 г.) и легких наркотиков (на уровне штатов), расширения государственного вмешательства в социальную и экономическую сферы. Несмотря на серьезную поддержку со стороны значительного числа американцев и электоральные успехи в отдельные периоды, в целом переломить прогрессистский тренд развития американского общества им не удалось. Об этом красноречиво свидетельствуют, с одной стороны, осуществление социально-либеральных реформ в США, а с другой — эрозия самого консервативного движения и взлета на его осколках правого популизма в форме «трампизма» [8].

Получается, что форсированная реализация социально-либерального проекта в США запустила процесс пересмотра основ американской цивилизации – от истории освоения континента и оценки деятельности отцов-основателей до базовых социальных практик, прав и свобод. Она во многом способствовала атомизации и поляризации общества. Тем самым, под сомнение была поставлена исторически сложившаяся идентичность США, что привело к ее фрагментации.

Общество США раскололось как минимум на две части: 1) прогрессистская и космополитическая Америка, отстаивающая социальный либерализм, проживающая преимущественно в мегаполисах и прибрежных штатах; 2) «глубинная» Америка, исповедующая социальный консерватизм и традиционные ценности, представители которой преимущественно проживают в центральных и южных штатах, регионе так называемого «ржавого пояса». Это наводит на мысль о том, что Соединенные Штаты сегодня — это «расколотая демократия», причем ключевое размежевание проходит по вопросу ценностей.

Внешнеполитические вызовы и ответы

Андрей Кортунов:
Миллениалы и перспективы «левого поворота»

Во внешней политике специфические черты американской цивилизации начали рельефно проявляться после Второй мировой войны, когда США стали лидером западного мира в финансовом, экономическом и военно-стратегическом планах. К этому же периоду относится запуск строительства либерального международного порядка. Реализация стратегии США по переустройству мира на принципах глобализма в сочетании с американским доминированием была интенсифицирована после распада биполярной системы на рубеже 1980–1990-х гг. Тогда же принципы и институты либерального порядка фактически были распространены на весь мир.

Казалось, что состояние международных отношений после завершения холодной войны исключительно благоприятствовало реализации мессианской идеи США. А исчезновение альтернативы в лице СССР, на первый взгляд, убедительно опровергало доводы последователей цивилизационного подхода и подтверждало тезис видного политолога Ф. Фукуямы о «конце истории» в том смысле, что развитие человечества достигло стадии неизбежного утверждения ценностей и институтов либеральной демократии и рыночной экономики в глобальном масштабе. Но уже к концу 1990-х гг. проявились тенденции, указывающие, что либеральная глобализация и универсализация мира под эгидой США имеют как минимум обратную сторону — нарастание регионализации политических и экономических процессов, усиление «культурных» войн по линиям цивилизационных «разломов» как на уровне регионов, так и отдельных обществ, в том числе западных.

В американской общественно-политической среде глобальная роль США также не была единогласно воспринята как неизбежная. С критикой имперских амбиций Америки активно выступили последователи политического комментатора П. Бьюкенена, назвавшие себя палеоконсерваторами [9]. Их ключевой идеей было возвращение к республиканским традициям во внешней политике. Однако «палеоконы» в 1990-е гг., конечно, были маргинализированы. В итоге возобладала линия на развитие либерального интернационализма. Общественно-политическая и экспертная дискуссия по данному вопросу активизировалась после 11 сентября 2001 г. Тогда, на фоне трагических событий, широкую поддержку получили подходы неокнсерваторов по силовому утверждению либеральной демократии за рубежом. В обосновании интервенционистской внешней политики они во многом опирались на идею о том, что демократизация стран и регионов, даже принудительная, априори должна укреплять безопасность в мире и стать благом для переживающих ее народов и самих США [10].

После десятилетия активной внешней политики США в 2000-е гг., в первую очередь на Ближнем Востоке, оказалось, что смена нелиберальных режимов не ведет к автоматическому утверждению демократии, а игнорирование культурных особенностей усиливает отторжение нехарактерных форм организации политики. Серьезным ударом для экономической модели США и всей либеральной глобализации стал финансово-экономический кризис 2008–2009 гг. — крупнейший на тот момент со времен Великой депрессии. На этом фоне ряд поднимающихся центров (Китай, Россия, Индия, Турция) все больше стали ориентироваться в выстраивании идентичности на автохтонный цивилизационный фундамент, оспаривая продвигаемые американцами принципы, ценности и институты.

В 2010-е гг. усилия Соединенных Штатов по переустройству мира стали давать еще более ощутимые сбои. Стимулирование волны революций Арабской весны, привело к нестабильности в регионе, гражданским войнам, росту радикализма и международного терроризма, миграционным потокам в страны Запада. Все большую остроту приобретала проблема «бесконечных» войн США в Ираке и Афганистане. После краткосрочного улучшения отношений с Россией во время первого срока президентства Б. Обамы разразились тяжелые международные кризисы вокруг Сирии и Украины. В период правления Д. Трампа противостояние США с Китаем начало обретать стратегическое выражение в политическом и экономическом измерениях. Военное оформление оно получило с приходом к власти Дж. Байдена и созданием союза AUKUS (Австралия, Великобритания, США). Серьезно сказался на восприятии США в качестве глобального лидера как на международной арене, так и внутри страны хаотичный вывод американских войск из Афганистана летом 2021 г.

Важным фактором регионализации мировой политики и экономики послужила пандемия коронавируса. Она по-новому поставила вопросы безопасности. Глубокая интеграция в глобальную экономику и либеральный порядок перестала рассматриваться только как благо, но и как источник рисков. Особое значение прибрели вопросы самодостаточности стран, стабильности их управленческих, финансово-экономических, социальных систем. При этом нелиберальные, с точки зрения США, страны (Китай и Россия) наглядно продемонстрировали свою высокую эффективность в борьбе с эпидемиологической угрозой. Наблюдаемые в последнее время последствия украинского конфликта, особенно введение беспрецедентных санкционных режимов со стороны США и их союзников против России, по сути, окончательно похоронили глобальный либеральный проект. По крайне мере, в той его форме, которая сложилась с момента окончания холодной войны.

Таким образом, если рассматривать либеральную глобализацию как практическое выражение особой миссии США в мире, то можно констатировать, что американская внешнеполитическая идентичность находится в состоянии фрагментации. К этому приводит комплекс процессов: 1) рост незападных центров создает альтернативу американским ценностям и культуре, которые понимаются как универсальные; 2) увеличение числа незападных центров угрожает доминированию США в мировой политике и экономике; 3) фактический отказ США от принципов либерального миропорядка (экономические войны и санкционная политика) ставит под вопрос идейное наполнение американской внешней политики; 4) сворачивание США либерального миропорядка подрывает институциональную опору их внешней политики в форме международных организаций и глобальных режимов, созданных/утвердившихся в последние три десятилетия.

Взгляд в будущее

Иван Тимофеев:
Упадок Запада? За и против

Трансформация ключевых параметров американской цивилизации приводит к фрагментации идентичности США как во внешне-, так и во внутриполитическом измерениях. С одной стороны, в американском обществе с распространением постмодернизма все больше подвергается критике и пересмотру ряда ключевых цивилизационных параметров США (иудео-христианские ценности, роль религии в жизни общества, устоявшаяся трактовка истории, культура англосаксонского этнического ядра и др.). С другой стороны, наблюдаемые с рубежа XX–XXI вв. фундаментальные сдвиги в мировой политике и экономике, характеризующиеся подъемом незападных цивилизаций, подвергают сомнению прежнюю форму либеральной глобализации во главе с США, которая расширялась с момента завершения холодной войны.

Изменения в идентичности США способствуют обострению чувства онтологической незащищенности у значительной части американского общества. Это находит отражение в конкретных политических явлениях — в первую очередь в росте популистских настроений «справа» и «слева», а также углублении «конфликта ценностей» в обществе. Президентство Д. Трампа во многом стало симптоматичным, но оно послужило, скорее, лишь линзой, высветившей нарастающие социокультурные, экономические и политические противоречия. С усилением кризисных явлений в экономике, ростом иммиграционных потоков и отсутствием адекватных политических решений общественный раскол продолжит усиливаться, катализируя дальнейшие сдвиги в американской идентичности. Хотя тенденция на внутриполитическую поляризацию и трансформацию идентичности кажется устойчивой в среднесрочной перспективе, фатальной для будущего американской цивилизации ее пока назвать нельзя.

В то же время внешнеполитическая идентичность США сталкивается с самой серьезной угрозой последних трех десятилетий. В условиях деконструкции прежнего формата глобализации и либерального мирового порядка встают вопросы о контурах грядущего мироустройства, о роли и месте США в нем. Представляется, что может быть три основных варианта развития событий:

1) Усилится ревитализация и консолидация Запада вокруг американского ядра, тем самым идентичность США стабилизируется (в первую очередь во внутрицивилизационном плане). Во внешней политике универсализм США и их идентичность продолжат испытывать давление. Другие культурные центры в лице Китая, Индии, России, возможно, Турции постараются сформировать самостоятельную идентичность на автохтонном культурном фундаменте и расширить границы своего социокультурного пространства, укрепив свою онтологическую безопасность.

2) США смогут восстановить мировое доминирование, изолировав Россию и переиграв в жестком соперничестве Китай. Произойдут возвращение альтернативных центров под американское лидерство, перезапуск глобализации под началом США (возможно, на идеях глобального климатического регулирования) и преимущественная реставрация либерального порядка. Это приведет к реконструкции идентичности США во внутренней и внешней политике на идейных основаниях (лево)либеральной идеологии и глобальной миссии США в мире. Столкновение цивилизаций будет устранено на глобальном уровне, но останется и усилится на уровне регионов/стран.

3) По причинам углубления внутриполитической/социокультурной трансформации, а также дальнейшего становления полицентричного мироустройства фрагментация американской идентичности продолжится. США постепенно откажутся от принципа универсальности своих ценностей и стремления навязать их другим цивилизациям, что приведет к выработке новых параметров идентичности. В ней будет смещен акцент на уникальные черты американской цивилизации. В этом плане может ослабнуть консолидация между Европой и США в плане укрепления стратегической независимости европейцев, но в то же время снизится конфронтация США с незападными цивилизациями.

1. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. М.: Книга, 1990.

2. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / пер. с англ. Т. Велимеева. М.: Издательство АСТ, 2003.

3. Там же. С. 54-60.

4. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / пер. с англ. Т. Велимеева. М.: Издательство АСТ, 2003. С. 51.

5. Там же. С. 27.

6. Там же.

7. Buzan B., Wilde J., Waever O. Security: A New Framework for Analysis. Boulder, CO: Lynne Rienner, 1998.

8. Сокольщик Л.М. Американский консерватизм и вызов популизма: теоретический и идеологический аспекты // Полис. Политические исследования. 2021a. № 1. С. 78–93.

9. Сокольщик Л.М. Американский консерватизм и вызовы внешней политике США в XXI веке: между интервенционизмом и изоляционизмом // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право. 2020. Т. 13. № 4. С. 278–291.

10. Там же.