Антироссийская политика Европейского союза как реакция на украинский кризис

Украинский кризис — это отражение накопившихся за долгие годы системных противоречий между Россией и коллективным Западом. Как таковые они вписаны в процесс трансформации миропорядка и тенденцию формирования полицентричной международной системы. С учетом этого контекста важной задачей является комплексная и объективная оценка позиции и действий Европейского союза как одной из ключевых структур коллективного Запада, возможных действий ЕС в кратко- и среднесрочной перспективе.

Европейский союз отреагировал на специальную военную операцию России на территории Украины быстро, солидарно и резко негативно. Уже 24 февраля саммит Европейского совета охарактеризовал ее как «неспровоцированную и неоправданную военную агрессию». В дальнейшем эта формулировка повторялась регулярно, в том числе в формате «Группы семи», с указанием, что Россия основывает свои действия на якобы «надуманных требованиях и безосновательных заявлениях». В выступлениях лидеров ряда стран ЕС звучали и более жесткие оценки.

Специальная военная операция России на территории Украины — это тектонический сдвиг, кардинально меняющий всю систему международных отношений как в Европе, так и в мире в целом. Эти события будут иметь долгосрочные последствия для архитектуры безопасности в Европе не только в том, что касается военных аспектов, но также энергетической и даже продовольственной безопасности. Реагируя на эти события, политики стран ЕС практически мгновенно осознали, что безопасность, которую они понимают как «безопасность от России», более не может быть «бесплатной». И они готовы платить.

Сегодня страны ЕС, и шире — страны глобального Запада/Севера, не видят в среднесрочной перспективе возможностей вернуться к балансу предыдущего десятилетия. Та часть политических и деловых кругов в ведущих европейских странах (Германии, Франции, Италии), которая ранее придерживалась «прагматического» подхода в отношении России, была вынуждена пересмотреть свою позицию. Общий настрой — долгосрочное системное противостояние с Россией при минимизации собственных экономических издержек и сдерживании деградации в военно-политической сфере. В настоящий момент контакты с российской стороной ограничены лишь задачей прекращения огня на территории Украины, что хорошо демонстрирует текущая активность президента Франции Эммануэля Макрона.

Динамика санкционного и иного давления со стороны ЕС на Россию будет напрямую увязана с развитием событий на территории Украины. Решения о новых санкциях будут приниматься с учетом баланса между потенциальным воздействием на Россию и потенциальным негативным эффектом для стран ЕС. В случае эскалации наиболее вероятны отказ от режима наибольшего благоприятствования в торговле, запрет на заходы российских судов в европейские порты и запрет/ограничения на поставки угля и нефти (последние могут быть реализованы на уровне ЕС, либо, при отсутствии консенсуса, значительным числом государств-членов). В увязке с достижением устойчивого прекращения огня на территории Украины возможно снятие отдельных санкций при сохранении стратегического финансового и экономического давления на Россию.

Какими бы ни были конкретные параметры урегулирования украинского кризиса, в долгосрочной перспективе способность России отстаивать жизненно важные национальные интересы будет зависеть от способности генерировать импульсы для устойчивого внутреннего развития.

Украинский кризис — это отражение накопившихся за долгие годы системных противоречий между Россией и коллективным Западом. Как таковые они вписаны в процесс трансформации миропорядка и тенденцию формирования полицентричной международной системы. С учетом этого контекста важной задачей является комплексная и объективная оценка позиции и действий Европейского союза как одной из ключевых структур коллективного Запада, возможных действий ЕС в кратко- и среднесрочной перспективе.

Европейский союз отреагировал на специальную военную операцию России на территории Украины быстро, солидарно и резко негативно. Уже 24 февраля саммит Европейского совета охарактеризовал ее как «неспровоцированную и неоправданную военную агрессию»[1]. В дальнейшем эта формулировка повторялась регулярно, в том числе в формате «Группы семи», с указанием, что Россия основывает свои действия на якобы «надуманных требованиях и безосновательных заявлениях». В выступлениях лидеров некоторых стран ЕС звучали и более жесткие оценки.

Версальская декларация по итогам неформальной встречи лидеров стран ЕС 10–11 марта зафиксировала широкий консенсус о том, что действия России «привели к тектоническому сдвигу в европейской истории»[2]. Саммит НАТО 24 марта оценил действия России как попытку «разрушить основы международной безопасности и стабильности»; эту позицию разделяют все страны ЕС, в том числе не входящие в НАТО. Звучат неприемлемые и шокирующие параллели со Второй мировой войной. В этом контексте очевидное символическое значение имеют решения Баварии и Нижней Саксонии (третья декада марта) ввести уголовную ответственность за публичную демонстрацию буквы «Z» как символа «российской агрессии» против Украины, что является прямой параллелью действующего в Германии запрета нацисткой символики. Эти настроения приобрели откровенно истерический характер в начале апреля. При этом в общественной дискуссии демонстративно отсутствуют упоминания о нелегитимной, с точки зрения международного права, операции НАТО на территории Югославии и о действиях западных стран в иных конфликтных регионах.

Андрей Кортунов:
Время дипломатии прошло? Семь особенностей наступающей эпохи

Чрезвычайно резкая реакция на действия России связана в том числе и с тем, что Украина воспринимается европейцами как член семьи, а «агрессия против Украины» — как нападение на «одного из нас». Именно в таком ключе неоднократно высказывалась председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен: «Народ Украины, так храбро защищающий наши европейские ценности, — часть европейской семьи». Эти настроения сегодня характерны для общественного мнения стран ЕС и большинства представителей политической элиты. К примеру, премьер-министр Италии Марио Драги 22 марта заявил: «Сегодня Украина… защищает наш мир, нашу свободу, нашу безопасность. Она защищает этот многосторонний порядок, основанный на правилах и правах, который мы кропотливо создавали в послевоенный период. Италия глубоко благодарна вам». Эти настроения вписываются в концепцию Украины как «анти-России», передовой линии стратегического противостояния.

Изменение отношения к Украине сделало возможным предметное обсуждение ее заявки на вступление в ЕС. Ряд стран ЕС — Польша, Эстония, Латвия, Литва, Словакия, Словения, Болгария, Чехия и Венгрия — в совместном заявлении от 28 февраля отметили, что Украина заслуживает «немедленного» подтверждения перспективы получения членства. Большинство стран ЕС согласились, что необходимо дать «сильный политический сигнал», что Украина — это часть европейской семьи, но следует внимательно отнестись к процедуре ее вступления в ЕС. Любые практические мероприятия возможны лишь после «окончания войны», а подготовка к членству займет много времени. Президент Франции Эммануэль Макрон, выступая по итогам Версальского саммита 11 марта, сформулировал компромиссную позицию следующим образом: «Мы должны сейчас послать Украине сильный сигнал, но мы должны быть рациональны. Можем ли мы открыть процедуру вступления для страны, ведущей войну? Я так не думаю. Должны ли мы закрыть дверь и сказать “никогда”? Это было бы несправедливо»[3].

Лакмусовой бумажкой восприятия Украины в Европе стало отношение к украинским беженцам. По данным Международной организации по миграциям на 29 марта, Украину покинули 4 млн беженцев, подавляющее большинство которых находятся в странах ЕС. Среди них около 90% — женщины и дети. Уже в первые дни кризиса во многих странах Евросоюза возникло массовое волонтерское движение помощи беженцам. Широко распространилась практика, когда европейцы пускают их жить в своих частных квартирах и домах. Отношение к украинцам принципиально отличается от весьма сдержанного в последние годы отношения к беженцам из Сирии и других азиатских и африканских стран именно потому, что европейцы воспринимают украинцев как «своих». Это видно и по официальной реакции ряда стран Восточной Европы, которые не проявляли такой солидарности к беженцам во время миграционного кризиса 2015 г., а также в последующие годы.

Уже 3 марта Совет ЕС одобрил активацию механизма временной защиты беженцев[4]. Решение было принято единогласно, что крайне нехарактерно для ЕС в отношении такого токсичного вопроса, как миграция. Этот механизм был учрежден еще в 2001 г., после войны на территории бывшей Югославии, но до этого ни разу не был введен в действие. Режим временной защиты предусматривает, что беженцы из Украины будут обеспечены жильем. Они получили право на работу на тех же условиях, что и граждане стран ЕС, а также полный доступ к системам социальной защиты, здравоохранения и образования. Для лучшего понимания общественных настроений отметим, что Европейская конфедерация профсоюзов (ETUC) поддержала это решение и призвала в полной мере обеспечить доступ беженцев на рынок труда, пренебрегая рисками, которые это может повлечь для занятости граждан ЕС[5].

На общественные настроения оказала влияние мощная информационно-пропагандистская кампания о ходе специальной военной операции на территории Украины. По данным Управления Верховного комиссара ООН по правам человека на 25 марта, на территории Украины погибли 1 081 и пострадали 1 707 гражданских лиц. Игнорируются последовательные утверждения российских властей о том, что удары наносятся только по военным объектам.

Следует учитывать, что эта информационно-пропагандистская кампания наложилась на глубоко укоренённые в общественном сознании простых европейцев гуманистические ценности. Даже после прекращения огня общественные настроения в поддержку тех, кого европейцы считают «жертвами агрессии», сохранятся на долгое время, в том числе из-за ежедневных контактов с украинскими беженцами. Это будет значимым фактором общественно-политической динамики, ограничивающим пространство для маневра тех политиков и представителей бизнеса, которые могли бы выступить за ограниченное восстановления контактов с Россией. В Европе набирает силу «культура отмены России».

Специальная военная операция России на территории Украины — это тектонический сдвиг, кардинально меняющий всю систему международных отношений как в Европе, так и в мире в целом. Эти события будут иметь долгосрочные последствия для архитектуры безопасности в Европе не только в том, что касается военных аспектов, но также энергетической и даже продовольственной безопасности. Реагируя на эти события, политики стран ЕС практически мгновенно осознали, что безопасность, которую они понимают как «безопасность от России», более не может быть «бесплатной». И они готовы платить.

Иван Тимофеев:
Украинский кризис. Кто в выигрыше?

Выступая в Бундестаге 27 февраля, канцлер Германии Олаф Шольц заявил: «Мы стали свидетелями переломного момента в истории… нам необходимо намного больше инвестировать в безопасность нашей страны, чтобы защитить нашу свободу и нашу демократию». В числе предложенных им практических мер военно-политического характера следует выделить предложения о повышении расходов на оборону к 2024 г. до 2%, о создании специального фонда по поддержке бундесвера объёмом в 100 млрд евро и фиксацию специальной статьи расходов на нужды в Основном законе страны.

Тезис о готовности платить высокую цену за безопасность звучит в речах многих политиков. Председатель Еврогруппы Пашаль Донохоу: «Мы знаем, что будут экономические издержки»[6]. Верховный представитель ЕС по внешним делам и политике безопасности Жозеп Боррель: «Мы должны быть готовы заплатить эту цену сейчас, иначе нам придется платить гораздо более высокую цену в будущем». Вместо того чтобы видеть корни конфликта в нежелании решить неурегулированные вопросы в области безопасности, европейские политики трактуют конфликт в традиционном для них русле идеологического противостояния «демократии» и «авторитаризма».

Традиционная стратегия европейцев быть потребителями безопасности, укрывшись под американским зонтиком, уходит в прошлое. Разумеется, реализация многих заявленных планов потребует времени и не все получится так, как планируется, однако самые главные изменения — изменения «в головах» — уже произошли.

В последние дни февраля стали ясны основные направления действий стран ЕС: финансовая и гуманитарная помощь Украине, масштабные и разносторонние санкции против России, военно-техническое содействие Украине, а также посреднические дипломатические усилия с целью решения гуманитарных вопросов и прекращения огня.

28 февраля для оказания гуманитарной помощи Украине ЕС задействовал Механизм гражданской защиты. К 15 марта страны Евросоюза, а также Турция и Норвегия поставили Украине около 2 тыс. тонн гуманитарных грузов (средства медицинской помощи, пожарное оборудование, электрогенераторы, топливо и т.п.).

Санкции ЕС против России оказались неожиданно мощными. Они были приняты быстро и в высокой координации с другими странами. В их числе: запрет операций с рядом ключевых российских банков, замораживание активов Центрального банка России, запрет на авиаперелеты, ограничения на передачу технологий и многое другое. При этом страны ЕС продемонстрировали неожиданное единство. По словам премьер-министра Швеции Магдалены Андерссон, первый пакет санкций (24 февраля) был принят меньше чем за 20 минут[7]. Даже страны, всегда стремившиеся сохранить конструктивные отношения с Москвой, такие как Венгрия, Греция и Кипр, поддержали все санкционные решения ЕС февраля/марта 2022 г.

Различия в позициях ожидаемо появились, когда речь зашла об энергетике. Они проявились еще 2 марта, когда ЕС принял решение об отключении от SWIFT семи крупных российских банков. При этом Германия, Италия и Венгрия настояли, чтобы эта мера не касалась Сбербанка и Газпромбанка, поскольку эти банки — основные каналы оплаты за импортируемые из России энергоресурсы[8].

По оценкам Евростата, импорт из России в 2021 г. обеспечивал около 40% потребления газа, 27% — нефти, 46% — угля. При этом в ряде восточных стран ЕС (например, в Венгрии, Болгарии, Словакии) зависимость существенно выше, поэтому отказ от российских энергоресурсов в ближайшие годы принципиально невозможен. Да и во многих других странах ЕС (включая Германию и в меньшей степени Италию) резкое прекращение поставок из России вызвало бы не только ценовой шок, но и потребовало бы ограничения снабжения некоторых групп промышленных потребителей. В этой ситуации отдельные призывы ввести эмбарго на поставки российских энергоносителей ожидаемо не получили поддержки.

Однако следует понимать, что сегодня в Евросоюзе сформировался стратегический консенсус — ЕС «не может полагаться на поставщика, который открыто угрожает нам»[9]. В Версальской декларации лидеры стран ЕС зафиксировали намерение «ликвидировать зависимость от импорта газа, нефти и угля из России как можно скорее»[10]. Обратим внимание, что в новых условиях речь идет не о снижении, а о ликвидации зависимости.

Долгосрочный план действий, представленный Еврокомиссией в начале марта, предполагает три направления: диверсификация поставок газа прежде всего за счет создания новых возможностей для импорта СПГ; ускорение реализации программ повышения энергоэффективности и дальнейшее развитие возобновляемой энергетики[11]. По оценкам Еврокомиссии, которые многие эксперты считают излишне оптимистическими, уже в течение года импорт из России может быть сокращен на две трети.

Юлия Мельникова:
Европа политического реализма и будущее НАТО — back to basics?

Однако развитие событий, особенно в контексте требования Кремля перевести расчеты за газ на рубли, сделало вполне реальным риск прекращения поставок из России в краткосрочной перспективе (прежде всего речь идет о поставках газа). В порядке оперативного реагирования на этот риск в конце марта ЕС принял регламент, меняющий правила управления газохранилищами и предусматривающий ряд мер для того, чтобы к 1 ноября 2022 г. обеспечить заполняемость хранилищ на уровне 80%[12]. В соответствии с этим регламентом многие страны Евросоюза уже начали принимать срочные меры. В частности, Германия 20 марта объявила о введение в действие Чрезвычайного плана в области снабжения газом. В связи с этим министр экономики Германии Роберт Хабек заявил: «Сегодня важен каждый неиспользованный киловатт-час… Призываю частных потребителей и компании экономить газ и другие источники энергии, чтобы помочь нам, помочь Германии, помочь Украине». Объединение немецких профсоюзов и представители бизнеса отмечают, что немедленное прекращение поставок российского газа приведет к серьезным экономическим и социальным последствиям, росту цен, который затронет все домохозяйства в Германии, нанесет непоправимый ущерб производственно-сбытовым цепочкам.

Схожие настроения характерны для Италии, Австрии и значительной части восточноевропейских стран ЕС. В этой связи не следует ожидать от ЕС каких-либо скоординированных краткосрочных мер по запрету поставок газа из России. И хотя страны ЕС вместе с партнёрами по G7 солидарно заявили об отказе платить за российский газ в рублях, большинство стран-членов настроены минимизировать риск принятия Кремлем решения о прекращении поставок, если при этом европейские энергетические компании не будут вынуждены нарушать действующий санкционный режим.

В то же время некоторые страны ЕС настаивают на ужесточении санкций в энергетическом секторе. Это прежде всего Польша и страны Балтии, которые требуют ввести запрет на вход российских судов (включая танкеры) в порты ЕС. Их, в частности, поддержали Дания, Ирландия и Словения. Все чаще в общественно-политической дискуссии плата за российские энергоносители эмоционально интерпретируется как «финансирование войны», «кислород для российской военной машины»[13]. Отдельные страны ЕС (Польша и Литва) переходят к действиям на национальном уровне. Эмбарго на поставки газа представляется невероятным, но если ЕС встанет перед необходимостью реагировать на возможную эскалацию событий в Украине (естественно, возложив ответственность за такую эскалацию на Россию), то нельзя исключать введения определенных ограничений на поставки нефти или угля.

Уже в 2023 г. следует ожидать существенного снижения закупок российских нефти, угля и в меньшей степени газа. В следующие несколько лет эта тенденция будет развиваться параллельно с наращиванием технических возможностей поставок энергоресурсов из других регионов и истечением срока действующих контрактов на поставку газа. Зависимость от импорта энергоресурсов из России теперь воспринимается в ЕС не только как угроза энергетической безопасности, но и как угроза безопасности в политическом и даже военно-политическом смысле. Есть основания полагать, что страны ЕС приложат все усилия, чтобы реализовать принятые в последний месяц решения, и будут готовы нести ради этого существенные издержки. При этом надо понимать, что санкции вряд ли окажут влияние на политический курс Москвы.

Помимо мощных экономических санкций против России Евросоюз пошел на шаг, ранее представлявшийся абсолютно невозможным. 28 февраля ЕС объявил о поставках летального оборонительного оружия на Украину на сумму 450 млн евро[14], а в конце марта объявил о выделение на эти цели еще 500 млн евро[15]. Впервые в своей истории ЕС решил направить другой стране летальное оружие. В связи с этим Жозеп Боррель отметил: «Табу рухнуло… Да, мы делаем это, потому что эта война требует от нас поддержки украинской армии». Это означает принципиально иную степень вовлеченности европейских стран в конфликт и снижает их способность играть конструктивную посредническую роль.

По данным на 22 марта, 13 стран ЕС направили на Украину летальное вооружение: Бельгия, Чехия, Дания, Эстония, Финляндия, Германия, Греция, Латвия, Литва, Люксембург, Нидерланды, Италия, Испания и Швеция, а еще ряд стран — нелетальное военное снаряжение. Франция публично не раскрывает информацию о поставках вооружения. Следует отметить, что именно принципиальное изменение позиции Германии позволило Евросоюзу начать поставки оружия.

В то же время некоторые страны ЕС заняли особую позицию. В этой связи следует особо отметить Венгрию, которая не оказывает военной помощи Украине и даже запретила поставки вооружения через свою территорию. Объясняя такую позицию страны, министр иностранных дел Венгрии Петер Сийярто 31 марта заявил: «Мы будет защищать Венгрию и венгерский народ и сделаем все возможное чтобы не быть втянутыми в войну».

Конфликт на территории Украины принципиально повысил внимание стран ЕС к обеспечению собственной безопасности. Однако решения в этой области принимаются преимущественно в формате НАТО и потому лежат за пределами нашего анализа. Все же отметим, что в Версальской декларации лидеры ЕС уделили большое внимание развитию оборонного потенциала, договорились о необходимости существенного увеличения оборонных расходов и дополнительных совместных инвестиций в общие проекты и общие оборонные закупки[16]. В контексте действий ЕС в оборонной сфере также следует упомянуть «Стратегический компас», принятый на заседании Совета ЕС 21 марта. Документ представляет общее стратегическое видение ЕС на ближайшие 5–10 лет. Проект документа разрабатывался довольно долго, но разумеется, его текст претерпел существенные изменения в последний месяц. Ожидаемо, что основной долгосрочной угрозой «Стратегический компас» называет Россию. Данный документ предусматривает ряд кратко и среднесрочных мер повышения обороноспособности и укрепления оперативного потенциала ЕС. Для реализации этих мер государства-члены намерены повысить оборонные расходы, и соответствующие дорожные карты должны быть представлены в мае 2022 г.[17] В целом «Стратегический компас» обозначил «значимый и долгосрочный сдвиг позиции Евросоюза в отношении России, противостояние которой теперь стало важнейшей задачей ОПБО».

Сергей Андреев:
Новая геополитическая реальность: взгляд из Хельсинки

Быстро меняется мнение Швеции и Финляндии относительно возможного членства в НАТО. В обеих странах идет активная политическая дискуссия по этому вопросу. Опросы общественного мнения показывают, что сегодня большинство населения этих стран выступает за вступление в Альянс. К примеру, премьер-министр Финляндии Санна Марин, выступая на конгрессе Социал-демократической партии 2 апреля, заявила, что «Россия не тот сосед, каким мы ее видели», поэтому принципиально важно «тщательно, но быстро», в течении весны, изучить вопрос о вступлении страны в НАТО.

События февраля-марта 2022 г. обеспечили высокую консолидацию стран ЕС как в плане оценки ситуации и стратегии в отношении России, так и в плане практических действий. Как отметила Урсула фон дер Ляйен, Москва «не ожидала нашего единства, быстроты наших действий и нашей решимости». Для понимания антироссийских настроений, доминирующих сегодня в ЕС и в сообществе западных стран в целом, важной представляется мысль премьер-министра Канады Джастина Трюдо, высказанная во время выступления в Европарламенте 23 марта: в Москве думали, что «демократия слаба», видели «наши разногласия и считали их слабостью»… но именно «интенсивность наших дискуссий, вовлеченность гражданского общества [в эти дискуссии] делает нас сильными»… «мы не всегда были на высоте в последние годы», в Москве думали, «что мы разделены», что можно «ослабить ЕС и НАТО». В Москве «просчитались», и сейчас Москва «получает ответ». Консолидация стран Запада на антироссийской основе означает переход идеологического, экономического и военно-политического противостояния на новый уровень.

Реакция Евросоюза на текущий кризис необычно хорошо скоординирована с действиями широкого круга акторов, что позволяет сделать вывод о восстановлении единства коллективного Запада. Санкционная политика ЕС в высокой степени увязана с решениями США. Усилилась синхронизация действий ЕС и НАТО в сфере безопасности. Общая координация осуществляется в формате G7. Наглядный пример — состоявшиеся практически одновременно (24–25 марта) саммиты ЕС, НАТО и «Группы семи». К участию во встречах ЕС и НАТО на высшем и министерском уровне стали регулярно привлекаться ближайшие партнеры. К примеру, на встречу министров иностранных дел НАТО 6 и 7 апреля приглашены представители Украины и Грузии, Финляндии и Швеции, Австралии, Новой Зеландии, Японии и Южной Кореи.

К антироссийским санкциям за последний месяц присоединился ряд государств, которые воздерживались от этого в предыдущие годы. Прежде всего следует упомянуть Швейцарию, которая пошла на этот шаг, несмотря на свой нейтральный статус, а также Норвегию, Японию, Южную Корею, Сингапур, Австралию и Новую Зеландию. На настоящий момент перечень недружественных стран, утвержденных Правительством РФ, включает 48 государств.

Таким образом, противостояние разворачивается уже не между Россией и коллективным Западом, а между Россией и коллективным Севером, в состав которого входят практически все экономически развитые страны, объединенные общим пониманием «демократических ценностей» и приверженностью западному миропорядку и американскому лидерству.

При этом значительная часть мирового сообщества дистанцировалась от антироссийских действий. В этой связи особо следует упомянуть Китай, Индию и ключевые страны ОПЕК. Не исключена вероятность, что в будущем это приведет к системному расколу мира на Северо-Запад и Юго-Восток. Однако на текущий момент для вышеназванных стран (в том числе для Китая) экономическое взаимодействие с Западом по-прежнему имеет стратегическое значение. В этой связи поддержка, которую Россия может получить от них, имеет пределы, особенно в том, что касается экономического взаимодействия, способного демпфировать эффект санкций.

Безусловно, разворачивающийся конфликт — это конфликт по вопросу формирования будущего миропорядка. На протяжении последних 15 лет Москва строила внешнюю политику, исходя из тенденций формирования полицентричной международной системы и сокращения возможностей доминирования Запада. При этом западные страны последовательно продвигали «западную модель глобализации» и опирались на натоцентричную модель обеспечения безопасности, игнорируя призывы Москвы строить взаимодействие на основе принципа неделимости безопасности. Неготовность стран Запада всерьез обсуждать фундаментальные озабоченности России подталкивала Москву к проведению все более жесткой внешнеполитической линии.

Иван Тимофеев:
Санкции вместо дипломатии?

Еще в 2015 г. президент РСМД, экс-министр иностранных дел России Игорь Иванов отмечал наличие «принципиальных расхождений во взглядах на современный мир, на доминирующие тенденции в мировой политике, на желательные и необходимые параметры будущего мирового порядка». Урегулирование различий в геополитических интересах сторон осложнялось идеологическим фактором, который на Западе интерпретировали как соперничество «сообщества демократических стран» и «авторитарных держав».

Долгие годы западные страны полагали, что им удастся сохранить баланс между сдерживанием России и конструктивным практическим взаимодействием. Очевидно, что они «недооценили готовность Москвы к отказу от тактической игры… в пользу стратегического выбора»[18].

Сегодня страны ЕС, и шире — страны глобального Запада/Севера, не видят в среднесрочной перспективе возможностей вернуться к балансу предыдущего десятилетия. Та часть политических и деловых кругов в ведущих европейских странах (Германии, Франции, Италии), которая ранее придерживалась «прагматического» подхода в отношении России, была вынуждена пересмотреть свою позицию. Общий настрой — долгосрочное системное противостояние с Россией при минимизации собственных экономических издержек и сдерживании деградации в военно-политической сфере. В настоящий момент контакты с российской стороной ограничены лишь задачей прекращения огня на территории Украины, что хорошо демонстрирует текущая активность президента Франции Эммануэля Макрона.

Динамика санкционного и иного давления со стороны ЕС на Россию будет напрямую увязана с развитием событий на территории Украины. Решения о новых санкциях будут приниматься с учетом баланса между потенциальным воздействием на Россию и потенциальным негативным эффектом для стран ЕС. В случае эскалации наиболее вероятны отказ от режима наибольшего благоприятствования в торговле, запрет на заходы российских судов в европейские порты и запрет/ограничения на поставки угля и нефти (последние могут быть реализованы на уровне ЕС, либо, при отсутствии консенсуса, значительным числом государств-членов). В увязке с достижением устойчивого прекращения огня на территории Украины возможно снятие отдельных санкций при сохранении стратегического финансового и экономического давления на Россию.

Какими бы ни были конкретные параметры урегулирования украинского кризиса, в долгосрочной перспективе способность России отстаивать жизненно важные национальные интересы будет зависеть от способности генерировать импульсы для устойчивого внутреннего развития.

1. European Council, 24 February 2022. Conclusions on Russia’s unprovoked and unjustified military aggression against Ukraine. Brussels, EUCO 18/22.

2. Informal meeting of the Heads of State or Government, 10 and 11 March 2022. Versailles Declaration

3. Bulletin Quotidien Europe, № 12908. 11.03.22

4. Council Implementing Decision (EU) 2022/382 of 4 March 2022 establishing the existence of a mass influx of displaced persons from Ukraine within the meaning of Article 5 of Directive 2001/55/EC, and having the effect of introducing temporary protection.

5. ETUC. Resolution on Ukraine. Approved by the Executive Committee meeting 16-17 March 2022.

6. Bulletin Quotidien Europe, № 12899. 26.02.22

7. Bulletin Quotidien Europe, № 12898. 25.02.22

8. Bulletin Quotidien Europe, № 12900. 28.02.22

9. European Commission. REPowerEU: Joint European action for more affordable, secure and sustainable energy. Press release. 8 March 2022.

10. Informal meeting of the Heads of State or Government, 10 and 11 March 2022. Versailles Declaration.

11. COMMUNICATION FROM THE COMMISSION. REPowerEU: Joint European Action for more affordable, secure and sustainable energy. COM (2022) 108 final. 8.3.2022

12. European Commission. Proposal for a REGULATION OF THE EUROPEAN PARLIAMENT AND OF THE COUNCIL amending Regulation (EU) 2017/1938 of the European Parliament and of the Council concerning measures to safeguard the security of gas supply and Regulation (EC) n°715/2009 of the European Parliament and of the Council on conditions for access to natural gas transmission networks. COM(2022) 135 final. 23.3.2022

13. Bulletin Quotidien Europe, № 12918. 25.03.22

14. COUNCIL DECISION (CFSP) 2022/338 of 28 February 2022 on an assistance measure under the European Peace Facility for the supply to the Ukrainian Armed Forces of military equipment, and platforms, designed to deliver lethal force.

15. Bulletin Quotidien Europe, № 12915. 22.03.22

16. Informal meeting of the Heads of State or Government, 10 and 11 March 2022. Versailles Declaration.

17. Informal meeting of the Heads of State or Government, 10 and 11 March 2022. Versailles Declaration.

18. Этап специальной военной операции на Украине. Анатомия антироссийской политики в Европе. Доклады ИЕ РАН, № 390– М.: Институт Европы РАН, стр. 80.