Бразилия: импичмент forever?

Начавшийся в Бразилии в конце 2013 г. и продолжившийся в 2014–2015 гг. политический кризис, обрушение в 2016 г. легитимной власти, приход правоконсервативных сил поставили страну на край политического обрыва. Скорость, с которой все это произошло, возврат к старому настраивают международных экспертов на пессимистический лад в отношении крупнейшего латиноамериканского государства. Если импичмент Д. Руссефф должен был символизировать высшую точку и одновременно спад и завершение кризиса, то в Бразилии этого не случилось.

Новоиспеченный президент М. Темер, «могильщик» Д. Руссефф, практически уже был на пути к отрешению от должности. Помимо более десятка запросов об импичменте от различных судебных инстанций, главным было развернутое еще с мая 2017 г. расследование по делу JBS. Это стало первым случаем в истории Бразилии, когда подобному преследованию подвергся президент в момент исполнения своих обязанностей. 2 августа палата депутатов бразильского парламента проголосует по вопросу о предъявлении обвинений в коррупции М. Темеру.

Жернова судебной машины уже перемололи большую часть политического класса Бразилии, а теперь еще и сам президент является фигурантом целой связки уголовных дел — беспрецедентная для страны ситуация. Отсюда — подспудное желание политиков оставить все, как есть, не переформатировать уже и без того подорванную и все больше погружающуюся в хаос политическую систему проведением досрочных выборов и «дотянуть» до октября 2018 г.

Предисловие к очередному импичменту

Нынешний, 37-й президент Бразилии Мишел Темер пришел к власти в результате импичмента Дилмы Руссефф, состоявшегося 31 августа 2016 г. Сразу после голосования сенаторов, означавшего окончательное отстранение Руссефф от поста президента, Темер принес присягу и скоропалительно — в течение 7 минут — вступил в должность главы государства. Затем буквально бегом он направился к стоявшему «под парами» самолету, взявшему курс на Китай, где 4–5 сентября 2016 г. должна была пройти очередная встреча стран «Группы двадцати». Темеру не терпелось лично предстать на этом форуме лидеров глобальных держав в качестве легитимного президента крупнейшей латиноамериканской страны. И неважно, что «сильные мира сего» не торопились обмениваться с ним рукопожатиями и заключать соглашения (результаты его вояжа были весьма скромными). Главным для него было позиционирование на одной из важнейших политических сцен мира.

Людмила Окунева:
Импичмент Д.Руссефф – свершившийся факт

Темер, «дважды вице-президент» при президенте Руссефф (избран в связке с нею, согласно бразильскому электоральному законодательству, на президентских выборах 2010 и 2014 гг.), сыграл ключевую роль в подготовке и организации ее импичмента. Он готовил его постепенно и исподволь, внешне ничем не проявляя себя. Напротив, Темер заявлял, как, например, во время своего визита в Москву в 2015 г., в качестве сопредседателя российско-бразильской Межправительственной комиссии по экономическому и научно-техническому сотрудничеству, в разгар острейшего политического кризиса в Бразилии, что Руссефф «успешно преодолевает кризисные явления и обязательно завершит свой президентский мандат в 2018 г.». Однако на деле он умело сплетал нити крупномасштабного политического заговора, справедливо окрещенного практически повсюду за пределами Бразилии (причем независимо от отношения к правлению левой Партии трудящихся (ПТ) к ее представителям — президентам Л. И. Луле да Силве и Д. Руссефф) «парламентским, или конституционным, переворотом». Первый и главный удар был нанесен Темером в конце марта 2016 г., когда он вывел «свою» Партию бразильского демократического движения (PMDB) из состава правительственной коалиции, что повлекло за собой развал кабинета. Затем, уже не скрываясь, действующий вице-президент, войдя в сговор с оппозицией и сам превратившись из официальной власти в оппозицию, предпринимал все новые шаги по приближению и в конечном счете успешному проведению импичмента президента (1; 2; 3).

Между импичментом Руссефф, встречей «Группы двадцати» в Китае и саммитом в Гамбурге 7–8 июля 2017 г., на котором также присутствовал Темер, прошло чуть более 10 месяцев. Однако «политическое время» в Бразилии как будто бы остановилось, стрелки политических часов как будто стали вращаться по замкнутому кругу, не переводя развитие страны в некое новое качество. Календарный год прошел, а в стране — с точки зрения приобщения к «новой экономике и новой политике» — ничего не изменилось. Конечно, можно наблюдать небольшие подвижки: чуть замедлилась инфляция, но принесло ли это минутное облегчение значимый эффект для экономики в целом? Ничуть не ослаб экономический кризис, остановить который намеревался новый кабинет президента. «Вывести страну из кризиса», в который ее завели левые, «спасти Бразилию», организовать экономику и социальную сферу на новых началах, убрать с политической арены сторонников «лулопетизма», как правые именовали сторонников Лулы и ПТ, и прежде всего — «наихудшего президента в истории Бразилии Руссефф» — именно под этими лозунгами свершался «ползучий переворот», облеченный в демократические ритуалы импичмента. Все так же бурлит политический кризис, набирая все новые обороты. Ежедневное, на протяжении 2016–2017 гг., наблюдение и анализ крутых поворотов политической жизни Бразилии приводит нас к неутешительному вопросу: какой сегодня год на календаре? 2014-й, когда после тяжелых для все-таки избранной Руссефф президентских выборов начался затяжной политический кризис? [1] 2015-й, когда этот кризис стал входить в бесконечную спираль разоблачений? 2016-й, когда он вошел в решающую фазу, завершившуюся импичментом Руссефф? [2] Если импичмент президента теоретически должен символизировать высшую точку и одновременно спад и завершение кризиса, переход политической жизни на какие-то новые рубежи, то в Бразилии этого не случилось. Импичмент не стал избавлением от пороков политический жизни. Достигнув своей кульминационной точки, он не завершил бразильский кризис, а открыл его новую фазу. Вспоминается старая марксистская максима о повторении истории сначала как трагедии, а затем в виде фарса. Импичмент Руссефф, даже при самом критическом отношении к ее политике, во всем мире был воспринят как по меньшей степени драма. Происходящее же ныне с ее бывшим «вице», находящемся на грани отстранения от должности, расценивается как плохо срежиссированный фарс.

Именно это мы и наблюдаем сейчас. Как в заколдованном круге, перемещаются все те же политические персонажи, они всё так же плетут нескончаемые политические интриги, всё так же бешено крутятся-вертятся колеса судебной машины, вовлекая в свой бег прежних фигурантов судебных расследований. И опять масштабные коррупционные скандалы, снова громкие расследования и обвинительные приговоры, вновь прокуроры и адвокаты оттачивают красноречие, вновь произносятся клятвы в преданности Бразилии. И новая «крупная рыба» в сетях правосудия — очередной президент Республики.

Что же можно сказать о направленности развития страны в «эпоху Темера»? Вот здесь-то, в отличие от сказанного выше, много нового. Бразилия стала не просто развиваться по новым правилам, по чистейшим неолиберальным рецептам (что для нее не ново, но таких масштабов неолиберализма, пожалуй, еще не было). Она полностью изменила вектор развития. Забыт знаменитый бразильский национализм 1950-х – 1960-х гг., основы которого были заложены президентом Жетулиу Варгасом и его политикой создания базовых отраслей тяжелой промышленности, заложившей основы экономической независимости. Бразильцы старшего поколения, еще помнящие политику жетулизма, со смятением наблюдали крах «основы основ» современной бразильской идентичности. Перечеркнуты неоспоримые для всего мира достижения Бразилии за 13 с половиной лет правления ПТ, когда левые приступили к решению сложнейшей и кардинальной для Бразилии как страны глубочайшего социального неравенства проблемы — глубокой социальной модернизации. Ее успешное проведение позволило существенно обновить «социальный имидж» страны, дав возможность десяткам миллионов человек перейти границу «нового среднего класса», и значительно продвинуло страну по пути экономического развития. Нынешняя программа широчайшей приватизации, невиданное урезание госбюджета за счет низведения до минимума социальных программ, возвращение бедных в бедность (в противовес еще совсем недавнему подъему миллионов людей вверх по ступеням социальной лестницы), жесткие полицейские меры подавления народных выступлений — все это, еще недавно казавшееся немыслимым, стало реальностью политической жизни. Как бы ни оценивать парадигму левоориентированного развития, как бы ни критиковать (зачастую справедливо) ошибки и недостатки правления левых, нельзя отрицать, что в 2003–2013 гг. Бразилия уверенно шла по пути восхождения, превращаясь из регионального в активного глобального политического игрока. Именно в это десятилетие страна стала ареной развертывания уникального, причем не только по национальным, но и по мировым меркам, социально-экономического эксперимента, привлекшего к себе внимание всего мира. Казалось, что это закреплено и сохранится надолго, что спираль этих реформ будет вращаться с определенной скоростью и всякий раз выводить Бразилию на новые позиции.

Эрик Эрманн:
Бразилия и Россия — что будет после Руссефф?

Начавшийся же на излете 2013 г. и продолжившийся в 2014–2015 гг. политический кризис, совпавший с окончанием эпохи «экономического благополучия» периода «золотого десятилетия 2003–2013 гг.», обрушение в 2016 г. легитимной власти, приход правоконсервативных сил не только прервали эти процессы, но и поставили страну на край политического обрыва. Конечно, и определенный откат, и замедление реформ — не редкость в истории. Но то, чтó и в каких формах произошло в Бразилии, озадачило всех.

Правые, традиционалистски настроенные, консервативные, зачастую реакционные силы — вновь у власти. Параметры прошлого развития отринуты. Стремясь вывести страну из экономического кризиса, кабинет Темера разработал меры по оживлению экономики, однако все они крайне непопулярны в обществе. Двадцатилетний мораторий на повышение госрасходов, который сильно ударяет по беднейшим слоям населения и разрушает государственную систему здравоохранения и образования, пенсионная реформа и особенно одобренная сенатом 11 июля 2017 г. реформа трудового законодательства носят откровенно антинародный характер. Бразильцы выходят с протестами, но это не меняет положения дел. Левые, профсоюзы — снова в оппозиции, и им нескоро удастся восстановить свое влияние. Об этом свидетельствовали, в частности, муниципальные выборы, состоявшиеся в октябре 2016 г., которые зафиксировали оглушительное поражение ПТ, а также нынешнее маргинальное положение партии. Снова в оппозиции — крупнейший левый лидер Л. И. Лула да Силва, ставший в 2003–2010 гг., по признанию даже не самых рьяных его почитателей, самым успешным президентом в истории Бразилии. Он все так же неутомимо зовет трудящихся на борьбу за свои права. Всё так, как будто бы круг истории замкнулся. Скорость, с которой все это произошло, возврат старого, которое, как казалось, ушло, настраивает международных экспертов на пессимистический лад в отношении крупнейшей латиноамериканской страны.

Не добавляет оптимизма и рекордно низкий рейтинг нынешнего президента-«спасителя нации»: от 2 до 3% в середине июня 2017 г., 97% респондентов не одобряют либо полностью отвергают результаты его деятельности. Не случайно в мае 2017 г. он был назван в качестве одного из пяти наихудших президентов в мире. Печальный, хотя по-своему и закономерный результат.

М. Темер под колесами судебной машины

Ещё в 2015 г., когда раскручивалось дело по импичменту Руссефф, Верховный избирательный трибунал (ВИТ) начал сбор доказательств коррупционного происхождения средств, направленных компанией «Петробраз» на избирательную кампанию Руссефф. Успех этой работы мог бы вылиться в отмену результатов выборов 2014 г. После отстранения Руссефф сбор улик не прекратился, т. к. остался еще один фигурант — избиравшийся с ней в одной связке бывший вице-президент, а ныне действующий президент Темер. В итоге коррупционный характер финансирования был доказан, и 4 апреля 2017 г. ВИТ должен был приступить к работе. Однако, не успев собраться, суд был отложен под предлогом необходимости сбора дополнительных данных, а на деле — из-за страха последующего развития событий. Кто может прийти на смену Темеру в условиях практически поголовного участия представителей политического класса в коррупционных скандалах и нахождения многих членов кабинета, большинства депутатского и сенаторского корпуса под следствием? Как и какие проводить выборы? Прямые выборы в последние два года президентского мандата не предусмотрены конституцией, а разрешенные основным законом непрямые не будут адекватно восприняты гражданским обществом. В этих условиях и под предлогом невозможности «допустить политический и экономический крах» работа ВИТ была заморожена. Многие наблюдатели и эксперты решили, что дело будет спущено на тормозах.

Но судебные власти упорно били в одну точку. 6 июня ВИТ возобновил работу, был сверстан календарный график заслушивания докладов 6–8 июня, а затем было намечено оглашение приговора. Угроза отстранения Темера обрела вполне конкретные очертания. Однако 9 июня произошло неожиданное: электоральный тандем Руссефф — Темер был оправдан одним голосом. Голоса судей поделились поровну, а спасительный недостающий голос принадлежал главе ВИТ Жилмару Мендесу.

Одна из реальных угроз отстранения Темера от власти отпала. Он мог праздновать победу, но лишь промежуточную, т. к. данная угроза была далеко не единственной. Помимо более десятка запросов об импичменте от различных судебных инстанций, главным было развернутое еще с мая 2017 г. расследование по «делу JBS», которое вел лично генпрокурор Родригу Жанот. Решение должно было быть вынесено в конце июня.

Ни на йоту не отступая от анонсированной даты, 26 июня Р. Жанот направил в Верховный суд — единственная инстанция, способная отстранить президента от власти, — запрос с предъявлением президенту обвинений в «пассивной коррупции», а также в воспрепятствовании осуществлению правосудия и участию в «организованной преступной группе». Было открыто уголовное преследование в отношении действующего президента, за которое полагается от 2 до 12 лет заключения, а также штраф в 10 млн реалов в счет погашения общественного ущерба. Это был первый случай в истории Бразилии, когда подобному преследованию подвергался президент в момент исполнения своих обязанностей (во время импичмента 1992 г. в отношении президента Ф. Коллора уголовное обвинение было предъявлено уже после его отставки).

Темеру вменялось получение крупных взяток от «мясных магнатов», владельцев компании JBS братьев Жоэслея и Уэслея Батиста в обмен на преференции при кредитовании в государственных банках и налоговые льготы. Взятки достигали размера в 500 тыс. реалов (примерно 152 тыс. долл.). 18 мая советник президента и бывший депутат Родригу Роша Лоурис, «поставлявший» взятки лично президенту, был заснят на видео, когда он выносил из одного из ресторанов в Сан-Паулу чемодан с данной наличностью. По данным следствия, Темер получил от JBS около 38 млн реалов. Кроме того, в распоряжении следствия оказалась аудиозапись, на которой Темер требует «купить молчание» бывшего спикера нижней палаты Э. Куньи — главного организатора импичмента Руссефф (1, 2, 3).

Маленькое отступление. Курьезы «европейского турне» М. Темера. Визиты в «РСФСР» и в Норвегию

И в это самое время, в момент жесточайшего судебного преследования, когда на кону было его дальнейшее пребывание на посту президента, с 19 по 23 июня Темер предпринимает турне по двум европейским странам с целью показать: судьба Бразилии для него — превыше собственной, он старается создать благоприятный облик страны в мире, привлечь жизненно необходимые ей инвестиции и проч.

Двухдневный визит в Россию начался с конфуза. На официальном правительственном сайте было написано, что 19 июня президент Темер отбывает с базы ВВС в Бразилиа с визитом в… «Российскую Советскую Федеративную Социалистическую Республику». Пресса и соцсети основательно высмеяли «хорошее знание» чиновниками президентской администрации современной политической географии. Сам же президент, похоже, ничуть не был смущен путешествием в некие «воображаемые страны».

Вместе с тем нам в России не стоит слишком обижаться на досадную ошибку президентской администрации. Ведь и в Норвегии произошел не меньший, а может, и больший конфуз, поскольку затрагивал вполне конкретных и ныне здравствующих членов королевской фамилии. В одном из выступлений М. Темера, где говорилось о предстоявшей встрече с норвежским монархом, король Норвегии был назван «королем Швеции».

REUTERS/Ueslei Marcelino
Столкновения полиции с протестующими, Бразилиа, 24 мая 2017 г.

Бразильский рекорд: на пути ко второму импичменту в течение одного года

Второй импичмент за год? Это был несомненный успех судебных властей. Новоиспеченный президент Темер, «могильщик» Руссефф, практически уже был на пути к отрешению от должности.

После запроса генпрокурора в Верховный суд 26 июня ответственный за ведение дела Темера в Верховном суде федеральный судья Эдсон Фашин направил материалы дела в нижнюю палату конгресса, без санкции которого расследование в суде в отношении президента невозможно. Здесь рассмотрение дела должно было пройти две стадии: заключение конституционно-правового комитета и затем пленарное голосование. Если две трети депутатов (342 голоса из 513) одобрят доклад генпрокурора, то президент отстраняется от должности на 180 дней, а дело возвращается в Верховный суд для окончательного приговора. Если же обвиняемый соберет 172 голоса в свою пользу, то дело в отношении него прекращается. Данная процедура, хотя и не была названа импичментом, практически полностью повторяла ритм последнего.

10 июля на обсуждение конституционно-правового комитета нижней палаты был вынесен доклад спецпредставителя нижней палаты депутата Сержиу Цвейтера, в котором наряду с согласием с обвинением генпрокурора была подтверждена обоснованность и реалистичность фактов, выявленных генпрокуратурой в отношении президента, они были квалифицированы как «серьезные деяния». «Доклад Цвейтера» вызвал большую обеспокоенность окружения Темера, которое попыталось нейтрализовать его путем маневров по изменению состава комитета, введя в него «протемеровски» настроенных членов — представителей провластных партий. Для нужного голосования правительство должно было располагать 34 голосами из 66. Депутаты от оппозиции назвали эти маневры «постыдными».

12 июля началось обсуждение «доклада Цвейтера», что было равнозначно одобрению запроса генпрокурора по обвинению президента в «пассивной коррупции» и вынесению вопроса на планарное голосование. Члены комитета должны были высказать свое мнение по докладу к пятнице 14 июля, в крайнем случае — к понедельнику 17 июля. В связи с этим спикер нижней палаты Родригу Майа обратился к депутатам с призывом «не разъезжаться» по пятницу включительно, чтобы иметь необходимый кворум по столь важному голосованию.

Одновременно политические маневры предпринимало и руководство правой партии Демократы, представителем которой является Майа. Именно он, согласно конституции, является следующим лицом, «наследующим», в случае отстранения действующего президента, высший государственный пост, и именно от него зависело, примет ли нижняя палата к рассмотрению «доклад Цвейтера». В этих условиях фигура до того момента малозначительного Майа вырастала до необъятных размеров: волей случая он превращался в ключевого «политического решальщика». Перед Майа стоял сложный выбор: если он займет вакантный пост президента, то, по электоральному законодательству, на следующих выборах сможет баллотироваться только на пост президента. При этом одержать победу ему будет абсолютно нереально [3].

Поздно вечером 13 июля маневры Темера увенчались успехом: конституционно-правовой комитет вынес решение в его пользу. «Доклад Цвейтера» был отклонен, и в противовес этому был одобрен другой доклад, оправдывавший Темера. Это означало первую победу президента в конгрессе.

Однако на этом закулисные маневры и политические игры не прекратились. «Протемеровский доклад», так же, как и отклоненный «доклад Цвейтера» в случае его принятия, должен был быть проголосован на пленарном заседании нижней палаты. Когда дело развивалось по неблагоприятному для Темера сценарию, юристы разработали несколько вариантов календарных планов работы парламента, один из которых включал в себя даже отказ от летних каникул во второй половине июля. Однако теперь необходимость в такой жертве отпала, и на сцену выступил спикер Майа. Именно от него зависело, когда поставить на голосование данный вопрос. Президент и его окружение были заинтересованы в немедленном «закреплении успеха» и голосовании 14 июля, т. к. любое промедление играло бы на руку его противникам. Однако депутаты, не вняв призыву Майа, все же разъехались, кворум не собирался. И Майа, к неудовольствию Темера, своей властью перенес голосование на первый постканикулярный рабочий день нижней палаты — 2 августа [4]. Раздражение Темера и его окружения было столь сильным, что пошли разговоры о степени лояльности и преданности Майа как «человека президента».

«Битва дат» — 14 июля против 2 августа — означала поражение президента, заведомо невыгодную для него ситуацию. Но на деле за этими, на первый взгляд, мелочными и незначащими политическими ухищрениями стоит серьезная проблема: растерянность политического класса в связи с отсутствием на политическом горизонте значительных фигур общегосударственного масштаба, способных, «если бы выборы прошли в ближайшее воскресенье», отразить интересы большинства нации и занять президентский пост. Жернова судебной машины уже перемололи большую часть политического класса — огромное количество депутатов, сенаторов, лидеров практически всех политических партий и партийных фракций в обеих палатах парламента, включая обоих теперь уже бывших спикеров, а теперь еще и сам президент является фигурантом целой связки уголовных дел — беспрецедентная для Бразилии, да и не только для нее, ситуация. Отсюда — подспудное желание политиков оставить все, как есть, не переформатировать уже и без того подорванную и все больше погружающуюся в хаос политическую систему проведением досрочных (и в силу этого, согласно конституции, непрямых, а значит, в глазах общества, не полностью легитимных) выборов, «дотянуть» до октября 2018 г.

Впрочем, политическая жизнь Бразилии последних нескольких лет до такой степени непредсказуема, что любые прогнозы рискуют провалиться. Генпрокурор и Верховный суд не намерены отступать. Поэтому дождемся августа — летнего месяца всеобщих отпусков во всем мире и зимнего месяца принятия очередных «судьбоносных» решений в Бразилии.

Взрыв «политической бомбы»: приговор Луле

REUTERS/Pilar Olivares
Участники антикорупционных протестов, Рио-де-Жанейро, 20 июля 2017 г.

В Бразилии множество процессов, на первый взгляд не связанных друг с другом, идут параллельно. Однако в перспективе они смыкаются.

Буквально в разгар кризиса, связанного с Темером, в тот же день 12 июля, когда в конституционно-правовом комитете нижней палаты началось обсуждение вопроса об одобрении запроса генпрокурора и вынесении вопроса на голосование в конгрессе, разразился не менее крупный скандал.

12 июля федеральный судья Моро, который уже давно занимается коррупционной сетью в компании «Петробраз», а с марта 2016 г. ведет всю «цепочку» дел Лулы, огласил приговор по обвинению Лулы в «пассивной коррупции и отмывании денег» [5] на 9 с половиной лет тюремного заключения. Лула проходит по пяти уголовным делам, связанным с коррупцией, воспрепятствованию отправления правосудия и т. п. (и решение по ним не за горами), и данное осуждение стало первым. Лула стал первым экс-президентом Бразилии, осужденным по уголовному делу.

Одновременно Моро не заключил его под стражу, а оставил возможность подать апелляцию на свободе. В том же самом приговоре судья лишил Лулу возможности занимать политические или государственные должности сроком на 19 лет. 14 июля Моро издал судебное постановление о замораживании счетов Лулы. Следующий допрос по другим вменяемым ему обвинениям назначен на 13 сентября.

Хотя приговор о 9 с половиной годах заключения стал громом среди ясного неба и немедленно спровоцировал бурю дискуссий. Главный вопрос — сможет ли Лула, который как безусловный лидер многочисленных соцопросов, набирая 30% и оставив далеко позади всех возможных претендентов, уже заявил о своем намерении участвовать в президентской гонке 2018 г., баллотироваться на должность президента. По бразильскому законодательству, вопрос об исполнении выборных должностей может быть решен только судом второй инстанции (С. Моро же олицетворяет собой первую) (1; 2; 3).

Реакция правящей ПМДБ и тесно связанной с ней ПСДБ была мгновенной. Но если представители ПМДБ, стремясь выгородить Темера, по-своему «поддержали» Лулу, заявив, что «невозможно предъявить президенту коррупционный приговор, подобно тому как в случае Лулы нет конкретных фактов, доказывающих покупку им лично квартиры-“триплекса”», то новая политическая звезда ПСДБ (и возможный кандидат на выборах 2018 г.), мэр г. Сан-Паулу Ж. Дориа бурно приветствовал приговор Луле, назвав судью Моро «героем Бразилии».

Лула уже привычно заявил о бездоказательности данного приговора и его сильной политической составляющей, призванной отлучить его от выборов 2018 г., участие в которых он вновь подтвердил. Судья Карлус Томпсон Флорис, представитель суда второй инстанции, заявил, что окончательное решение по Луле будет вынесено, скорее всего, в августе 2018 г., в преддверии выборов. А это, вкупе с тем, что Лула не заключен под стражу, означает (несмотря на в целом пессимистический прогноз), что вопрос о его участии в выборах остается открытым. Политическая повседневность Бразилии полна неожиданных поворотов и характеризуется (особенно сейчас) такими (немыслимыми еще ранее и подчас весьма циничными) политическими альянсами, что всё ещё может измениться, причем в любую сторону.

***

Политическая жизнь в Бразилии берет временный «каникулярный» тайм-аут. Однако не стоит рассчитывать, что все само собой «рассосется» и успокоится. Следует понимать, что безостановочная, как показал опыт последних двух-трех лет, работа судебной ветви власти, в буквальном смысле слова «идущей по следу» тех, кто попал в ее сети, не делающей скидок ни левым, ни правым, ни высокопоставленным правительственным чиновникам, ни «политическим тяжеловесам», ни «героям минувших дней», ни первым лицам государства, не позволяет сомневаться в том, что «дело Темера» будет расследовано. Оно отложено лишь временно, но не прекращено. Зимний бразильский август обещает быть политически жарким и может преподнести немало сюрпризов.

1. О предпосылках политического кризиса, четко обозначившихся в период президентских выборов 2014 г., см.: Окунева Л.С. Президентские выборы 2014 г. в Бразилии // Латинская Америка, 2015, №1; ее же. Дилма Руссефф — первая женщина-президент в истории Бразилии // Латинская Америка, 2011, № 1.

2. Окунева Л.С. Импичмент президента Бразилии: размышления и выводы // Латинская Америка, 2016, № 10, с. 5-22.

3. Р. Майа — слишком мелкая и непроходная кандидатура. Пост спикера он получил во многом случайно, в результате политических интриг после отставки и ареста своего предшественника на посту спикера Э. Куньи. Кроме того, ни ПМДБ, ни союзная с ней ПСДБ не окажут ему поддержки. В таком случае его политическая судьба предрешена, как и гарантирована потеря им депутатской неприкосновенности, невозможная для него в условиях открытых против него дел по обвинению в коррупции.

4. В этом решении просматривалась и «своя игра» Р. Майа, который вдруг возомнил, что колесо истории может вывезти его на высший государственный пост. Более того, еще в момент подачи запроса генпрокурора Жанота 26 июня Р. Майа «про запас», на случай отставки М. Темера, сформировал собственную президентскую электоральную связку с представителем партии PCdoB Алду Ребелу.

5. Конкретно — за получение взяток от строительной компанией OAS на сумму 2,2 млн реалов в виде трехуровневой квартиры «триплекс» в курортном местечке Гуаружá в штате Сан-Паулу.