Диалог Беларуси и Литвы: за красными линиями добрососедства

Белорусско-литовские отношения с августа 2020 г. находятся в кризисе, в котором должны были существовать уже лет пять. Это было неминуемо после 2014 г. — деградацию диалога между соседями сдерживала исключительно вера Минска в многовекторность и нейтралитет. Но в 2020 г. выбора не осталось — непризнание Вильнюсом результатов президентских выборов у соседей стало спусковым крючком, который «отправил пулю» в самое сердце белорусско-литовских отношений.

Удар беженцами действительно попал в болевую точку Литвы по ряду причин. Во-первых, ситуация рельефно продемонстрировала тот факт, что номинально президентом Беларуси можно, конечно, признавать кого угодно, пусть даже и Светлану Тихановскую, но для решения реальных проблем необходимо поддерживать диалог с действующим официальным Минском.

Во-вторых, миграционный кризис высветил проблемы Литвы социально-экономического характера.

В-третьих, экспансия беженцев с Ближнего Востока обостряет фобии монокультурного литовского общества.

Может ли миграционный кризис вкупе с экономическими инструментами изменить позицию Литвы в отношении Беларуси? Болезненность проблемы с беженцами действительно заставила отдельные литовские СМИ задаваться вопросом, не стоит ли пересмотреть свою позицию в отношении Минска. Однако вероятность того, что за этими словами последуют реальные дела, минимальна. Причина объясняется всё той же конъюнктурой международных отношений, от которых зависит белорусско-литовский диалог. Официальный Вильнюс четко осознает свою функцию в Восточной Европе как проводника интересов США, основная цель которых в регионе — отгораживание России и «евразийского» конгломерата стран от «европейского» экономического и политического пространства. Эта глобальная политическая функция первична перед национальными интересами.

В Минске, вероятно, понимая это, не торопятся принимать извинения со стороны прибалтийского соседа (даже в случае наличия таковых) и заняли выжидательную позицию — основные шаги в отношении западных стран, включая Литву, носят здесь ситуативный характер, с основной целью не подпасть ни под один из мировых центров силы. С одной стороны, декларируется ошибочность концепции многовекторности и «оттепели» в отношениях с Западом после 2014 г. — вчерашние партнеры в лице бывшего помощника министра обороны США Майкла Карпентера называются с экранов государственного телевидения антилукашенковскими заговорщиками. С другой стороны, к принципиальным изменениям восточного направления внешней политики это не приводит: скорее, происходит трансформация многовекторности из системы координат «Запад — Восток» в систему «Россия — Китай» с надеждой, что на Западе со временем осознают бесперспективность давления на А. Лукашенко и вернутся к концепции «вовлечения». Тогда в условиях очередного «вовлечения» станет возможна и реанимация белорусско-литовских отношений.

Белорусско-литовские отношения с августа 2020 г. находятся в кризисе, в котором должны были существовать уже лет пять. Это было неминуемо после 2014 г. — деградацию диалога между соседями сдерживала исключительно вера Минска в многовекторность и нейтралитет. Но в 2020 г. выбора не осталось — непризнание Вильнюсом результатов президентских выборов у соседей стало спусковым крючком, который «отправил пулю» в самое сердце белорусско-литовских отношений.

Красные линии между Беларусью и Литвой

Елена Кузьмина:
О последствиях событий в Беларуси для экономики страны

После начала украинского кризиса добрососедство между Литвой и Беларусью было противопоказано самой логикой и природой современных международных отношений.

Белоруссия состоит членом Евразийского экономического союза, которому отказывает в субъектности Европейский союз, где в качестве полноправного члена существует Литва. Белоруссия заключила союз с Россией, которую «не переваривают» в Вильнюсе официально и публично — вспомнить хотя бы заявления предыдущего президента Литвы про «террористическое государство». Руководство этой балтийской республики системно поддерживает радикальную проевропейскую оппозицию на территории Белоруссии. Причем задолго до украинского кризиса Литва исправно выполняла функцию «челнока демократии», выступая посредником в финансировании между более состоятельными «старшими братьями» — США, ЕС, Швецией — и белорусскими оппозиционерами. Наконец, обе рассматриваемые страны состоят в разных военных блоках, которые к тому же регулярно проводят учения у границ друг друга: Литва — в НАТО, Белоруссия — в ОДКБ и Союзном государстве, которое имеет развитую оборонительную составляющую.

Словом, две страны находятся по разные стороны геополитической пропасти, которая к тому же стала стремительно углубляться после 2014 г. Несмотря на это, Минск со своей рачительной внешней политикой контакты с Вильнюсом старался сохранить в угоду своим экономическим интересам.

Литва, безусловно, далеко не главный торгово-экономический партнер Беларуси. По объему товарооборота в 2020 г. прибалтийская республика заняла шестое место среди стран, с которыми Беларусь осуществляет внешнеторговые операции. Однако есть ряд элементов сотрудничества с Литвой, действительно важных для Минска — это транзит калийных удобрений и нефтепродуктов (в 2020 г. транзит составил 397 млн долл. из 443 млн долл. всех оказанных Беларуси услуг литовскими предприятиями), намерения экспортировать электричество после закрытия литовской Игналинской АЭС и запуска белорусской АЭС в Островце. Также Минск пользовался услугами европейских многосторонних финансовых институтов, включая Северный инвестиционный банк стран Скандинавии и Балтии. Кроме того, Беларусь дорожила и гуманитарными контактами с Литвой, даже несмотря на то, что зачастую они шли во вред белорусской государственности. Самый яркий пример — «беглый» Европейский государственный университет на территории Литвы, который за годы своего существования стал кузницей белорусской контрэлиты.

До 2020 г. белорусские эксперты в кулуарах не раз указывали на то, что в Минске прекрасно понимают враждебность Литвы к белорусской государственности, но считают, что красные линии Вильнюс еще не пересек: да, поддерживает оппозицию, но не организовывает беспорядки; да, критикует за недемократичность, но готов зарабатывать на транзите белорусских товаров. Даже компания по дискредитации проекта БелАЭС вызывала раздражение в Минске, но тем не менее не заставила пересмотреть отношения с Вильнюсом: да, критикуют наш проект, но всё равно не смогут помешать его реализации. А раз вред только на уровне риторики, то зачем накалять обстановку и ставить под угрозу вполне нериторические экономические выгоды?

Нет выбора после выборов

Ситуация кардинально изменилась после президентских выборов 2020 г. — Минску фактически не оставили выбора. Литва вместе с остальными западными странами не признала результаты голосования, соответственно, Вильнюс отказал в легитимности Александру Лукашенко. Минск, может, и в этих условиях был бы готов продолжать закрывать глаза на враждебность Литвы и обвинения в диктатуре, но контакты с Беларусью были фактически разорваны в одностороннем порядке литовской стороной, которая к тому же предоставила убежище Светлане Тихановской на своей территории, признавая именно ее в качестве легитимного президента в изгнании.

Затем на Западе стали раскручивать санкционную спираль. Литва вопреки своим национальным интересам была в числе наиболее ярых сторонников подобных мер воздействия на Минск. В итоге к лету 2021 г. санкции Европейского союза охватили активы 166 физических и 15 юридических лиц. Кроме того, в отношении Беларуси на сегодня действуют секторальные санкции, которые включают:

• запрет торговли с белорусскими калийными, нефтеперерабатывающими и табачными компаниями;

Иван Тимофеев:
Соседи по санкциям: что изменилось для работающего в Белоруссии российского бизнеса
• запрет на продажу оборудования и технологий для перехвата телефонной связи и интернета, а также товаров двойного назначения, которые могут быть использованы в военных целях;
• ограничение доступа к рынкам капитала Евросоюза, включая Европейский инвестиционный банк;
• ограничение банками стран Евросоюза участия в белорусских госпроектах;
• запрет европейским организациям на использование финансовых инструментов, инвестиционных услуг Беларусбанка, Белинвестбанка и Белагропромбанка.

Ответные действия Минска в целом носят для Евросоюза скорее символический характер, но весьма болезненны отдельно для Литвы. В марте 2021 г. президент Беларуси подписал указ о контрсанкциях, который предусматривает запрет на импорт некоторых категорий товаров, работ или услуг от компаний стран, ранее применивших санкции в отношении белорусских фирм или граждан. В конце июня к этому добавился ряд дипломатических мер:

• приостановка участия в инициативе ЕС «Восточное партнерство»;
• приостановка действия Соглашения о реадмиссии с ЕС;
• отзыв белорусского постоянного представителя при Евросоюзе с рекомендацией руководителю представительства ЕС поступить так же;
• запрет на въезд в страну представителям евроструктур и лицам из Евросоюза, которые содействовали введению санкций.

Для Литвы же важнейшим элементом контрсанкций стала переориентация транзита нефтепродуктов с прибалтийских портов в российскую Усть-Лугу. Ежегодно Беларусь экспортирует около 11 млн тонн нефтепродуктов — в первую очередь это бензин, дизельное топливо и мазут. Крупнейшие покупатели белорусских нефтепродуктов — Великобритания, Украина, Нидерланды и Польша. Также часть их отправляется в Азию, Африку, Латинскую Америку и США. Половина экспорта до недавнего времени шла морем через порты стран Прибалтики. На Клайпедский государственный порт Литвы приходится до 90% экспорта белорусских нефтепродуктов (оставшиеся объемы переваливают через латвийский Вентспилс). По итогам 2020 г. выручка литовского госпредприятия Klaipedos nafta от перевалки нефтепродуктов составила 31,4 млн евро.

Благодаря российской поддержке Беларусь получила возможность без потерь для собственного бюджета лишить враждебно настроенного соседа этих доходов. Москва и Минск 19 февраля 2021 г. заключили межправительственное соглашение о перевалке белорусских нефтепродуктов на экспорт через российские морские порты.

9 марта 2021 г. министр транспорта России В. Савельев заявил о том, что Беларусь поставила первые партии нефтепродуктов (бензина и мазута) в российские порты на Балтике. В течение трех лет российские порты (в первую очередь речь идет об Усть-Луге в Ленинградской области) готовы принять до 9,8 млн тонн белорусских нефтепродуктов. Соглашение рассчитано до конца 2023 г. с возможностью автоматического продления.

Российский вице-премьер А. Новак оценил мощности российских портов для перевалки белорусских нефтепродуктов в 4–6 млн тонн в год, что означает техническую возможность полностью обеспечить белорусские потребности в морском транзите соответствующих товаров. В течение года противостояния с западными странами Беларусь поступательно минимизирует экономическое взаимодействие с Литвой, что, учитывая специфику белорусской дипломатии, автоматически влечет за собой снижение и политического интереса к этой прибалтийский республике.

Миграционный кризис и будущее белорусско-литовских отношений

Минск не остановился на экономическом и политическом противодействии Вильнюсу. Третьей сферой, по которой ударила Беларусь, стала сфера безопасности. В мае 2021 г. А. Лукашенко заявил, что теперь западные страны будут самостоятельно осуществлять контроль за наркотрафиком и незаконной миграцией на границе с Беларусью. В первую очередь Минск снял с себя эти функции на литовском направлении. Параллельно с этим увеличилось количество рейсов в Беларусь с Ближнего Востока с беженцами на борту, намеревающимися проникнуть на территорию Евросоюза. Только в июне, по данным Государственного пограничного комитета Беларуси, число незаконных переходов границы из Беларуси в Литву увеличилось в шесть раз. Результат не заставил себя ждать — с начала июля руководство страны ввело чрезвычайное положение в связи с миграционным кризисом.

Андрей Кортунов:
Белорусская льдина и российский айсберг

Удар беженцами действительно попал в болевую точку Литвы по ряду причин. Во-первых, ситуация рельефно продемонстрировала тот факт, что номинально президентом Беларуси можно, конечно, признавать кого угодно, пусть даже и Светлану Тихановскую, но для решения реальных проблем необходимо поддерживать диалог с действующим официальным Минском. Оборвав все контакты с А. Лукашенко, Вильнюс поставил себя в условия, когда единственными инструментами урегулирования миграционного кризиса стала попытка построить стену и отгородиться наглухо от своего соседа, что требует времени, денег и на практике слабо реализуемо.

Во-вторых, миграционный кризис высветил проблемы Литвы социально-экономического характера. Расходы по содержанию растущего количества беженцев были возложены на муниципальные бюджеты и систему здравоохранения, которые сегодня и без того перегружены в условиях пандемии и периодических «локдаунов».

Наконец, в-третьих, экспансия беженцев с Ближнего Востока обостряет фобии монокультурного литовского общества. В условиях перманентной депопуляции Литвы наводнение страны ментально чуждым мусульманским компонентом, который сложно будет впоследствии «переварить», не может не вызывать раздражение и рост ксенофобии у рядовых граждан. Не удивительно, что спустя 2 месяца миграционного кризиса в приграничных с Беларусью регионах Литвы начались акции протеста как со стороны местных жителей, так и со стороны прибывших мигрантов, недовольных отношением к себе в стране пребывания. Малейшая провокация в таких условиях может привести к силовым столкновениям между сторонами и, действительно, к необходимости введения режима чрезвычайной ситуации в стране.

Может ли миграционный кризис вкупе с экономическими инструментами изменить позицию Литвы в отношении Беларуси? Болезненность проблемы с беженцами действительно заставила отдельные литовские СМИ задаваться вопросом, не стоит ли пересмотреть свою позицию в отношении Минска. Однако вероятность того, что за этими словами последуют реальные дела, минимальна. Причина объясняется всё той же конъюнктурой международных отношений, от которых зависит белорусско-литовский диалог. Официальный Вильнюс четко осознает свою функцию в Восточной Европе как проводника интересов США, основная цель которых в регионе — отгораживание России и «евразийского» конгломерата стран от «европейского» экономического и политического пространства. Эта глобальная политическая функция первична перед национальными интересами: отсюда и постоянные попытки Литвы вопреки собственным экономическим интересам обострить отношения с по-прежнему крупнейшим торговым партнером — Россией, заблокировать российско-белорусский проект Островецкой АЭС, поддерживать оппозицию Беларуси и др. Поэтому существующие угрозы не смогут привести к переформатированию внешней политики Вильнюса в отношении Беларуси.

В Минске, вероятно, понимая это, не торопятся принимать извинения со стороны прибалтийского соседа (даже в случае наличия таковых) и заняли выжидательную позицию — основные шаги в отношении западных стран, включая Литву, носят здесь ситуативный характер, с основной целью не подпасть ни под один из мировых центров силы. С одной стороны, декларируется ошибочность концепции многовекторности и «оттепели» в отношениях с Западом после 2014 г. — вчерашние партнеры в лице бывшего помощника министра обороны США Майкла Карпентера называются с экранов государственного телевидения антилукашенковскими заговорщиками. С другой стороны, к принципиальным изменениям восточного направления внешней политики это не приводит: скорее, происходит трансформация многовекторности из системы координат «Запад — Восток» в систему «Россия — Китай» с надеждой, что на Западе со временем осознают бесперспективность давления на А. Лукашенко и вернутся к концепции «вовлечения». Тогда в условиях очередного «вовлечения» станет возможна и реанимация белорусско-литовских отношений.