В Культурном центре ЗИЛ состоялась дискуссия Совета по внешней и оборонной политике «Мировой политический климат: ждать ли дальнейшего похолодания?», в которой приняли участие директор Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин и генеральный директор Российского совета по международным делам Андрей Кортунов. Модератор встречи — Федор Лукьянов. «Лента.ру» подготовила обзорный материал, в котором участники дискуссии рассказывают о новом месте России в глобальном мире.
В Культурном центре ЗИЛ состоялась дискуссия Совета по внешней и оборонной политике «Мировой политический климат: ждать ли дальнейшего похолодания?», в которой приняли участие директор Московского центра Карнеги, член РСМД Дмитрий Тренин и генеральный директор Российского совета по международным делам Андрей Кортунов. Модератор встречи — председатель президиума СВОП, член РСМД Федор Лукьянов. «Лента.ру» публикует тезисы их выступлений.
Сегодня в мире
Тренин: Отношения России с Западом сейчас переживают не самые лучшие времена. С США у нас конфронтация, с Европой — отчуждение. Скорее всего, такие прохладные отношения сохранятся надолго, но не приведут к новой холодной войне — для этого нет никаких предпосылок. Однако мир будущего будет непростым и опасным.
Нынешняя ситуация рискованна тем, что с любой стороны есть вероятность неадекватного ответа («сверхответа») на какие-либо угрозы. Любой «сверхответ» опасен тем, что он становится более серьезной проблемой, чем предшествующий ему вызов, и поэтому лишь усугубляет конфликт. Например, одной из главных причин украинского кризиса стал «сверхответ» России на расширение НАТО.
Кортунов: Мы входим в эпоху глобальных политических катаклизмов и грандиозных тектонических сдвигов в системе международных отношений. Как именно будут происходить эти фундаментальные изменения в мировой политике, предсказать сейчас не может никто.
О важности стратегического мышления
Кортунов: В последние годы у нас было пренебрежение к любым долгосрочным стратегиям. Ставка делалась на обеспечение сиюминутных интересов и достижение тактических целей максимум на один-два шага вперед. Все наше стратегическое планирование сводилось к попыткам использовать ошибки и неудачи США или Европы для укрепления своих позиций в тех или иных странах.
Одновременно неуклонно снижался общий интеллектуальный уровень экспертных оценок. Большинство дискуссий стали оторванными от реальности и приобрели схоластический характер. А в последнее время многие эксперты стали выступать еще и в качестве пропагандистов, что неизбежно приводит к их профессиональной деградации.
Сейчас назрела потребность вернуться именно к обсуждению стратегических вопросов — каким будет будущий мир и место России в нем, какие будут правила игры в международных отношениях, что в них можно считать справедливым, а что категорически неприемлемо.
Тренин: России теперь жизненно важно начать думать стратегически. Ведь после крушения Советского Союза у нас был только один генеральный план — интеграция с Западом (либо полностью, либо на «правах автономии»). С годами эта линия все чаще стала подвергаться тяжелым испытаниям, терять динамизм и поддержку, а после Крыма окончательно потерпела крах. Была и запасная, стыдливо замаскированная программа постсоветской интеграции, которую условно можно назвать «назад в СССР». Украинский кризис и ее тоже окончательно похоронил. Попытки создать новый центр силы в Москве увенчались лишь созданием Евроазиатского экономического союза в составе Белоруссии, Казахстана и России, у которой на долю партнеров по этому объединению приходится 7 процентов внешней торговли.
Надо понимать, что великодержавные амбиции очень дорого стоят. В современном мире, чтобы обеспечить населению достойный уровень жизни, необязательно к ним стремиться. Теперь в любой стране, пусть даже в самой маленькой, можно жить хорошо.
Сейчас в мире нет государства, которое могло бы предложить свое видение мирового порядка, претендуя тем самым на доминирующую роль в современном мире. Это в том числе касается и Соединенных Штатов. Если в годы Второй мировой войны молодые солдаты из штата Айова были готовы погибать за интересы своей страны на полях Франции, то теперь даже самые минимальные военные потери для нынешнего американского общества неприемлемы.
Про Россию и США
Тренин: Распространенные в последние годы у нас представления о некоем «вашингтонском обкоме» (кстати, почему именно «обкоме», а не ЦК?), где якобы решаются судьбы мира, сильно преувеличены. У Соединенных Штатов сейчас нет какого-либо продуманного плана будущего миропорядка. Этим нынешняя ситуация в корне отличается от той, которая сложилась в мире после 1945 года. Ведь мы сейчас живем в мире, во многом основанном на американских идеях и принципах. Мало кто задумывается, что, например, ООН и МВФ — это именно проекты США. Они возникли благодаря президенту Рузвельту, который после окончания Второй мировой войны видел свою страну новым глобальным лидером, который должен был сдерживать на мировой арене Великобританию и Советский Союз.
Когда началась холодная война, эта система претерпела некоторые изменения. При активном участии США была создана НАТО — первая в истории широкая военно-политическая коалиция мирного времени, объединяющая практически весь западный мир. Американские войска появились во многих уголках земного шара, что тоже стало новым явлением для США, сознательно проводившими политику самоизоляции вплоть до Второй мировой войны.
После распада СССР Соединенные Штаты неожиданно для себя оказались единственной в мире сверхдержавой. Отныне их глобальное лидерство никем не оспаривалось. И, как это часто бывает в подобных ситуациях, в этих новых обстоятельствах американцы просто расслабились. У них не оказалось идей, которые они могли бы предложить миру. В нулевые годы американские неоконсерваторы попытались представить проект политического переформатирования Ближнего Востока, направленный, прежде всего, на уничтожение питательной среды исламского фундаментализма и терроризма. Однако больших успехов в этом они не достигли. Нынешний президент США Барак Обама сосредоточился на внутренних проблемах страны и сокращает американское присутствие в мире. Этим он старается оправдать чаяния большинства своих избирателей, которые совершенно не интересуются внешней политикой.
В нынешней американской политической элите нет потребности в противостоянии с Россией. Это тоже важное отличие от времен начала холодной войны, когда в США быстро оформились влиятельные силы, которые считали главной угрозой национальной безопасности страны советскую экспансию в мире и коммунистическую идеологию.
Отношение американского истеблишмента к нам наглядно характеризует прошлогоднее выступление президента Обамы в Конгрессе, где он поставил нашу страну в один ряд с «Исламским государством» и лихорадкой Эбола. Для США нынешняя Россия — страна третьего уровня. Первый уровень предназначен для самих Соединенных Штатов. Второй — для Китая, европейских и других союзников. Причем для американцев все союзники могут быть только младшими партнерами, отношения с которыми должны строиться в строго иерархическом порядке. Некое подобие равноправия Вашингтон может признавать лишь в тех сферах, где у него нет явного преимущества. Для России это, например, стратегические ядерные вооружения и вопросы кибербезопасности, где у нее есть паритет с Соединенными Штатами. В других областях американцы Россию в качестве равного или почти равного партнера не воспринимают и не собираются воспринимать.
Если сказать образно, США относятся к нашей стране как к мелкому задиристому хулигану на далекой окраине, который регулярно терроризирует местное население. Поскольку себя американцы считают чем-то вроде глобального «доброго полицейского», то надо бы этого хулигана урезонить, но не получается: то руки не доходят, то не очень-то и хочется вмешиваться, потому что у хулигана есть своя «ядерная дубинка».
Про Россию, Индию и Китай
Тренин: Китай сейчас тоже не пытается реализовывать свой вариант мирового порядка. Пока он сосредоточен внутри себя. У него существуют стратегические планы развития до 2049 года, которые всем его соседям неизбежно придется учитывать. Например, когда недавно России пришлось выбирать между Евроазиатским экономическим союзом и китайской стратегией «нового Шелкового пути», в Москве отдали приоритет второму варианту. И это было мудрым решением — конкурировать или конфликтовать с Китаем нынешней России совершенно невыгодно, да и просто невозможно.
В отличие от США, Китай находится гораздо ближе к нам. Поэтому России нужно самым серьезным образом выстраивать свою стратегию в этом направлении. От этого будет зависеть то, какую роль в будущем займет Россия в отношениях с Китаем: станет его придатком или относительно равноправным партнером.
На смену прежней, безвозвратно ушедшей Евразии, где доминировали сначала Российская империя, а затем СССР, проходит новая, во главе с Китаем. Экономическая экспансия этой новой большой Евразии ориентирована на запад, но если во времена Чингисхана оттуда приходили дикие орды кочевников, то теперь — товары и инвестиции. Быть может, благодаря китайским деньгам на российском Дальнем Востоке удастся наконец-то обновить транспортную инфраструктуру. И не стоит этого бояться — вывоз капитала необходим Китаю не в геополитических целях, а для решения внутренних экономических задач. Китайцам жизненно важно на полную силу задействовать свои финансовые мощности и рабочую силу, простой которых способен вызвать замедление экономического роста.
Пока неясно, как будет реагировать на китайскую экспансию Индия, которая, в отличие от России, способна стать реальным конкурентом Китая в Евразии. Другой вопрос, получится ли это у нее. Индия находится в самом начале пути по превращению в великую державу. Сейчас Индия и в роли региональной державы весьма неуверенно себя чувствует, а до континентального или глобального уровня ей еще предстоит пройти долгий и непростой путь. Сколько это у нее займет времени, какие опасности придется преодолеть и какую цену стране придется за это заплатить, пока неясно.
Про Европу
Тренин: Европейские страны сейчас в принципе не обладают стратегическим мышлением. После окончания Второй мировой войны, крушения европейских колониальных империй и появления американского военного «защитного зонтика» политические элиты ведущих стран Европы стремительно приобрели провинциальные черты. И это логично, поскольку даже в Великобритании и Франции сейчас нет ресурсов для реализации своих стратегических амбиций.
Дальнейшая судьба Европы очень интересна. Будущее покажет, сумеет ли она обрести собственную идентичность и субъектность, отличную от США. Сейчас на европейское лидерство успешно претендует Германия, которая, правда, еще не избавилась от чувства ущербности, вызванного итогами Второй мировой войны. Поэтому пока эта конструкция напоминает евроатлантическую матрешку — германское лидерство в Европе внутри американского доминирования во всем западном мире.
Кортунов: Говорить об отсутствии стратегического мышления в Европе пока преждевременно. Не будем забывать, что именно в Европе сейчас успешно реализуется крупнейший интеграционный проект в мировой истории — Европейский союз. Без высокой политической культуры стратегического мышления это было бы невозможно.
Для большинства мировых стандартов, от экологических до транспортных, эталоном послужили именно европейские образцы. Для многих региональных интеграционных объединений, от АСЕАН до ЕврАзЭс, именно Евросоюз стал оптимальной моделью развития. Думается, что именно европейская культура, в том числе и политическая, еще окажет влияние на формирование будущего мирового порядка.
Про элиту Украины и России
Тренин: В России сейчас огромная потребность в стратегическом мышлении. В быстро меняющемся современном мире важно не просто выжить, но и преуспеть. Это очень серьезная задача, которая у нас пока решается неудовлетворительно. Нынешняя российская элита озабочена своими мелкими сиюминутными корыстными проблемами, но никак не национальными интересами страны. Чтобы ситуация изменилась, России жизненно необходима не только национально ориентированная элита, но и соответствующая интеллектуальная среда, которая бы ее формировала и подпитывала. Умные люди, способные сформулировать новую повестку дня для нашей страны, в современной России есть, но они пока, к сожалению, обществом и властью не востребованы.
В этом смысле грозным предостережением для России может служить нынешнее состояние Украины. То, что там происходит, это не только результат «сверхответа» России на движение к ее границам евроатлантических институтов, о чем уже говорилось. Украинский кризис в немалой степени породили европейское благодушие, а также американское пренебрежение к Европе и России (именно пренебрежение, а не чрезмерное вмешательство, в чем Москва постоянно обвиняет Вашингтон). Но самая главная причина украинского кризиса — безответственность и абсолютная несостоятельность украинской элиты, которая довела страну до нынешнего плачевного состояния.
Стратегические задачи России
Тренин: России надо меньше думать о вопросах мирового порядка и обратить внимание на собственные проблемы. Ее экономический и демографический потенциал в мировом масштабе сейчас весьма незначителен. Мы должны задуматься, как выжить в будущем мире, когда сейчас враждуем с самой мощной державой мира, как в этой конфронтации не сорваться в новую гонку вооружения, которая в свое время погубила СССР.
Но не хотелось бы, чтобы эти слова были восприняты как попытка убедить российскую аудиторию во вреде глобального мышления. На самом деле мыслить действительно нужно глобально, но действовать — в соответствии со своими реальными возможностями. Нам необходимо ставить для себя посильные задачи, иначе можем надорваться, растеряв при этом то, что имеем.
Сейчас появляется большая Евразия как экономически связанное пространство, в котором складываются несколько центров политической и экономической силы: Китай, Индия, Германия. Если Россия будет вести себя мудро и грамотно, у нее тоже есть шанс в будущем занять достойное место как на континенте, так и в мире.
Кортунов: Может быть, действительно не стоит замахиваться на обозначение своего взгляда на формирование мирового порядка. Но понимать, куда движется мир, что в нем будет валютой власти, мы просто обязаны. Еще Дарвин писал, что в процессе эволюции выживают не самые сильные и умные организмы, а те, кто способны быстрее реагировать на изменения окружающей среды.
Мы все участвуем в гонке: и Россия, и Китай, и США, и Финляндия, и Южная Корея. Но у нас сейчас очень ограниченные внешнеполитические инструменты. Да, Россия сейчас великая держава, а в военном плане — сверхдержава. У нас есть постоянное место в Совете Безопасности ООН. Мы самая богатая страна в мире по запасам природных богатств. Но достаточно ли этих ресурсов, чтобы играть в этом новом мире активную позитивную гибкую роль?
По объему внешней торговли России значительно уступает даже Южной Корее, чья продукция успешно конкурирует на рынке смартфонов с американскими iPhone. Например, вряд ли мы можем конкурировать с Китаем в производстве компьютеров и прочей электроники (для этого более подходят Вьетнам, Малайзия, Филиппины). Наша страна должна найти свою нишу в мире будущего.
Россия должна найти себя в тех сферах, где наши позиции сильнее, — наука, культура, образование, качество человеческого материала. Если ограничить себя только географическим выбором (между Европой и Китаем), то мы рискуем проиграть. В современном мире география значит мало. В этом его коренное отличие от мира XX века.
Поэтому для России одна из главных задач состоит в том, чтобы понять, в каком направлении ей нужно двигаться и как в условиях ограниченности ресурсов занять достойное место в быстро меняющемся мире, при этом вписаться в изменения, не потеряв себя и свою идентичность.
