Экологический диалог Россия — ЕС: собеседники поневоле

На глобальном и на национальном уровне Россия включена в экологическую повестку — и как субъект, и как объект. Наша страна принимает «зелёную эстафету» на глобальном уровне и передаёт её на национальный. Политически Москва поддерживает формирующийся глобальный «зелёный консенсус», продвигая концепцию адаптации к изменениям климата на национальном уровне. Российское бизнес-сообщество встаёт на рельсы устойчивого развития, многие компании начинают формирование «зелёной идентичности» для обеспечения своей конкурентоспособности и привлечения финансирования.

Однако Россия, не являясь участником «Зелёной сделки», становится поневоле её объектом: как минимум, два самых очевидных эффекта заключаются во введении Европейским союзом углеродного налога и сокращении экспорта энергоресурсов.

В этой связи Россия находится на перепутье: либо продолжать текущую достаточно пассивную экологическую политику, либо избрать парадигму «зелёного» развития, пускай и постепенного. Второй сценарий требует куда больших усилий и финансовых, технологических, управленческих затрат.

Будущее российско-европейских отношений будет, среди прочего, определяться российской позицией в вопросах экологии и климата, ведь Европейский союз уже сделал свой выбор. Россия и страны — члены ЕС связаны культурными и экономическими связями, однако экономическая связка за счёт сокращения импорта энергоресурсов со стороны ЕС ослабевает и будет ослабевать. «Зелёный диалог» Россия — ЕС может создать новые связки и точки роста между сторонами, послужить платформой для нормализации отношений, но только в том случае, если позиция ЕС будет взвешена, а отношения будут равновесными. Другими словами, ЕС целесообразно придерживаться стратегии «win-win» и постепенного вовлечения, но не стратегии давления и наказания. При этом не последнюю роль будет играть бизнес-сообщество и российские компании, на которых неминуемо скажутся эффекты «Зелёной сделки» ЕС.

Климатическая и экологическая повестка России

Глобальный и национальный уровни — «передача эстафеты»

На глобальном уровне Россия примыкает к странам, которые с энтузиазмом поддерживают глобальный «зелёный поворот». В 1994 г. наша страна ратифицировала базовую конвенцию ООН об изменении климата и впоследствии участвовала во всех конференциях сторон. На одной из таких конференций в 1997 г. был принят Киотский протокол, который Россия ратифицировала в 2004 г. Подписавшие протокол развитые страны взяли тогда на себя обязательство ежегодно сокращать выбросы парниковых газов на 5% по сравнению с уровнем 1990 г.

Для России эти обязательства не предполагали реального вызова, поскольку распад СССР, произошедший после установленного протоколом как базового 1990 года, повлёк за собой резкий спад промышленного производства. Например, в 2000 г. выбросы были на 38% ниже по сравнению с уровнем 1990 г. Вместе с наметившимся экономическим ростом в 2000–2010 гг. росли и выбросы, но постепенно. По итогу 2015 г. российские власти отчитались, что выбросы парниковых газов из всех источников оказались на 44% ниже уровня 1990 г., что стало одним из самых высоких показателей снижения в мире.

В 2015 г. на смену Киотскому протоколу пришло Парижское соглашение, которое Россия приняла в 2019 г. В том же году был утвержден Национальный план адаптации к изменениям климата первого этапа на период 2020–2022 гг., вместе с которым появилась концепция адаптации к изменениям климата. В настоящее время, в соответствии с документом, региональными и федеральными властями разрабатывается правовой каркас обеспечения адаптации, в частности, система целевых и статистических показателей, методические рекомендации по оценке климатических рисков и т.п.

Наталья Пискулова:
«Зеленая сделка»: риски и возможности для ЕС и России

Национальный и глобальный уровни неизменно связаны, поэтому в настоящее время национальные документы принимаются в развитие Парижского соглашения. Так, в целях реализации Парижского соглашения была принята Стратегия долгосрочного развития РФ с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 г. Этот документ подвергся большой критике со стороны экологического сообщества, в частности, из-за отсутствия амбициозности: предложенный целевой показатель предполагает сокращение выбросов на 36–48% к 2050 г. (по базовому и интенсивному сценариям соответственно). По сути, можно говорить о сохранении достигнутого уровня выбросов.

Помимо добровольных обязательств, связанных с участием в глобальном климатическом режиме, Россия имеет свои национальные проекты в области климата и экологии. В первую очередь, это национальная программа «Экология», рассчитанная на 2019–2024 гг.

Формирование «зелёной идентичности» на корпоративном уровне

Всё более активно в зелёную повестку вовлекаются российские компании. В отличие от общемирового тренда, в рамках которого большинство экологичных компаний представлены секторами IT и производителями компьютерной техники, а также финансовыми корпорациями, в России, наоборот, 2/3 рейтинга составляют компании, которых «экологичными» по роду своей деятельности назвать никак нельзя.

В феврале 2021 г. Forbes выпустил новый рейтинг экологичных компаний России (по аналогии рейтинга Just 100 компаний США с лучшими ESG-практиками).В лидерах этого рейтинга — Росатом, Алроса, Полиметалл [1], Сибур, Русал. Эти компании уже имеют стратегии устойчивого развития и стремятся сократить свой «углеродный след».

Для российских компаний-загрязнителей важно формировать зелёную идентичность. Связано это не только с чувством экологической ответственности (своего рода новой этикой), но и с желанием обеспечить конкурентоспособность на рынке. Для того, чтобы рассчитывать на инвестиции и дополнительное финансирование (например, получение «зелёных кредитов»), компании демонстрируют свою эко-приверженность.

В эпоху глобального экологического императива важно «быть, а не казаться», не практиковать так называемый «гринвошинг» («зелёный камуфляж»), когда компания вводит в заблуждение потребителей в отношении своей экологической практики, продукта или услуги [2]. Данный термин был введён в оборот экологом Джеем Уэстервельдом ещё в 1986 г., и он уже вошёл в Оксфордский словарь. Хрестоматийным примером является рекламная акция нефтяной компании Chevron «People Do» [3], запущенная в конце 1980-х гг. и представляющая экологические инициативы, реализуемые компанией (защита медведей-гризли в Монтане, лисиц в Калифорнии и т.д.). Одновременно с запуском кампании Chevron находилась в судебных тяжбах с Агентством по охране окружающей среды США и нелегально сливала отходы в Мексиканский залив. Позднее выяснилось, что компания потратила несоразмерно большие средства на саму рекламу, нежели на реализацию экологических инициатив по защите окружающей среды. Это далеко не единственный пример того, как компании стремятся укрепить свой имидж (и в конечном итоге увеличить прибыль) за счёт экологических инициатив. Согласно исследованиям, начиная с 1990-х гг. потребители всё больше уделяют внимание вопросам экологичности производства, и это оказывает влияние на их выбор. Больше половины потребителей в мире готовы переплачивать за экологически устойчивые продукты, в то время как среди миллениалов это число превышает 70%.

Климатическая и экологическая обстановка в России

Константин Суховерхов:
Обзор экологической политики России

Что касается самой климатической обстановки в России, то здесь ситуация выглядит не столь оптимистично. Можно говорить о том, что в некоторых регионах страны сложилась неблагоприятная, даже депрессивная экологическая и климатическая обстановка. Россия является одним из мировых анти-лидеров по выбросу CO2 после Китая, США и Индии. Структура выбросов парниковых газов по секторам остаётся стабильной на протяжении последних десятилетий, при этом около 80% приходится на энергетический сектор. Выбросы загрязняющих атмосферу веществ от стационарных источников находятся в тесной взаимосвязи со структурой экономики страны, в 2019 г. крупнейшим сектором по объему выбросов загрязняющих веществ от стационарных источников стала обрабатывающая промышленность (33,9%), на втором месте (28,7%) — добыча полезных ископаемых (нефть и газ, уголь, металлические руды).

Есть данные о том, что территория России нагревается в 2,5 раза быстрее, чем в среднем по миру, особенно в северных широтах: в 2020 г. температура за Полярным кругом обновила температурные рекорды. Экологические проблемы, такие как загрязнение водоемов промышленными отходами и мусором, паводки и таяние вечной мерзлоты, незаконная вырубка лесов и лесные пожары, несанкционированные свалки прогрессируют год от года. Другой важной проблемой, требующей решения, является энергоэффективность, в частности, речь идет об энергоэффективности зданий. Важной темой является недопущение и предотвращение эко-катастроф. По данным Росгидромета, на территории России ежегодно отмечается порядка тысячи опасных гидрометеорологических явлений, причём от 35% до 45% таких явлений наносят значительный ущерб и представляют угрозу для жизнедеятельности человека.

Экология как ценность в глазах российского общества

Большинство россиян слабо интересуются вопросами экологии и климатическими изменениями. В подтверждение этого тезиса говорят данные опроса ВЦИОМ (октябрь 2019 г.): более половины опрошенных россиян (63%) никогда не слышали об эко-активистке Грете Тунберг. В октябре 2020 г. было проведено другое социологическое исследование «Экологическая повестка: за 10 месяцев до выборов в Госдуму», которое выявило следующее: более 60% оценивают экологическую ситуацию в России как благоприятную, при этом 53% считают, что экологическая ситуация в России скорее ухудшилась.

По данным Всемирного опроса ценностей, 42% считают экономический рост и создание рабочих место более важным, чем защита окружающей среды (при этом 40%, напротив, отдают приоритет вопросам защиты экологии). В то же время существует разрыв между обеспокоенностью и действием: число первых больше, чем тех, кто принимает какие-либо меры.

В постиндустриальном обществе экология как ценность среди населения может быть востребована лишь тогда, когда базовая потребность в безопасности и экономическом благосостоянии удовлетворена. Экология является одним из компонентов качества жизни.

Европейская «Зелёная сделка» и Россия: собеседники поневоле

Григорий Ярыгин:
Без Греты: ООН и климатическая повестка

Как было упомянуто выше, для России Парижское соглашение не содержит серьёзного вызова, поскольку заданная планка не является амбициозной. На этом фоне «Зелёная сделка» Европейского союза может представлять собой куда больший вызов для России, хотя последняя не является её участником и никаких обязательств на себя не берёт. Одно то обстоятельство, что Россия является одним из главных экспортёров энергоресурсов в страны ЕС, делает нашу страну участником этой сделки поневоле.

Стремление к климатической нейтральности к 2050 г. неминуемо повлечёт за собой падение спроса на российские энергоносители уже в ближайшей перспективе, что в итоге означает существенное сокращение доходов российского бюджета. К слову, поворота на Восток в этом направлении не получится: азиатские страны также ставят своей целью достижение климатической нейтральности (Республика Корея и Япония также как и ЕС к 2050 г., а Китай — к 2060 г.).

Другой проблемой может стать так называемый углеродный налог. В вопросе о том, кто платит — потребитель или производитель — ЕС намерен поставить наконец точку и заставить платить последнего.

Основной месседж, который ЕС транслирует России можно свести к следующему: от климатических и экологических изменений никто не выигрывает; экология не имеет государственных границ; цена бездействия значительно превышает цену действия. Брюссель, в свою очередь, уверен, что «Зелёная сделка» — это дорожная карта роста ЕС, а экономический рост не должен коррелироваться с объёмом выбросов.

Экология — не только ценность, но и элемент нормативной силы ЕС

Сегодня Европейский союз уже является глобальным общепризнанным экологическим лидером (в то время как на ЕС приходится только 7,5% мировых выбросов CO₂). ЕС не только утверждает себя в качестве флагмана международной климатической политики, но и делает экологию одним из важнейших принципов, в частности в отношениях с третьими странами. На сегодняшний день ЕС предлагает поставить приверженность Парижскому соглашению в основу всеобъемлющих торговых соглашений.

Другими словами, экологические нормы и стандарты становятся частью нормативной силы ЕС. Например, одним из основных аргументов ЕС в пользу активного участия в Арктике является тезис о том, что загрязнение окружающей среды в Арктике негативно влияет на жизнь европейцев и автохтонных народов, проживающих на территории ЕС (при этом ЕС не обладает арктическими территориями). Евросоюз уже призвал Международную морскую организацию запретить использование тяжелого горючего топлива для арктических судов, мотивируя это угрозой для окружающей среды. В случае несогласия со своим требованием Брюссель пригрозил запретить всем иностранным судам, использующим подобное топливо, заходить в свои порты.

***

Семинар РСМД и CREON Group «Перспективы сотрудничества России и ЕС в области экологии»

Стремление к климатической нейтральности и амбициозные цели, которые ставит ЕС в этом отношении, закрепляют за ЕС статус глобального экологического лидера. Для ЕС «Зелёная сделка» — это возможность укрепить свою роль в мировой политике и международных отношениях, что вписывается в стратегию Союза по отходу от роли «политического карлика» (political pygmy).

Реализация «Зеленой сделки» требует не просто дополнительных финансовых средств и инвестиций, но и перестройки всей структуры экономики. Это относится в первую очередь и к самим странам-членам Европейского союза: уже сейчас страны Вишеграда занимают особую, достаточно жёсткую позицию и высказывают нежелание следовать в общеевропейском «зелёном кильватере». При этом коронакризис может стать удобным предлогом отложить реализацию сделки.

На глобальном и на национальном уровне Россия включена в экологическую повестку — и как субъект, и как объект. Наша страна принимает «зелёную эстафету» на глобальном уровне и передаёт её на национальный. Политически Москва поддерживает формирующийся глобальный «зелёный консенсус», продвигая концепцию адаптации к изменениям климата на национальном уровне. Российское бизнес-сообщество встаёт на рельсы устойчивого развития, многие компании начинают формирование «зелёной идентичности» для обеспечения своей конкурентоспособности и привлечения финансирования.

Однако Россия, не являясь участником «Зелёной сделки», становится поневоле её объектом: как минимум, два самых очевидных эффекта заключаются во введении Европейским союзом углеродного налога и сокращении экспорта энергоресурсов.

В этой связи Россия находится на перепутье: либо продолжать текущую достаточно пассивную экологическую политику, либо избрать парадигму «зелёного» развития, пускай и постепенного. Второй сценарий требует куда больших усилий и финансовых, технологических, управленческих затрат.

Будущее российско-европейских отношений будет, среди прочего, определяться российской позицией в вопросах экологии и климата, ведь Европейский союз уже сделал свой выбор. Россия и страны-члены ЕС связаны культурными и экономическими связями, однако экономическая связка за счёт сокращения импорта энергоресурсов со стороны ЕС ослабевает и будет ослабевать. «Зелёный диалог» Россия–ЕС может создать новые связки и точки роста между сторонами, послужить платформой для нормализации отношений, но только в том случае, если позиция ЕС будет взвешена, а отношения будут равновесными. Другими словами, ЕС целесообразно придерживаться стратегии «win-win» и постепенного вовлечения, но не стратегии давления и наказания. При этом не последнюю роль будет играть бизнес-сообщество и российские компании, на которых неминуемо скажутся эффекты «Зелёной сделки» ЕС.

1. Полиметалл – единственная российская компания, включенная в индекс устойчивого развития Dow Jones Sustainability.

2. Delmas M, Burbano V (2011) The drivers of greenwashing. California Management Review 54(1):64–87. https://doi.org/10.1525/cmr.2011.54.1.64

3. Karliner J. The Corporate Planet. Ecology and Politics in the Age of Globalization. Sierra Club Books, San Francisco, 1997.