Эммануэль Макрон: первый год во внешней политике

14 мая исполняется год с того момента, как Эммануэль Макрон занял пост президента Франции. За прошедший год Франция оказалась едва ли не единственной крупной страной ЕС, где у власти находится лидер-еврооптимист с устойчивым парламентским большинством. Благодаря этому Э. Макрону удалось несколько выправить баланс во франко-германском тандеме, приобрести политический капитал, оттеняющий экономическую мощь Германии.

Говорить об успешности франко-российского диалога за последний год следует очень осторожно. Определяющим событием должен стать визит Э. Макрона на ПМЭФ 24–26 мая как возможность продемонстрировать высокий уровень отношений, несмотря на отдельные разногласия.

Действия Э. Макрона за прошедший год как минимум не укрепили позиции Парижа на Ближнем Востоке или даже вновь ослабили их. Франция пока так и не стала отдельным игроком в Сирии, поэтому Париж пробует сохранить хотя бы заметное информационное присутствие. Положение Франции в Азии еще предстоит упрочить — и как «представителя» Евросоюза, и как самостоятельно действующей державы. Необходимо увеличить количество «точек входа» в регион; пока для Франции это только Индия.

Действуя по широкому спектру направлений, французский президент стремился обозначить свою страну в качестве актора, вновь набирающего авторитет в международной жизни. С символической точки зрения это удалось — в ЕС голос Франции стал хорошо слышен. Поспособствовала этому крайне удачная конъюнктура: эффект новизны фигуры Э. Макрона совпал с ослаблением ближайших союзников. Однако более показательным должно стать то время, когда к французскому лидеру уже «привыкнут».

14 мая исполняется ровно год с того момента, как Эммануэль Макрон занял пост президента Франции. С самых первых дней своего мандата он с большим энтузиазмом взялся за решение узловых проблем международной жизни, привлекая внимание к собственным идеям и проектам. Активно дополняющийся, но уже приобретший некие устойчивые черты, дипломатический курс Э. Макрона и сегодня продолжает вызывать интерес со стороны его зарубежных партнеров, научного сообщества и журналистов.

Завершение первого года президентства служит удобным моментом для определения результатов, которых французский лидер успел добиться на сегодняшний день. Предлагается систематизировать наиболее яркие примеры внешнеполитической активности Э. Макрона по двум условным группам: в каких случаях эффект его действий пока наиболее заметен, а в каких ему придется приложить дополнительные усилия. Естественно, здесь не стоит вести речь об окончательных оценках — скорее об обозначении лишь первых начинаний, от которых глава государства, вероятнее всего, будет отталкиваться в ближайшие четыре года.

Что удалось сделать

Евгения Обичкина:
Франция и страны Евросоюза: в поисках преодоления кризисов ЕС

Обеспечить внешнеполитическую преемственность

В апреле 2018 г. Французский институт международных отношений (IFRI) выпустил доклад, посвященный итогам первого года президентства Э. Макрона. Общий тезис авторов свелся к тому, что курс главы государства, хотя и имеет весьма сильный реформистский характер, не представляет собой резкого «разрыва» с прошлым и отличается определенной преемственностью. Добавим со своей стороны, что эта преемственность наблюдается как в широком, так и в узком смыслах.

Во-первых, Э. Макрон формально не отказался от базовых идей французской внешнеполитической традиции — «стратегической автономии», поиска влияния в полицентричном мире, оригинального взгляда на международные процессы. Этот доктринальный стержень сохраняется со времен Шарля де Голля, и новый президент не создает вместо него нечто принципиально иное. Скорее речь идет о приспособлении голлистского проекта, выработанного в конце 1950-х – 1960-х гг., под реалии XXI в. Ранее это пытались сделать и Ж. Ширак, и Н. Саркози, и Ф. Олланд (каждый по-своему), поэтому Э. Макрон в этом смысле не уникален. Предлагая собственную версию внешней политики современной Франции, он, тем не менее, не разрывает ее единую «ткань», жившую последние пятьдесят лет.

Во-вторых, наблюдается преемственность и с деятельностью прямого предшественника нового президента. Э. Макрон не только бережно отнесся к наследству Ф. Олланда, но и стремится развить те же самые внешнеполитические направления. В частности, по-прежнему большое внимание уделяется обеспечению безопасности в регионе Сахель, климатическим вопросам, «экономической дипломатии», политике экспорта вооружений. Всем этим темам был задан импульс еще в ходе предыдущего президентства — идет ли речь об антитеррористической операции «Бархан» (с 2014 г.), Парижском соглашении по климату (2015 г.) или крупных военно-технических соглашениях с Египтом, Катаром и Индией (2015–2016 гг.).

Повысить темп внешней политики Франции

Любопытно, что одновременно с преемственностью в доктрине Э. Макрон демонстрирует «разрыв» в стилевом отношении. Французская дипломатия за последние полвека привыкла работать в спокойном ритме, не форсируя события ради мгновенных результатов. Единственным исключением было «гиперактивное» президентство Н. Саркози, и стиль нынешнего главы государства чем-то близок именно к нему, а не ко всем прочим президентам Франции. За прошедший год Э. Макрон так или иначе обозначил свою позицию по крайне широкому кругу тем, выдвинул множество инициатив и планов. Хватает одних только предложений посредничества: между внутренними игроками в Ливии (переговоры в Сель-Сен-Клу), Ливаном и Саудовской Аварией (в ситуациис С. Харири), на будущее — между США и Ираном и даже Китаем и Далай-ламой. Нынешний французский лидер действует как своеобразный «дипломатор», проявляющий высочайшую личную активность и готовый к любым обсуждениям.

Укрепить позиции Франции в ЕС

Европейское направление можно назвать центральным в дипломатическом курсе Э. Макрона. Именно здесь он выдвигает наиболее амбициозные планы: учредить общие вооруженные силы, создать отдельный парламент и бюджет для Еврозоны, пересмотреть миграционную политику ЕС. В известной степени его речь в Сорбонне 26 сентября 2017 г. стала той программой действий, которую теперь обсуждает весь Евросоюз. В выступлении перед Европейским парламентом 20 апреля 2018 г. он пошел еще дальше и говорил о решимости защищать либеральную демократию как таковую (в ее «европейской модели»). Э. Макрон обозначил для единой Европы пять сфер суверенитета: 1) безопасность и оборона, 2) экономика и торговые отношения, 3) климат и энергетика, 4) здравоохранение и продовольствие, 5) цифровые технологии. В каждой из них, с его точки зрения, нужно укреплять европейскую солидарность как противовес национализму и «нелиберальным демократиям» внутри ЕС, а также «авторитарным режимам» на внешнем контуре.

Подобные предложения сделали голос Парижа в Европе более различимым, чем в период правления Ф. Олланда. За прошедший год Франция оказалась едва ли не единственной крупной страной ЕС, где у власти находится лидер-еврооптимист с устойчивым парламентским большинством. Благодаря этому Э. Макрону удалось несколько выправить баланс во франко-германском тандеме, приобрести политический капитал, оттеняющий экономическую мощь Германии. Тем не менее надо полагать, что столь удачная конъюнктура не будет продолжаться вечно. По крайней мере, А. Меркель теперь может «вернуться» в европейскую политику после полугодичного периода формирования правительства и несколько смягчить амбиции французского президента.

Найти общий язык с Д. Трампом

Евгения Обичкина:
Франция — Германия: проблемы европейского тандема

Выгодная ситуация в Европе помогла Э. Макрону и на атлантическом направлении. Здесь он предпринял не самый типичный для внешней политики Франции ход — преподнес себя в качестве главного европейского собеседника Вашингтона, более близкого, чем Берлин или даже Лондон. Действительно, общение французского и американского лидеров внешне идет весьма дружелюбно, что проявилось во время поездки Д. Трампа в Париж 13–14 июля 2017 г. и государственного визита Э. Макрона в США 23-25 апреля 2018 г. Разнообразные жесты должны были продемонстрировать, что президент Пятой Республики как будто имеет особое влияние на хозяина Белого дома, заставляя прислушиваться к себе.

На практике же выяснилось, что пользы от этих «особых отношений» пока не так много, как хотел бы Э. Макрон. Так, ему пришлось изменить свою изначальную позицию по иранской ядерной сделке: теперь Париж не удерживает США в рамках статус-кво, а предлагает заключить некое дополнительное соглашение с учетом мнения Вашингтона. По итогам визита в США не было объявлено о больших переговорных победах ни по вопросу пошлин на сталь и алюминий, ни по изменению климата. Впрочем, в крепости военно-политического альянса по обе стороны Атлантики по-прежнему никто не сомневается, поэтому Франция рассчитывает на поддержку американской дипломатии в Сирии, Африке (регионе Сахель), Индийском и Тихом океанах.

Оживить отношения с Россией

В первые месяцы мандата Э. Макрона наметился определенный прогресс и во франко-российских отношениях. Президент Франции встретился с В. Путиным уже в мае 2017 г., после чего приобрел очертания форум гражданских обществ «Трианонский диалог». Участились контакты по линии министерств иностранных дел, наметились перспективы для новых экономических и культурных связей. Показательно, что стороны не изменили традиции отправлять друг к другу в качестве послов опытных дипломатов — с 2017 г. это А. Мешков и С. Берманн. Все это выглядело как качественное улучшение атмосферы двусторонних отношений, значительно испортившейся в последние годы президентства Ф. Олланда.

Однако весной 2018 г. Франция вновь выдержала дистанцию от России — как по «делу Скрипаля», так и в Сирии в ситуации вокруг предполагаемого применения химического оружия в г. Дума. Нет заметного прогресса и в разрешении украинского кризиса в нормандском формате. Следовательно, говорить об успешности франко-российского диалога за последний год следует очень осторожно. Определяющим событием должен стать визит Э. Макрона на Петербургский международный экономический форум 24-26 мая 2018 г. как возможность продемонстрировать высокий уровень отношений, несмотря на отдельные разногласия.

Что пока не удалось сделать

Алексей Чихачев:
Региональные приоритеты внешней политики Франции: Ближний Восток

Внешняя политика Франции сегодня характеризуется не только ситуативными успехами, но и весьма заметными трудностями, которые Э. Макрон унаследовал от своих предшественников.

Расширить влияние на Ближнем Востоке

Ближневосточные государства привыкли рассматривать Пятую Республику как автономного игрока, имеющего собственные интересы в их регионе, но действующего более осторожно, чем Соединенные Штаты. В их глазах Францию выгодно отличало умение терпеливо выслушать даже самых непростых лидеров, поддерживать с ними многолетние связи во взаимовыгодных интересах. Существовали хорошо отлаженные контакты не только между элитами, но и обществами по линии образования, науки, культуры, спорта и т. д. В целом у Парижа традиционно имелось весьма глубокое понимание Ближнего Востока со всем многообразием его проблем. Французские дипломаты осознавали, что не существует единой «арабской политики»: к каждой стране нужно относиться индивидуально, стоя на почве прагматичных интересов.

Рубежными точками оказались операция в Ливии в 2011 г. и начало конфликта в Сирии. Тесная солидаризация с западными партнерами привела к тому, что Франция в арабском мире стала восприниматься именно как союзница США с крайне ограниченными возможностями собственного влияния. Ее репутация была особенно ухудшена резкой переменой отношения к государственным лидерам — М. Каддафи или Б. Асаду, некогда приезжавшим с почестями в Париж, а позже объявленным жестокими диктаторами. Вместо интереса к реальной обстановке в той или иной стране все чаще стал слышаться мотив ценностей прав человека, демократических институтов и процедур. Итог такой политики наиболее красноречив в Сирии: в стране, особенно близкой Франции культурно и исторически, Пятая Республика не только не играет первую скрипку в мирном урегулировании, но даже в рамках западной коалиции не оказывается самой влиятельной державой.

Действия Э. Макрона за прошедший год как минимум не укрепили позиции Парижа на Ближнем Востоке (или даже вновь ослабили их). Франция пока так и не стала отдельным игроком в Сирии, по-прежнему предпочитая союз с США и Великобританией (еще раз опробованный в апреле 2018 г.). Помощь курдскому ополчению в Манбидже ухудшила и без того непростые отношения с Турцией. Предложение возобновить переговоры по иранской ядерной сделке не встретило понимания Тегерана. Поэтому Париж пробует сохранить хотя бы заметное информационное присутствие, определяя «красные линии» в Сирии, призывая Москву повлиять на Дамаск и т. п.

Выйти из украинского тупика

Поначалу Э. Макрон проявлял активность и в украинском досье. В первые месяцы мандата он пробовал сдвинуть ситуацию с мертвой точки, задумываясь о новом плане действий для Донбасса и возобновлении встреч лидеров в рамках нормандского формата. Впоследствии Э. Макрон нетипично для себя сбавил здесь уровень активности, так и не добившись ни решения самого кризиса, ни укрепления роли Франции в переговорном процессе. По существу, французская дипломатия на украинском направлении опять начала приобретать статичные черты, свойственные ей при Ф. Олланде, когда все упирается в исполнение Минских соглашений. Следует предположить, что за неимением быстрых успехов Э. Макрон, похоже, просто переключился на более перспективные для себя темы, отложив украинскую ситуацию до позднего времени. Многое будет зависеть от переговоров на полях ПМЭФ — привезет ли французский президент какие-то конкретные предложения или ограничится хорошо известными формулировками.

Победить терроризм в Сахеле

Ситуация в Субсахарской Африке также весьма непроста для Франции. Следует напомнить, что Пятая Республика опирается здесь прежде всего на жесткую силу — военные операции «Сервал» (2013–2014 гг.) и «Бархан» (с 2014 г.). С одной стороны, стоит задача победить террористические группировки на севере Мали и в приграничных государствах. С другой стороны, Париж стремится «научить» страны региона самостоятельно обеспечивать собственную безопасность, рассчитывая постепенно передать все военные и полицейские функции в их руки.

По обоим направлениям успехи на сегодняшний день далеко не очевидны. Местные радикальные организации, особенно «Группа поддержки ислама и мусульман», никуда не исчезли и продолжают террористическую активность. Государства «Сахельской пятерки» (G5) — Мавритания, Мали, Буркина-Фасо, Нигер, Чад — не могут похвастать ни устойчивым аппаратом государственной власти, ни сильными армиями. Действия совместного воинского контингента G5 пока ограничиваются демонстрациями, не отличающимися высокой степенью координации и выучки. К финансированию этих войск Франции пришлось привлечь США, Евросоюз, Саудовскую Аравию и ОАЭ. В итоге перед Э. Макроном встает дилемма: либо продолжать операцию «Бархан» в нынешнем виде, тратя на нее все новые средства и людские ресурсы, страдая от ненадежного снабжения и распыленности сил; либо поставить в ней точку, но, скорее всего, получить новый всплеск террористической активности в важном для себя регионе и развязать руки конкурентам.

Поскольку оба варианта заведомо невыгодны, руководство страны попробует применить все свое дипломатическое искусство, чтобы найти некое идеальное решение — победить терроризм в регионе, не тратя на это слишком много своих сил, но и не делясь внешнеполитическими позициями с другими крупными игроками. Последнее условие окажется весьма затруднительным, ведь Сахелем или Африкой в целом, помимо спонсоров G5, интересуются еще Китай, Япония, Турция и Россия.

Закрепиться в «новых» регионах

Алексей Чихачев:
Макрон — Трамп: серьёзный разговор по праздничному поводу

Наконец, задача-максимум для Э. Макрона — найти ресурсы влияния в тех регионах мира, куда внимание президентов Франции раньше доходило во вторую или третью очередь. Например, в Азиатско-Тихоокеанском регионе или Латинской Америке потенциал Пятой Республики редко определялся чем-то большим, чем соображениями защиты заморских департаментов. В современных условиях этого уже недостаточно, особенно в Азии, где стоит задача поддерживать контакты и с КНР, и с Японией, и со странами АСЕАН, а также каким-то образом позиционировать себя в корейском урегулировании. Предыдущее руководство страны уже осознавало масштаб необходимых действий, и Ф. Олланд неоднократно совершал поездки в различные азиатские страны. Некоторые шаги в этом направлении сделал и Э. Макрон, посетив Китай (январь 2018 г.) и Индию (март 2018 г.). Тем не менее положение Франции в Азии еще предстоит упрочить — и как «представителя» Евросоюза, и как самостоятельно действующей державы. Необходимо увеличить количество «точек входа» в регион; пока для Франции это только Индия, с которой развивается интенсивное экономическое, политическое и военное сотрудничество.

Что касается Латинской Америки, то ей новая администрация уделяет сравнительно небольшое внимание. Вместе с тем развитие диалога с крупнейшими странами региона (прежде всего Бразилией) наверняка могло бы принести экономические выгоды и лишний раз подтвердить многовекторность внешней политики, к которой Париж привык стремиться.

***

Первый год президентства Э. Макрона имел богатое внешнеполитическое содержание. Действуя по широкому спектру направлений, французский президент стремился обозначить свою страну в качестве актора, вновь набирающего авторитет в международной жизни. С символической точки зрения это удалось, особенно в пределах Евросоюза, где голос Франции стал хорошо слышен. Поспособствовала этому крайне удачная конъюнктура: эффект новизны фигуры Э. Макрона совпал с ослаблением ближайших союзников. Однако более показательным должно стать то время, когда к французскому лидеру уже «привыкнут». В сухом остатке, так или иначе, останется конкретика — действительно ли Э. Макрон сможет предложить продуманные решения международных проблем (и довести их до конца) или будет руководствоваться одной лишь силой слова.