«ЕС и Восток в 2030 году»: проживем без доверия?

Недоверие европейцев к риторике российского политического руководства вызвано не только поведением России на международной арене, но и пониманием того, что оно обусловлено внутренними процессами. Россия не считает возможным обсуждать с кем-либо извне свои внутренние особенности развития, считая это нарушением суверенитета. Что можно сделать в условиях, когда «общий дом» невозможен и нежелателен, а «дом совместного проживания» стремительно разрушается?

Живем сегодняшним днем?

Анализируя современную динамику международных отношений, мы, как правило, пытаемся определить интересы участников международного политического процесса, их ресурсы, возможности, логику поведения политических элит и т.д. Однако происходящие события (например, инцидент с российским самолетом, сбитым Турцией в небе над Сирией, крушение российского лайнера на Синайском полуострове, теракты в Париже и др.) способны серьезно повлиять на ситуацию и отношения между государствами если не в долгосрочной, то в среднесрочной перспективе. Так, еще несколько недель назад российско-французские отношения выстраивались в русле общей логики санкционной войны России и Запада и оспаривания норм поведения, установившихся на международной арене после холодной войны. После парижских атак ноября 2015 г. две страны стали союзниками в борьбе с «Исламским государством» (ИГ).

Еще один существенный внешний фактор в треугольнике ЕС — НАТО — Россия — враждебное по отношению к России поведение Турции, которая до инцидента со сбитым СУ-24 считалась партнером Москвы по многим направлениям.

На первый взгляд, такого рода события непредсказуемы, и, поддавшись влиянию подобных «случайностей», впору отказаться от попыток прогнозирования и сценарирования международных отношений на какую бы то ни было отдаленную перспективу. Но это представление весьма ошибочно. Происходящие события, даже если они, казалось бы, противоречат накопленному опыту отношений, задают логику их последующего развития, ограничивая спектр возможностей на будущее. В этом смысле они дают нам ключ если не к пониманию того, что будет, то по крайней мере к пониманию того, чего быть уже не может.

Начавшийся в 2014 г. кризис на Украине стал такой точкой бифуркации для отношений России и ЕС. На сегодня совершенно не очевидно, в каком направлении будет дальше развиваться взаимодействие ЕС, России и их соседей, но очевидно, что возврата к отношениям 1991–2013 гг. уже не будет. В этой связи представляет интерес проект Фонда им. Фридриха Эберта, который в конце 2014 г., на фоне серьезного обострения отношений между Россией и странами коллективного Запада, подготовил и опубликовал доклад «ЕС и Восток в 2030 году». В нем изложены четыре сценария развития отношений между ЕС, Российской Федерацией и общими соседями. В течение 2015 г. состоялись презентации и обсуждения сценариев в столицах ЕС, государств «Восточного партнерства», а также в США и России. Финальная презентация прошла 8 декабря 2015 г. в Берлине.

Представленные сценарии интересны не только с точки зрения видения экспертами перспектив отношений ЕС, России и государств-соседей, но и с точки зрения анализа того, как сегодняшнее поведение сторон может сказаться на будущем этих отношений. Какие способы восстановления доверия между Россией и ЕС существуют? Какие препятствия на этом пути видят эксперты? Что они ожидают от России в лучшем и в худшем вариантах развития событий?

«Свои» все дома!

Фонд им. Фридриха Эберта
Дом совместного проживания

Наиболее желательным и вероятным в среднесрочной перспективе в ходе экспертных дискуссий был признан сценарий «дома совместного проживания», т.е. многоквартирного дома.

Данный сценарий предполагает, что в 2030 г. в отношениях ЕС, России и общих соседей возобладают реализм и прагматизм, интересы экономического сотрудничества возвысятся над политическими амбициями, а дискурс о ценностях будет принесен в жертву экономической взаимозависимости. Евросоюз вроде бы отказывается от «навязывания» либерально-демократических ценностей: сценарий дает возможность сторонам сохранить автономность внутренней духовно-культурной сферы — ни о каком единении на основе ценностей речи не идет. В многоквартирном доме каждый соблюдает правила приличия и поддерживает порядок на территории общего пользования, но в своей квартире он волен жить, с кем хочет, читать то, что считает нужным, и слушать музыку на свой вкус, лишь бы не слишком громко. Казалось бы, российские интересы действительно приняты во внимание, ошибки 1990-х — начала 2000-х годов признаны и учтены.

Однако если посмотреть на условия, которые делают возможным развитие этого сценария с точки зрения европейских экспертов, то они снова касаются внутренних изменений и реформ, через которые России необходимо пройти, чтобы «заслужить» доверие ЕС. Главное из этих изменений — это, конечно, смена политического лидерства. В Европе не верят в возможность каких-либо позитивных изменений в России в эпоху В.В. Путина. Поскольку она, очевидно, продлится как минимум до 2024 г., реальное сближение России и ЕС может начаться только после этой даты.

Что еще необходимо, чтобы «заслужить» доверие Европы? Оказывается, все то же самое, чего от нас ждали на протяжении 1990–2000-х годов, а именно: серьезные экономические преобразования, меры по улучшению инвестиционного климата, судебная реформа и т.д., т.е. все те меры, которые мы декларировали Европе в предыдущие два десятилетия, но с одним уточнением — «реальные». Но поскольку по «доброй воле» политическое руководство России проводить реальные реформы отказывается, к этому его может подтолкнуть, как считают эксперты, существенное ухудшение экономической ситуации в стране, когда в зону риска попадет уже система социального и пенсионного обеспечения. Только риск социальной дестабилизации может способствовать изменению политики России и вернуть ее на трек возобновления сотрудничества с ЕС. В сфере внешней политики жестом доброй воли с российской стороны должно стать сокращение военного присутствия в Приднестровье и Абхазии.

Что может ожидать Россию и ЕС на финише, в 2030 г., если России удастся проделать большую «домашнюю работу над собой»? Мораторий на расширение НАТО, возрождение ОБСЕ и зона свободной торговли с ЕС как «высшая мера» доверия. По большому счету собственно российским интересам из этого перечня отвечает только мораторий на расширение НАТО, поскольку возрождение ОБСЕ соответствует интересам всех участников, а зона свободной торговли в условиях слабо развитой российской промышленности, мягко говоря, не будет способствовать реиндустриализации страны.

Таким образом, если руководство России заинтересовано в восстановлении прагматичного партнерства с ЕС, то перед ним возникают две опции. Первая — ждать, пока кризис в национальной экономике станет настолько глубоким, что под вопросом окажется социальная стабильность. Вторая — начать преобразования по улучшению инвестиционного климата, либерализации в сфере малого и среднего бизнеса, развитию реального сектора экономики, реальному изменению судебной системы до того, как грянет гром. Плюс к этому — отказаться от поддержки непризнанных автономий на постсоветском пространстве. То есть без глубоких внутренних перемен в «дом совместного проживания» нас не пустят, это надо понимать. Другой вопрос: а насколько хочется? Судя по динамике событий 2015 г. и развивающемуся в России дискурсу, хочется все меньше, да и готовность выполнять чьи-то условия сходит на нет.

Мы — чужие на этом празднике жизни?

В этом смысле самый позитивный сценарий — «общий дом», построенный на общих ценностях и доверии, — выглядит еще менее реалистичным. Список мер, которые в соответствии с данным сценарием надо предпринять России для восстановления доверия Запада, весьма обширный и включает как перемены в политическом ландшафте страны, в том числе под давлением гражданского общества, так и серьезные экономические преобразования. Среди них — предоставление больших свобод малым и средним предприятиям, реальная борьба с коррупцией, демонополизация и модернизация экономики с привлечением западных технологий, либерализация системы государственного регулирования рынка, деполитизация условий торговли энергоресурсами. В сфере внешней политики от России ожидают приверженности принципу целостности существующих в Европе границ, отказа от политики препятствования интеграции государств-соседей в ЕС.

Закономерно возникает вопрос, а что же Европа? Помимо признания присоединения Крыма «свершившимся фактом» и постепенного снятия санкций, сценарий предполагает либерализацию визового режима, расширяя тем самым возможности трудоустройства россиян. Собственно, на этом все. Какой бы то ни было ревизии политики ЕС, повлиявшей на возникновение кризиса доверия, не предполагается, соответственно, нет и шагов по «исправлению ошибок».

Фонд им. Фридриха Эберта
Общий дом

В нынешних условиях данный сценарий кажется еще более фантастическим, чем перспективы прагматичного сотрудничества. Как видно из сказанного, России пришлось бы проделать большой путь, чтобы получить возможность жить в «общем доме» Европы. Именно такой, радикально переустроенной России, с точки зрения международной группы экспертов, Европа готова доверять. Но, похоже, Россия уже не готова к новым жертвам ради совместного застолья, да и ассортимент блюд у нас теперь разный.

Другой вопрос: может ли что-то подтолкнуть Европу к прагматическому сотрудничеству с Россией «такой, какая есть»? Представляется, что такие опции все-таки существуют. Прежде всего, стимулами к сотрудничеству могут послужить серьезные вызовы безопасности, с которыми сталкивается и Европа, и Россия. Теракты в Париже уже существенным образом повлияли на дискурс в отношении Москвы. Начало российской операции против ИГ в Сирии продемонстрировало, что Россия обладает значительной военной мощью, чтобы принимать ее во внимание в регионах пересекающихся интересов. Все более напряженной становится ситуация в Центральной Азии, и перспективы получить там новую горячую точку не отвечают интересам ни России, ни ЕС.

Количество угроз безопасности и необходимость координации действий могут способствовать налаживанию прагматического сотрудничества гораздо раньше, чем в 2030 г. В этих условиях, как представляется, внутриполитическая ситуация в России будет волновать партнеров намного меньше, чем сейчас или в предыдущие годы. Однако в данной ситуации существует риск и противоположного развития событий. Инциденты вроде сбитого Турцией Су-24 могут в зависимости от участников и контекста спровоцировать вооруженный конфликт между НАТО и Россией, и тогда ни о каком сотрудничестве вообще речи быть не может. Тем не менее есть надежда, что этого не произойдет, поскольку уже сейчас с обеих сторон звучат здравые идеи о необходимости возобновления работы Совета Россия–НАТО, о создании органа, где могли бы вестись оперативные консультации военных.

Сотрудничество могло бы быть продолжено и даже расширено в гуманитарной и научно-технической областях. Европа перестанет быть Европой, если эта линия взаимодействия будет перекрыта, так как именно посредством студенческих обменов, культурных и просветительских мероприятий, научных обменов и контактов ученых осуществляется трансляция ценностей, повышается степень плюрализма и толерантности. Эксперты ЕС справедливо опасаются, что эти каналы взаимодействия могут быть перекрыты российской стороной, если курс на экономическую автаркию и идеологическую изоляцию будет принят Москвой окончательно и бесповоротно. Нельзя отрицать, что признаки «перегибов» в российских действиях наблюдаются. Особенно ярко это продемонстрировала ситуация с Турцией, когда были закрыты Российско-турецкий научный центр, студенческие программы обмена и др. Возможности таких «перегибов» необходимо исключить категорически как со стороны России, так и со стороны ЕС.

«Красные линии» и новые стены?

Фонд им. Фридриха Эберта
Разрушенный дом

Что может привести к состоянию хуже, чем сейчас? Представляется, что хуже может быть, если позволить и далее раскручиваться поведенческой спирали в русле «дилеммы безопасности». С точки зрения европейских экспертов, поведение и реакция России неадекватны. Она предпринимает попытки разрешения украинского конфликта на своих условиях, не заинтересована в урегулировании замороженных конфликтов на постсоветском пространстве, использует «кнут» и «пряник», чтобы добиться нужной политики от сопредельных государств и непризнанных республик. Москва агрессивно реагирует на планы НАТО расширить свои обязательства по защите восточноевропейских стран: угрожает разместить военную технику, в частности ракетные комплексы «Искандер», в Калининградской области и других регионах, расположенных поблизости от западных границ. Так описывает российское поведение негативный сценарий «разрушенный дом», возлагая вину за возможное ухудшение отношений на Россию.

На самом деле в любой эскалации виноваты «двое». Реагируя оборонительно, мы всегда рискуем оказаться воспринятыми в качестве агрессоров. Каждая сторона конфликта рассматривает себя как державу «статус-кво», а другую сторону — как державу, стремящуюся изменить сложившееся положение, и обе воспринимают друг друга как угрозу. Точно так же, как странам ЕС не понравились бы «Искандеры» в приграничных регионах, России все эти годы не нравилось приближение НАТО и ПРО США к своим границам. ЕС не может принять одностороннего решения Россией вопроса Крыма по итогам референдума, однако решения по вопросам Югославии и Косово, вторжения в Ирак, Ливию, Афганистан, Сирию также принимались без учета мнения России.

Граница между «обороной» и «агрессией» весьма зыбкая и зависит от особенностей восприятия. К сожалению, во многом именно поэтому продолжают раскручиваться спирали многих международных конфликтов. Можно ли этого избежать, чтобы предотвратить развитие худшего сценария? Представляется, что можно, если попытаться придерживаться трех правил:

• предпринимая те или иные шаги, пытаться представить, как твои действия будут восприняты другой стороной (а для этого, безусловно, нужно своего контрагента хорошо знать, изучать, понимать);
• прекратить эксплуатировать «враждебный» дискурс, поскольку в ситуации недоверия и «дилеммы безопасности» он начинает работать как самосбывающийся прогноз;
• не поддаваться на провокации и не эксплуатировать страхи.

Уже сейчас в экспертном сообществе появляются провокативные идеи о том, что необходимо четко обозначить для России «красные линии», подготовить пропорциональный ответ на возможные российские действия в странах Прибалтики, аналогичные действиям на Донбассе, подготовиться к возможному нарушению Россией границы НАТО и пр. Подобные безосновательные спекуляции вносят негативную лепту в эскалацию конфликта и не несут в себе никакого конструктива. Нет сомнений в том, что Россия не планирует ничего подобного, а у НАТО и так есть все возможности адекватно ответить в случае нарушения границы одного из государств-участников.

Может ли сегодняшнее состояние турбулентности сохраниться на протяжении последующих 15 лет? Один из сценариев экспертов Фонда им. Ф. Эберта («разделенный дом») предполагает такую возможность. Сохранение экономической взаимозависимости будет единственным фактором, сдерживающим стороны от скатывания к вооруженному конфликту, — именно поэтому рабочим названием сценария стал «холодный мир».

В соответствии с данным сценарием до 2030 г. никаких политических и экономических преобразований в России не происходит. Европа все больше теряет связи с новыми центрами глобальной силы в Азии и Америке. Между Россией и ЕС растет ценностное отчуждение, падает уровень жизни россиян. Российское руководство пытается компенсировать это выстраиванием отношений со странами Азии. Нарастает взаимное сдерживание и соперничество России и НАТО. Между Москвой и Брюсселем по-прежнему остается «оспариваемая среда»: страны-участники бывшей программы «Восточное партнерство» продолжают колебаться между Востоком и Западом при наличии конкурирующих интеграционных проектов (ЕС и Евразийского экономического союза). Это служит серьезным препятствием для их экономического и политического развития.

Фонд им. Фридриха Эберта
Разделенный дом

Однако динамика развития событий в 2015 г. показала, что данное состояние наименее устойчиво и вряд ли может продлиться до 2030 г. Главная характерная черта современного этапа отношений — отсутствие доверия и резкое снижение предсказуемости действий партнера. Жизнь в условиях недоверия возможна лишь при отсутствии взаимодействия как такового (что вряд ли может быть в условиях соседства) либо при наличии эффективной системы сдерживания (когда и доверия нет, но и вред нанести одна сторона другой не может). На поддержание такой ситуации требуются весьма существенные затраты, а разворачивающаяся гонка вооружений потребует их еще больше. Высокие издержки неизбежно приведут к стремлению найти новое состояние равновесия. В связи с этим возникает главный вопрос: будет ли оно достигнуто мирным или военным путем? Не менее важен и вопрос о новых основаниях для доверия.

* * *

Анализ европейского экспертного дискурса показывает, что, несмотря ни на какие внешние события и риторику политического руководства России, доверие к ней у европейцев в среднесрочной перспективе сформироваться не может. Недоверие вызвано не только поведением России на международной арене, но и пониманием того, что оно (поведение) обусловлено внутренними процессами, происходящими в стране.

Россия в то же время не готова и не считает возможным обсуждать с кем-либо извне свои внутренние особенности развития, считая это нарушением суверенитета. Однако опасно допускать, чтобы внешняя политика государства становилась заложницей внутриполитической ситуации.

Что можно сделать в условиях, когда «общий дом» невозможен и нежелателен, а «дом совместного проживания» стремительно разрушается?

Представляется, что можно попробовать начать говорить об общих правилах поведения на «территории общего пользования», а именно — на пространстве общего соседства и в регионах пересекающихся интересов. Множество проблем и текущих конфликтов возникает не столько из-за ценностных различий — так или иначе официальный политический дискурс и ЕС, и России апеллирует к одному и тому же набору ценностей, и одной из главных среди них является приверженность нормам международного права. Дело в разных интерпретациях политического поведения друг друга и норм международного права, когда в одном случае мы признаем референдум основанием для нарушения целостности государства, а в другом — нет, когда в одном случае призываем помочь оппозиции, а в другом — уничтожить сепаратистов и террористов.

Для достижения общего понимания необходимо начать масштабное и системное обсуждение базовых концептов международного права, таких как «территориальная целостность», «право на самоопределение», «суверенитет», границы между поддержкой оппозиции и гражданского общества и «вмешательством во внутренние дела», «сепаратизм» и «терроризм», «ответственность по защите» и «гуманитарная интервенция» и пр. Только единое понимание подобных терминов и согласованное их применение в конкретных случаях способны помочь избежать обвинений в симуляции ценностей и в двойных стандартах.