Европейский выбор России: Пётр Дурново 2.0?

свою знаменитую записку, в которой предупреждал о социалистической революции в стране в случае участия России в европейской войне. Он предлагал союз с Германией: тогда не надо было бы участвовать в войне, а просто дать Берлину «разобраться» с Францией и, возможно, Англией, которая тогда вела себя двусмысленно, давая немцам основания надеяться на то, что она не выступит на стороне Парижа. Автор апеллировал к общей консервативной идеологии правящих классов Германской и Российской империй. Но к тому времени выбор был уже сделан и он целиком определялся геополитикой.

В обеих мировых войнах Россия в своих различных инкарнациях выступала на стороне западных демократий. Деятели протофашистских партий типа Дурново оказались в эмиграции и приняли участие уже в чужом, нацистском проекте. Призрак Веймара вновь бродит по Европе в лице разного рода движений и партий с нацистскими/фашистскими идейными корнями. Они стали продуктом распада после окончания холодной войны сложившегося порядка или, точнее, системного кризиса западного общества, так как перестал функционировать послевоенный «общественный договор» — то самое социальное государство, которое Юрген Хабермас определил как способ мирного сосуществования между капитализмом и демократией. Связь между судьбой социального государства и Веймаром более чем очевидна. Просто никто не знает, как далеко процесс зайдет в новых условиях.

Именно о демократии идет сейчас речь на Западе, включая США, которых тоже подозревают в «веймарском синдроме», а также Великобританию.

Стивен Бэннон уже высадился в Европе с целью консолидации своих единомышленников и поддержки веймарской мутации континента. 31 октября Великобритания выйдет из ЕС, скорее всего, без соглашения и с громким хлопаньем дверью. Англичане вслед за американцами резко снизят налоги на бизнес, чего не могут себе позволить на континенте — иначе рухнет социальное государство. В качественно новой среде возрождается прежняя внутризападная биполярность. Можно сказать, что битва за Европу уже в разгаре, и России вновь придется выбирать сторону. Конечно, не от нас зависит будущее Евросоюза, который может быть сохранен даже с теми противоречиями, которые стали результатом его политизированного расширения, но в более скромном формате. США, как и Германия в 1941 году, в качестве плацдарма своей силовой и теперь энергетической политики выбирают Польшу и другие соседние страны Восточной Европы, причем налицо двойное сдерживание — как России, так и Германии.

«И нашей кровью искупили Европы вольность, честь и мир.»

Клеветникам России, А.С. Пушкин

«Так в грядущем прошлое тлеет.»

Поэма без героя, А.А. Ахматова

В феврале 1914 года бывший министр внутренних дел П. Дурново подал Николаю II свою знаменитую записку, в которой предупреждал о социалистической революции в стране в случае участия России в европейской войне. Он предлагал союз с Германией: тогда не надо было бы участвовать в войне, а просто дать Берлину «разобраться» с Францией и, возможно, Англией, которая тогда вела себя двусмысленно, давая немцам основания надеяться на то, что она не выступит на стороне Парижа. Автор апеллировал к общей консервативной идеологии правящих классов Германской и Российской империй.

Но к тому времени выбор был уже сделан и он целиком определялся геополитикой. России вряд ли было бы уютно оказаться на континенте наедине с агрессивной соседкой. И идеология тут ни при чем: геополитика — это функция прежде всего географии. Россия уже оказывалась наедине в Европе — например, после Тильзита и унизительного присоединения к континентальной блокаде Наполеона. Но тогда в Петербурге было четкое понимание того, что речь идет об отсрочке, необходимой для подготовки к войне. В 1914 году такой отсрочки не было бы, как показал опыт немецкого наступления на Западе в мае–июне 1940 года. СССР получил свою отсрочку в результате заключения Пакта о ненападении 23 августа 1939 года, но она оказалась слишком короткой.

Важно, однако, другое. В обеих мировых войнах Россия в своих различных инкарнациях выступала на стороне западных демократий. Деятели протофашистских партий типа Дурново оказались в эмиграции и приняли участие уже в чужом, нацистском проекте. Призрак Веймара вновь бродит по Европе в лице разного рода движений и партий с нацистскими/фашистскими идейными корнями. Они стали продуктом распада после окончания холодной войны сложившегося порядка или, точнее, системного кризиса западного общества, так как перестал функционировать послевоенный «общественный договор» — то самое социальное государство, которое Юрген Хабермас определил как способ мирного сосуществования между капитализмом и демократией. Связь между судьбой социального государства и Веймаром более чем очевидна. Просто никто не знает, как далеко процесс зайдет в новых условиях.

Именно о демократии идет сейчас речь на Западе, включая США, которых тоже подозревают в «веймарском синдроме», а также Великобританию. Для этого достаточно бросить взгляд на межвоенный период, когда большая часть Европы состояла из авторитарных и откровенно фашистских государств, правящие классы которых не нашли иного ответа на вызов Советского Союза, кроме как на путях изобретения своей, националистической тотальности/тоталитаризма. Франция еле удержалась на краю, но выбор элит заявил о себе вишистским режимом. Британию от фашистских шатаний элит (Черчилль оказался изгоем) спасло островное положение, патриотизм (не ходить же проторенными немцами путями!), отречение Эдуарда VIII и такой фактор, как остатки аристократической культуры. Как писал один из наблюдателей, при виде молодчиков сэра Освальда Мосли в бриджах возникал вопрос, а где же лошадь (возможно, тот случай, когда форма/стиль становится содержанием).

Сейчас трудно подозревать немцев в том, что от них исходит угроза нового тоталитаризма, пусть даже «мягкого» (скажем, не концлагеря, а массовые облавы нелегалов, как обещает в Америке Трамп, и их заключение в депортационные «центры»). Другое дело, что германская элита увлеклась иллюзией внеисторического существования и несет свою долю ответственности за кризис в Европе, в особенности за кризис ЕС/еврозоны, где, сказав «А» в форме евро, никак не скажут «Б» в формате дальнейшей интеграции посредством создания фискального, банковского и иного союзов. Да, за интеграцию надо платить и прежде всего немцам, которые от неё выиграли больше других. Как утверждает Хабермас, рядовые немцы к этому готовы. И если дело дошло до того, что немцы уже боятся за себя, если будут предоставлены сами себе, то тем более надо платить – хотя бы чтобы перестать бояться. Где же тогда источник этой угрозы?

На этот раз всё указывает за океан, где новая администрация, пришедшая к власти не без помощи Брекзита (как в свое время Т. Блэйр помог Дж. Бушу-мл. «продать» американцам войну в Ираке), буквально закрывает западный глобальный проект — «либеральный миропорядок», глобализацию, Pax Americana и т.д. — как исчерпавший себя с точки зрения интересов элит. При этом апеллируют к белой Америке, точнее её англосаксонской и протестантской части, которая пострадала, в том числе на уровне среднего класса, от глобализации, которую не заказывала. Могли бы покупать и кроссовки, произведенные в США: по крайней мере, тогда не пострадал бы общий потребительский спрос, который, заметим, продолжает неприлично расти после 2008 года в сегменте предметов роскоши. А тут ещё демография показывает, что белое большинство перестанет быть абсолютным в ближайшее десятилетие–два. Можно предположить, что для тех, кто привык считать, что «владеет Америкой», замаячил призрак экзистенциального кризиса. Трампизм предстает как мобилизационный проект элит (у нацистской Германии таковым была война)?

Иначе почему такая резкая смена курса, включая отказ от всяких трансокеанских партнерств и попытки «транзакционного» ведения дел не только с Китаем, но и с «друзьями и союзниками»? Причем не скрывается цель разрушения ЕС/еврозоны как воплощения всего наднационального и, к тому же, способа манипулирования Берлином курсом своей валюты (евро как «марка в овечьей шкуре»). НАТО остается как канал продвижения американского оружия, причем на уровне бодрийяровского «потребления знаков», если взять тот же F-35. Союзники по своей вине оказались в ловушке антироссийской политики. Всё как бы ненароком сошлось: и российская политика Обамы, и его фальстарт с реформированием самой Америки, и даже вывод Пентагоном при Р. Гейтсе спецопераций на уровень обычных войн (то есть подготовка к гибридным еще до того, как это слово было произнесено в 2014 году). Теперь пришло время тарифных и валютных войн, курса на технологическую изоляцию Китая и продвижения своего сланцевого газа. С позиций идей христианского сионизма предпринимаются шаги по закрытию Палестинского вопроса. Всё указывает на политику конца — эндшпиль мира после окончания холодной войны, но на американских условиях. Сначала все против Китая, затем наступит очередь ЕС/Германии, а там придут и за нами?

Вроде как Трамп уважает и даже восхищается В. Путиным, но по-своему: видя в нем «сильного лидера», сбросившего «оковы империи» и преуспевшего в силовой и энергетической политике вопреки «прогнившим» элитам западных стран. США переходят к «прямому/ручному управлению» в мировых делах. Однако то же очевидно для самой Америки, где её «владельцы» переходят к «голой политике», лишая её привычных демократических и нравственных атрибутов. Как в мире, так и вовне мы наблюдаем власть в её «мертвой точке» Э. Канетти, на которого ссылается Бодрийяр (в своих «Фатальных стратегиях»), где «всякая система пересекает хрупкую грань обратимости и входит в экстаз». Параллельно США, похоже, обрели «ограниченное человеческое пространство войны», что вновь делает её возможной на контрасте с ядерным сдерживанием.

Стивен Бэннон уже высадился в Европе с целью консолидации своих единомышленников и поддержки веймарской мутации континента. 31 октября Великобритания выйдет из ЕС, скорее всего, без соглашения и с громким хлопаньем дверью. Англичане вслед за американцами резко снизят налоги на бизнес, чего не могут себе позволить на континенте — иначе рухнет социальное государство. В качественно новой среде возрождается прежняя внутризападная биполярность. Можно сказать, что битва за Европу уже в разгаре, и России вновь придется выбирать сторону. Конечно, не от нас зависит будущее Евросоюза, который может быть сохранен даже с теми противоречиями, которые стали результатом его политизированного расширения, но в более скромном формате. США, как и Германия в 1941 году, в качестве плацдарма своей силовой и теперь энергетической политики выбирают Польшу и другие соседние страны Восточной Европы, причем налицо двойное сдерживание — как России, так и Германии. Да, ЕС сохраняет свои санкции против России. Но в ближайшие годы предстоит раунд выборов в ведущих странах Европы. Обновятся элиты, которые могут избавиться в том числе в экономике от того, что журнал Economist назвал «либеральным перебором». По мере роста американского давления на союзников в их столицах встанет вопрос об общей переоценке ситуации.

Многие неизвестные будут сохраняться, хотя весьма вероятно переизбрание Трампа в следующем году. Китай Вашингтон определяет как свой главный экзистенциальный вызов, но это не мешает в среде палео-/неоконов рассчитывать разыграть «китайскую карту» против Москвы, как, впрочем, и наоборот. Они инстинктивно, без подсказки Тютчева, понимают, что Россия самим фактом своего существования отрицает будущее Запада, как его создали англосаксы. Эти люди никогда не простят нам Победу над Германией Гитлера, выступавшей от имени всего Запада (иначе трудно объяснить Странную войну на западном фронте). Трамп будет балансировать на грани виртуальной войны в шаге от реальной, как это было на днях с отозванным решением нанести удары по иранским военным объектам, да еще со страховкой в форме предупреждения Тегерана через Оман (как с ударами по Сирии в 2017 и 2018 гг.?). Голая политика саморазрушения может и, скорее всего, потерпит крах, как это случилось во Вторую мировую, но на это уйдет время, а пока всем придется иметь дело с её последствиями. Карнавальная эпоха перемен будет продолжать искажать реальность своими пародиями, постановками, блефом, «соблазнами объекта» и прочей иронией в её бодрийяровской трактовке.

Симптоматично, что даже либеральный Фонд Карнеги в своем недавнем и в целом позитивном исследовании по будущему российско-американских отношений записал, что Россия со своим уникальным потенциалом уничтожения США представляет «экзистенциальную угрозу». В то время как бывший посол в Москве, а ныне президент Фонда У. Бернс в своих мемуарах этого года «Секретный канал»/Back Channel (скоро выйдут в России) пишет о «переборах» в российской политике Вашингтона (расширение НАТО и др.) и об отсутствии экзистенциальных угроз Америке.

Поэтому нам придется вновь определяться вопреки предполагаемому совету Дурново (сейчас он апеллировал бы к суверентизму), и в полном согласии с той фатальностью, которая предопределена историей и ролью, которую Россия играла на протяжении трех веков в разрешении «европейских противоречий» (об этом провидчески говорил Достоевский в своей Пушкинской речи). Если наша суверенизация была защитной реакцией на внешнее давление, то суверентизм Трампа агрессивен, нацелен на выход из международных обязательств и на то, чтобы вести «транзакционную дипломатию» с каждым партнером в отдельности, реализуя свои немалые конкурентные преимущества, пока они ещё сохраняются. Неисчерпаемый потенциал нашего развития помог бы ЕС/Германии выдержать торгово-экономическое давление Америки Трампа. Не сильная Россия или сильная Германия, а устойчивое социальное государство, прописанное в нашей Конституции, будет служить залогом прочного мира в Европе. Если тогда его предстояло создать в огне войны, то теперь задача проще – его сохранить.

Нам хватает своего «экстаза», переживаемого с середины 1980-х гг., и мы не можем навязываться. Но мы должны быть готовы открыть дверь, когда в неё постучатся гости из нашего общего будущего, которые, однако, должны быть убеждены, что не ошиблись дверью. Тем более, что карнавальное время добавляет к общности судеб всех государств нашего региона — когда исход выборов во многом, если не полностью, будет решаться на виртуальных интернет-площадях, в обход износившихся партийно-политических структур. Также провалится педаль административных ресурсов властей и контроля над традиционными СМИ. Тут у нас есть преимущество: мы сможем наблюдать, как это сработает у наших западных партнеров в ближайшие два–три года, если элиты не сменят там курс.

Не будем загодя исключать из процесса позитивной трансформации настоящую Америку, которая принадлежит всем американцам. У США своя формула социальной сплоченности и только история покажет, в том числе в контексте Брекзита, насколько присуща англосаксам жесткая модель социально-экономического развития в форме рейганомики/тэтчеризма. Самоопределение России в отношении происходящего в Европе не может трактоваться как стремление разрушить трансатлантическую связку — её подрывают сами американцы своей реакцией на кризис, вызванный усредненной и безальтернативной политикой элит. Очевидно, что тактика, продиктованная раздражением и досадой по поводу поведения партнеров, не может служить нам заменой продуманной и устремленной в будущее стратегии на европейском направлении.