Франция и Россия в новом миропорядке

Мы живем в эпоху глубоких, во многом — драматических перемен. Меняется практически все: то, как мы работаем и как отдыхаем, что едим и что пьем, откуда черпаем информацию и кого воспринимаем в качестве своих авторитетов. Перемены касаются нашего понимания национальных и общечеловеческих интересов, приоритетов экономического и социального развития, приемлемых и неприемлемых правил отношений между людьми и между государствами.

Начавшаяся революция в мировой политике будет сложным, болезненным, а во многом — и опасным процессом: таковы особенности любой революции. Но снизить риски, избежать явных угроз и органично включиться в новый мировой порядок сумеют те государства и общества, которые смогут наиболее адекватно воспринять происходящие перемены, предвидеть их ближайшие и отдаленные результаты, реалистически определить свое место и свою роль в мире будущего.

Россия и Франция — это две страны, где была выстрадана, рождена и во многом разработана идея европейского единства. Мы вступаем в новый — вероятно, достаточно продолжительный — этап российско-европейских отношений, когда обе стороны должны будут освободиться от груза иллюзий и фантазий недавнего прошлого, отбросить эмоции и взаимные обиды, и начать трезво реалистически оценивать возможности сотрудничества в будущем. Этот вызов брошен не только лидерам России и стран Евросоюза, но и экспертным сообществам на Западе и на Востоке европейского континента, ведущим аналитическим центрам, институтам гражданского общества.

Ближайшие годы могут стать определяющими в формировании нового облика Европы. На подобных переломных этапах истории многое зависит от того, кто может взять на себя решимость возглавить процесс перемен. И здесь Россия и Франция могли бы сыграть очень важную роль.

Я бы выделил три области совпадающих интересов России и Евросоюза, в которых продвижение общих режимов могло бы быть особенно продуктивным. Прежде всего это многочисленные проблемы, связанные с безопасностью. Первоочередной задачей является предотвращение эскалации военной напряженности, восстановление диалога по вопросам безопасности, расширение контактов между военными, обмен информацией о планах в сфере обороны, сравнение военных доктрин и так далее. И Россия, и Франция сегодня являются объектами внимания со стороны различных международных террористических организаций и движений, и у нас нет никаких оснований полагать, что это внимание будет ослаблено в обозримой перспективе. Коллективным ответом на этот и другие подобные вызовы мог бы стать соответствующий международный режим с участием России и ее западных партнеров в Европе.

Вторая широкая область совпадающих интересов России и Европы — вопросы развития. Причем не только экономического развития, но и социального, культурного и гуманитарного. Конечно, приоритеты социально-экономического развития у России и Европы совпадают далеко не во всем. Но в рамках не во всем совпадающих приоритетов вполне уместно обсуждать общие режимы в конкретных сферах. Например, в содействии снятию барьеров и бюрократических препятствий экономическому сотрудничеству. В согласовании планов «энергетического перехода» и противодействия изменениям климата. В стандартизации и объединении транспортно-логистической инфраструктуры на Западе и Востоке Европы. В сохранении и расширении общеевропейского пространства в сфере образования, науки и инноваций. Разумеется, этот список может включать в себя и прекращение «войны санкций» между Европейским союзом и Россией.

Наконец, третья область общих интересов России и Европы относится к сложным проблемам глобального управления. Не стоит забывать, что на европейском континенте находятся три из пяти стран — постоянных членов Совета Безопасности ООН, а общеевропейские институты безопасности и сотрудничества на протяжении многих десятилетий воспринимались как модель для других регионов и континентов. Франция была и остается державой с глобальными интересами, а потому российско-французское сотрудничество в предотвращении и урегулировании региональных кризисов и конфликтов могло бы быть особенно продуктивным. Управление миграционными потоками и решение проблемы беженцев — пожалуй, наиболее очевидная сфера приложения совместных усилий.

Мы живем в эпоху глубоких, во многом — драматических перемен. Меняется практически все: то, как мы работаем и как отдыхаем, что едим и что пьем, откуда черпаем информацию и кого воспринимаем в качестве своих авторитетов. Перемены касаются нашего понимания национальных и общечеловеческих интересов, приоритетов экономического и социального развития, приемлемых и неприемлемых правил отношений между людьми и между государствами.

Происходящие на наших глазах перемены являются следствием объективных факторов, связанных в первую очередь с научными открытиями и технологическими нововведениями, их активным внедрением во все сферы человеческой деятельности. Буквально за пару десятилетий в мире совершилась грандиозная информационно-коммуникационная революция, коренным образом преобразившая многие стороны нашего существования. За этой революций по пятам следуют не менее грандиозные сдвиги в биотехнологиях, которые еще дальше уводят нас от традиционных укладов жизни и от привычных представлений о пределах человеческих возможностей. Начинаются фундаментальные сдвиги в мировой энергетике, которые, несомненно, приведут к цепной реакции сдвигов в смежных отраслях экономики, в глобальных финансах и в нашем образе жизни.

Андрей Кортунов:
Консолидация Запада: возможности и пределы

Сама по себе новая научно-техническая революция, несомненно, открывает перед человечеством огромные возможности. Тому уже есть немало примеров, особенно в экономике, но также и в общественной жизни. Вместе с тем мы стоим только в начале неизведанного пути, предстоит решить множество задач, главная из которых — научиться управлять техническим прогрессом, чтобы предотвратить возможные издержки и побочные эффекты, способные не только затормозить дальнейшее развитие человечества, но и поставить под угрозу его существование.

Ощущение стремительно надвигающихся перемен неизбежно возникает и при взгляде на международную систему. Кто-то связывает эти сдвиги с новыми опасностями и вызовами; кто-то, напротив, видит в них основания для новых надежд и оптимизма. Но то, что перемены неизбежны, как и то, что они будут носить глубокий и необратимый характер, — ясно любому политику, аналитику-международнику или журналисту.

Такими висящими в воздухе предчувствиями прихода новой эпохи в мировой политике были отмечены конец 80-х — начало 90-гг. прошлого века, когда уходил в прошлое биполярный мир, рушилась мировая социалистическая система, начинали свое триумфальное шествие по планете процессы глобализации и идеология неолиберализма. Но тогда, треть века назад, в силу целого комплекса объективных и субъективных причин старой системе международных отношений удалось во многом устоять под напором перемен, ограничившись незначительными «косметическими» изменениями. Неизменными остались прежние главные «несущие конструкции» мирового порядка второй половины XX века: базовые международные организации и институты (от ООН и Всемирного Банка до НАТО и ОБСЕ), основополагающие принципы международного публичного права, традиционные подходы великих держав к решению своих внешнеполитических проблем.

Однако «подморозить» систему международных отношений в третьем десятилетии XXI века еще на двадцать — тридцать лет уже не получится, о чем красноречиво свидетельствует разворачивающийся на наших глазах драматический кризис отношений между Россией и Западом. Кризис, помимо всего прочего, наглядно продемонстрировал очевидную ущербность европейских и глобальных институтов безопасности, двусмысленность и лукавство современных международно-правовых норм, бессилие международного гражданского общества вместе с экспертно-аналитическим сообществом в их попытках повлиять на происходящие события. И все это — в самом центре Европы, на континенте, где даже предположение о возможности крупного военного столкновения еще недавно воспринималось как продукт воспаленного воображения фанатичных идеологов «холодной войны».

Пока еще преждевременно говорить о долгосрочных, и даже о ближайших последствиях нынешнего российско-украинского конфликта для будущего европейской безопасности. Ясно одно — эти последствия неизбежно окажутся негативными и очень значительными. Европа, по всей видимости, возвращается к худшим временам военно-политического противостояния Востока и Запада середины прошлого века. Окончательно подорвано доверие, перестают работать каналы коммуникации, обостряется информационное противостояние и на новый уровень выходят экономические санкции.

Андрей Кортунов:
Реставрация, реформация, революция? Сценарии мироустройства после российско-украинского конфликта

Вместо формирования «единого пространства безопасности» в евроатлантическом регионе, о чем много говорилось на рубеже XX и XXI веков, можно ожидать, что западные государства ускорят курс на укрепление собственной безопасности с опорой на НАТО.

Выйти из сложившегося положения или хотя бы затормозить его дальнейшее ухудшение будет очень трудно. По всей видимости, нам предстоит длительный период жизни в разделенной Европе, и максимум, что можно сделать сегодня — это как-то договориться о таком управлении противостоянием, которое позволило бы максимально снизить сопутствующие этому противостоянию риски и издержки. Более амбициозную задачу — воссоединение европейского континента — придется отложить на более отдаленную перспективу.

Впрочем, европейский кризис безопасности — далеко не единственный симптом кризиса всей системы международных отношений. Старая изношенная ткань мировой политики прорывается в самых разных местах. На Ближнем Востоке, где сегодня под угрозой оказалась не только сама система региональной стабильности, но даже государственность отдельных стран. В Восточной Азии, где ускоряется гонка вооружений, повсеместно растет национализм, и с новой силой разгораются исторические споры и территориальные конфликты. Ставить новые заплаты на эту ткать становится все труднее, да и держатся заплаты все хуже и хуже.

Ясно, что начавшаяся революция в мировой политике будет сложным, болезненным, а во многом — и опасным процессом: таковы особенности любой революции. Но снизить риски, избежать явных угроз и органично включиться в новый мировой порядок сумеют те государства и общества, которые смогут наиболее адекватно воспринять происходящие перемены, предвидеть их ближайшие и отдаленные результаты, реалистически определить свое место и свою роль в мире будущего.

Россия и Франция — это две страны, где была выстрадана, рождена и во многом разработана идея европейского единства. И генерал де Голль вложил в нее в 60-е годы прошлого века не меньше политического капитала, энергии и страсти, чем Михаил Горбачев четверть века спустя. Москва и Париж — два города, в которых существуют длительные традиции анализа международных проблем глобального уровня и поиска долгосрочных стратегических решений безопасности и развития. Нелишне вспомнить, что именно в Париже 21 ноября 1990 г. была подписана Хартия для Новой Европы, которая, как тогда казалось, создала необходимые предпосылки для успешного строительства «Большой Европы», на что все мы возлагали такие большие надежды.

Сегодня мы вновь оказались на очень ответственном рубеже в отношениях между Россией и Европой. Они уже не смогут быть и не будут такими, какими были тридцать лет назад — вернуться в прошлое в любом случае невозможно. Мы вступаем в новый — вероятно, достаточно продолжительный — этап российско-европейских отношений, когда обе стороны должны будут освободиться от груза иллюзий и фантазий недавнего прошлого, отбросить эмоции и взаимные обиды, и начать трезво реалистически оценивать возможности сотрудничества в будущем. Этот вызов брошен не только лидерам России и стран Евросоюза, но и экспертным сообществам на Западе и на Востоке европейского континента, ведущим аналитическим центрам, институтам гражданского общества.

Сергей Лавров:
Интервью французскому телеканалу TF1

Ближайшие годы могут стать определяющими в формировании нового облика Европы. На подобных переломных этапах истории многое зависит от того, кто может взять на себя решимость возглавить процесс перемен. И здесь Россия и Франция могли бы сыграть очень важную роль. Активный диалог между В. Путиным и Э. Макроном в интересах снижения напряженности вокруг украинского кризиса и возобновления переговоров по ключевым вопросам евроатлантической безопасности — наглядное свидетельство большого потенциала российско-французских отношений, который особенно востребован в критических ситуациях.

Говоря о будущем Европы, всем нам, как представляется, нужно направить нашу энергию не на выдвижение новых грандиозных проектов «Большой Европы» — на это у нас пока нет ни политических ресурсов, ни взаимного понимания и доверия. Более продуктивным было бы выстраивание сотрудничества вокруг конкретных проблем, где наши интересы объективно совпадают. Причем такое сотрудничество могло бы быть ориентировано не на создание новых громоздких структур, которых мы и так насоздавали немало, но на продвижение гибких и демократичных общеевропейских режимов в отдельных сферах. Россия и Франция могли бы подать хороший пример в реализации такого подхода на практике.

Я бы выделил три области совпадающих интересов России и Евросоюза, в которых продвижение общих режимов могло бы быть особенно продуктивным. Прежде всего это многочисленные проблемы, связанные с безопасностью. Сегодня Россия и Запад фактически вступили в новую гонку вооружений, причем главным плацдармом этой гонки становится именно Европа. Пока, к сожалению, события развиваются в логике ракетного кризиса в Европе в середине 80-х годов прошлого века. Но тогда, по крайней мере, были налаженные каналы коммуникации, адекватные механизмы диалога. Сегодня ничего этого нет, и поэтому многие справедливо полагают, что нынешняя ситуация более опасна, чем кризис тридцатилетней давности.

Поэтому первоочередной задачей является предотвращение эскалации военной напряженности, восстановление диалога по вопросам безопасности, расширение контактов между военными, обмен информацией о планах в сфере обороны, сравнение военных доктрин и так далее. Однако мы не должны забывать и о новых вызовах безопасности, одинаково серьезных для России и для Евросоюза — о международном терроризме и политическом экстремизме, о киберпреступности и об угрозе техногенных катастроф.

К сожалению, и Россия, и Франция сегодня являются объектами внимания со стороны различных международных террористических организаций и движений, и у нас нет никаких оснований полагать, что это внимание будет ослаблено в обозримой перспективе. Коллективным ответом на этот и другие подобные вызовы мог бы стать соответствующий международный режим с участием России и ее западных партнеров в Европе.

Вторая широкая область совпадающих интересов России и Европы — вопросы развития. Причем не только экономического развития, но и социального, культурного и гуманитарного. Современный быстро меняющийся мир предъявляет новые требования всем странам и регионам мира, и угроза оказаться оттесненным на обочину глобального развития объективно сближает Восток и Запад нашего общего континента.

Конечно, приоритеты социально-экономического развития у России и Европы совпадают далеко не во всем. Странам Европейского союза угрожает продолжение уже хронической стагнации, новые валютно-финансовые потрясения, неспособность реформировать социальную сферу, технологическое отставание от Северной Америки и Восточной Азии. Для России наиболее явными угрозами являются сохранение сырьевого характера экономики, слабость малого и среднего бизнеса, сохраняющаяся коррупция и общая низкая эффективность государственного управления. Но в рамках этих не во всем совпадающих приоритетов вполне уместно обсуждать общие режимы в конкретных сферах.

Например, в содействии снятию барьеров и бюрократических препятствий экономическому сотрудничеству. В согласовании планов «энергетического перехода» и противодействия изменениям климата. В стандартизации и объединении транспортно-логистической инфраструктуры на Западе и Востоке Европы. В сохранении и расширении общеевропейского пространства в сфере образования, науки и инноваций. Разумеется, этот список может включать в себя и прекращение «войны санкций» между Европейским союзом и Россией.

Отношения Россия — Запад: конец прекрасной эпохи? Четвертый круглый стол РСМД, ИМЭМО и МЭиМО

Наконец, третья область общих интересов России и Европы относится к сложным проблемам глобального управления. При всех наших разногласиях, взаимных претензиях и глубоком недоверии друг другу нас объединяет стремление не допустить дальнейшей дестабилизации мировой политики, усиления тенденций к хаосу и анархии в международной системе. Не стоит забывать, что на европейском континенте находятся три из пяти стран — постоянных членов Совета Безопасности ООН, а общеевропейские институты безопасности и сотрудничества на протяжении многих десятилетий воспринимались как модель для других регионов и континентов. Франция была и остается державой с глобальными интересами, а потому российско-французское сотрудничество в предотвращении и урегулировании региональных кризисов и конфликтов могло бы быть особенно продуктивным.

Здесь тоже можно было бы начать с создания международных режимов, охватывающих сначала общее европейское и евразийское пространство, а затем распространяющихся и на другие регионы мира. Управление миграционными потоками и решение проблемы беженцев — пожалуй, наиболее очевидная сфера приложения совместных усилий. Но не менее важным представляется и решение глобальных экологических проблем, а также согласование позиций по вопросам изменения климата. Назрел и серьезный российско-европейский диалог по целому ряду принципиальных вопросов современного международного права — тем более, что исторически именно наш континент заложил основы той международно-правовой системы, которой сегодня пользуется весь мир.

Кому-то эти задачи могут показаться слишком приземленными, а кому-то наоборот, слишком завышенными на фоне резкого обострения вокруг украинского кризиса. Но их решение — единственная возможность заложить новые основы для общеевропейского дома в будущем. Слишком долго мы пытались строить этот дом с крыши, а не с фундамента, с общих политических деклараций, а не с конкретных дел. Это не привело к успеху даже в период относительной стабильности в Европе, это тем более не приведет к успеху в период наступившей турбулентности. Наша общая задача — пройти этот опасный период с наименьшими потерями.

Перерастание кризиса в отношениях между Россией и Украиной в военную фазу открыло новую главу современной истории Европы со своими вызовами и возможностями, разочарованиями и надеждами. Впереди много неожиданного и неизведанного. История международных кризисов учит, что самым плохим вариантом реакции на кризис является замораживание привычных связей и отказ от диалога. Напротив, именно в кризисных ситуациях диалог важен, как ни в каких других обстоятельствах. Об этом не стоит забывать всем тем, кто с легкостью призывает к замораживанию политических контактов между Россией и Западом, к новым и новым санкциям, к отказу от попыток найти взаимоприемлемые решения общих проблем, стоящих перед всеми нами.

Отношения между Москвой и Парижем всегда были своего рода осью европейской политики. Сегодня перед нашими странами стоит задача не допустить новый раскол континента и заложить основы для взаимовыгодного сотрудничества.

Впервые опубликовано в журнале «Le Spectacle du Monde».