Грузия на перекрёстке: назад в прошлое?

28 октября 2018 г. в Грузии прошли последние прямые выборы на должность президента страны. Законодательные изменения, внесённые правящим конституционным большинством — Грузинской мечтой — в 2017 г., увеличили срок президентства на шесть лет и упразднили прямые президентские выборы с 2024 г. Несмотря на то, что страна уже полностью перешла на парламентскую модель правления, многим эта должность кажется очень важной с точки зрения последующей политической борьбы. Абсолютным сюрпризом стал практически провал независимого кандидата Саломе Зурабишвили, поддерживаемого правящей партией (Грузинской мечтой) и её лидером — грузинским бизнесменом-миллиардером Бидзиной Иванишвили.

Победа оппозиции и в частности Григола Вашадзе — это не шаг в лучшее будущее, а, скорее всего, шаг в прошлое. Это обусловлено в первую очередь тем, что эта самая оппозиция из себя представляет.

28 октября 2018 г. в Грузии прошли последние прямые выборы на должность президента страны. Законодательные изменения, внесённые правящим конституционным большинством — Грузинской мечтой — в 2017 г., увеличили срок президентства на шесть лет и упразднили прямые президентские выборы с 2024 г. Несмотря на то, что страна уже полностью перешла на парламентскую модель правления, многим эта должность кажется очень важной с точки зрения последующей политической борьбы.

Абсолютным сюрпризом стал практически провал независимого кандидата Саломе Зурабишвили, поддерживаемого правящей партией (Грузинской мечтой) и её лидером — грузинским бизнесменом-миллиардером Бидзиной Иванишвили. С. Зурабишвили не только не смогла выиграть в первом туре, на что многие в её штабе надеялись, но и опередила своего оппонента Григола Вашадзе от Единого Национального Движения (ЕДН) чуть меньше, чем на один процент — 38,64% против 37,74%. Это исторический прецедент для Грузии — за всю историю ее независимости судьба выборов всегда решалась уже в первом туре.

Многие аналитики в Грузии и за её пределами предполагают, что это очередной признак удачного перехода страны на т.н. демократические рельсы. Конечно, нынешние президентские выборы укладываются в рамки базовых идеологических постулатов демократии, что не может не радовать тех, кто уделяет этим вопросам особое внимание. Однако история знает не один пример того, как свободные и конкурентоспособные выборы могли или же привели не к развитию демократических процессов, а к их регрессу, общественному расколу. Грузинский случай может оказаться одним их таких прецедентов. Более того, в сложившейся в стране парадоксальной ситуации можно легко узреть своеобразное сходство с президентскими выборами в России в 1996 г.

Что пошло не так?

Нана Гегелашвили:
Президентские выборы Грузии: непреложный курс на Запад

Безусловно, прямое сравнение между первыми годами правления Бориса Ельцина и Грузинской мечты невозможно по многим причинам. Но всё же главным промахом обоих являлась вера в то, что их роль в освобождении государств, с одной стороны, от коммунистического строя, а с другой стороны — как минимум, от полуавторитарного полицейского режима сослужат им большую и долгую службу. Однако избиратели склонны к частым проявлениям политического склероза, и то, против чего они роптали и от чего страдали многие годы, может оказаться тем, за что они вновь проголосуют, столкнувшись с раннее неизвестным вызовом. И в постсоветской России, и в постреволюционной Грузии этим вызовом являлась сама демократия и сопровождавшая ее неограниченная свобода слова. Сегодня в Грузии больше конструктивной и позитивной демократии, чем когда-либо. В стране, как и в России ранних 1990-х гг., каждый может высказать практически любую точку зрения в любое время и в любом месте, не опасаясь наказания. Перефразируя слова известного грузинского общественного и политического деятеля Алеко Элисашвили — встав в оппозицию правительству и самому могущественному человеку в государстве, вы отныне не боитесь, что, выйдя на улицу, вы можете быть избиты «неизвестными»; такие инциденты не были редкостью в последние годы правления Михаила Саакашвили и ЕНД. Свобода слова привела к тому, что всё скрытое от глаз и ушей грузинских избирателей сейчас является темой ярых дебатов и предметом ссор. Немудрено, что многие люди, привыкшие к тому, что советские теле- и радиопередачи долгие годы говорили об успехах коммунистического строя и неувядающем благополучии государства, а в годы правления М. Саакашвили — о грандиозных прорывах в строительстве демократии и скором вступлении страны в НАТО, засомневались в том, что они живут в лучших государстве и политическом строе. И несмотря на тот факт, что статистика и стратегические партнёры страны указывают на то, что грузинское общество сейчас живёт лучше, неспособность донести это до обычного избирателя и чрезмерная самоуверенность привели к поражению правящей партии. Прежние заслуги, какими бы выдающимися они ни были, не могут непрерывно гарантировать благосклонность непостоянного избирателя. И пока политическая оппозиция в лице Григола Вашадзе и поддерживающей его партии ЕНД активно продвигали идею «сгнившей» Грузии, Грузинская мечта занималась напоминанием предшественникам об их грехах. Это, наверное, и стало ее главной ошибкой.

Конечно, не обошлось здесь и без субъективных причин. Правящая элита так и не смогла перешагнуть через себя и завершить процесс формирования одного из самых важных институтов демократии — системы правосудия. Грузинская власть всегда использовала прокуратуру и суды для борьбы с нежелательными для неё элементами. И хотя в эпоху Э. Шеварднадзе страна находилась в состоянии хаоса, такого сконцентрированного, осмысленного и систематического давления и управления институтом правосудия, как во время правления М. Саакашвили, не было. Следовательно, для грузинского общества эта реформа является очень чувствительной, она также кажется возможностью наконец-то защититься от нескончаемого, по ощущениям населения страны, государственного произвола. Но похоже, что правительство пока не готово окончательно распрощаться с привилегией влиять на систему правосудия. Опираясь на статистику, можно сделать вывод, что сегодня ситуация намного лучше, чем в постреволюционный период; однако это не то, чего грузинский избиратель ожидает от новой власти. Следует также задаться вопросом, а готово ли грузинское общество смириться с решением независимой судебной системы? Исходя из того, что большая часть общества склонна признавать лучшим судом тот, что принял «приемлемое» для неё решение, есть серьёзные причины полагать, что к таким переменам оно не готово. Так, отказ государства от влияния на процесс правосудия — это лишь начало длинного пути; но этот «отказ» должен иметь место. Нельзя обойти стороной и «многострадальную» реформу системы образования, которая на протяжении многих десятилетий подвергается постоянным экспериментам, не приводящим к каким-либо прорывам. Грузинская молодёжь продолжает получать сравнительно низкий уровень образования, особенно это касается детей дошкольного и школьного возрастов. Лишь за время правления Грузинской мечты министерство образования страны сменило нескольких первых лиц, а доктрина реформы менялась много раз. И, конечно, правящая партия не смогла найти формулу, которая дала бы стране толчок для выхода из очень затяжного социально-экономического кризиса. Несмотря на медленное, но стабильное развитие, Грузия по-прежнему остаётся государством т.н. третьего мира, где бедность, безработица и другие социально-экономические проблемы стоят очень остро. В одном из своих последних интервью Бидзина Иванишвили был практически вынужден признать, что сложившаяся в стране экономическая модель не может больше гарантировать демократическое развитие государства; более того, именно эта модель и не позволяет Грузии сделать очередной шаг в сторону желанной интеграции в ЕС. Несомненно, эта система выстраивалась ещё с момента развала Советского Союза, и винить в её формировании нынешнюю власть неразумно. Но грузинское общество всё равно ждёт от правительства соответствующих шагов, которые, как многим кажется, оно не может, не хочет или просто не знает, как сделать.

Складывается впечатление, что в правящей политической группе нет ответов на многие важные как для общества, так и для неё самой вызовы. Наглядным примером является частный оппозиционный телеканал Рустави 2, который в своё время сыграл ключевую роль в свержении Эдуарда Шеварднадзе и приходу к власти Михаила Саакашвили. Этот канал, который открыто поддерживает постреволюционное правительство и позиционирует себя как самый прозападно и антироссийский настроенный, прикладывает максимальные усилия для возвращения прежней власти. Более того, методы борьбы разнятся от конструктивной критики до абсолютной лжи. Самой запоминающейся дезинформацией в день выборов было заявление о том, что в Женеве избирательный участок был закрыт на два часа раньше. Позже выяснилось, что в этом городе граждане Грузии и вовсе не могли принять участия в голосовании из-за отсутствия избирательного участка в принципе. Грузинская мечта, осознавая важность медиа пространства, не предприняла никаких шагов, чтобы поспособствовать быстрому доступу к объективной информации не только граждан, проживающих на территории непосредственно Грузии, но и за ее пределами. В результате, оппозиция, поддерживаемая таким сильным информационным рупором, сплотила и/или враждебно настроила многих избирателей; она смогла сформировать выгодное для неё информационное поле. То есть правящая элита проиграла информационную войну.

Почему назад в прошлое?

Арчил Сихарулидзе:
Предвыборная кампания в Грузии

Победа оппозиции и в частности Григола Вашадзе — это не шаг в лучшее будущее, а, скорее всего, шаг в прошлое. Это обусловлено в первую очередь тем, что эта самая оппозиция из себя представляет. Григол Вашадзе — бывший министр иностранных дел Грузии (2004–2008 гг.), который до последнего дня служил правительству Михаила Саакашвили, режиму, добившемуся феноменальных результатов в борьбе против института воров в законе, мелкой и средней коррупции и других антигосударственных проявлений. Более того, постреволюционные силы смогли навести порядок в стране, и Грузия наконец-то состоялась как полноценное государство. Однако такое быстрое переформатирование имело свою цену — значительное ограничение демократических институтов, прав и свобод человека, свободы медиа, отсутствие прозрачности, превышение полномочий, насилие со стороны разных силовых ведомств, давление на прокуратуру и судебную систему. Анализируя весь период правления М. Саакашвили, можно констатировать, что быстрая модернизация и стабилизация страны достигались за счёт поэтапного наступления на демократические институты. Также никакого диалога не было между позицией и оппозицией — правительство Саакашвили монополизировало т.н. прозападную повестку и подавляла всех несогласных. Самым актуальным из них, сыгравшим и сейчас важную роль, оказался метод использования т.н. пророссийской угрозы. Обвинять политических оппонентов в шпионаже против государства в пользу Москвы стало неотъемлемой частью грузинской политической жизни наравне с очень агрессивной антироссийской риторикой в целом. Здесь же следует отметить, что последней каплей в чаше терпения стали попавшие в СМИ видео со скрытых камер. Грузинская общественность узнала, что правительство систематически собирало компромат на своих же представителей, членов оппозиции и т.д. Более того, факты пыток и сексуального насилия в тюрьмах и в других местах временного задержания не были редкостью. Проблемой Г. Вашадзе является то, что этот политический деятель и его команда в лице ЕНД не только не признали свою вину в содеянном, но и вовсе её отрицают; а иногда даже утверждают, что эти действия были логичны и необходимы. В тоже время Г. Вашадзе открыто заявляет, что помилует всех представителей бывшей власти, арестованных и осуждённых за многочисленные уголовные правонарушения; более того, помилует Михаила Саакашвили и поспособствует его возвращению в политику. И, конечно, он не собирается бороться с той антироссийской паранойей и шпиономанией, которая захлестнула страну — наоборот, он активно её использовал в своей предвыборной кампании. В этом смысле Грузия — уникальная страна. Лишь здесь Григол Вашадзе — бывший сотрудник министерства иностранных дел СССР, гражданин Российской Федерации (оставался им, находясь на посту министра во время грузино-российской войны), открыто заявлявший о своей принадлежности к «русскому миру» и к русской культуре, пользовавшийся услугами российских политтехнологов на президентских выборах 2018 г. — может также открыто и яростно обвинять других людей в тесных и сомнительных связах с Россией. По сути, Г. Вашадзе предлагает повернуть время вспять и вернуть момент, когда у власти были постреволюционные силы. Здесь нельзя не провести параллели с коммунистической партией РФ во время президентских выборов 1996 г. Безусловно, правительству Саакашвили очень далеко до её преступлений, однако в обоих случаях отчётливо видны две тенденции — отрицание проступков и/или же их частичное одобрение и неспособность предложить что-нибудь новое. И в обоих случаях очень сомнительно, что такие силы смогут поспособствовать развитию государства, особенно если речь идёт о построении не просто модернизированного, а демократического общества.

Сходство между президентскими выборами 1996 г. в России и прошедшими недавно в Грузии прослеживается и в подходе к политическому протесту. Более половины избирателей и не явились на избирательные участки. Многие аналитики утверждают, что это был своего рода протест против действующей власти, а если быть точнее — против некоторых аспектов её политической деятельности. Безусловно, избиратель имеет на это право, однако демарш должен быть логичным и последовательным, а таковым он на сегодняшний момент не является. Не идя на выборы или голосуя за Григола Вашадзе (т.е. за бывшую власть), часть грузинского общества проявляет инфантильность, как в своё время поступил и российский избиратель. Вместо того чтобы поддержать третью, альтернативную силу (в случае с Грузией таким кандидатом, очевидно, являлся Давид Усупашвили) и подтолкнуть политическую культуру страны к большему разнообразию и дальнейшему развитию, избиратель делает выбор в пользу хорошо известного старого. То есть российский избиратель голосовал за коммунистов, а грузинский — за ЕНД. Такой вариант развития событий оказался бы приемлемым, если бы эти силы представляли собой «наименьшее зло», но это не так. По сути, существующий протест не только бьёт по позициям власти, но в первую очередь по самой грузинской демократии и развитию демократических институтов. Это наглядный пример того, что форма и цель протеста важны; протест должен быть осмысленным, а не опирающимся на эмоциональную составляющую, когда избиратель хочет наказать правящую элиту, не думая о последствиях. Так, становится очевидным, что невозможность грузинского общества проявлять признаки «утончённого» протеста приводит к отсутствию реального выбора между настоящим и будущим; вместо этого он голосует за хорошо знакомое прошлое или же уже надоевшее настоящее. Результаты президентских выборов в Грузии — это сигнал Грузинской мечте о том, что освобождение страны от полуавторитарного режима Саакашвили не может служить постоянным предлогом для побед на выборах. Грузинское общество только-только начало чувствовать все плюсы и минусы демократии и многим может показаться, что проблем в стране стало больше. Более того, люди могут захотеть обратно в тот менее демократический, но более стабильный мир. Правящая элита страны должна донести до избирателей идею о том, что Грузия медленно, но верно идёт по пути демократизации и развития, что она никогда не была такой преуспевающей, как сегодня. Но для этого нужно проводить правильную информационную политику, продолжать преобразования и наконец-то проявить политическую волю для завершения некоторых жизненно важных реформ. В свою очередь грузинский избиратель должен наконец-то избавиться от инфантильности и начать использовать критическое мышление. Лишь в этом случае протест будет осознанным и способным привести к формированию демократического политического фона в стране, созданию политических альтернатив, реального политического выбора в целом. В противном случае страна будет идти по кругу, в котором выбор будет стоять между «злом» и «наименьшим злом»; демарш общества будет эмоциональным, а не разумным. Грузинская мечта же, несмотря на все заслуги, войдёт в историю как сила, растерявшая поддержку и актуализировавшая те политические силы страны, которые, по идее, должны были оставаться на задворках политической жизни Грузии.