«Идеальный шторм» для КНДР: чем текущие кризисы на руку Пхеньяну

В последние несколько лет система международных отношений столкнулась с целой серией кризисов. Каждый из них, будь то обострившиеся отношения США с Китаем и Россией или еще не завершившаяся пандемия коронавируса, можно считать серьезным или даже беспрецедентным. Похоже, что начинается тот самый «идеальный шторм», и существуют страны, которые от происходящего в той или иной степени выигрывают — например, Северная Корея.

Из всей совокупности мировых проблем для КНДР наибольшее значение имеет обострение отношений между США и КНР, которое многие уже называют «холодной войной 2.0». Хотя в СМИ Китай и Северную Корею часто называют «союзниками», отношения этих двух стран всегда были непростыми: за фасадом декларативных заявлений о «дружбе» и «солидарности» всегда скрывалось немало взаимного недоверия, а то и прямой враждебности. С одной стороны, на протяжении почти семи десятилетий Китай был одним из основных, а временами — и главным донором КНДР. С другой, в Северной Корее избегали излишне тесных связей с Китаем из-за опасений потери собственной независимости.

Отношение КНР к КНДР тоже было амбивалентным. Недовольство у Китая вызывали нежелание северокорейского руководства скопировать китайскую модель «реформ и открытости», периодические антикитайские кампании в северокорейской печати и вообще явная неготовность Пхеньяна согласиться с ролью младшего партнера. Особое недовольство Пекина вызывает северокорейская ядерная программа. В то же время Китай всегда воспринимал Северную Корею как стратегически важную буферную зону. В прошлом Китай делал все, чтобы не допустить превращения Корейского полуострова в потенциальный плацдарм, который могли бы использовать против Пекина его геополитические противники.

Начало прямого американо-китайского конфликта в 2018 г. в корне изменило всю ситуацию. В новых условиях у Китая появились причины закрывать глаза на северокорейские ракетно-ядерные излишества. В создавшейся ситуации самым важным для Китая стало сохранение в северной части Корейского полуострова нейтрального или, в идеале, дружественного по отношению к Китаю государства.

Фактически сложилась ситуация, при которой Северная Корея получает от Китая своего рода социальное пособие, которое обеспечивает всей стране некий, пусть и скромный, прожиточный минимум. Стабильное поступление китайской помощи, которое, скорее всего, гарантировано на годы вперед, означает, что у Пхеньяна более нет стимула продолжать рыночные реформы, которые политически опасны: с точки зрения сохранения политической стабильности, идеалом является государственно-командная экономика.

В ближайшем будущем можно ожидать годы относительной стабильности — возможно, прерываемые время от времени очередным ракетно-ядерным кризисом или мелкими вооруженными стычками на линии соприкосновения северокорейских и южнокорейских войск. Поступающая из Китая помощь позволяет Северной Корее держаться на плаву, а о большем северокорейское руководство пока и не мечтает.

В последние несколько лет система международных отношений столкнулась с целой серией кризисов, причем каждый из них, даже взятый в отдельности, можно считать серьезным или даже вообще беспрецедентным. К их числу относятся и российская специальная военная операция на Украине, и обострившиеся отношения между США и Китаем, и завершающаяся (но пока не завершившаяся) пандемия коронавируса, и надвигающийся кризис на рынках продовольствия и энергоносителей. Похоже, что начинается тот самый пресловутый «идеальный шторм», но есть и страны, которые от происходящего в той или иной степени выигрывают — и кажется, что к этим странам относится и Северная Корея.

Александр Воронцов:
В КНДР все под контролем

Из всей совокупности мировых проблем для КНДР наибольшее значение имеет обострение отношений между США и КНР, которое многие уже называют «холодной войной 2.0». Хотя в СМИ Китай и Северную Корею часто называют «союзниками», отношения этих двух стран всегда были непростыми: за фасадом декларативных заявлений о «дружбе» и «солидарности» всегда скрывалось немало взаимного недоверия, а то и прямой враждебности.

В Пхеньяне не забыли, как в августе 1956 г. группа высших партийных и государственных руководителей, которые были тесно связаны с Китаем, действуя с ведома китайского посольства, попытались отстранить от власти Ким Ир Сена. Попытка эта окончилась провалом, но за этим последовало прямое вмешательство Пекина и Москвы, неудачно пытавшихся спасти заговорщиков от репрессий. В итоге некоторые из них бежали в СССР и Китай, получив там политическое убежище. Нет ничего удивительного в том, что излишне тесные связи с Китаем — и в далекие 1960-е гг., и в наши дни — могут стоить северокорейскому сановнику карьеры, а временами даже свободы и жизни. С другой стороны, на протяжении почти семи десятилетий Китай был одним из основных, а временами — и главным донором, источником помощи, без которой само существование КНДР могло оказаться под вопросом.

Отношение КНР к КНДР тоже было амбивалентным: у китайского руководства и в 1956 г., и сейчас были основания для того, чтобы испытывать раздражение по поводу действий Пхеньяна. В частности, недовольство у Китая вызывали нежелание северокорейского руководства скопировать китайскую модель «реформ и открытости», периодические антикитайские кампании в северокорейской печати и вообще явная неготовность Пхеньяна согласиться с ролью младшего партнера. Особое недовольство Пекина вызывает северокорейская ядерная программа. Будучи одной из пяти «официально признанных» ядерных держав, Китай никак не заинтересован в распространении ядерного оружия, а действия Пхеньяна подрывают режим нераспространения.

В то же время Китай всегда воспринимал Северную Корею как стратегически важную буферную зону. В прошлом Китай делал все, чтобы не допустить превращения Корейского полуострова в потенциальный плацдарм, который могли бы использовать против Пекина его геополитические противники. Именно из этих соображений Китай не раз отправлял в Корею войска — случалось это и в XVI в., и в XIX в., и сравнительно недавно, в 1950 г. С точки зрения Китая, северная часть Корейского полуострова является «стратегическим предпольем», которое отделяет густонаселенные и промышленно развитые районы китайского Северо-Востока от Южной Кореи, на территории которой находятся американские войска.

Именно желание сохранить эту буферную зону во многом определяло политику Китая в отношении Северной Кореи в последние десятилетия. Несмотря на то недовольство, которое в Пекине всегда вызывали ракетно-ядерные амбиции Пхеньяна, Северная Корея в последние два десятилетия получала от Китая немалую помощь — в первую очередь, в виде поставок продовольствия и нефтепродуктов (своей нефти в Северной Корее нет).

Тем не менее до начала открытого американо-китайского конфликта позиция Китая в отношении КНДР была все-таки амбивалентной. В 2016–2017 гг. китайские представители в ООН поддержали внесенные американцами проекты резолюций, которые предусматривали введение против Северной Кореи беспрецедентно жесткого санкционного режима. Китай не ограничился тем, что формально поддержал санкции. На протяжении двух–трех лет китайские таможенники тщательно проверяли идущие в Северную Корею грузы и изымали те товары и изделия, которые подпадали под международный санкционный режим.

Георгий Булычев:
Корейская проблема в треугольнике США — Китай — Россия

Более того, в 2008–2011 гг. Китай был в принципе готов обсуждать («неофициально», используя формат «второго трека») перспективы Кореи, объединенной под эгидой Сеула. В то время Ким Чен Ир уже тяжело болел, а ситуация с его наследником была еще не ясна, так что подобные обсуждения казались своевременными. Тогда китайские представители в неофициальном порядке давали понять, что в принципе не возражают против объединения всего Корейского полуострова под контролем Юга — в том случае, если при этом будут приняты во внимание законные интересы КНР. Как легко догадаться, в их число входили и ограничения на размещение на территории Корейского полуострова американских войск.

Однако начало прямого американо-китайского конфликта в 2018 г. в корне изменило всю ситуацию. В новых условиях у Китая появились причины закрывать глаза на северокорейские ракетно-ядерные излишества. В создавшейся ситуации самым важным для Китая стало сохранение в северной части Корейского полуострова нейтрального или, в идеале, дружественного по отношению к Китаю государства. У этого сценария нет приемлемой альтернативы — только его реализация позволит держать и американцев, и их союзников на почтительном расстоянии.

Поэтому в 2018–2019 гг. в Китае, вероятно, приняли стратегическое решение о том, что Северную Корею следует держать на плаву любой ценой. Сделать это просто — необходимо организовать систематические поставки туда продовольствия, удобрений и нефтепродуктов. Они происходили и раньше, но в 2018–2019 гг. были резко увеличены.

Цели китайской стороны очевидны: в Пекине совсем не хотят, чтобы в Северной Корее случился массовый голод, подобный тому, что свирепствовал там в 1996–2000 гг. и унес около полумиллиона жизней. В Пекине, впрочем, руководствуются не сентиментально-гуманистическими соображениями, а холодным расчетом: там опасаются, что вспышка голода может подорвать внутриполитическую стабильность в КНДР.

Даже обычные уличные беспорядки в Северной Корее для Китая чреваты неприятными последствиями, ведь речь идет о соседней стране, на территории которой находятся немалые запасы и ядерного, и иных видов оружия массового поражения. Впрочем, еще большее беспокойство в Китае вызывает потенциальная перспектива поглощения Севера богатым и развитым Югом (иначе говоря, реализация в Корее германского варианта объединения двух стран). Результатом такого объединения станет возникновение на границе Китая потенциально сильного корейского государства, которое будет одновременно и националистическим, и демократическим, а также, скорее всего, останется союзником США. В принципе, если в Северной Корее дело действительно дойдет до кризиса, то Китай, скорее всего, прямо вмешается в ситуацию, используя все меры, чтобы не допустить падения режима семьи Ким и, тем более, объединения страны.

Однако такое вмешательство является мероприятием сложным, рискованным и дорогостоящим, так что с точки зрения Китая куда разумнее оказывать Северной Корее систематическую поддержку, не доводя ситуацию до крайности — тем более, что такая поддержка стоит по китайским меркам недорого. Для того, чтобы поставками продовольствия, удобрений и нефтепродуктов поддерживать КНДР на плаву, Китаю, по оценкам, приходится тратить 1–2 млрд долл. в год. Для Китая такая сумма не является чем-то исключительным, тем более что там понимают: кризис в Пхеньяне в итоге обойдется Китаю куда дороже.

Впрочем, китайская помощь Северной Корее носит ограниченный характер: в Пекине вовсе не намерены платить за «северокорейское экономическое чудо» и не готовы субсидировать стремительный рост северокорейской экономики — в том числе и потому, что в случае такого роста, как показывает опыт, контролировать Северную Корею, скорее всего, будет еще сложнее.

Иван Тимофеев:
Выгодообретатели

Впрочем, и сейчас степень китайского влияния на Северную Корею не следует преувеличивать. При том что Северная Корея последние три–четыре года полностью зависит от поставок китайского продовольствия, удобрений и жидкого топлива, это не означает, что в Пхеньяне собираются плясать «под дудку» Пекина. Как показывает опыт отношений с Северной Кореей, в годы холодной войны ни КНР, ни СССР так и не смогли добиться от нее послушания. Северокорейское руководство было готово прислушиваться к просьбам Москвы и Пекина только в тех случаях, когда эти просьбы касались проблем, напрямую Северную Корею не затрагивавших. Если же речь шла о вопросах, которые являлись важными для КНДР, то в таких случаях руководство страны действовало так, как считало нужным, полностью игнорируя и просьбы, и протесты своих спонсоров.

Впрочем, помимо нежелания тратить слишком уж много денег, китайская помощь Северной Корее имеет и иные ограничения. В 2016–2017 гг. китайские представители в ООН поддержали жесткие санкции против Северной Кореи. Фактически санкции делают невозможными инвестиции в КНДР, равно как и многие формы экономического сотрудничества с этой страной. Понятно, что Китай не может позволить себе открыто нарушать решения Совета Безопасности ООН — в особенности те, которые были приняты при полной поддержке китайских представителей.

Поэтому Китай отправляет в Северную Корею продовольствие (что не является нарушением санкционного режима, так как санкции на продовольствие не распространяются), равно как и удобрения, и топливо (отправка топлива является, скорее всего, нарушением санкционного режима). Закрывают в Китае глаза и на контрабандную торговлю. Однако ни о масштабном сотрудничестве с Северной Кореей, ни, тем более, об инвестициях в северокорейскую экономику речи не идет. Фактически сложилась ситуация, при которой Северная Корея получает от Китая своего рода социальное пособие, которое обеспечивает всей стране некий, пусть и скромный, прожиточный минимум. Благодаря китайской помощи голод КНДР сейчас не грозит.

При этом кризис на рынках продовольствия и нефтепродуктов на Пхеньян почти не влияет: и в былые времена КНДР почти не закупала этих товаров на мировом рынке, а сейчас и продовольствие, и удобрения, и нефтепродукты поступают в Северную Корею практически бесплатно, пусть и в скромных количествах. Повышение цен едва ли заставит Китай отказаться от поставок или снизить их масштабы, ведь, по меркам китайского бюджета, речь идет о скромных тратах, от которых, однако, ожидаются немалые политические и стратегические дивиденды.

Северокорейское руководство отреагировало на новую ситуацию однозначно: оно свернуло рыночные реформы в экономике, которые проводились в 2012–2017 гг. и оказались в целом успешными. В нынешней ситуации в продолжении экономических реформ просто нет смысла. Ким Чен Ын начал реформы в первую очередь потому, что понимал: для сохранения власти на протяжении нескольких последующих десятилетий ему необходимо как-то решать вопрос с экономикой страны. В 1945 г. Северная Корея являлась самым развитым регионом в Восточной Азии за исключением Японии, в настоящее время ее душевой показатель ВНП составил 1300 долл. (по собственным же северокорейским данным, переданным в аппарат ООН в 2021 г.), что в 25 раз ниже, чем в Южной Корее, и в восемь раз ниже, чем в Китае.

Именно экономическое отставание делает необходимой политику изоляции страны — в сочетании с жестким полицейским контролем. Северокорейское руководство всегда понимало: в том случае, если в стране распространится информация о процветании Южной Кореи или иных сопредельных государств, реакция населения на эту информацию может быть самой неожиданной. С другой стороны, о пресловутом «расколе элит» в КНДР речи нет и идти не может. Люди, которые управляют Северной Кореей, отлично понимают: в случае вспышки нестабильности вероятным исходом может стать объединение страны по германскому образцу — то есть такой поворот ситуации, при котором будущее северокорейских чиновников, пропагандистов и силовиков будет, скорее всего, печальным. Понимание того, что все представители элиты, в том числе и низовой (вместе с членами семей составляют примерно 5% населения), находятся в одной лодке, немало способствует их единству и укрепляет стабильность системы в целом.

Появление китайской помощи, стабильное поступление которой, скорее всего, гарантировано на годы вперед, означает, что у Пхеньяна более нет стимула продолжать рыночные реформы, которые, в общем, были политически опасны. При том что в северокорейском варианте эти реформы (в целом скопированные с Китая первых лет правления Дэн Сяопина) не сопровождались пресловутой «открытостью», они все равно объективно ослабляли возможности государства по контролю над населением. С точки зрения сохранения политической стабильности идеалом является государственно-командная экономика — и восстановлением этой экономики в последние годы в Северной Корее активно занимаются.

Чжао Хуашэн:
Китай и Россия: диалог вопреки внешним вызовам

Впрочем, не ясно, чем закончатся эти усилия по возвращению во времена Госплана и Госснаба. Частная экономика существует в Северной Корее уже около трех десятилетий, и, скорее всего, полностью повернуть ситуацию вспять не удастся. Тем не менее позиция северокорейского руководства однозначна: постольку, поскольку из Китая поступает помощь, в продолжении реформ нет особого смысла. От экономики сейчас в принципе не ожидается того, что она будет эффективной, ее главная задача — обеспечивать внутриполитическую стабильность. Все то, что КНДР не сможет произвести своими силами, будет поставлено из Китая в скромных, но достаточных для выживания количествах.

Тем временем КНДР продолжает продвигать ракетно-ядерной программу — скорее всего, вопреки давлению со стороны Пекина. Руководство КНДР давно пришло к выводу о том, что единственным гарантом сохранения суверенитета страны, равно как и существующего в ней режима, является создание собственных сил ядерного сдерживания. События, происходившие в мире в последние годы (Ирак, Ливия, Украина) еще более укрепили Пхеньян в этой уверенности, так что уступок по ядерному вопросу ожидать не следует — ядерное разоружении КНДР является несбыточной мечтой.

На пользу Северной Корее пошло и обострение отношений между Россией и США. Это стало хорошо заметно в мае 2022 г., когда после запуска Северной Кореей нескольких баллистических ракет было собрано заседание Совета Безопасности ООН. На этом заседании принять предложенную американской стороной резолюцию не удалось: Россия и Китай заблокировали дальнейшее ужесточение санкционного режима. С другой стороны, в марте 2022 г. на заседании Генеральной Ассамблеи ООН КНДР стала одним из пяти государств, которые не поддержали резолюцию с осуждением действий России в отношении Украины.

Любопытно, кстати, что с точки зрения Северной Кореи, здесь имеет место несбалансированный — и выгодный Пхеньяну — дипломатический обмен. Северная Корея согласилась на демонстрацию символической солидарности с Россией по символическому вопросу, который саму КНДР никак не затрагивает. В ответ на это Россия использует свое влияние, чтобы не допустить усиления внешнего давления на КНДР — причем речь идет о блокировке решений, которые могли бы принести Пхеньяну немалые убытки.

Таким образом, можно ожидать, что нас ждут годы относительной стабильности — возможно, прерываемые время от времени очередным ракетно-ядерным кризисом или мелкими вооруженными стычками на линии соприкосновения северокорейских и южнокорейских войск. Поступающая из Китая помощь позволяет Северной Корее держаться на плаву, а о большем северокорейское руководство пока и не мечтает. Лучше китайская синица в руках, чем журавль экономического чуда в небе.