ИГ: от безумной идеи к коллапсу экономики

Интенсивность сопротивления «Исламского государства» не в последнюю очередь определяется готовностью его экономики обеспечивать ведение активных боевых действий. Но для воплощения подобных планов необходима развитая и конкурентная экономика, опирающаяся на сбалансированные и устойчивые показатели макроэкономического спектра. Исламистская группировка, претендующая на статус полноценного государства, без нормальной экономической базы превращается в фикцию. Единственное, что она смогла создать, — это подобие квазигосударства, которое имеет слишком мало перспектив и уже стало вырождаться в уродливую структуру с негодными целями и средствами.

Интенсивность сопротивления «Исламского государства» не в последнюю очередь определяется готовностью его экономики обеспечивать ведение активных боевых действий. Но для воплощения подобных планов необходима развитая и конкурентная экономика, опирающаяся на сбалансированные и устойчивые показатели макроэкономического спектра. Исламистская группировка, претендующая на статус полноценного государства, без нормальной экономической базы превращается в фикцию. Единственное, что она смогла создать, — это подобие квазигосударства, которое имеет слишком мало перспектив и уже стало вырождаться в уродливую структуру с негодными целями и средствами.

Хозяйственная политика

В ходе резко обострившегося за истекший год противостояния основной заботой ИГ становится уже не столько демонстрация военного доминирования и планов переустройства Ближнего Востока, сколько необходимость консолидации сил для сохранения экономической состоятельности. Видимо, именно под эту задачу выстроена организационно сложная концепция власти и хозяйственного устройства халифата. Она представляет собой мощную бюрократизированную корпорацию, в рамках которой действует принцип перекрестного контроля и существует эффективная система сдержек и противовесов. Она позволяет обеспечивать безопасность и держать на виду бюджетные процессы. Ее основные цели состоят в быстром и радикальном преображении политического и социально-экономического ландшафта на подконтрольных территориях в интересах самопровозглашенного исламского халифата.

Наибольший вклад в организацию хозяйственной жизни вносят Финансовый совет и Совет по делам благотворительности, которые делят между собой финансово-экономические и социальные вопросы. В качестве непосредственных проводников хозяйственной политики выступают местные органы власти. Их практическая задача заключается в содействии производству, поддержке жизнеспособности коммунальной инфраструктуры, нормализации условий жизни на подконтрольных территориях и т.п.

Абстрактно рассматриваемые, принципы устройства экономического блока в целом как будто не вызывают настороженности. Но принимаемые экономические решения и общий характер действий показывают, что все меры предпринимаются в интересах автократического террористического образования с консервативно-обскурантистской идеологией. При таком режиме даже целесообразные действия принимают характер антигуманных по методам их исполнения. Подобная практика способна свести на нет образ любой нормальной экономики.

Там, где есть больше возможностей для регулярной экономической деятельности, ИГ устанавливает некое подобие опекунских отношений с товаропроизводителями и бизнесом, чтобы быть поближе к своим донорам. При этом производства, способствующие преодолению дефицита потребительских товаров, и услуги, приносящие исламистам скорый доход (например, операции населения с наличными деньгами), пользуются особым «покровительством». Вообще же, режим действует менее жестко, добиваясь лояльности населения с помощью всякого рода пособий, бонусов, бесплатных талонов на потребительские товары и т.п. Но при этом ни один источник доходов не остается без их внимания, вплоть до придорожных ларьков.

Гораздо более строгий подход обнаруживается в районах, угроза утраты которых более вероятна. В них основной принцип взаимодействия с жителями сводится к реквизициям, конфискациям, грубой силе с целью получения максимальной отдачи от рядовых хозяйств при минимальных затратах на их поддержку или вовсе отсутствии таковой.

Политика «шока и трепета» наносит прямой ущерб промышленным активам, аграрным предприятиям, домохозяйствам. Их жизнеспособность подрывается тем, что они из-за реквизиций и конфискаций лишаются части или даже всего необходимого продукта. Подобная политика разграбления ради сиюминутной выгоды в крайних своих проявлениях ввергает еще сохраняющиеся элементы современного производства на контролируемых ИГ территориях в эпоху феодального произвола.

Формирование бюджета

Захватив в успешной фазе своего развития обширное жизненное пространство на границе Сирии и Ирака, ИГ, по некоторым источникам, стало контролировать активы стоимостью минимум в 2 трлн долл. и имело рекордный годовой доход почти в 3 млрд долл. Первая цифра сопоставима с объемом ВВП арабских стран и, скорее всего, завышена, если только речь не идет о стоимости совокупного национального богатства захваченной территории, которая, предположительно, также преувеличена.

В платежной системе халифата преобладает доллар, параллельно имеет хождение национальная валюта Сирии и Ирака. Объявлено и об эмиссии золотых монет, что должно, видимо, доказать устойчивость финансов, хотя золотые «червонцы» явно не предназначены для обращения. Озвучивались и намерения ввести собственную валюту. На первых порах такие свидетельства «процветания» давали основание сравнивать «Исламское государство»   со странами со средним уровнем социально-экономического развития.

Финансовое благополучие ИГ в разное время складывалось от доходов в базовых отраслях — добывающей и обрабатывающей промышленности, агросекторе, экономической и социальной инфраструктуре, приоритетность которых варьировалась. К ним добавляются другие статьи дохода — плата за спутниковые антенны, выезды из города, курение, избежание наказаний. Сюда же можно отнести отчисления с продаж школьных учебников, сбыта бесхозного имущества, разнообразные штрафы по малейшим поводам и т.п. Эта практика дополнительно обеспечивает серьезное пополнение бюджета. В целом эти и множество других мер можно разделить на условно законные и явно преступные. По существу, весь доходообразующий сегмент полностью и фактически без разбора монополизирован террористами. Сбор средств по приоритетным линиям контролируется силами Бюро ресурсов, которое ведает контрабандными операциями группировки, а также поборами с предприятий пищевой и текстильной промышленности, строительных и телефонных компаний, ремесленных и кустарных мастерских, мелких цехов и т.д.  

Продажа нефти с территории Ирака и Сирии стала самым значимым каналом сбора валюты. Сбываемая по демпинговым ценам на протяжении 2014 г., она какое-то время обеспечивала несколько миллионов долларов в день за счет сбыта 50-60 тыс. баррелей сырца в сутки. По данным ООН, в середине 2015 г. поступления колебались от 0,8 млн до 1,6 млн долл. в день, что и обеспечивало доход, равный в среднем 550 млн в год. Природный газ также приносил около 500 млн долл. в год. Сумма, вероятно, могла бы быть и большей, но ИГ не может открыто выступать на мировом рынке углеводородов и вынуждено делить доходы с посредниками. Продажи цемента приносят халифату почти 600 млн долл., фосфорной кислоты — 300 млн дол., торговля фосфатами — 50 млн долл. Присвоение урожаев зерновых и хлопка обогащает бюджет халифата на 200 млн долл. в год. Бесперебойный канал аккумулирования средств создан и массовыми грузовыми перевозками на и через территорию ИГ. Это увеличивает внутренние накопления на 140 млн долл. в год.

Источником могут быть и внешние «симпатанты», сочувствующие целям ИГ. Монархии Персидского залива, особенно КСА и Катар, открещиваются от подозрений в их адрес, ссылаясь на  поддержку вооруженной оппозиции, а не халифата, что при отсутствии разграничений между двумя преступными воинствующими организациями делает подобные оправдания несостоятельными. Частные заведения и благотворительные фонды из Залива переводят средства на адреса халифата. Правда, точные цифры неизвестны. По некоторым неподтвержденным сведениям, действует фонд, поступления в который оцениваются в 2 млрд долл.

Чисто преступными деяниями являются все операции, связанные с пополнением валютных резервов. Крупным, но одномоментным источником финансирования стало расхищение банковских активов Ирака, которые в 2014 г. пополнили казну халифата на 500-700 млн долл. и были доведены до 1 млрд за счет разграбления ювелирных лавок и магазинов. В дополнение к этому еще до захвата Мосула в июне 2014 г. группировка только за счет вымогательства у местных финансистов и предпринимателей смогла аккумулировать до 900 млн долл.

Организованный сбыт антиквариата составлял особую, но скрытую статью доходов, которая может быть весьма весомой, учитывая спрос на артефакты на мировом черном рынке. Во всяком случае известно, что цена только одного экспоната из Ирака, проданного еще в 2007 г., достигала 50 млн долл.

На этом фоне выкупы за пленных и похищенных только в 2014 г. принесли всего 20 млн долл., хотя точные данные о сделках не могут быть известны. Доход от других видов крайне разветвленного теневого бизнеса по определению не может быть точно измерен. Есть отдельные упоминания о торговле органами, но по этой теме конкретные данные отсутствуют. Мародерство в 2014 г. обеспечивало до 40% поступлений в казну.

Налоговая практика

Естественно, этим списком мнимо легальных каналов источники средств не ограничиваются. Дань регулярно поступает и по линии официальных и неофициальных налогов в виде пошлин, сборов, оброка, а также другими способами.  

Общеизвестный факт, что ИГ изначально взяло курс на собственные источники внутреннего накопления, чтобы обеспечить финансовую состоятельность. Тем более что уже накануне свой экспансии в 2014 г. и в ходе ее начальной фазы оно располагало, по минимальной оценке, 1,5 млрд долл., что дало возможность широко развернуться. В разгар экспансии у экстремистов ИГ не было желания признавать свою ограниченную дееспособность, но было намерение убедить себя и других в обратном в расчете на большую емкость налогообразующей базы.

Отдавая должное своей исламской природе, халифат широко практикует чисто шариатские инструменты сбора ресурсов. Члены неисламских общин выплачивают традиционную для таких случаев джизью в зависимости от дохода. Рядовые боевики платят налог на добытое в бою имущество в размере 1/5 его стоимости. Трофеи в виде серьезных активов также оплачиваются по этой ставке. Все это подлежит учету Трофейным бюро и поступает в казну. Мирные жители платят закят в размере 2,5% со всех видов собственности. Если их состояние конфискуется, оно распродается на локальных рынках. Сельское хозяйство — крупный поставщик закята. В этой сфере масса злоупотреблений: поощряется доносительство на укрывателей продукции, налогом облагаются урожай на корню и скот всех видов и не по одному разу, реквизиции разоряют крестьян.

С экспортно-импортных операций взимается ушр, т.е. 10%-ный сбор. На местах поборами ведают соответствующие бюро в компании с активистами, что позволяет последним манипулировать с суммами. По сути, это возрождение распространенной во времена Османского господства системы ильтизам  — откупа частными лицами сбора налогов с правом на их часть. Изъятия в любой форме часто проводятся самозванными мультазимами, которые никем не уполномочены и действуют по своему усмотрению.

До крайности расширенная база налогообложения, включая и шариатский компонент, по сути, охватывает абсолютно все виды хозяйственной деятельности. Помимо этого, действует система штрафов по разным поводам — от нарушения исламского дресс-кода до денежных начетов на незнающих Коран. В целом это истощающий фискальный гнет. Его неотвратимость, как и «въедливость» исламистского режима с постоянным наращиванием ставок делают весь механизм крайне эффективным для режима. В 2014 г. собираемость достигла пика, что обеспечило пополнение казны более чем на 600 млн долл.

Абсолютно абсурдной была ситуация, когда иракское правительство до сентября 2015 г. выплачивало содержание в размере 1 млрд долл. своим чиновникам на территории халифата. Их принуждали отдавать 10-50% зарплаты в пользу ИГ. Что касается переводов из-за границы, они поступают через неформальную систему исламского происхождения хаваля, каналы которой отслеживаются спецслужбами исламистов и также подпитывают террористическую группировку.

Такая модель с теми или иными отклонениями работает и сейчас. Но ведение хозяйства на износ стало перенапрягать экономические возможности населения и производственной базы. В результате насильственных методов ухудшилась рыночная конъюнктура, усилилось обнищание населения и давление на бизнес. Во всяком случае западные оценки, хотя и с оговорками, констатировали, что на конец весны 2015 г. экономическая эффективность ИГ понизилась на 20% в случае с Ираком и на 30% по Сирии. Таким образом, появляется все больше оснований ассоциировать халифат уже с наименее развитыми странами, хотя ранее потенциал захваченных им территорий сравнивался с Камеруном или Сьерра-Леоне.

Новая фаза в этом процессе началась после вступления в активные боевые действия России. Уже в первые месяцы 2016 г. после ударов ВКС ИГ столкнулось с нарастающими трудностями в экономике. В результате российская авиация способствовала разрушению части основ экономического благополучия исламского государственного проекта на сирийской территории.

Экономические потери

Налеты с воздуха серьезно сократили физические активы ИГ (хозяйственные объекты, военное имущество, товарные запасы материальных ресурсов и т.д.), в местах нанесения ударов боевики оттеснены на неосвоенные территории, нарушается их логистика, разрываются линии тылового обеспечения. Только в начальный период были повреждены более 30 добывающих установок, более десятка объектов переработки нефти и более 20 станций перекачки ГСМ. Параллельно были уничтожены 2 тыс. бензовозов.

Сосредоточение сил ВКС на поддержке наступающих сирийских войск в Халебе путем разрушения тыловой инфраструктуры и средств жизнеобеспечения боевиков, а также интенсификация действий на других направлениях позволили к началу 2017 г. нанести тяжелое поражение ИГ, что привело к освобождению города и переходу всей операции в новую фазу. По имеющимся данным, джихадисты к концу 2016 г. потеряли 1,5 тыс. единиц автотехники, 405 производств снарядов и мин, 725 тренировочных лагерей, 35 тыс. живой силы, в качестве трофеев взяты до 450 танкев и БТР, 57 установок залпового огня, более 400 минометов, 28 тыс. единиц стрелкового оружия.

Западная коалиция также осуществляет бомбардировки позиций исламистов. Но только считанные разы ее пилоты наносили массированные удары по хозяйственной инфраструктуре ИГ. Согласно сообщениям, уничтожены 283 бензовоза и несколько передвижных НПЗ в Сирии и «миллионы» в банкнотах при ударе по хранилищам в Мосуле. Однако по утверждению американского военного эксперта Джона Форда, основные компоненты «материальной силы ИГ не были существенно повреждены за год американских ударов с воздуха».

Пока группировка сохраняет определенную живучесть и избегает окончательного поражения, увеличивая давление на другие источники накопления, помимо нефти, которая утрачивает роль ведущего снабженца.  Под внешним нажимом больше всего увеличились территориальные потери халифата. По данным на начало 2017 г., освобождены 60% подконтрольных джихадистам территорий.

Фонд посевной площади в границах халифата также сократился с 75 тыс. га до 50 тыс., заметно убавив приток налогов из плодородного в Междуречье аграрного сектора. Численность населения также уменьшилась до 4-5 млн чел., что означает падение налоговых сборов и утрату надежд на устройство единого для халифата внутреннего экономического пространства.

Страдают доходы от нефти, хотя здесь результат не столь однозначен, поскольку кустарный сектор отрасли быстро регенерируется. В 2015 г. оборот нефтяной торговли ИГ составлял примерно 34–40 тыс. баррелей в день с выручкой 50 млн долл. в месяц. Весной 2016 г. дополнительно произошло снижение до 21 тыс. баррелей в день, хотя группировка еще контролировала 60% сирийских и 5% иракских скважин. В целом летом 2016 г. выручка ИГ упала на 56%, а объем добычи нефти — на треть.

Немалые потери регистрируются в доходной части бюджета, который в помесячном выражении сократился с 80 млн долл. в 2015 г. до 56 млн в марте 2016 г. По некоторым свидетельствам, с этой даты последняя цифра могла сократиться еще на 35%, или до 37 млн. К тому же Запад в определенной мере ужесточил контроль за денежными потоками извне, но доставка их может осуществляться и обходными путями.

***

В целом приспособление экономики халифата преимущественно к нуждам войны и методы мобилизационного регулирования и распределения финансовых поступлений начали сильно «придавливать» возможности контролируемых ИГ территорий. Нормальная экономическая жизнь почти сразу была дезорганизована, устоявшиеся межотраслевые и внутрихозяйственные связи подорваны, а связи, налаженные взамен, осложняют положение населения. Производственные активы во многих случаях были разрушены, системы снабжения не выдерживают нагрузок, частный капитал эвакуировался, большая часть квалифицированных кадров бежала. Уже лишь этим толком не оформившийся организационно халифат положил начало своему разрушению и оказывается на пороге анархии, криминализации и архаизации общества. Но он еще сохраняет живучесть, пытаясь переходить в наступление. Полный разгром состоится только в том случае, если он будет окончательно отрезан от источников снабжения и самым решительным образом лишен возможности компенсировать экономические потери и продолжать сопротивление.