Игра пошла не по плану: политический кризис в Пакистане и его последствия для России

Отсутствие успехов в социально-экономической сфере, резкие шаги во внешней политике и, как результат, ухудшение отношений с США и всем коллективным Западом обусловили отказ военных от поддержки правительства «Движения за справедливость», чем не преминула воспользоваться объединенная парламентская оппозиция, выдвинувшая вотум недоверия правительству. Попытка бывшего премьер-министра Имран Хана сослаться на «заговор внешних сил» не увенчалась успехом: Верховный суд не признал конституционность роспуска нижней палаты парламента, голосование все же состоялось, и решение было не в его пользу.

Правительство во главе с амбициозным премьер-министром рассчитывало запустить масштабную программу реформ под общим слоганом «Новый Пакистан», призванную кардинально изменить положение дел в стране. Позднее Имран Хан признал, что он недооценивал масштаб структурных проблем в социально-экономической сфере, которые невозможно было решить без помощи кардинальных мер.

Макроэкономические показатели Пакистана действительно дают мало поводов для оптимизма: постоянная угроза острой фазы энергетического кризиса (не острая фаза которого, можно сказать, перманентна), высокие темпы инфляции (особенно продовольственной), колоссальный государственный долг и низкие нормы валовых накоплений и сбережений не позволяют говорить о высокой вероятности устойчивого и динамичного развития пакистанской экономики.

Ввиду отсутствия значительного улучшения социально-экономического положения, изменившейся ситуации в регионе в связи с выводом войск США и их союзников из Афганистана, а также недовольства западными странами политикой Пакистана внутри страны и на международной арене, отношения между правительством и военными постепенно охладевали.

Обращение оппозиции ко второй могущественной и независимой институции Пакистана — Верховному суду — перевело политический кризис в разряд конституционных. Открытым оставался вопрос о том, прибегнет ли судебная власть к так называемой «Доктрине крайней необходимости» — сложившейся в ходе многочисленных политических и конституционных кризисов практике одобрения действий исполнительной власти в обход действующей Конституции, исходя из сложившейся чрезвычайной ситуации, угрожающей целостности Пакистана. К радости парламентариев, суд принял иное решение.

Чашу весов Фемиды на сторону оппозиции, вероятно, склонил сигнал из Равалпинди: так, начальник штаба сухопутных войск генерал Камар Джавед Баджва заявил, что специальную военную операцию России на Украине необходимо «немедленно остановить», а Пакистану необходимо поддерживать «долгие и безупречные стратегические отношения с США». Явное противоречие между риторикой военных и премьер-министра побудило суд встать на защиту Парламента — состоявшееся в итоге голосование лишило Имран Хана занимаемой должности.

Фактор визита Имран Хана в Москву в феврале 2022 г. сыграл свою роль в ходе кризиса, однако переоценивать его не стоит. При этом вероятное замедление в динамике развития росийско-пакистанских связей предоставляет возможность продумать целостную стратегию будущего взаимодействия с Исламабадом взамен применявшегося в последние годы «реактивного» подхода.

Что это — заговор или вмешательство?

«Я пришел сказать вам несколько важных вещей, потому что поставленная проблема касается вашего будущего и будущего ваших детей… я хочу, чтобы вы внимательно послушали… это был заговор или вмешательство? Поднимите руки и скажите, было это вмешательством или заговором?» — спрашивал бывший премьер-министр Пакистана, а ныне — председатель партии «Движение за справедливость» (Pakistan Tehreek-e-Insaf, PTI) Имран Хан своих сторонников на митинге в Карачи 16 апреля 2022 г.

Политик вновь окунулся в родную стихию — уже через три дня после голосования в Национальной Ассамблее (нижняя палата Парламента Пакистана), которое состоялось 10 апреля 2022 г. и по результатам которого Имран Хан был отстранен от должности премьер-министра, в его поддержку был организован митинг в столице провинции Хайбер-Пахтунхва, Пешаваре, а меньше, чем через неделю состоялся митинг и в столице провинции Синд — Карачи. Премьер-министр не раз говорил своим политическим соперникам, что «на улицах он опаснее, чем на своем посту». И действительно, призывы Имран Хана выступать против «импортированного» правительства Шехбаза Шарифа находят своих сторонников. Однако «на улице» уже бывший глава правительства все же оказался не по своей воле.

Незападные практики западных теорий

Артур Махлаюк:
Позиция Пакистана по Афганистану: детерминированная реальность или адаптация?

Американские политологи Г. Алмонд и С. Верба вполне могли заинтересоваться ярким эмпирическим материалом, который предоставляет пакистанское общество для исследования политических культур. Независимые СМИ подхватывают каждое политическое событие и в зависимости от интереса читателей выпускают связанные с ним материалы неделями. Читатели журналистов не подводят — политики в Пакистане не менее популярны, чем звезды Болливуда. В конечном итоге любая политическая сила в стране с населением в 220 млн чел. способна мобилизовать внушительное число сторонников за считанные дни и показать, что такое «партиципаторная» политическая культура на деле.

Но есть нюанс: федеративная парламентская республика с регулярными всеобщими выборами, множеством партий и политически активным городским населением функционирует на основе системы сложных связей между элитными группами военных, судей Верховного суда и нижних инстанций, политических «династийных» кланов, гражданской бюрократии, мусульманского духовенства, богатых землевладельцев и т.д.

Так, убежденность пакистанского военного командования в тотальной коррумпированности политического класса и его склонности к игнорированию национальных интересов в свете постоянной угрозы «самому существованию Пакистана» со стороны Индии всегда служила обоснованием для сохранения особой роли вооруженных сил в политике.

И хотя лишний раз указывать на степень влияния армии на политический процесс в стране стало уже трюизмом, стоит отметить изменение тактики военных после отставки генерала-президента Первеза Мушаррафа в 2008 г. Остерегаясь вмешиваться в политику напрямую, армия стала оказывать поддержку внесистемным политикам, не связанным с кланами Шарифов и Бхутто-Зардари [1]. Таким образом популистские лозунги, слава капитана национальной сборной по крикету, яркая харизма вкупе с распространенной в обществе убежденностью в прямой поддержке политика со стороны Равалпинди («город-гарнизон», расположение Ставки командования вооруженными силами Пакистана) принесли Имран Хану победу на всеобщих выборах 2018 г.

Все новое — это хорошо забытое старое

Правительство во главе с амбициозным премьер-министром рассчитывало запустить масштабную программу реформ под общим слоганом «Новый Пакистан» (Naya Pakistan), призванную кардинально изменить положение дел в стране. Позднее Имран Хан признал, что он недооценивал масштаб структурных проблем в социально-экономической сфере, которые невозможно было решить без помощи кардинальных мер.

Макроэкономические показатели Пакистана действительно дают мало поводов для оптимизма: постоянная угроза острой фазы энергетического кризиса (не острая фаза которого, можно сказать, перманентна), высокие темпы инфляции (особенно продовольственной), колоссальный государственный долг и низкие нормы валовых накоплений и сбережений не позволяют говорить о высокой вероятности устойчивого и динамичного развития пакистанской экономики.

Отсутствие заметных успехов правительства в социально-экономической сфере стали предметом острой критики со стороны оппозиции, уязвленной поражением на выборах 2018 г. Парадоксальным образом Имран Хану удалось объединить авторитетные политические партии с многолетней историей, которые до того десятилетиями на дух не переносили друг друга — как итог в сентябре 2020 г. было создано «Демократическое движение Пакистана» (Pakistan Democratic Movement, PDM). В объединение вошло 11 политических партий, но главными его движущими силами стали правоцентристы «Пакистанская мусульманская лига Наваза Шарифа» (Pakistan Muslim League (N), PML-N), левоцентристы «Пакистанская народная партия» (Pakistan Peoples Party, PPP) и исламисты «Джамаат-е-улема-и-ислам Фазл ур-Рехмана» (Jamiat Ulema-e-Islam (F)).

Перечисленные движения не объединяло ничего, кроме неприязни к «популистам» и «временщикам», долгое время им даже не удавалось согласовать единую программу в противовес правительственной, хотя организовать совместный «марш на Исламабад» из недовольных граждан для них не cоставляло труда.

Противостояние правительства и оппозиции могло так и не привести ни к какому результату, если бы свое слово не сказали формально неполитические институции, уже неоднократно менявшие ход политической истории страны, — армия и суд.

Семь дней, которые потрясли Пакистан

Иван Тимофеев:
Украинский кризис. Кто в выигрыше?

Ввиду отсутствия значительного улучшения социально-экономического положения, изменившейся ситуации в регионе в связи с выводом войск США и их союзников из Афганистана, а также недовольства западными странами политикой Пакистана внутри страны и на международной арене, отношения между правительством и военными постепенно охладевали на протяжении полугода.

События последних полутора месяцев, наоборот, развивались стремительно. Состоявшийся 23–24 февраля 2022 г. официальный визит Имран Хана в Москву на фоне начала специальной военной операции России на Украине и последовавшая за ним негативная реакция западных стран дали возможность армии демонстративно отстраниться от политического процесса, что придало уверенности оппонентам премьера. 8 марта 2022 г. оппозиция потребовала проведения голосования в Национальной Ассамблее с целью выразить недоверие действующему правительству, для этого противникам Имран Хана было необходимо набрать простое большинство голосов парламентариев — 172 голоса из 342 возможных.

Рассмотрение вопроса множество раз переносилось. Имран Хан стремился сплотить ряды своих союзников в надежде на неудачный для оппозиции исход голосования, тем временем оппонентам правительства удалось по итогам длительных и тяжелых переговоров заручиться поддержкой как минимум 177 депутатов, часть из которых состояла в коалиции с правящей партией.

Последняя надежда на благоприятный для правительства исход голосования была потеряна с заявлением о поддержке действий оппозиции со стороны партии «Объединенное национальное движение Пакистана» (Muttahida Quami Movement — Pakistan, MQM-P), представляющей интересы мухаджиров (Muhajir) — урдуговорящих потомков мусульман c территории современной Индии, переселившихся в Пакистан после раздела бывшей британской колонии в 1947 г. Переход семи депутатов MQM-P на сторону оппозиции обеспечил противникам правительства не только необходимое количество голосующих за выражение недоверия Имран Хану, но и дополнительные пять голосов.

Осознав безвыходность своего положения, премьер-министр принялся утверждать, что действия оппозиции являются частью «заговора внешних сил», в первую очередь подразумевая Соединенные Штаты Америки. 3 апреля 2022 г. Имран Хан обратился к президенту Пакистана Арифу Алви с тем, чтобы тот как глава государства распустил Национальную Ассамблею в соответствии со статьей 58 (часть 1) и статьей 48 (часть 1) Конституции Исламской Республики Пакистан.

Обращение оппозиции ко второй могущественной и независимой институции Пакистана — Верховному суду — перевело политический кризис в разряд конституционных. Всю последующую неделю открытым оставался вопрос о том, прибегнет ли судебная власть к так называемой «Доктрине крайней необходимости» (Doctrine of Necessity) — сложившейся в ходе многочисленных политических и конституционных кризисов практике одобрения действий исполнительной власти в обход действующей Конституции, исходя из сложившейся чрезвычайной ситуации, угрожающей целостности Пакистана. К радости парламентариев, суд принял иное решение.

Чашу весов Фемиды на сторону оппозиции, вероятно, склонил сигнал из Равалпинди: так, начальник штаба сухопутных войск генерал Камар Джавед Баджва заявил, что специальную военную операцию России на Украине необходимо «немедленно остановить», а Пакистану необходимо поддерживать «долгие и безупречные стратегические отношения с США». Явное противоречие между риторикой военных и премьер-министра побудило суд встать на защиту Парламента — состоявшееся в итоге голосование лишило Имран Хана занимаемой должности, заставив его выполнить свое обещание по «возвращению на улицы городов Пакистана».

Российско-пакистанские отношения: время сосредоточиться

Андрей Кортунов:
Индия — Пакистан, Россия — Украина: уместны ли аналогии?

Возникает закономерный вопрос: как вышеописанные события скажутся на развитии российско-пакистанских отношений?

В сущности, не послужи визит Имран Хана одним из поводов для выдвижения вотума недоверия, навряд ли мы вообще бы наблюдали какие-либо значительные изменения. Интенсификация взаимодействия по вопросам обороны и безопасности, наращивание экономического сотрудничества, сходство позиций по многим вопросам на международной арене обращают на себя внимание экспертов, поскольку на протяжении долгих десятилетий Россия и Пакистан фактически не развивали двусторонних отношений.

Принадлежность к разным блокам в годы холодной войны, роль Пакистана в гражданской войне в Афганистане на момент пребывания там ограниченного контингента советских войск, традиционно проиндийская позиция России — все эти факторы исторически обусловили крайне низкий уровень взаимодействия между странами. Динамичное развитие российско-пакистанских отношений не может не радовать, но стоит помнить о том, за счет чего создается такое впечатление.

Но поскольку Исламабад, похоже, все же настроен на улучшение отношений с Вашингтоном, то Москве, в свою очередь, кратковременного отката не избежать. Плохая новость состоит в том, что российско-пакистанское взаимодействие может быть на время «заморожено» — по крайней мере, до окончания специальной военной операции и выстраивания обновленного формата отношений Пакистана и США. Хорошая, пусть и относительно, новость заключается в том, что Россия и Пакистан еще не успели найти что-либо, что было бы страшно потерять.

Поэтому вероятное замедление в динамике развития росийско-пакистанских связей предоставляет возможность продумать целостную стратегию будущего взаимодействия с Исламабадом взамен применявшегося в последние годы «реактивного» подхода.

В этом ключе внушают оптимизм новости о переданной российским посольством в Исламабад «дорожной карте» с предложением развивать сотрудничество, концентрируясь на торгово-экономическом взаимодействии, включая увеличение двустороннего товарооборота. Внимание российской стороны к автомобилестроению, авиастроению, фармацевтике и химической промышленности объясняется необходимостью компенсировать издержки вследствие отказа западных производителей работать на российском рынке.

Навряд ли Москву интересуют непосредственно пакистанские товары, большую роль может сыграть скорее доступ Исламабада к международному рынку капиталоемких товаров машиностроения. Но перспективностью могут отличаться проекты по строительству и эксплуатации газопроводов — Пакистану не удается эффективно обеспечивать энергетическую безопасность страны, правительство с трудом обслуживает долговые обязательства перед энергетическими предприятиями страны при низкой волатильности цен на энергоресурсы, а любое резкое повышение цен и вовсе ставит под угрозу функционирование всей экономики.

Пакистан вряд ли будет готов приступить к реализации инициатив в ближайшее время, но не потеряет к ним интерес в будущем. Поиск проектов, которые могут заинтересовать пакистанских партнеров в долгосрочной перспективе, должен стать императивом российской внешней политики — уверенность в наличии устойчивых и надежных связей гораздо продуктивнее «прорывов», которые вскоре забываются.

К тому же подобный «реактивный» подход совершенно точно не способствует укреплению позиций Москвы во всем регионе Южной Азии. О «прорывах» могут забыть партнеры, но не забывают наблюдатели. А в нынешней ситуации ставить под угрозу развитие «особо привилегированного стратегического партнерства» для России — непозволительная роскошь.

1. Названные кланы имеют сложную историю взаимоотношений с военными: в разное время члены двух семей возглавляли правительство Пакистана, теряли свои посты в результате военных переворотов, пребывали в изгнании, становились жертвами терактов, приговаривались к смертной казни.