Иранский крен: зачем России заниматься Исламской Республикой?

В 2022 г. наблюдалась активизация российско-иранского взаимодействия. Однако итоги высоких встреч выглядят логичным продолжением процессов, намеченных в двусторонних отношениях еще до санкционной войны. Поиск вариантов нарастить грузопоток через Каспийское море, обсуждение отмены запрета на импорт иранских молочных продуктов, перспектива поставки продуктов птицеводства из России, переговоры по инвестициям в нефтегазовую сферу Ирана и своповым поставкам нефти и газа — все это вопросы, по которым конкретные решения ожидают нас в будущем.

Договоренности по поставке пшеницы выглядят более конкретным результатом, однако и в прошлые годы Россия была одним из ключевых экспортеров на этом направлении. Более фундаментальным может показаться вопрос наращивания торговли в национальной валюте, однако данный процесс наметился уже давно, а долгожданная интеграция платежных систем «Шетаб» и «Мир» все так же остается на этапе обсуждения. Самым масштабным изменением можно назвать перспективу достижения полноформатного соглашения о ЗСТ с ЕАЭС, которое, вероятно, будет достигнуто уже в 2022 г., но и тут все идет по давно намеченному графику.

Хотя декларируемые договоренности политических элит пока не совсем отвечают текущему моменту, главное изменение уже налицо. В Иран в рамках официальных визитов приехало огромное количество российских бизнесменов, многие из которых еще недавно и не смотрели в сторону Исламской Республики. Звучали новые идеи об импорте иранских лекарств, стройматериалов, взаимодействии книжных индустрий, поставках деталей. За последние месяцы все больше россиян начали интересоваться Ираном. Все это говорит о качественном смещении фокуса, что не может не отразиться на отношениях двух стран.

Потенциал Ирана как экономического партнера России значительно превышает текущий уровень отношений. Исламская Республика способна как заместить часть выпадающих из-за санкций позиций в различных сегментах российской экономики, так и стать импортером расширенной линейки продукции из России. Кроме того, сам Иран представляет собой рынок со множеством незанятых ниш, где свои предприятия могут создавать российские инвесторы.

В то же время в масштабах страны Тегеран никогда не приблизится к тем возможностям, которые могут предоставить такие страны, как Китай или Индия. Однако существует направление, которое делает Иран абсолютно уникальной страной для России — это личной опыт. Иранский пример демонстрирует, что негативные последствия санкций невозможно полностью нейтрализовать ни в краткосрочной, ни в долгосрочной перспективах. Однако в ключевых секторах экономики Тегеран сумел нивелировать санкционное давление. Есть основания полагать, что такое давление выдержит и Россия. По основным показателям российское государство находится в более сильном положении, чем Иран в начале своей финансовой войны.

Отношения России и Ирана на текущем этапе почти наверняка выйдут на новый уровень. Общая обстановка в перспективе дает мало выбора: жители обеих стран будут искать возможности для взаимного сотрудничества. В то же время контуры новых форм взаимодействия пока просматриваются очень слабо — двусторонние отношения, скорее, находятся в ситуации переходного периода. Особенно это актуально для России, которая только начинает осознавать новые экономические и политические реалии, в которых будет жить в ближайшие годы. В связи с этим основная ценность Ирана лежит даже не в плоскости торгово-экономического сотрудничества, хотя эта сфера, безусловно, важна. Главное, что может дать Иран России прямо сейчас — это опыт развития в условиях жестких западных санкций.

На старых дрожжах

Полина Василенко:
Визит президента Ирана в Москву: стратегические колебаниям

В 2022 г. в российско-иранском взаимодействии произошли два важных визита. Первой стала поездка иранского президента Эбрахима Раиси в Москву в январе 2022 г. Тогда иранская сторона пыталась представить визит как прорыв дипломатии нового главы правительства, в то время как критики указывали на отсутствие принципиально новых идей и договоренностей в ходе переговоров.

Майский визит вице-премьера РФ Александра Новака в Иран осуществлялся в несколько иной ситуации. С одной стороны, уровень переговоров явно уступал президентской поездке в январе. С другой — российская делегация отправлялась в Иран на фоне беспрецедентно жестких санкций со стороны Запада, введенных в свете украинских событий. Сегодня только ленивый не говорит о том, что будущее Москвы в отношениях с Китаем и Ираном, поэтому визит Новака рассматривался совсем через другую призму — из России уж точно.

Тем не менее объявленные итоги скорее выглядят логичным продолжением процессов, намеченных в двусторонних отношениях на прошлом этапе развития, еще до санкционной войны Запада против России. Поиск вариантов нарастить грузопоток через Каспийское море, обсуждение отмены запрета на импорт иранских молочных продуктов, перспектива поставки продуктов птицеводства из России, переговоры по инвестициям в нефтегазовую сферу Ирана и своповым поставкам нефти и газа — все это частные вопросы, по которым конкретные решения в лучшем случае ожидают нас в будущем. Договоренности по поставке пшеницы выглядят более конкретным результатом, однако и в прошлые годы Россия была одним из ключевых экспортеров на этом направлении, так что нового здесь мало. По итогам 2021 г. почти 80% ирано-российского торгового оборота составляла сельскохозяйственная продукция.

Более фундаментальным может показаться вопрос наращивания торговли в национальной валюте. Однако мы говорим о процессе, который наметился уже давно, — по итогам 2021 г. более 70% торговых операций между Россией и Ираном осуществлялись в национальных валютах. Долгожданная интеграция платежных систем «Шетаб» и «Мир», несмотря на некоторые подвижки, все так же остается на этапе обсуждения.

Пожалуй, самым масштабным изменением можно назвать перспективу достижения полноформатного соглашения о зоне свободной торговли (ЗСТ) с ЕАЭС, которое, вероятно, будет достигнуто уже в 2022 г. Оно, в свою очередь, должно прийти на смену временному соглашению по ЗСТ, которое вступило в силу 27 октября 2019 г. и позитивно сказалось на двусторонней торговле. Но и тут все идет по давно намеченному графику: переговоры по полноформатному соглашению должны были завершиться не позднее, чем через три года после вступления в силу временного соглашения о ЗСТ.

Стоит отметить, что развитие экономического сотрудничества двух стран последних лет имело положительную динамику. Объем торговли между Россией и Ираном в 2021 г. превысил рекордные 4 млрд долл. Позитив преобладал и в политической плоскости. Россия и Иран все чаще оказывались по одну сторону баррикад на международной арене — пример ядерной сделки, пожалуй, один из самых ярких, да и вступление Ирана в ШОС в 2021 г. произошло, прежде всего, по российской инициативе. В целом стороны нащупали подход, когда удается концентрироваться на совпадающих интересах и планомерно наращивать экономическое сотрудничество. Начало 2022 г. можно рассматривать в том же ключе: торговый оборот между Россией и Ираном в I квартале вырос на 10%.

Ахмед Дахшан:
Как страны Персидского залива относятся к военной операции на Украине?

Что касается нового этапа в торгово-экономических отношения, то он практически неизбежен. Санкции, введенные против России, останутся с ней всерьез и надолго. Переговоры по возобновлению ядерной сделки между Тегераном и Вашингтоном также зашли в тупик, и шансов на выход из него все меньше.

И пусть декларируемые договоренности политических элит пока не совсем отвечают текущему моменту, главное изменение уже налицо. Вместе с Новаком в Иран приехала не только делегация из чиновников, но и огромное количество бизнесменов, многие из которых еще недавно и не смотрели в сторону Исламской Республики. Май 2022 г. вообще стал тестовым заходом в Иран для многих россиян. Зазвучали новые идеи об импорте иранских лекарств, стройматериалов, взаимодействии книжных индустрий, поставках деталей. Наконец, за последние месяцы все больше россиян начали просто интересоваться Ираном, что нашло отражение и в медийной плоскости. Все это говорит о качественном смещении фокуса, что не может не отразиться на отношениях двух стран.

Другой вопрос, что большинство «первооткрывателей», приехавших делать бизнес с иранцами, очень быстро столкнутся со значительными сложностями — разница деловых культур, проблема с платежами, неналаженные логистические схемы, бюрократические препоны. Иран — это не та страна, куда можно зайти легко и быстро. Скорее всего, значительная часть новопришедших разочаруется и оставит затею налаживания связей, столкнувшись с первыми проблемами. Останутся только самые изобретательные и настойчивые, либо те, для кого Иран на фоне возникших ограничений превратится в единственную опцию. Но и этого может быть достаточно, чтобы в перспективе в разы нарастить торгово-экономическую интеграцию двух стран.

Не только сотрудничество

С начала операции России на Украине Иран занял компромиссную позицию. Тегеран не присоединился к волне международного осуждения Москвы, но и не поддержал действия российской стороны. При этом основную вину за происходящее иранские власти возложили на США и НАТО. В то же время Тегеран продолжает призывать к прекращению огня и переговорам между Россией и Украиной и даже предлагает свои услуги в качестве посредника.

Реакция иранской общественности была еще менее однозначной. Значительная часть населения страны откровенно негативно отнеслась к началу Россией операции на Украине. Особенно это справедливо для среднего городского класса, где в информационной картине доминируют западные СМИ, которые ведут вещание на фарси: персидская служба BBC, Radio Farda, Iran International и др. В Тегеране даже произошли небольшие антироссийские акции протеста. К западным средствам массовой информации присоединились и некоторые реформаторские СМИ. В то же время консервативные медиа и проправительственные эксперты транслируют позицию очень близкую к государственной.

Иван Тимофеев:
Выгодообретатели

В связи с этим дальнейшее углубление российско-иранских отношений, в особенности на правительственном уровне, может сопровождаться негативной реакцией части общества. Для Ирана это во многом естественная ситуация: так, в прошлом имели место демонстрации против сближения страны с Китаем, хотя в экономическом плане китайское направление для Тегерана остается фактически безальтернативным.

Другой заметной реакцией стали высказывания в отдельных СМИ и социальных сетях идеи о том, что Иран может серьезно выиграть от санкций в отношении России, заняв ее место на рынке углеводородов. Однако пока ситуация скорее обратная. Сообщается, что экспорт иранской нефти в Китай резко сократился из-за ситуации на Украине. Пекин отдает предпочтение российским поставщикам, которые в сложившихся условиях вынуждены продавать нефть со значительным дисконтом. Похожая ситуация складывается и на рынке газа, где интерес азиатских стран к Тегерану на фоне переориентации Москвы на Восток может заметно упасть.

Потенциально Иран способен занять место России в сфере углеводородов, но для этого, во-первых, требуется отмена западных санкций с Исламской Республики. И даже в этом случае иранская добыча нефти очень сильно ограничена производственными возможностями, и, чтобы ее заметно нарастить, нужны инвестиции и технологическое обновление — все это требует и времени, и усилий. В газовой сфере вопрос упирается в возможности иранской стороны доставлять товар до покупателя, которые развиты явно недостаточно. Так что говорить о золотых перспективах иранских производителей углеводородов на фоне изоляции России пока преждевременно.

Таким образом, общая картина развития российско-иранских отношений выглядит чуть более сложно, нежели просто неизбежное сближение. По ряду направлений, наоборот, обостряется конкуренция. Более того, общественное мнение Ирана настроено по отношению к России не столь однозначно. Однако иранские власти вполне последовательны в своем стремлении на углубление тесных связей с Москвой из прагматичных соображений. Поэтому общие перспективы развития оптимистичные, несмотря на ряд омрачающих радужную картину обстоятельств.

Опыт как главный актив

Потенциал Ирана как экономического партнера России значительно превышает текущий уровень отношений. Исламская Республика способна как заместить часть выпадающих из-за санкций позиций в различных сегментах российской экономики, так и стать импортером расширенной линейки продукции из России. Кроме того, сам Иран представляет собой рынок со множеством незанятых ниш, где свои предприятия могут создавать российские инвесторы.

В то же время в масштабах страны Тегеран никогда не приблизится к тем возможностям, которые могут предоставить такие страны, как Китай или Индия. Однако существует направление, которое делает Иран абсолютно уникальной страной для России — это личной опыт.

Игорь Матвеев:
Экономическое соперничество России и Ирана в Сирии: новая реальность в свете улучшения ирано-американских отношений?

Российская Федерация сегодня находится в ситуации беспрецедентной экономической конфронтации со странами Запада. Единственный другой сопоставимый пример финансовой войны, развязанной Соединенными Штатами и Европой, — это случай с Ираном. Этот опыт актуален еще и потому, что обе страны похожи по многим показателям. Дело не только в том, что и Россия, и Иран экспортируют нефть и газ — это сравнение лежит на поверхности. Помимо этого, оба государства могут похвастаться крупными производственными секторами, главным образом снабжающими внутренние рынки. Кроме того, несмотря на общую коррупцию и опору на экономическую ренту, ключевые институты двух стран демонстрируют значительный уровень технократической изощренности.

В общих словах, опыт Ирана с 2012 по 2018 гг. (наиболее релевантный период для России сегодня) показал, что не самая динамичная и технологичная экономика поддается структурным трансформациям в ситуации санкционного давления. Более того, своевременные коррективы могут позволить стране вернуться к хрупкому экономическому росту уже в течение одного года. Иранский пример демонстрирует, что негативные последствия санкций невозможно полностью нейтрализовать ни в краткосрочной, ни в долгосрочной перспективах. Однако в ключевых секторах экономики Тегеран сумел нивелировать санкционное давление. Есть основания полагать, что такое давление выдержит и Россия. По основным показателям российское государство находится в более сильном положении, чем Иран в начале своей финансовой войны.

Однако для эффективного использования чужого опыта нужно его пристально изучить. Иными словами, исследования современного Ирана сегодня становятся жизненно необходимыми для нормального развития России. При этом нельзя ограничиваться сугубо экономическими аспектами. Опыт Исламской Республики показывает, что санкции — это комплексная проблема. Так, одним из самых важных последствий давления стали нарастающие экологические вызовы, которые обострились при попытках найти пути для обхода санкций.

Наконец, стоит обратить внимание на то, что главные экономические проблемы Ирана связаны не с санкциями, а с ошибочными политическими решениями. Так, предельно неэффективная социальная политика — одни из самых низких цен на бензин в мире, субсидии на электричество, воду — не только не решают проблемы общества, но и создают дисбалансы, негативное воздействие которых значительно превышает последствия от финансовых ограничений. Иранский пример показывает, что путь в сторону левого популизма быстро затягивает в опасную воронку, выход из которой найти совсем непросто.