Искусство дипломатии

Лекция

В современный век развития публичной и общественной дипломатии важно вспомнить основы дипломатического искусства, заложенные длительной историей международных отношений. Представляем первый материал из серии, посвященной искусству дипломатии.
Лекция прочитана студентам МГЛУ.

Представляем вашему вниманию первый материал из серии, посвященной искусству дипломатии. Это лекция, прочитанная Юрием Владимировичем Дубининым, Чрезвычайным и Полномочным Послом России, профессором кафедры дипломатии МГИМО (У) МИД России, для студентов Московского государственного лингвистического университета. В современный век развития публичной и общественной дипломатии важно вспомнить основы дипломатического искусства, заложенные длительной историей международных отношений.

Я хотел бы поговорить о дипломатическом искусстве. Это новый предмет. Несколько лет назад у меня возник вопрос: почему так много говорят о военном искусстве и почему не говорят о дипломатическом искусстве? Открыв любую энциклопедию, можно убедиться, что военное искусство занимает видное место. Мы со школьных лет знаем, как была выиграна битва при Каннах, позже нам рассказывают и о Клаузевице, и о «Науке побеждать» Суворова, и о многих других вещах.

Я спрашивал у одного нашего корифея: «Вы читали какие-нибудь исследования или книги о дипломатическом искусстве?». Он подумал и сказал: «Нет, не читал. Ни у нас, ни заграницей не читал». «А как Вы думаете, почему много пишут о военном искусстве, а о дипломатическом искусстве даже терминов не найдешь, за исключением обиходных?» - спросил я. Он, поразмыслив и покачав головой, сказал: «Да, наверное, дипломатическое искусство сложнее, чем военное». Я оставляю, конечно, на его совести его ответ. Я ему задал последний вопрос: «А как Вы думаете, имеет ли право на жизнь такое выражение как «дипломатическое искусство», и можно ли этим заниматься серьезно?». И он сказал: «Бесспорно».

Искусство дипломатии

Фото: www.economicportal.ru
Переговоры по Портсмутскому мирному
договору (С. Ю. Витте в дальнем ряду
в середине), г. Портсмут, штат
Нью-Гемпшир, США, 1905 г.

С тех пор начались изыскания на тему о дипломатическом искусстве. Что же это такое? Я бы начал с примера. 1905 год. События прошлого века, которые, впрочем, продолжаются и сегодня. Вы увидите ниточку связи. Между Россией и Японией шли переговоры, на которых Россию представлял руководитель правительства Витте, а Японию - министр иностранных дел Комура. В какой-то момент у японского переговорщика сдают нервы. Он бросает нашему переговорщику Сергею Юльевичу резкую фразу: «Вы ведете себя так, будто в войне победила не Япония, а Россия». И для негодования у японца, казалось, были веские основания. В самом деле, Россия потерпела сокрушительное поражение. И на суше, и на море. У неё не осталось ни армии, ни флота. Сибирь беззащитна. Однако Витте не только не принимает японские требования, но и ставит свои условия. Такое поведение кажется вызывающим. Даже японской выдержки не хватает.

Забежим немного вперед. Вспомним, чем закончились те переговоры. Они закончились тем, что Японии пришлось отказаться от многих своих притязаний. Она даже ретировалась из северной части оккупированного ею острова Сахалин. Что же было оружием Витте? Дипломатическое искусство. Вот пример, когда оно сыграло свою роль. Успех Витте был оценен. Он получил графский титул. Что касается Японии, то результаты переговоров, а они были оформлены Портсмутским мирным договором, были восприняты общественным мнением как унижение и вызвали массовые беспорядки в Токио. Комура был вынужден уйти в отставку.

Какой же рычаг использовал Витте для того, чтобы добиться успеха? К тому, что я уже сказал о достижениях Японии военного характера, следует добавить, что положение Витте осложнялось тем, что на этих переговорах в качестве посредника выступал президент США Теодор Рузвельт. В течение всего времени переговоров он старался поддерживать Японию. К тому же, переговоры проходили на территории США. Как осуществлял в этих условиях свою программу Витте? Вот что он сам написал на этот счет.

Перед отъездом на переговоры Витте разработал собственную тактику. Первое - ничем не показывать, что Россия желает мира. Вести себя так, чтобы создать впечатление, что если государь согласился на переговоры (инициатива исходила от США), то только ввиду общего желания почти всех стран, чтобы война была прекращена, а самой России мир безразличен. Второе: держать себя, как подобает представителю России, то есть представителю величайшей империи, у которой приключилась маленькая неприятность. То, что Россия в то время была величайшей империей мира, это очевидный факт. Третье: имея в виду громадную роль прессы в Америке, держать себя предупредительно и доступно ко всем ее представителям, чтобы заслужить её расположение. Далее, чтобы привлечь к себе население в Америке, которое крайне демократично, держать себя с ним совершенно просто, без всякого чванства и совершенно демократично. Ввиду значительного влияния евреев, в особенности в Нью-Йорке и американской прессы вообще, не относиться к ним враждебно, что, впрочем, совершенно соответствовало, как пишет Витте, его взглядам на еврейский вопрос вообще.

Вот вам и директива. Конечно, директива оказалась реалистичной. Но для того, чтобы воплотить её в жизнь, как раз и потребовалось дипломатическое искусство. Вот как развивались события.

Опять же из его воспоминаний. «Когда мы приближались к Нью-Йорку, - пишет Витте, - наш пароход встретили несколько пароходов с корреспондентами различных американских газет. Когда эти корреспонденты вошли на пароход, я им высказал радость по случаю моего приезда в страну, которая всегда была в дружественных отношениях с Россией, и мою симпатию к прессе, которая играет такую выдающуюся роль в Америке. С тех пор и до моего отъезда из Америки я всегда был, если можно так выразиться, под надзором газетчиков, которые следили за каждым моим шагом.

В Портсмуте (где проходили переговоры) не знаю с целью или нет, - пишет он, – мне отвели две маленькие комнаты, из которых одна имела окна таким образом направленные, что через них было видно всё, что я делаю.

Со дня приезда и до дня выезда из Америки меня постоянно снимали кодаками любопытные. Постоянно, в особенности дамы, подходили ко мне и просили остановиться на минуту, чтобы снять с меня карточку. Каждый день обращались ко мне со всех концов Америки, чтобы я прислал свою подпись и ежедневно приходили ко мне, в особенности дамы, просить, чтобы я расписался на клочке бумаги. Я самым любезным образом исполнял все эти просьбы, свободно допускал к себе корреспондентов и вообще относился ко всем американцам с полным вниманием. Этот образ моего поведения постепенно всё более и более располагал ко мне как американскую прессу, так и публику.

Когда меня возили экстренными поездами, я всегда подходил, оставляя поезд, к машинисту и благодарил его, подавая ему руку. Когда я сделал это в первый раз, к удивлению публики, то надо сказать, что на другой день об этом с особой благодарностью прокричали все газеты. Судя по поведению всех наших послов и высокопоставленных лиц, впрочем, не только русских, но и вообще заграничных, американцы привыкли видеть в этих послах, позволю исключить себя из этого определения, чопорных европейцев. И вдруг явился к ним чрезвычайный уполномоченный русского государя, председатель Комитета министров, долго бывший министром финансов, статс-секретарь его величества, и в обращении своем он еще более прост, более доступен, чем самый демократичный президент Рузвельт, который на своей демократической простоте особенно играет.

Я не сомневаюсь, что такое мое поведение, которое налагало на меня, в особенности по непривычке, большую тяжесть, так как в сущности я должен был быть непрерывно актером, весьма содействовало тому, что постепенно американское общественное мнение, а вслед затем и пресса всё более и более склоняли свою симпатию к главноуполномоченному русского царя и его сотрудникам. Этот процесс совершенно ясно отразился в прессе.

Это явление выразилось в телеграмме президента Рузвельта в конце переговоров, которую он послал в Японию, после того как он убедился, что я ни за что не соглашусь на многие требования Японии, в том числе на контрибуцию. В этой телеграмме он констатировал, что общественное мнение в Америке в течение переговоров заметно склонило симпатии в сторону России и что он, президент, должен заявить, что если Портсмутские переговоры ничем не кончатся, то Япония уже не будет встречать то сочувствие и поддержку в Америке, которую она встречала ранее».

Что касается японцев, то они, как отмечал Витте, были его союзниками в том, чтобы склонить симпатии общественного мнения в Америке к России. «Если они не были чопорны, как европейские дипломаты-сановники, чему впрочем случайно препятствовала их внешность, то тот же эффект производился на американцев их скрытостью и уединенностью».

И что же в результате? Президент Рузвельт, «испугавшись, что окончание переговоров ничем может возбудить общественное мнение против него и японцев», телеграфировал японскому императору, советуя согласиться на предложение российского представителя, что тот и сделал. Как видно из этих выдержек, Витте продемонстрировал эффективность качественно нового для своего времени стиля дипломатического искусства, в основе которого лежало осознание влияния общественного мнения. Это и сыграло решающую роль в его успехах. И он доказал, убедительно продемонстрировал, что дипломатическое искусство имеет не меньшее значение для государства, чем военное искусство. А искусный дипломат значит, порой, не меньше искусного полководца.

Что такое дипломатия?

Это емкое понятие. В широком смысле оно предполагает успешное ведение внешнеполитических дел. Употребляется это выражение и в повседневной жизни, когда говорится о высокой культуре межличностного общения. Чем точнее рассчитан внешнеполитический курс государства, тем больший простор открывается для успешных дипломатических акций. В то же время качественные действия дипломатии умножают внешнеполитические возможности государства. Дипломатическое искусство – это умение в совершенстве пользоваться всем арсеналом возможностей, уже накопленных дипломатией. В то же время (и это особенно важно) это способность идти уже проторенными дорогами, находить новаторские решения, открывать новые горизонты и в дипломатии, и во внешней политике.

Если задача внешней политики состоит в том, чтобы определить, чего следует достичь в международных делах, то дипломатическое искусство призвано ответить на вопрос «как это сделать?», а точнее «как это сделать наилучшим образом?». Дипломатическое искусство – это профессионализм, возведенный в творчество, то есть деятельность, порождающая нечто качественно новое и никогда ранее не имевшее место.

Можно ли научиться дипломатическому искусству, овладеть им? Ответ таков: любому человеку, готовящемуся вступить на дипломатическую стезю и вообще заняться внешнеполитической или внешнеэкономической деятельностью, не только стоит, но и необходимо начать этот процесс. Продолжаться он будет в течение всей профессиональной жизни. Видимо, это верно по отношению к любому искусству. Искусство безгранично, а одной из главных побудительных сил для него является вдохновение. Прежде всего, надо изучить всё то, что накоплено и продолжает накапливать дипломатическая практика. Дипломатическое искусство должно привлекать внимание не только к результатам тех или иных дипломатических акций или событий, но и к проникновению в их суть, в мотивы, которыми руководствовались участники, в методы решения возникающих проблем. Одним словом, это то, что можно назвать живой историей. И, конечно, здесь не обойдется без вдохновения. Основа успеха в дипломатическом искусстве – это сплав знания, опыта, таланта и высоких устремлений.

Из чего же состоит дипломатическое искусство? Прежде всего, из умения оценивать ситуации, в которых приходится действовать в тех или иных дипломатических акциях. Это главная исходная точка, начало начал дипломатического искусства, как и вообще политики.

Известный китайский полководец Сунь-цзы еще 2500 лет назад говорил: «Нет большей ценности, чем составить ясную картину происходящего». В самом деле, кто владеет информацией, тот владеет ситуацией. В связи с этим сбор информации, выводы из неё, составление картины происходящего как предпосылки для дальнейшего действия – вся эта работа сама по себе является неотъемлемой частью дипломатического искусства. Если эта работа проделана успешно, то результат может дать правильные ориентиры для последующего действия или даже предопределить его успех.

Как строится работа дипломата?

Рассмотрим конкретные примеры, переходя от менее сложного к более сложному. Как может строиться эта работа? Назвать её можно информационно-аналитической деятельностью. Её первый этап – сбор фактов. В обширном и постоянно расширяющемся информационном потоке необходимо уметь выделить достоверные факты, распознать информацию, направленную дезинформацию, вскрыть, что скрывается под пропагандистскими кампаниями и в итоге по крупицам собрать самые существенные факты, которые могли бы быть полезными для всех последующих операций информационно-аналитической работы.

Конечно, этой первичной информации, сбора фактов недостаточно. Очень важно уметь изучать и комментарии к этой информации. Это вторичная информация, но она может помочь сделать выводы в конце работы. Особую ценность при этом приобретает так называемая живая информация. Под ней подразумеваются контакты с носителями информации, то есть с людьми, имеющими непосредственное отношение к формированию и осуществлению политики.

Разберем пример времен Великой Отечественной войны. Одна из кардинальных проблем в первой части войны заключалась в открытии второго фронта. Для Советского Союза было очень важно знать, когда США и Великобритания собираются это сделать. Особую злободневность эта проблема приобрела накануне конференции руководителей США, СССР и Великобритании, которая состоялась 28 ноября – 1 декабря 1943 года в Тегеране. И конечно, выяснением этого вопроса были заняты все службы Советского Союза, в том числе секретные службы.

Незадолго до Тегеранской конференции исполняющий обязанности советского посла в Лондоне Кирилл Новиков получил указание срочно обратиться в министерство иностранных дел Англии (Foreign office) и сообщить, что его включили в состав делегации на встрече в Тегеране. Ему предписывалось попросить разрешение отправиться туда на самолете вместе с английской делегацией. Конечно, он объяснил, что иначе добираться из Лондона в Тегеран не было никакой возможности. Англичане согласились. Он вылетел тем же самолетом, в котором летел и Черчилль, возглавлявший английскую делегацию. В Каире, где самолет совершил промежуточную посадку, Черчиллю был дан ужин. Когда гости расходились, Черчилль предложил советскому представителю задержаться «на посошок». Беседа была непринужденной и доброжелательной. Неожиданно Черчилль спросил: «Мистер Новиков, а Вы, вероятно, хотите узнать, когда мы откроем второй фронт?». И тут же ответил: «Не раньше 2 мая 1944 года».

Кирилл Васильевич был ошеломлен. Ведь поисками информации занимались все советские разведки. И вдруг он получил ответ из уст самого Черчилля. По прибытии в Тегеран Новиков быстро написал краткую докладную. Сталин моментально был проинформирован. И когда началось обсуждение вопроса о втором фронте, он уже знал о позиции западных союзников и обладал дополнительной свободой маневра. 1 декабря 1943 года участники Тегеранской конференции подписали исторический документ, в котором говорилось, что операция «Оверлорд» будет предпринята в начале мая 1944 года.

Фото: Встреча руководителей СССР, США
и Великобритани на Тегеранской
конференции, 1943 г.

Добавим одну деталь, чтобы оттенить достижения Новикова красками эпохи. Вскоре после Тегеранской встречи на заседании Политбюро Сталин сказал: «Работать надо так, как товарищ Новиков». И затем эти слова послужили толчком для не совсем приятного испытания для Новикова. Его вызвал Берия и предложил перейти к нему в МВД и стать генерал-лейтенантом. Нетрудно было представить себе, какие последствия могли грозить в случае отказа. Но Новиков подумал, что при той похвале, с которой отозвался о нем Сталин, Берия не решится на репрессии. Расчет оправдался. Где же здесь искусство? А вы попробуйте с первым лицом государства установить такие отношения, чтобы быть приглашенным за стол «на посошок» один на один и так разговаривать, чтобы услышать то, что вас интересует.

Информация, которая идет прямо в кровь и ложится на то место, где она может сыграть важную роль, редко попадает в руки тех, кто её ищет, и об этом пишут в истории дипломатии. Чаще бывает сложнее, поэтому я приведу другой пример. Он тоже из времен Великой Отечественной войны, но вы увидите, в чем разница. Это история, которую мне рассказал мой первый посол Виноградов уже после того, как я занялся дипломатической работой.

В 1940 году Виноградов был назначен советником в полпредство (тогда так называлось посольство) в Турции. Но советник в посольстве тогда была вторая должность после посла. И оставшись вскоре поверенным в делах в Анкаре, Виноградов получил назначение полпреда (посла). Тогда ему было 33 года. Пост нашего представителя в Турции рассматривался и сейчас рассматривается как ответственный. Но его важность возросла ещё больше после того, как национал-социалистическая Германия развязала агрессию против Советского Союза. Турция в войне не участвовала. Там действовали не только посольства СССР и других союзных государств, но и гитлеровское посольство. И от того, на чью сторону может встать такая важная в военно-стратегическом смысле страна, как Турция, зависело очень многое. Особую опасность для СССР представлял вариант её вступления в войну на стороне Германии. Намерение Турции оставались загадкой, и Советский Союз держал на границе с этой страной большую группу войск.

Случай, о котором идет речь, произошел осенью 1942 года. Накал борьбы на советско-германском фронте в тот момент достиг высшего предела. Внимание всего мира было приковано к Сталинграду. Там развернулось сражение, исход которого много значил не только для положения дел на полях Великой Отечественной войны, но и для всего мира. А на юге гитлеровская танковая армада рвалась к Баку, чтобы открыть путь Германии в Иран и на Ближний Восток. Гитлеровская армия захватила перевал главного кавказского хребта, в результате чего лишь узкая полоска территории Закавказья отделяла линию фронта от границы Советского Союза с Турцией.

В тот момент Виноградов получает указание срочно прибыть в Москву, без объяснения причин. Путь до Москвы был непростым. В МИДе, куда посол заехал сразу после прилета в Москву, никаких пояснений он не получил. Собеседники пожимали плечами и поднимали палец к небу, мол, указание идет с самого верха. Виноградова разместили в гостинице и сказали ждать сигнала. Сигнал последовал среди ночи в виде короткой фразы «за Вами послана машина». Что дальше произошло, я расскажу, сохраняя колорит рассказа самого Виноградова.

Машина привезла его на «ближнюю дачу». Войдя внутрь, Виноградов оказался перед Сталиным. Он сидел за обеденным столом с несколькими членами Политбюро. Виноградов поздоровался и в ответ услышал слова Сталина: «Налить послу водки». Налили. «Пей, посол». Виноградов выпил, естественно, «за здоровье».

– Скажи, посол, начнет Турция войну против нас или нет?

– Нет, товарищ Сталин, не начнет.

– Налить послу ещё водки.

Налили.

– Пей, посол.

Выпил, повторив свой тост.

– Так начнет Турция войну против нас или нет?

– Не начнет, товарищ Сталин.

– Хорошо, посол. Возвращайся в свою Анкару. Но помни ответственность, которую ты здесь на себя взял.

Виноградов улетел. Сталин дал указание снять войска, прикрывавшие нашу границу с Турцией, на случай если Турция решила бы выступить на стороне Германии. Эти войска были переброшены под Сталинград, и они усилили нашу армию в решающий момент битвы величайшего исторического значения.

Когда я услышал этот рассказ, я был под сильным впечатлением. Я спросил: «Что дало Вам основание, Сергей Александрович, занять такую позицию в разговоре со Сталиным? Может быть, Вам что-то шепнули турецкие собеседники? Или Вы располагали какой-нибудь информацией?» «Нет, – сказал он, – ничего этого не было. Турецкие представители вели себя в разговорах со мной весьма корректно, с министром иностранных дел мы иногда даже поигрывали в шахматы, но государственными секретами они со мной не делились. Не было у меня и секретной информации. Но в ответе, который я дал Сталину, я был уверен». И он пояснил: «Это было выводом из всех моих наблюдений за настроениями в Турции и её руководстве. Порой, это значит больше, чем знакомство с какими-либо секретными материалами».

К этому рассказу добавлю одну деталь: после войны было решено отметить советских дипломатов, отличившихся в военные годы, а достижений у них было много. Министерство предлагало наградить Виноградова Орденом Трудового Красного Знамени. Списки, разумеется, попали к Сталину, и он зачеркнул это предложение и написал: «Орденом Ленина».

Первый случай: информация точная, та, которая нужна, попала в ясной формулировке.

Второй случай – вывод из информации.

Следующий этап дипломатического искусства и дипломатической работы – сфера анализа. Проведем эксперимент. Предположим, вы все – работники МИДа и вас вызывает утром руководитель вашего подразделения и говорит: «Что-то произошло в такой-то точке мира (Сирия, например), у нас много информации, она идёт со всех концов мира. Вам задание: возьмите всю информацию в соседней комнате и к вечеру представьте мне предложения с оценкой всей этой информации и с рекомендацией, что нам делать». Как вы поступите, перейдя в соседнюю комнату? И как вы будете действовать?

Ответ из аудитории. Юлия.

– Я абсолютно не уверена в своей теории, но сначала бы я попыталась проанализировать информацию, поступающую от государств, являющихся союзниками с нашей страной. После этого я бы очень внимательно проанализировала информацию от противостоящих нам стран, а затем информацию от стран, союзничающих с Сирией, и только потом делала бы выводы.

Ю.Д.: А потом что Вы будете делать?

– На основе нескольких выводов, которые бы я сделала, я бы пришла к какому-то заключению.

Ю.Д.: Остальные согласны с таким подходом? Есть другие мнения? Но ответ я жду для любой ситуации, потому что принципы этой работы должны быть применимы ко всем случаям жизни.

- Просто я считаю, что у каждой страны есть союзники и противники. Поэтому, на мой взгляд, это подходит к любой ситуации.

Ю.Д.: О друзьях и недругах я с Вами не спорю. Вы все согласны с таким подходом? Кто имеет альтернативную точку зрения?

Реплика из зала

– Я не хочу давать никаких оценочных суждений. Хочу высказать лишь свою точку зрения. Я бы хотел разделить страны на капиталистические и социалистические. Для начала нужно определить, какой идеологии придерживается сама страна, по отношению к которой была представлена информация. Далее проанализировать, что об этом в первую очередь говорят её противники, какую пропаганду они ведут. Ведь имеет место информационная война. Мы должны понять, где пропаганда, где провокация, а какой информации можно доверять. И если мы говорим о Сирии, то конечно, в первую очередь, мы должны проанализировать ситуацию в стране, должны понять, какого принципа придерживаются те, кто стоит у власти, с чем они борются, кто им противостоит, и уже на основе этой информации делать вывод. Нужно понять, какой позиции придерживаемся мы. Исходя из этого, делать дальнейшие предположения и выстраивать стратегию.

Ю.Д.: Серьезные критерии. Это требует серьезной работы. И не ко всем ситуациям это применимо. Не всегда найдешь социалистические, капиталистические страны и прочее.

– Конечно, есть страны смешанного типа. Но, на мой взгляд, большинство стран имеют идеологию.

В одном случае их точки зрения совпадают: чтобы начать работу, нужно каким-то образом систематизировать информацию. Информации очень много, её даже прочесть не успеешь, а нужно вынести решение для руководства. Так что нужен более простой и более убедительный критерий для этой систематизации. Что если вы положите в основу этой систематизации поиск первого сообщения о возникшей ситуации? Откуда возникла проблема? И если вы нашли первоисточник, то вы расположите всю информацию хронологически, доведя её до сегодняшнего дня. И, конечно, вы выбросите ту информацию, которую считаете менее важной, и оставите ту, которая будет представлять этапы. У вас будет четкая картина развития событий. Это называется историческим анализом. Вы получите абсолютно убедительные аргументы в ответе вашему начальнику.

Но исторический анализ выстроит чересчур прямолинейную картину. Ведь сбоку основной линии могут быть сопутствующие события. Вы их расположите хронологически по мере развития главного события. Таким образом, на каждом этапе хронологического развития у вас появятся этапные события, важные побочные события, влияющие на развитие основного события. Это системный анализ. И когда вы наложите исторический анализ на системный анализ, вы получите четкую картину, исходя из вашей информации (вполне возможно и использование дополнительной информации). Это уже логический анализ. Каждое ваше слово доказуемо, оно вытекает из логического анализа событий и фактов.

Дело в том, что в учебных материалах содержится теория, а дипломатическое искусство – это действие, и к тому же действие должно быть более активным, более квалифицированным, чем действие партнеров. И в этом всё искусство.

Павел, что Вам поможет?

– Нужно смотреть на весь анализ, который мы совершили до этого. Это наша опора. А также нам нужно смотреть на позицию нашего государства в подобных вопросах. Российский МИД придерживается концепции, согласно которой внутренние споры государств являются их собственными проблемами и должны решаться непосредственно внутри государств, без иностранного вмешательства. Соответственно, представители России должны давать понять коллегам из США, что мы не разделяем их идею о поддержке оппозиции в Сирии и считаем, что этот конфликт должны урегулировать непосредственно его участники (то есть сирийский народ). В данном случае мы не должны помогать одной или другой стороне в этой войне, а призвать обе стороны сесть за стол переговоров и урегулировать споры мирным путем.

Ю.Д.: Павел блестяще изложил нашу позицию, которую можно прочесть в любом выступлении министра иностранных дел Сергея Лаврова и президента Владимира Путина. И он продемонстрировал знание принципов международного права. Но дело в том, что на базе этого ситуация не прояснилась. Так что надо теперь делать? Ситуация в любой день может измениться. Павел нас подвел к правильному выводу. В нескольких словах я открою суть. Такие проблемы возникают не только в министерствах иностранных дел, но и в жизни. Поэтому ситуация каждого из вас применима к войне и миру. Как поступать, когда нет данных и фактов, как будет развиваться ситуация? Наука тоже ищет пути, как ответить на этот вопрос. Говорят, надо применить метод экстраполяции. Вы хорошо проанализировали, как развивались события до сих пор. Вы будете исходить из того, что дальше они так и будут развиваться. А еще есть метод исчисления. С матрицами. А откуда они взялись? Из головы тех, кто анализировал ситуацию?

И вот на помощь нам приходит интуиция. Недавно я читал воспоминания Андрея Андреевича Громыко. Он был министром иностранных дел сверхдержавы в течение 28-и лет. Всё, что он делал, полностью проанализировано. Ни одной ошибки в его действиях не было выявлено. Он пишет, что в любом дипломатическом действии чрезвычайно важно сотрудничать с интуицией. Нет ничего важнее, чем иметь картину событий в голове. Нужно добавить, что нет ничего важнее умения прогнозировать дальнейшие события. Интуицией интересовались с древности. Это безотчетное чувство, возникающее спонтанно на базе предшествующего опыта и подсказывающее правильное решение.

Фото: encyclopedia.mil.ru
Президент США Дж.Кеннеди и Министр
иностранных дел СССР А.А.Громыко

Логическое решение – это совокупность экстраполяции, фактов, интуиции. Джон Кеннеди был выдающимся президентом. Он говорил: «У меня тысяча советников, которые знают, как построить пирамиду, но нет ни одного, который мог бы мне сказать, нужно её строить или нет». Жизнь предоставила ему возможность продемонстрировать это на практике. Когда Советский Союз отправил Гагарина в космос, Америка со всеми её достижениями и весь мир пришли в восторг, заговорили о том, что советские люди изобрели сверхтопливо, что у них блестящий уровень образования. Тогда Кеннеди создал экспертную комиссию и задал вопрос: «Что надо сделать, чтобы престиж США не был утерян? Надо лететь на Луну или нет?» Высокая американская комиссия дала Кеннеди рекомендацию: лететь на Луну не надо, а он принял противоположное решение. В этом и был его интеллектуальный подвиг, его новаторство. Помните первые слова американского космонавта, который сделал шаг на лунной поверхности? «Такой маленький шаг и такой важный для человечества».

У меня есть еще немало примеров того, как интуиция срабатывала в рамках нашей темы. Примеры эти очень убедительные. Но для этого у нас нет времени, поэтому это останется за скобками.

Итак, мы разбираем первый этап дипломатического искусства: картина, прогноз и метод действия. Действия – это переговоры и дипломатические акции. Специалисты, которые сумели настроиться путем учебы или самосовершенствования на анализ, предсказания и выводы, составляют золотой фонд не только каждого государства, но и всего человечества. Вперед надо идти не только на базе того, что случилось и что вы хорошо проанализировали, но и на основе полета человеческой мысли и вдохновения. Кое-что из этого я изложил в книге «Мастерство переговоров». Это первый учебник в России на эту тему. Вообще, таких учебников я не видел за рубежом. Там есть много примеров. И лингвистическое истечение переговоров, и достижение договоренности на переговорах – это зачастую использование колоссальных резервов лингвистики.

Примером может служить принятая в 1967 году Советом Безопасности ООН резолюция 242 по ближневосточному урегулированию. Этот документ предусматривает возвращение Израилем «оккупированных территорий». Арабские страны и многие другие государства исходят из того, что эта формулировка предполагает необходимость вывода израильских войск со всех оккупированных территорий. В то же время Израиль, ссылаясь на то, что в английском тексте перед словами «оккупированные территории» не был поставлен определенный артикль, утверждает, что в резолюции речь идет не обо всех территориях.

Вопрос из зала: «От каких переговоров Вы получили наиболее глубокие впечатления и полезный опыт?»

Ю.Д.: Переговоры, в которых я участвовал, представляли для меня исключительно интересный подарок судьбы. Может быть, мне однажды помогла интуиция.. Я оказался председателем заседания на Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе, на котором разрабатывался Хельсинский Заключительный акт. Он практически является мирным договором, имеющим и сегодня колоссальное значение. В результате этой договоренности Европу освободили от той беды, которая сопутствовала ей в течение столетий и тысячелетий, - войны из-за границ.

Когда я стал председателем, обсуждался вопрос о том, принять проект Заключительного акта или нет. А решение по этому вопросу ждали руководители 35 государств. Пятьсот дипломатов спорили и не могли договориться о формулировках. Нужен был консенсус. Шел многомесячный спор между Турцией и Кипром. Турция ранее ввела свои войска на Кипр, где было провозглашено второе турецкое государство. Его никто не признал, но Турция сказала, что на Кипре есть греческая, а есть турецкая территория, там два государства, и поэтому президент Кипра уже не может представлять весь Кипр. Вопрос обострился настолько, что Турция сказала: «Пока вы не закроете путь президенту Кипра в Хельсинки, мы согласие на заключение акта не дадим».

Всё спорили, как выйти из создавшегося положения. Неделю, вторую, третью, четвертую, месяц, два, три месяца. Предлагали различные решения, но они склонялись либо в одну сторону, либо в другую. День и ночь споров. В одну из ночей я был председателем заседания по этому вопросу. Как его решить? Председатель имеет ограниченные возможности. Он должен быть объективным. Если он склонится на чью-либо сторону, то его отправят в отставку. В третьем часу ночи все выговорились, и все смотрят на председателя. Брежнев ждет, когда он сможет поехать в Хельсинки. Это его звездный час. А у меня нет никаких заготовок.

Тогда я говорю: «Вы все слышали всё, что здесь было сказано». Вроде бы простая фраза, но это констатирующая часть резолюции, решения. Я оглядел зал. Никто не протестует. Я говорю: «Предлагаю перейти к повестке дня». По- французски: «passer à l’ordre du jour». Это выражение имеет юридический смысл. Это означает, что вопрос, который до сих пор обсуждался, обсужден исчерпывающим образом и закрыт. Совещание переходит к следующему пункту повестки дня, а предыдущий вопрос просто снят. Пока это переводили на пять языков, я смотрел, не поднимется ли рука киприота или грека, который скажет, что не согласен. Но рука не поднялась, значит, все согласны. Вопрос исчерпан. Я попросил принести проект Заключительного акта. И мне его принесли со всеми поправками. Я спросил: «Есть ли возражения против одобрения проекта Заключительного акта и передачи его в Хельсинки на подписание главам государств?». И все были согласны. Это была интуиция.

Когда утром внутри делегации мы обсуждали эту новость, которую ждали во всем мире, один из влиятельных членов делегации сказал при всех, что я мог бы принять более благоприятное решение для нашего союзника Кипра. Как ответить ему? Это же вызов. Среди нашей дипломатической братии такое бывает, ведь дипломаты – тоже люди. Я сказал: «Хорошо, у Вас глава кипрской делегации - лучший друг. Вызывайте его в посольство. До полуночи я сохраняю права и привилегии председателя собрания. Спросите у киприота, что он хотел бы улучшить в том решении, которое было проведено. Я вызову представителя Турции и возобновлю заседание». Вы скажите – мальчишество? В общем, близко к этому, но и проверка интуиции, в то же время. Он вызвал представителя Кипра. Они долго говорили. Потом мы собрали делегацию, и он сказал, что представитель Кипра не хочет никакого лучшего решения, кроме того, которое было проведено. Значит, интуиция не подвела.

Всего доброго, желаю вам успехов!