Халяль — всему голова: «новые» точки роста российско-индонезийских торговых связей

Российский экспорт стремительно выходит на рынки Индонезии после начала СВО и адаптируется под местные правила и особенности. РФ при благоприятных условиях способна на более системной основе занять отдельные ниши, в особенности в сфере АПК и энергетики. Это может наполнить новым содержанием двусторонние отношения и стать их «визитной карточкой» на годы вперед, особенно на фоне туманных перспектив поставок российских вооружений в Индонезию и развития БРИКС.

Несмотря на все дисбалансы и нюансы, торгово-экономические отношения между Индонезией и Россией переживают «медовый месяц» после начала СВО. Тут и рекордное увеличение российских экспортных поставок и грядущая ЗСТ в формате ЕАЭС, и работа над развитием финансовой инфраструктуры взаимной торговли. Однако все эти позитивные сигналы не должны вводить в заблуждение и создавать неоправданно высокие ожидания. Задача России на ближайшие годы — добиться стабильного роста зависимости Индонезии от закупок отдельных видов российской продукции (удобрения, пшеница, угольные брикеты и т.д.). Задача более амбициозная и долгосрочная — постараться масштабировать свои успехи на уровне целых рынков — агропромышленного, энергетического, фармацевтического.

Российский экспорт стремительно выходит на рынки Индонезии после начала СВО и адаптируется под местные правила и особенности. РФ при благоприятных условиях способна на более системной основе занять отдельные ниши, в особенности в сфере АПК и энергетики. Это может наполнить новым содержанием двусторонние отношения и стать их «визитной карточкой» на годы вперед, особенно на фоне туманных перспектив поставок российских вооружений в Индонезию и развития БРИКС.

Дискуссии по российско-индонезийским отношениям с момента начала СВО чаще всего сводились к трем центральным сюжетам. Первый — общие перспективы развития дипломатического диалога с учетом санкционного давления на Россию и мирного плана Индонезии по урегулированию украинского кризиса. Второй — перспективы военно-технического сотрудничества с приходом к власти к Индонезии бывшего министра обороны Прабово Субианто, особенно в рамках затянувшегося проекта поставок российских истребителей Су-35. Третий — перспективы заключения ЗСТ между ЕАЭС и Индонезией, которую эксперты по тематике и официальные лица уже заждались.

С 2023 г. добавился еще один важный смысловой блок — более тесная интеграция Индонезии в БРИКС, а после официального вступления страны в объединение — уже содержательная оценка перспектив российско-индонезийского сотрудничества в рамках объединения.

Как можно заметить, вопросы двустороннего торгово-экономического взаимодействия России и Индонезии затмевались общей военно-политической и глобальной повесткой. Важную роль в этом вопросе сыграли первые в истории российско-индонезийских отношений морские военные учения в 2024 г. Они запустили новый раунд экспертных дискуссий в обеих странах по поводу вывода отношений на принципиально иной, стратегический уровень, и способности конвертировать совместные учения в развитие более широкоформатного военно-технического сотрудничества.

Ни для кого не секрет, что безопасность традиционно занимает приоритетное место над торгово-экономическим сотрудничеством, и российско-индонезийские отношения в этом плане не исключение. Однако диалог по линии ВТС, в особенности поставки российских вооружений в Индонезию, — проблемная и во многом токсичная тема. При этом реальные перспективы развития ВТС, как и отношений в целом, часто переоцениваются, стигматизируются или вовсе упрощаются до примитивного уравнения — Индонезия выпустила мирный план по Украине, вступила в БРИКС, проведены совместные военные учения, избран «пророссийский» президент Прабово, а значит, закупки российской продукции ВПК и открытая поддержка России по Украине лишь вопрос времени. Подобные заключения лишены смысла и не отражают реалии, как минимум, многовекторной и проактивной политики Индонезии при Прабово, которую он так яростно продвигает. Одним из направлений этой политики, хоть и не столь заметным в мировых медиа и экспертных дискуссиях, выступает взаимная торговля, которая претерпевает любопытные изменения.

Не в цифрах счастье

Никита Куклин:
Вся президентская рать: итоги всеобщих выборов 2024 в Индонезии

СВО и ее последствия подстегнули российско-индонезийскую торговлю, которая по итогам 2023 г. составила 3,3 млрд долл. и возросла на 22% по сравнению с докризисным 2021 г. На первый взгляд, ничем не примечательные цифры в сухом остатке, которые не соответствуют заявленному повороту на Восток и форсированной переориентации товарных потоков в страны глобального Юга после 2022 г. В данном случае можно много спекулировать на предмет причин сложившейся ситуации, рассуждать про санкционные ограничения, географическую удаленность и вытекающие из этого логистические барьеры, отсутствие широкой представленности товаров на рынках обеих стран, трудности в бизнес-коммуникации и т.д. Это все симптоматика, главное — механизм целеполагания. Индонезия, как и Юго-Восточная Азия в целом, никогда не была приоритетным направлением для России и, вероятно, никогда им и не станет. Соответственно, приведенные выше нюансы упираются в изначальное стратегическое планирование РФ. Джакарта и другие партнеры по АСЕАН выполняют важную, но вспомогательную функцию в рамках российской внешнеторговой стратегии.

Во-первых, речь идет о частичной диверсификации экспорта отдельных видов продукции из РФ, в том числе с целью снижения растущей зависимости национальной экономики от других азиатских рынков — китайского и индийского.

Во-вторых, эта функция предполагает еще более точечное замещение выпавшего из-за закрытия западного направления импорта товаров, в основном высокотехнологичного (промышленные товары и электроника).

В свою очередь, Россия также не входит в число приоритетных торгово-экономических партнеров Индонезии за исключением отдельных товарных категорий. По меркам экономического присутствия в ЮВА Россия представляет собой яркий пример средней державы с классическим набором преимуществ и ограничений для подобного типа стран и находится в одной весовой категории с государствами из ряда Канады, Австралии и Новой Зеландии. Поэтому российско-индонезийские торговые связи по определению не могут претендовать на что-то большее, чем нишевую кооперацию, и скорое подписание ЗСТ с участием ЕАЭС не исправит эту ситуацию.

Однако это обстоятельство не стоит воспринимать как поражение или слабость двусторонних отношений. Не нужно стремиться гнаться за «красивыми» цифрами в товарообороте, который не всегда отражает реальное положение дел во взаимной торговле. Куда более реалистичнее и ценнее усиливать точечное российское присутствие в конкретных секторах индонезийской экономики. На этом направлении важна системная работа, чтобы Москва могла без опоры на «санкционную конъюнктуру» закрепить за собой отдельные ниши на долгосрочной основе. Можно выделить несколько позиций в торговле с Индонезией, по которым Россия уже сейчас занимает место стратегически значимого игрока для Джакарты или имеет потенциал играть более весомую роль. С учетом профицитного сальдо торгового баланса (73% в пользу РФ) и интересов Москвы, речь в этом разделе пойдет именно про наиболее перспективные категории российского экспорта в Индонезию и существующие барьеры на пути дальнейшего увеличения поставок. По всем из них, за исключением асбеста, России удалось увеличить свою долю на индонезийском рынке с начала СВО.

Минеральное сырье

С точки зрения товарной номенклатуры основной стратегический интерес России в торговле с Индонезией сводится к увеличению поставок минерального сырья, а именно угольных брикетов — ключевого вида продукции, на которую пришлось 34% совокупного экспорта РФ в Индонезию или 828 млн долл. в денежном выражении по итогам 2023 г. При этом обращает на себя внимание взрывной рост этих поставок — почти в 4,5 раза по сравнению с 2021 г., что позволило увеличить долю РФ в совокупном импорте Индонезией этой продукции до 23,6% в 2022–2023 против 8,2% в 2021 г. (см. таблица 1). По этому показателю Россия занимает уверенное второе место после Австралии, которая удовлетворяет практически половину импортной потребности Индонезии в угольных брикетах. В связи с этим риски ослабления российских позиций на индонезийском рынке из-за конкуренции с другими иностранными поставщиками не существенны.

Основной вызов представляет стремление Индонезии снизить углеродный след в национальной экономике и перейти на более экологичные источники энергии, в том числе сжиженный природный газ (СПГ). Однако пока это намерение не было материализовано, на что указывает стабильно высокий уровень импорта угольных брикетов из-за рубежа в последние три года, увеличение внутреннего потребления и рекордный рост производства угля — 831 млн тонн по итогам 2024 г. При этом доля угля в структуре электрогенерации по итогам 2023 г. составила 61,8% — второй самый высокий после Филиппин показатель среди стран ЮВА. Более того, отказ Индонезии от импорта и производства угля может потенциально открыть окно возможностей для российских экспортеров СПГ.

Таблица 1. Доля России в совокупном импорте Индонезией отдельных видов продукции на основе 4-значного кода ТН ВЭД, 2018–2023 гг., %

Источник: составлено автором на основе базы данных Trade Map

Удобрения

По части экспорта второй крупнейшей категории товаров в Индонезию, удобрений, наблюдаются разнонаправленные тенденции. С одной стороны, с началом СВО России впервые удалось вытеснить Китай и Канаду и захватить лидерство по поставкам этой продукции в Индонезию. С другой, объемы российского экспорта удобрений по итогам 2023 г. сильно просели в сравнении с предыдущим годом — 481 млн долл. против 811 млн долл. Однако в данном случае важны не абсолютные цифры, а совокупная доля России на индонезийском рынке, которая выросла до 22,7% (см. таблица 1).

Снижение поставок в Индонезию в денежном выражении относится к общему тренду, затронувшему всех ключевых партнеров Джакарты, в особенности Канаду, экспорт которой рухнул в четыре раза. Это напрямую связано с политикой импортозамещения Индонезии. Страна стремится повысить производительность национального агросектора за счет строительства заводов по производству удобрений и продвижения государственной программы субсидирования фермеров и тем самым обеспечить продовольственную безопасность — ключевой приоритет президента Прабово Субианто. Во многом с этой политикой и связан основной риск для России в ближайшие годы, поскольку Индонезия намерена частично выйти на самообеспеченность уже к 2027 г., что, прежде всего, предполагает снижение зависимости от поставок из РФ, Китая и Канады.

Продовольственная продукция

Виктор Сумский:
Прабово Субьянто на форуме «Диалог Шангри-Ла»: Трилогия 2022–2024

Одной из наиболее многообещающих категорий российского экспорта служит продукция АПК, поставки которой только по итогам 2023 г. увеличились в шесть раз по сравнению с 2022 г. Основным драйвером роста стали возобновившиеся в мае 2023 г. поставки пшеницы и меслина — 275 млн долл. в 2023 г., при том, что за два предыдущих года совокупно Россия экспортировала этой продукции на 825 тыс. долл. в денежном эквиваленте. Как итог, России удалось войти в пятерку (четвертое место) крупнейших поставщиков с долей свыше 7% за 2022–2023 гг. (см. таблица 1) с перспективной обогнать Болгарию, которая располагается на третьем месте и лишь незначительно опережает РФ.

По итогам 2023 г. Россия также сохранила за собой второе место (после США) в списке ведущих экспортеров просо — 10,7 млн долл. или 28,5% в совокупном импорте Индонезии (см. таблица 1). С учетом растущего населения и внутреннего потребления (Индонезия — третий крупнейший в мире импортер пшеницы и меслина после Китая и Египта) у Россия появляется шанс усилить свои позиции на рынке злак. Кроме того, Индонезия испытывает хронические трудности в выращивании собственных агрокультур, а ее политика импортозамещения в основном распространяется на удобрения.

Мороженая рыба

Помимо пшеницы и меслина Россия способна усилить свои позиции на рынке мороженой рыбы Индонезии, для чего уже создана прочная экономическая база. Среди всех рассматриваемых экспортных позиций именно по этому товару наблюдалось непрерывное увеличение доли РФ в общих объемах индонезийского импорта — с 1,5% в 2018 г. до 15,6% в 2022–2023 годах (см. таблица 1). С 2021 г. России укрепилась на втором месте в списке крупнейших поставщиков данной продукции в Индонезию вслед за КНР, чья доля на рынке превысила 33% в последние два года.

Вместе с тем наращиванию российского присутствия на рынке продовольственной продукции препятствуют бюрократические барьеры.

Во-первых, Закон № 33/2014 «О гарантиях на продукцию Халяль» устанавливает широкий список товаров, по которым обязательна процедура сертификации по стандартам халяль. Это касается полного бизнес-цикла экспортно-импортных операций — от хранения и дистрибуции до маркетинга. Агентство по обеспечению качества халяльной продукции (Badan Penyelenggara Produk Halal) при Министерстве по делам религий Индонезии непосредственно курирует весь процесс. Закон напрямую затрагивает интересы российских компаний, поскольку он распространяется на широкий спектр перспективных экспортных товаров из РФ, включая продукцию АПК и химическую продукцию (удобрения).

Во-вторых, проблемой выступает недостаточный уровень прозрачности в системе лицензирования импорта сельскохозяйственной продукции и соблюдении фитосанитарных требований по качеству ввозимой продукции, а также периодические задержки в получении импортных сертификатов для индонезийских компаний, особенно в начале каждого календарного года.

В-третьих, ограничивают приумножение российских усилий высокие ставки таможенных пошлин. У России реально применяемый тариф на экспорт мороженой рыбы в Индонезию составляет 7,5% (аналогичный показатель у Сейшел — крупного поставщика этой продукции в Индонезию). В то время как для других конкурентов РФ по индонезийскому рынку ввозные пошлины существенно ниже — 5,36% у Чили, 1,76% у Норвегии и нулевая ставка у Китая и Австралии за счет наличия ЗСТ в формате АСЕАН. Этот барьер может быть устранен или смягчен с подписанием и дальнейшей ратификацией ЗСТ ЕАЭС — Индонезия, в текст которого, вероятно, войдет положение об экспорте рыбы. В противном случае, России под эгидой Евразийской экономической комиссии в переговорах с индонезийскими коллегами стоит настаивать на распространении более преференциального режима для государств — членов Союза на эту товарную позицию.

Наконец, по части экспорта рыболовной продукции барьером выступает отсутствие системы электронной ветеринарной сертификации, в частности интеграции государственных информационных систем в области ветеринарного контроля. Однако этот вопрос прорабатывается на официальном уровне, о чем свидетельствует заявление вице-премьера Дмитрия Патрушева, бывшего министра сельского хозяйства РФ. Ряд этих вопросов, включая развитие халяльной индустрии, будут затронуты в ходе отраслевых сессий в рамках бизнес-форума Россия — Индонезия. Он пройдет 14–15 апреля 2025 г. в Джакарте по линии Российско-индонезийской совместной комиссии по торгово-экономическому и техническому сотрудничеству в партнерстве с Фондом Росконгресс и Торгово-промышленной палатой Индонезии (KADIN).

Железо и сталь

Переориентация российских экспортных потоков после начала СВО позволила России укрепить свое нишевое присутствие на металлургическом рынке Индонезии в 2022 г. В частности, за год почти в полтора раза выросли поставки железа и стали — с 447 млн долл. в 2021 г. до 585 млн долл. в 2022 г. Однако в 2023 г. совокупные объемы экспорта существенно просели и вернулись к допандемийным показателям — 409 млн по итогам 2019 г. Столь заметное падение обусловлено в первую очередь фактическим прекращением поставок продуктов прямого восстановления железной руды — всего 19 млн долл. в 2023 г. против 106 млн долл. годом ранее. Кроме того, за 2024 г. зафиксировано снижение поставок крупнейшей продукции в этой укрупненной группе товаров — полуфабрикатов из железа и нелегированной стали — с 461 млн долл. в 2022 г. до 390 млн долл. в 2023 г. По этому показателю Россия занимает второе место в списке крупнейших экспортеров в Индонезию, уступая лишь Оману. При этом в долевом выражении за период с 2022 г. РФ лишь усилила свое влияние на индонезийском рынке полуфабрикатов — рост с 14,8% в 2021 г. до 18,8% в 2022–2023 гг. (см. таблица 1).

Для Индонезии рынок железа и стали — один из наиболее чувствительных, поскольку из-за активного присутствия иностранных игроков местные производители несут существенные убытки. Поэтому с целью стимулирования национального бизнеса руководство страны регулярно вводит различные протекционистские меры, что напрямую затрагивает интересы РФ. В частности, согласно постановлению Министерства финансов Индонезии, с 2019 г. по 2030 г. в отношении РФ действуют антидемпинговые пошлины по горячекатаному плоскому прокату в рулонах в следующих размерах: для ПАО «Северсталь» — 5,58%, для ПАО «НЛМК» — 8,96%, для ПАО «ММК» — 20%, для остальных российских компаний — 20%. Де-факто рынок горячекатаного проката закрыт для российского бизнеса, о чем ярко свидетельствует ноль в графе экспортных поставок этого товара в Индонезию на протяжении многих лет. Похожие ограничения Индонезия ввела в 2024 г. в отношении Китая, включая Тайвань, и Южной Кореи, которые распространяются на все виды листового проката из углеродистой и легированной стали с оловянным покрытием.

Помимо этого, до мая 2024 г. действовали жесткие требования по импорту металлургической продукции. В частности, для поставок железа, нелегированной стали и производных изделий индонезийским компаниям требовалось получить специальное разрешение от Министерства промышленности в виде импортной лицензии (PI), рекомендации или технического рассмотрения (Pertek) и технической проверки прослеживаемости импорта (LS). После внесения поправок в предыдущие документы и издания обновленного «Положения Министерства торговли № 8» от мая 2024 г. компаниям-импортерам больше не нужно получать импортную лицензию. Однако остальные бюрократические регуляции до сих пор сохраняются. Кроме того, освобождение от запретов и ограничений на импорт поставок железа и стали распространяется только на коммерческую деятельность на сумму до 1,5 тыс. долларов за партию. На практике громоздкая система таможенного декларирования создает значительные трудности в коммуникации между зарубежными экспортерами и их контрагентами в Индонезии, накладывает дополнительные финансовые издержки и существенно увеличивает сроки согласования сделок.

Асбест

Александр Королёв:
Проактивная vs реактивная: промежуточные итоги внешнеэкономической политики ЕАЭС

На общем фоне российских поставок в Индонезию сильно выделяется экспорт асбеста. В отдельные годы (2019–2021 гг.) Россия фактически была монополистом, стабильно генерируя более 90% всего импорта Индонезии (см. таблица 1). Во многом это было связано с низкой потребностью индонезийского рынка, а также в целом крайне ограниченным предложением со стороны зарубежных партнеров. Помимо РФ всего три страны, Бразилия, Китай и Казахстан, экспортируют асбест в Индонезию. В 2022–2023 гг. доля России сократилась до 77,2% из-за трех факторов — снижения поставок из России, более чем двукратного увеличения экспорта КНР и выхода на индонезийский рынок Бразилии. Тем не менее в силу ограниченности предложения объективных предпосылок растерять конкурентное преимущество РФ нет.

Фармацевтическая продукция

Еще одно направление торгово-экономических связей, которое на данный момент слабо представлено по части абсолютных цифр, но имеет потенциал к масштабированию, — поставки фармацевтических препаратов и медицинского оборудования. Успешным примером в данном отношении служит выход в 2023 г. на индонезийский рынок российской компании «Полисан» с препаратом «Реамберин», оказывающим антигипоксическое и дезинтоксикационное действие. Кроме того, тематика развития сотрудничества в фармацевтической отрасли активно обсуждалась на высоком уровне в ходе заседания Российско-Индонезийской рабочей группы по торговле, промышленности и инвестициям в рамках XV Международного экономического форума «Россия — Исламский мир: KazanForum» в мае 2024 г. В частности, представители Индонезии выразили готовность содействовать упрощению доступа российских фармацевтических препаратов на местный рынок.

Во многом именно административные барьеры препятствуют более системной работе обеих стран в этой области. Так, согласно Постановлению Министерства здравоохранения № 1010 от 2008 г., любая иностранная фармацевтическая компания должна локализовать производство лекарственных препаратов в Индонезии, либо вступить в партнерские отношения с местным производителем. Последнее необходимо для того, чтобы национальная компания, которая уже зарегистрирована в Индонезии, от имени иностранного партнера получила разрешение в профильных органах на производство и реализацию продукции на территории страны.

Наряду с этим, в январе 2023 г. правительство Индонезии издало указ № 6, требующий, чтобы лекарственные средства, биологические продукты и медицинские приборы, реализуемые в Индонезии, а также методы их производства (включая сопутствующие материалы, производственные процессы, хранение и упаковку) получили халяльный сертификат. В связи с этим обсуждение возможности упрощения доступа российских компаний представляется наиболее логичным решением.

Однако наращивание экспортных поставок РФ в Индонезию даже с учетом реализации ЗСТ под эгидой ЕАЭС будет неполноценным без укрепления деловой и финансовой архитектуры. На этом направлении имеется несколько недоработок и ограничений.

Во-первых, между странами слабо развита институциональная связь по линии бизнеса и финансовых организаций — нет совместных банков, отсутствуют российские представительства банковского сектора в Индонезии. Кроме того, Российский экспортный центр планировал открыть свое зарубежное представительство в Джакарте в 2024 г., однако, официальных сообщений об успешной реализации этой меры не поступало. Хотя, судя по отсутствию на официальном портале РЭЦ адреса расположения и метки на карте, как это происходит с другими странами, работа по открытию представительства еще не завершена.

Во-вторых, из-за опасения попасть под вторичные санкции индонезийские банки аккуратно подходят к выстраиванию платежно-расчетной кооперации с РФ, в частности, подключению к российскому аналогу SWIFT — системе передач финансовых сообщений (СПФС). Центральный банк РФ не предоставляет подробную страновую разбивку по количеству подключенных к этой системе банков. Однако можно предположить, что даже если индонезийские финорганизации интегрированы в СПФС, их число крайне ограничено.

В-третьих, в открытом доступе отсутствует статистика взаимной торговли в национальных валютах. Тем не менее можно с уверенностью предположить, что подавляющая часть транзакций осуществляется в долларах. На это косвенно указывают общие данные Банка Индонезии по торговле в долларах с внешними партнерами — более 90%. Кроме того, до сих пор Индонезия не работает с российской платежной системой «Мир», что в том числе продиктовано финансовыми опасениями и необходимостью соблюдения санкционного комплаенса.

Тем не менее развитие финансово-расчетной интеграции — одно из перспективных направлений развития российско-индонезийских отношений, что постепенно находит поддержку на официальном уровне в обеих странах. Так, еще в 2022 г. в рамках Восточного экономического форума во Владивостоке Чрезвычайный и Полномочный Посол Индонезии в России Жозе Тавареш отметил, что стороны ведут переговоры о запуске расчетных операций в национальных валютах. В интервью Jakarta Globe в январе 2025 г. Чрезвычайный и Полномочный Посол России в Индонезии Сергей Толченов подтвердил, что этот вопрос активно прорабатывается с Джакартой, однако воздержался от каких-либо прогнозов по поводу запуска механизма взаиморасчетов. Применительно к использованию платежной системы «Мир» Министерство туризма Индонезии рассматривает возможность сделать российскую карту одним из способов оплаты туристического сбора на Бали с учетом сохраняющегося высокого спроса туристов из РФ на территории «райского острова».

Индонезия со всей серьезностью подходит к проблеме дедолларизации и продвигает собственную валюту (рупию) и переход на взаимную торговлю с партнерами в нацвалютах в качестве одного из приоритетных направлений по обеспечению финансового суверенитета и экономической устойчивости. Обострение украинского кризиса в 2022 г. стало мощным импульсом для активизации этого процесса, однако Индонезия начала «подготовительную» деятельность еще задолго до начала СВО. В частности, Банк Индонезии с 2017 г. продвигает механизм взаиморасчетов в местной валюте (LCT) в двусторонних торговых операциях со странами-партнерами. В итоге, по состоянию на 2025 г., Индонезия уже заключила меморандумы о взаимопонимании по использованию механизма LCT с центральными банками ряда стран — Японией, Республикой Корея, Индией, ОАЭ, Китаем, Сингапуром, Малайзией и Таиландом. Эта политика начинает приносить свои плоды. Согласно официальным данным, по итогам 2023 г. торговля в национальных валютах достигла отметки в 6,3 млрд долл. с перспективой дальнейшего увеличения.

В целях обеспечения трансграничной финансовой взаимосвязанности и более активного внедрения механизма LCT Банк Индонезии подготовил План платежной системы Индонезии 2030 года (BSPI), который служит «дорожной картой» для улучшения трансграничных платежных систем. Основным инструментом продвижения LCT и выполнения дорожной карты должно стать внедрение национального стандарта для осуществления безналичных платежей (QRIS), что, по сути, представляет собой платежную систему на основе QR-кода. Эта система уже стала доступна для проведения финансовых транзакций в Малайзии, Таиланде и Сингапуре, а в ближайших планах Банка Индонезии — интегрировать в эту инфраструктуру партнеров вне АСЕАН — Республику Корея, ОАЭ, Японию и Индию.

Активная политика Индонезии по созданию альтернативной финансовой архитектуры создает пространство для совместной кооперации с Россией и в более отдаленной перспективе с ЕАЭС. Например, в формате заключения Меморандума о взаимопонимании между центральными банками обеих стран по использованию национальных валют во взаиморасчетах на основе механизма LCT и/или подключения РФ к системе QRIS. Более трудозатратная рамка взаимодействия в этой сфере — попытаться «поженить» национальные платежные системы и использовать QR-код для трансграничных переводов в национальных валютах без необходимости использования долларов США при конвертациях.

Несмотря на все дисбалансы и нюансы, торгово-экономические отношения между Индонезией и Россией переживают «медовый месяц» после начала СВО. Тут и рекордное увеличение российских экспортных поставок и грядущая ЗСТ в формате ЕАЭС, и работа над развитием финансовой инфраструктуры взаимной торговли. Однако все эти позитивные сигналы не должны вводить в заблуждение и создавать неоправданно высокие ожидания. Задача России на ближайшие годы — добиться стабильного роста зависимости Индонезии от закупок отдельных видов российской продукции (удобрения, пшеница, угольные брикеты и т.д.). Задача более амбициозная и долгосрочная — постараться масштабировать свои успехи на уровне целых рынков — агропромышленного, энергетического, фармацевтического.