Хезболла в новой реальности — умирающий или черный лебедь?

Череда стремительных внутриполитических перемен в Ливане расшатала привычный баланс сил, создавая основу для пересмотра позиций основных игроков. На фоне паузы в региональной эскалации дискуссия о закате влияния Хезболлы, на протяжении долгого времени — господствующей военно-политической силы в стране, стала темой многочисленных публикаций. Однако консенсуса в отношении будущего группировки нет — некоторые эксперты пророчат ей полное исчезновение, другие же, напротив, убеждены в том, что нынешние условия послужат целям ее перестройки. Трезвый взгляд на то, что сегодня из себя представляет Хезболла кажется значимым как никогда.

Скорые публичные похороны шейха Хассана Насраллы, как символ окончания эпохи, невольно становятся лейтмотивом сложных внутриливанских процессов. И хоть сегодня кажется, что последние уже сформировали новую действительность, важно не упускать из виду, что этот транзит еще далек от завершения. Наиболее вероятно, что сколько-нибудь предсказуемую ситуацию (если это вообще применимо к Ливану) удастся получить только после парламентских выборов в 2026 г. Путь к ним в ближайший год с небольшим будет значить не меньше, но электоральные циклы зачастую склонны преподносить неожиданности.

Сегодня взвешенной представляется избранная Хезболлой линия на минимизацию конфликтности и разумный, но и неподатливый разговор с новой властью. Ключевыми факторами в это время, способными определить будущее Хезболлы, станут три аспекта. Во-первых, степень консолидации шиитского населения вокруг организации. Насколько умело руководство распорядится своими ресурсами в отношении людей — настолько же крепко группировка останется стоять на ногах. Как и после Второй ливанской войны Хезболла (через свои институты, такие как «Джихад аль-Бинаа» [8]) занимается реконструкцией жилищного фонда на пострадавших территориях и выплату целевых компенсаций (аренда жилья). Однако эта кампания уже сталкивается с финансовым трудностями, несмотря на потраченные десятки миллионов долларов, поскольку организация полагается почти исключительно на Иран. В этом и в других измерениях положение Тегерана в среднесрочной перспективе также имеет критическое значение. Во-вторых, особое значение в обозримой перспективе станет тема разоружение Хезболлы. Эта проблема была обозначена и уже не раз косвенно затронута высшим руководством страны. Блеф ли это на благо международного имиджа Ливана — сказать трудно, но пока совершенно не очевидно, как этот процесс можно привести в действие без начала кровопролитных событий внутри страны. Реквизиция оружия у Хезболлы будет означать коренное изменение онтологических основ существование группировки. Строго говоря, это будет уже не Хезболла, а нечто иное. Последним определяющим аспектом, безусловно, связанным со всем обозначенным ранее, является поведение Израиля. Нагнетание эскалации с его стороны будет катализировать два взаимонаправленных процесса — правительство будет все сильнее давить на Хезболлу с целью ее умиротворение или даже разоружения, а сама группировка будет все меньше хотеть это сделать. При этом сценарий, согласно которому израильтянам удастся полностью разгромить Хезболлу, видится настолько же нереалистичным, как то, что Израиль в скором времени откажется от напористой (если не агрессивной) политики купирования угроз безопасности. В этой связи развитие ситуации в треугольнике Вашингтон – Тегеран – Тель-Авив по понятным причинам будет продолжать оставаться актуальной для Ливана и Хезболлы.

Считать Хезболлу умирающим лебедем еще рано. На этом этапе организация находится на развилке, где выбор пути стоит очень многого. Получится ли у новой верхушки сделать правильный выбор, воссоздав структуру организации и наладив внутриливанские отношения, покажет только время. Современное состояние международной политики с ее неожиданными разворотами и внезапными развязками побуждает относится к Хезболле скорее как к черному лебедю.

Череда стремительных внутриполитических перемен в Ливане расшатала привычный баланс сил, создавая основу для пересмотра позиций основных игроков. На фоне паузы в региональной эскалации дискуссия о закате влияния Хезболлы, на протяжении долгого времени — господствующей военно-политической силы в стране, стала темой многочисленных публикаций. Однако консенсуса в отношении будущего группировки нет — некоторые эксперты пророчат ей полное исчезновение, другие же, напротив, убеждены в том, что нынешние условия послужат целям ее перестройки. Трезвый взгляд на то, что сегодня из себя представляет Хезболла кажется значимым как никогда.

С момента избрания президентом Ливана Джозефа Ауна и последовавшего за этим назначения премьером Навафа Салама ливанская политика продолжает претерпевать изменения, формирующие ее новый ландшафт. Интенсификация дипломатических контактов, обострение в приграничной зоне и неожиданные управленческие решения — все это факторы поиска обновленного эквилибриума, отвечающего современным реалиям. Ослабленная войной и политическими сдвигами Хезболла в этих условиях оказывается в центре трансформационных процессов.

Пиррова победа Хезболлы

Иван Бочаров:
Конфликт на Ближнем Востоке: возможные региональные последствия

С концом активных военных действий в ноябре 2024 г. встал вопрос об оценке того ущерба, который понесла шиитская группировка. Несмотря на все заявления генерального секретаря организации шейха Наима Кассема о «великой победе» над сионистским врагом, пафос его риторики довольно серьезно девальвируется, когда удается взглянуть на бренную действительность. Собственно, переход действующего лидера Хезболлы на этот пост с должности заместителя генсека, которую он занимал более 30 лет при шейхе Хассане Насралле, обусловлен ключевым следствием войны — значительными потерями в рядах организации.

Одним из наиболее болезненных ударов для группировки стало физическое уничтожение львиной доли ее руководящего состава. С началом поддержки операции ХАМАС «Потоп аль-Аксы» заметные фигуры в структуре организации погибали беспрестанно: видный командир элитного подразделения «Радван» Виссам Тавиль, руководители специальных подразделений «Наср» и «Азиз» Талиб Абдалла и Мухаммед Нассер, куратор ракетной программы и главный военный советник генсека Фуад Шукр, член Совета джихада, главного военного органа Хезболлы, Ибрагим Акыль и др. Наконец, самой шокирующей стала гибель многолетнего лидера организации шейха Хассана Насраллы после израильского удара по Дахие — южному пригороду Бейрута. Тогда же погиб еще один член Совета джихада Али Караки и командир иранского спецподразеления «Кодс» генерал Аббас Нилфорушан.

С еще большим омрачением сторонники группировки могли бы отреагировать на ликвидацию Хашима Сафи-ад-Дина, руководителя Исполнительного совета [1] Хезболлы. Дело в том, что Совет шуры — главный административный орган организации — должен раз в три года выбирать двух генсеков; одного — фактического и второго — «резервного». Подобная процедура была выработана в 1990-х гг., после убийства второго лидера Хезболлы Аббаса Мусави, чтобы не допустить разброда и неразберихи в случае, если генсек внезапно ликвидирован. Именно такого рода преемником был Хашим Сафи-ад-Дин, который в связи со скоропостижной гибелью так и не успел реализовать этот страховочный механизм.

Потери шиитской группировки, разумеется, не ограничились высшим командным составом. Количество жертв из числа рядовых членов Хезболлы до начала израильской операции «Стрелы севера» составляло около 400–500 бойцов. По итогам Третьей ливанской войны, согласно арабским и израильским источникам, их число возросло до 3 000–4 000 человек, что составляет порядка 6–8% от всех 50 тыс. бойцов организации (по оценкам американского Конгресса) и это еще без учета немалого количества боевых санитарных потерь (раненные и ставшие недееспособными лица). Необходимо также понимать, что число жертв продолжает увеличиваться даже после вступления в силу соглашения о прекращении огня, поскольку его израильская трактовка подразумевает «полную свободу военных действий» в отношении Хезболлы. Израиль продолжает наносить ракетно-бомбовые удары по любым объектам, которые вызывают подозрение в присутствии там группировки или связи с ней — только к концу декабря 2024 г. количество фактов несоблюдения сделки перевалило за 300 случаев. Свою озабоченность действиями Израиля выражала миссия «голубых касок» в Ливане.

Еще одной компонентой поствоенного положения Хезболлы является состояние ее ракетного арсенала, который и представлял главную угрозу Израилю. По состоянию на март 2024 г., группировка, согласно противоречивым данным, располагала от 100 тыс. до 200 тыс. ракет, основу которых составляли ракеты малого радиуса действия. По американским и израильским оценкам, объем оставшегося арсенала организации составляет от 20% до 50% от довоенного, в то время как независимые обозреватели соглашаются лишь с верхней границей этой оценки.

Таким образом, практически бесспорными становятся замечания о том, что события Третьей ливанской войны нанесли ощутимый урон Хезболле. Надежды сторонников на быстрое и магическое восстановление группировки вряд ли оправдаются. В условиях все ухудшающегося внешнеполитического контекста и усиливающегося давления на Хезболлу изнутри Ливана не до конца понятно, откуда ей черпать ресурсы на собственную реставрацию. Вместе с тем преждевременно хоронить шиитскую группировку тоже не стоит. Даже израильские медиа это признают, печатая громкие заголовки о том, что Хезболла не побеждена. Главный актив любой политической организации — это люди, и тут у Хезболлы есть аргументы. В среде объективных ливанских экспертов сложился консенсус относительно того, что поддержка группировки шиитской общиной остается стабильно высокой, а некоторые из них и вовсе утверждают, что ее позиции даже усилились. На фоне заметного недовольства организацией за пределами ее конфессиональной общины и растущего прессинга на ливанское государство извне шииты опасаются возможности стать «козлами отпущения». Страх оказаться объектами коллективной ответственности подталкивает их к консолидации вокруг привычных авторитетных центров — все они «в одной лодке». Сегодня слово за Хезболлой. Группировка обязана вести себя в высшей степени ответственно и выверенно, чтобы оправдать доверие своих сторонников. Важнейшим направлением такой работы станет взаимодействие шиитской организации с новым кабинетом, в котором она и ее союзники, к слову, занимают не последнее место.

Новый кабинет: вспоминая Сеньору, или верните мой 2005 г.

Олег Рустамов:
Рокировка Аунов и мат Хезболле: как Ливан выбрал нового президента

В субботу, 8 февраля премьер-министр Ливана Наваф Салам объявил о завершении работы по формированию нового национального правительства, окрестив его «правительством реформ и спасения». На это ушло 26 дней, что для политической истории страны в XXI в. — почти рекорд. Быстрее состав кабинета был предложен только премьером Фуадом Сеньорой в 2005 г. (19 дней) в условиях общенациональной мобилизации после Кедровой революции [2]. Подобная динамика на самом деле свидетельствует о критичности положения Ливана, государственно-бюрократическая система которого начинает «пыхтеть» только в нескольких шагах от сваливания в пропасть.

Кабинет намеренно составлен из 24-х фигур, формально не являющихся членами политических партий [3] и не претендующих на участие в будущих выборах. По задумке премьера, подобная линия смягчит конфликтный потенциал в правительстве и гарантирует его эффективное функционирование. Министры вместо следования логике традиционной для Ливана позиционной политико-партийной игры будут заняты решением профильных вопросов в своих ведомствах. Вместе с тем предусмотренный процесс консультаций премьера с политическими силами несколько размывает ценность подобной стратегии. Могущественные партии имеют возможность в значительной степени влиять на назначения из-за необходимости парламентского одобрения кабинета.

Тем не менее на композиции нового правительства все же сильно отразилось личное мнение реформаторски настроенных президента Джозефа Ауна и премьера Навафа Салама — что для Ливана ситуация неординарная. 10 претендентов на министерские портфели были выдвиженцами тандема высших должностных лиц и еще 12 — ставленниками политических сил [4]. Несмотря на раздуваемую обреченность, дуэт Хезболлы и союзного ей движения «Амаль» («шиитский дуэт») в правительстве представляют четыре доверенных лица: по два от каждой организации. Еще одна шиитская квота на госминистра административного развития стала предметом консенсуса между премьером и спикером Набихом Берри, лидером Амаля, однако в сухом остатке это характеризовалось как все же «непартийное» назначение от имени главы правительства.

Так, конфигурация шиитских министров в новом кабинете продемонстрировала практическую безальтернативность влиянию Хезболлы и Амаля. Политический вес «шиитского дуэта» попросту не позволил премьеру существенно ограничить представленность в высшем исполнительном органе власти, хотя, представляется, что сам Наваф Салам заинтересован по меньшей мере в некотором ослаблении позиций Хезболлы и Амаля. Не удалось и лишить Амаль многолетней монополии на министерство финансов, которое занял бывший парламентарий от этого движения — Ясин Джабер. Этому назначению предшествовала масса инсинуаций, ведь пост министра финансов является вторым по важности после премьерской позиции. Любое государственно-управленческое решение, требующее выделения средств из бюджета, должно визироваться министром финансов. Таким образом, потенциальное отсутствие его резолюции блокирует любую инициативу правительства. И хоть министр и поспешил заявить о том, что не собирается злоупотреблять своим положением, очевидно, что ориентирующиеся скорее на Запад и монархии Залива президент и премьер вряд ли в восторге от того, что в руках у доверенных лиц проиранской Хезболлы сохранился инструмент для саботажа работы правительства.

При этом, судя по всему, в обмен на подобное «вето», другой механизм обструкции для «шиитского дуэта» смогли предупредить — в нынешнем кабинете появился шиитский министр, который напрямую не зависит от воли могущественных союзников. Это значит, что в случае выхода четырех ставленников дуэта из состава правительства для его намеренной делигитимации госминистр административного развития Фади Макки продолжит свою работу и тем самым сделает нерелевантным аргумент о непредставленности шиитской общины (т.е. нелегитимности кабинета). Подобный шаг со стороны первых лиц не стал попыткой добиться бесцельных уступок — он опирается на исторические прецеденты. Во время мандата уже упомянутого правительства Фуада Сеньоры (2005­­–2009 гг.) Хезболла и Амаль фактически вывели [5] из состава правительства всех пятерых шиитских министров и стали настаивать на нерепрезентативности кабинета, где не осталось представителей этой общины. Тогда группировка и ее союзники требовали создания правительства национального единства с наличием у оппозиции, т.е. у них, так называемой блокирующей трети. Решения правительства могут быть приняты при наличии консенсуса в две трети голосов. Соответственно, блок сил, у которого есть возможность влиять на одну треть кабинета плюс один министр, имеет вето на принятие решений и при желании может развалить правительство. В 2008 г. апогеем кризиса стали столкновения между Хезболлой и проправительственными силами, жертвами которых оказались более 100 человек. Позже конфликт удалось урегулировать.

С тех пор и до назначения нынешнего кабинета в каждом правительстве один политический союз обладал заветной третью, а значит, мог заставить кабинет «буксовать». Именно поэтому Ливан с 2009 г. пережил четыре правительственных кризиса. В этом контексте решение Навафа Салама исключить подобную опасность на сей раз кажется благоразумным, поскольку заметно снижает возможность очередного коллапса исполнительной власти. Министр финансов останется тузом в рукаве у Набиха Берри как у крайне опытного политического шулера. Использован он будет только в случае, если ставки станут слишком высокими, а нынешний расклад будет вести к поражению. «Шиитский дуэт» не в том положении, чтобы беспричинно противодействовать правительству, однако может себе позволить отстаивание своих основных интересов.

В это же время в общей сложности пять портфелей приобрели принципиальные внутриполитические противники «шиитского дуэта» в лице партий Ливанские силы (ЛС) и Катаиб. Еще два места в правительстве получили выдвиженцы традиционно друзской Прогрессивно-социалистической партии (ПСП), которая обычно маневрирует в поисках большей пользы для собственной общины, а ее уже неформальный лидер Валид Джумблат то критикует Хезболлу, то солидаризируется с ней. И еще одно министерство осталось за представительницей ливанского отделения Армянской революционной федерации «Дашнакцутюн» Нурой Байракдарьян, «дашнаки» долгие годы были младшими партнерами в коалиции «Союз 8 марта» [6] и имели особо тесные связи с христианским Свободным патриотическим движением (СПД). Последнее, к слову, впервые за два десятилетия не получило назначений в кабинете (последний аналогичный случай — все то же правительство Фуада Сеньоры). В частности, Министерство энергетики, традиционная «вотчина» СПД, перешла к ЛС.

Йосыф Шангараев:
Тайм-аут для Израиля: кому выгодно перемирие в Ливане?

Декаплинг СПД с Хезболлой, о котором мы писали, во многом и предопределил обособленность шиитов в правительстве — это первый раз, когда они в кабинете без сильного христианского союзника (движение «Марада» также «за бортом»). Лидер СПД Джебран Басиль после утверждения состава правительства выражал готовность к конструктивной работе в оппозиции, однако одновременно высказывал серьезное недовольство действиями премьера, который, по его мнению, предоставил бо́льшие возможности шиитским и друзским силам для влияния на состав кабинета в ущерб интересам христиан и суннитов. Его неудовлетворенность отсутствием СПД в правительстве подтвердилась и в ходе парламентской сессии по вынесению вотума доверия кабинету. На ней Джебран Басиль обвинил премьера в том, что тот дистанцировался от обязательств, взятых на себя в ходе консультаций по его назначению, и поэтому фракция не будет голосовать за доверие к кабинету Навафа Салама, потому что премьер его «не заслужил».

Однако парламентское голосование по доверию правительству оставило Джебрана Басиля и его блок «Сильный Ливан» в меньшинстве. Министерское заявление, изложенное премьером, фокусировалось на тех же приоритетах, что и иннаугурационная речь президента Джозефа Ауна: восстановление верховенства права и суверенитета, реформирование институтов и приверженность выполнению резолюции 1701. В декларации было, самое малое, два неодобрительных сигнала, направленных Хезболле. Во-первых, Наваф Салам подтвердил позицию правительства о том, что только государство должно «принимать решения в отношении войны и мира» и обладать монополией на использование оружия. Во-вторых, в контексте вопроса о независимости правосудия было упомянуто о насущности «оградить его от вмешательства и давления» в особенности применительно к расследованию взрыва в бейрутском порту. Это очевидный намек на то, что «шиитский дуэт» препятствует работе судьи Тарека Битара, который, разбираясь в подробностях дела, пытался вызвать на допрос высокопоставленных членов движения Амаль. В своем выступлении лидер парламентского блока Хезболлы «Лояльность сопротивлению» Мухаммед Раад, все же высказав несколько программных пожеланий, воздержался от резко критических замечаний в адрес правительства и заявил о доверии к нему от лица фракции. Выступления других депутатов продемонстрировали преимущественно осторожный оптимизм в отношении намерений правительства — нередко подчеркивалось условность своего доверия, которое смогут оправдать лишь реальные шаги по реализации обещанных реформ. Общий местом выступлений стали призывы к решению проблем вкладчиков и всего банковского сектора, проведению избирательной реформы и будущих выборов в положенный срок, экономическому оздоровлению депрессивных районов. Двумя наиболее популярными воззваниями оказались вопросы, которые обычно противостоящие силы водружают на свои знамена — необходимость положить конец израильской оккупации и передать все оружие государству. В конечном итоге 95 парламентариев выразили доверие кабинету, 12 отказали в нем и 4 воздержались от голосования.

В целом, новое правительство Ливана кажется, по меньшей мере, крайне любопытной и потому многообещающей конструкцией. Внимание привлекают и стилистические аспекты — высокая представленность женщин и людей с академическим бэкграундом, и также формальные — отсутствие блокирующей трети и многочисленность министров, назначенных тандемом высших должностных лиц. Все это создает впечатление о весьма сбалансированном и качественно составленным кабинете, который, вероятно, в немалой степени способен справиться с амбициозными задачами по перестройки страны. При этом кабинет в своем нынешнем виде просуществует только до парламентских выборов в мае 2026 г., когда будет зафиксирован обновленный расклад сил. В этой связи год с небольшим, который есть у кабинета, видится все же периодом, недостаточным для достижения всех поставленных целей, однако подходящим для того, чтобы запустить маховик изменений.

И несмотря на то, что Хезболла и новое руководство Ливана в лице президента и премьера-министра находят понимание далеко не по всем вопросам, есть нечто, что их роднит — мягко говоря, прохладное отношение к Израилю. Однако на этом фронте, как оказывается, все тоже проходит не так гладко, как хотелось бы.

Ретироваться «по-израильски»: ЦАХАЛ прощается, но не совсем уходит…

Соглашение о прекращении огня между Хезболлой и Израилем подошло к концу 18 февраля — к этому времени Армия обороны Израиля (ЦАХАЛ) должна была вывести все войска с ливанской территории. Вместе с тем мало кто ожидал, что процесс пройдет без неожиданностей, учитывая информацию о желании израильтян еще раз продлить договоренности. И действительно за день до дедлайна израильские военные заявили о том, что в качестве временной меры армия сохранит свое присутствие на пяти стратегических высотах. Американцы как лидеры предусмотренного соглашением комитета по мониторингу перемирия поспешили поддержать эту меру. В свою очередь вся ливанская государственная верхушка, включая президента, премьера и спикера парламента, продолжает настаивать на полном выводе израильских сил.

Израильская стратегия на ливанском направлении остается в логике жесткого и бескомпромиссного купирования угроз безопасности. В действительности же «задержка» израильских войск и продолжение ударов обесценивают весь смысл установленных договоренностей, предоставляя одной из сторон «легальную» возможность их нарушать. В свою очередь в порядке ответа израильтяне настаивают на том, что Хезболла нарушает обязательства по уходу за реку Литани. Некоторые эксперты высказывают предположения, что пять опорных пунктов в южном Ливане станут объектами долговременной оккупации. Контроль над холмистой местностью по периметру израильских границ в глубине ливанской территории, очевидно, должен создать определенную буферную зону, которая в теории обезопасит рубежи еврейского государства. Однако если ЦАХАЛ не планирует задерживаться на ливанской земле, не очень понятно, до какого момента его военное присутствие необходимо. В соответствии с договоренностями эту территорию под свой контроль берут части Ливанских вооруженных сил, которые не представляют никакой угрозы для Израиля. Более того, искренность заявлений о временности подобных мер ставит под сомнение и тот факт, что непосредственно сухопутная составляющая в трансграничной напряженности между Хезболлой и Израилем никогда не являлась основной причиной для беспокойства. Главная угроза всегда исходила от ракетного потенциала шиитской группировки.

Генеральный секретарь Хезболлы шейх Наим Кассем в своем недавнем заявлении ожидаемо потребовал полного вывода израильских войск с ливанской территории после 18 октября и призвал правительство бескомпромиссно этого добиваться. При этом он не раскрыл, какими будут конкретные действия в противном случае, но отметил, что «все знают, как обращаться с оккупацией». Выдержанный тон ремарок (хоть и на фоне привычной антиизраильской риторики) и отсутствие особых угроз в словах лидера организации на языке Хезболлы можно считать осторожными заявлениями. Вне всяких сомнений у группировки на данном этапе нет ресурсов для активного противодействия Израилю: сознательно идти на конфронтацию сегодня — все равно что бросаться с рогаткой на танк. Более того, подстегивание эскалации ставит под угрозу преимущественно шиитское население южного Ливана, составляющее ключевой компонент сторонников организации и уже успевшее стать беженцами.

Затухание влияния Хезболлы

Внерегиональные акторы на Ближнем Востоке. Доклад РСМД

Помимо проблем деоккупации ливанской территории внутренняя и внешняя политика последних месяцев знаменательна и другими событиями. Все они свидетельствует об определенной реконфигурации ливанской политической жизни, как правило, в неблагоприятную для Хезболлы сторону.

Ожидаемый сдвиг происходит в системе внешних связей — появляются предпосылки усиления американо-саудовского влияния, а именно с протекцией Вашингтона и Эр-Рияда связывали имя недавно избранного президента страны. Так, именно эта спайка (но, прежде всего, саудовцы) долгие годы выступает противовесом иранского воздействия на Ливан, главным проводником которого является Хезболла. В январе Бейрут с первым за 15 лет визитом посетил министр иностранных дел Саудовской Аравии принц Фейсал бен Фархан Аль Сауд. Он выразил поддержку президенту и премьеру в их курсе на проведение реформ. Примеру своего саудовского коллеги через несколько недель последовала заместитель спецпредставителя президента США по Ближнему Востоку Морган Оргатус. Однако ее приезд наделал куда больше шума: от негодования по поводу кольца в виде звезды Давида на встрече с ливанским президентом и до аудиенции у союзника Хезболлы, спикера Набиха Берри, который в ходе разговора назвал Израиль «абсолютным злом». Любопытно, что визит американской посланницы пришелся на канун объявления состава кабинета. В этой связи не без внимания остались ее заявления о том, что «Хезболла не должна быть частью этого правительства в какой-либо форме», особенно после обнародования списка министров.

Еще одним громким событием стало объявление о том, что у Ливана снова появилось «будущее». Саад Харири, многолетний лидер движения «Мустакбаль» (с араб. — будущее) и бывший премьер-министр, в двадцатую годовщину убийства своего отца, также премьера Рафика Харири, выступил с заявлениями о возвращении в политику после трехлетнего перерыва. Перед парламентскими выборами 2022 г. он объявил о том, что не собирается в них участвовать и фактически распустил свое движение. Из-за такого шага суннитские силы оказались раздроблены (и потому слабы), а суннитская часть ливанского политикума пребывала без внятной фигуры лидера во главе. Происходило это, поскольку «Мустакбаль» долгое время доминировало в этом сегменте общества, и сейчас Саад Харири нашел лучшую возможность совершить политический камбэк. Его возвращение в политику также можно рассматривать как дополнительный фактор роста саудовского влияния, поскольку сам он — уроженец Эр-Рияда и подданный королевства. Еще идущие от его отца связи с семьей Аль Сауд никогда не являлись тайной, однако после инцидента 2017 г. [7] отношения переживали не лучшие времена. Он также имеет определенные связи с эмиратской элитой, в частности — с шейхом Тахнуном бин Заедом Аль Нахайяном.

Наконец, важнейшей новостью последних недель является инициированный правительством запрет на посадку в Ливане и, в частности, в Международном аэропорту Бейрута им. Рафика Харири иранских гражданских самолетов. После отказа в посадке одному из иранских авиалайнеров сторонники Хезболлы начали акции протеста и заблокировали дорогу к единственному международному аэроузлу в стране. Продление правительством этой меры сначала до 18 февраля, а теперь — на неопределенный срок связано с опубликованной ЦАХАЛ информацией о том, что Иран направляет денежные средства Хезболле на воздушных судах. Генеральный секретарь Хезболлы шейх Наим Кассем в своем заявлении по итогам событий не стал яро нападать на руководство страны, отметив, что решение было принято под угрозой израильского «удара по взлетно-посадочной полосе» в случае приземления иранского борта. При этом он раскритиковал позицию правительства, которая предполагает выполнение израильских приказов. Подобное развитие событий вновь демонстрирует тенденцию к затуханию всесилия Хезболлы и раскрывает, как накалена обстановка в Ливане.

***

Недавние публичные похороны шейха Хассана Насраллы, как символ окончания эпохи, невольно становятся лейтмотивом сложных внутриливанских процессов. Полет израильских истребителей над многотысячной похоронной процессией и отсутствие на ней, несмотря на приглашение, президента и премьера делают комментарии излишними. В настоящее время, выражаясь словами из траурной речи генсека шейха Наима Кассема, пришла пора «ответственности государства» — Хезболла намеренно уступает авансцену (но не уходит), осознавая чувствительность момента и собственные сложности. И хоть сегодня кажется, что новая действительность уже сформирована, важно не упускать из виду, что этот транзит еще далек от завершения. Наиболее вероятно, что сколько-нибудь предсказуемую ситуацию (если это вообще применимо к Ливану) удастся получить только после парламентских выборов в 2026 г. Путь к ним в ближайший год с небольшим будет значить не меньше, но электоральные циклы зачастую склонны преподносить неожиданности.

Пока взвешенной представляется избранная Хезболлой линия на минимизацию конфликтности и разумный, но и местами неподатливый разговор с новой властью. Ключевыми факторами в это время, способными определить будущее Хезболлы, станут три аспекта. Во-первых, степень консолидации шиитского населения вокруг организации. Насколько умело руководство распорядится своими ресурсами в отношении людей — настолько же крепко группировка останется стоять на ногах. Как и после Второй ливанской войны Хезболла (через свои институты, такие как «Джихад аль-Бинаа» [8]) занимается реконструкцией жилищного фонда на пострадавших территориях и выплату целевых компенсаций (аренда жилья). Однако эта кампания уже сталкивается с финансовым трудностями, несмотря на потраченные десятки миллионов долларов, поскольку организация полагается почти исключительно на Иран. В этом и в других измерениях положение Тегерана в среднесрочной перспективе также имеет критическое значение. Во-вторых, особое значение в обозримой перспективе приобретет тема разоружение Хезболлы. Эта проблема уже не раз была обозначена высшим руководством страны, а также упомянута в правительственной декларации перед парламентом и поддержана немалым количеством депутатов в своих выступлениях вслед за тем. Становится понятно, что подобные заявления — это не блеф, это на благо международного имиджа Ливана, но пока совершенно не очевидно, как этот процесс можно привести в действие без столкновений внутри страны. Реквизиция оружия у Хезболлы будет означать коренное изменение онтологических основ существования группировки. Строго говоря, это будет уже не Хезболла, а нечто иное. Последним определяющим аспектом, безусловно, связанным со всем обозначенным ранее, является поведение Израиля. Нагнетание эскалации с его стороны будет катализировать два взаимонаправленных процесса — правительство будет все сильнее давить на Хезболлу с целью ее умиротворение или даже разоружения, а сама группировка будет все меньше хотеть это сделать. При этом сценарий, согласно которому израильтянам удастся полностью разгромить Хезболлу, видится настолько же нереалистичным, как и то, что Израиль в скором времени откажется от напористой (если не агрессивной) политики купирования угроз безопасности. В этой связи развитие ситуации в треугольнике Вашингтон – Тегеран – Тель-Авив по понятным причинам продолжит оставаться актуальным для Ливана и Хезболлы.

Видеть в Хезболле умирающего лебедя пока еще рано. На этом этапе организация находится на развилке, где выбор пути стоит очень многого. Получится ли у новой верхушки сделать правильный выбор, воссоздав структуру организации и наладив внутриливанские отношения, покажет только время. Современное состояние международной политики с ее неожиданными разворотами и внезапными развязками побуждает относиться к Хезболле скорее как к черному лебедю.

1. Исполнительный совет — один из пяти основных органов Хезболлы, отвечающий за невоенное и неполитическое развитие группировки (образование, социальная поддержка, медицинское обслуживание, медийное сопровождение и др.).

2. Кедровая революция — серия народных выступлений после убийства в феврале 2005 г. премьер-министра Рафика Харири, концентрировавшаяся вокруг сирийского военного присутствия в Ливане (причем как его осуждения, так и поддержки). В результате акций протеста сирийские войска были выведены с территории страны после 30 лет пребывания на ливанской земле.

3. По информации ливанской газеты «L’Orient-Le Jour», министр молодежи и спорта Нура Байракдарьян является действующим членом армянской партии «Дашнакцутюн», однако, по установочным заявлениям премьера, кабинет не имеет министров-партийцев.

4. Всего в правительстве 24 министра, включая самого премьер-министра и вице-премьера, соответственно, остальные 22 министра отвечают за профильные направления.

5. Министры перестали принимать участие в работе правительства и подали прошения об отставке, которые, тем не менее, не были приняты премьером.

6. Просирийский (и/или проиранский) парламентский блок, возникший в результате Кедровой революции 2005 г. Сформировался на основе трех крупных политических сил: Хезболлы, Амаля и Свободного патриотического движения, а также их младших партнеров.

7. В ноябре 2017 г., будучи премьер-министром Ливана, Саад Харири был фактически задержан в Саудовской Аравии. Затем он выступил по телевидению с заявлениями о своей отставке и осуждением Хезболлы и иранского влияния в стране. Позже ситуацию удалось урегулировать, премьер был отпущен.

8. «Джихад аль-Бинаа» — организация, входящая в структуру Хезболлы, которая занимается возведением инфраструктуры и строительством (реконструкцией) зданий.