Китайская диаспора – источник выгод и вызовов

Благодаря специфической внутренней организации и деловым качествам эмигрантов китайская диаспора вносит существенный вклад в развитие стран ЮВА. Вместе с тем преобладание китайского меньшинства в высокодоходных секторах экономики и вывоз капитала в КНР вызывают настороженность у коренных этносов. Сближение Китая с АСЕАН стимулирует укрепление позиций диаспоры, но одновременно растут и алармистские настроения среди коренного населения.

Благодаря специфической внутренней организации и деловым качествам эмигрантов китайская диаспора вносит существенный вклад в развитие стран Юго-Восточной Азии (ЮВА). Она способствует росту базовых экономических показателей и интеграции этих стран в глобальный рынок. Последняя волна эмиграции из КНР привела к увеличению численности диаспоры и дала новый толчок ее хозяйственной деятельности. Вместе с тем преобладание китайского меньшинства в высокодоходных секторах экономики и вывоз капитала в КНР вызывают настороженность у коренных этносов. Сближение Китая с АСЕАН стимулирует укрепление позиций диаспоры, активизацию ее экономической деятельности, но одновременно растут и алармистские настроения среди коренного населения.

В перспективе все эти разнонаправленные тенденции будут развиваться.

«Третья экономика мира»

Китайская диаспора является крупнейшей на земном шаре. По последним оценкам экспертов КНР, она насчитывает около 50 млн человек, ее представители проживают едва ли не во всех странах мира. В 2003 г. один из наиболее авторитетных азиатских политиков премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад назвал ее «третьей экономикой мира» после США и Японии, оценив суммарный капитал диаспоры в 1500 млрд долл. С годами этот капитал растет: в 2008 г. число принадлежащих эмигрантам – этническим китайцам транснациональных компаний высшего уровня составило 111% по сравнению с 2001 г. [1].

Китай гордится своей диаспорой. Как отметил председатель КНР Си Цзиньпин в приветственном письме 12-му Всемирному конвенту китайских деловых кругов в сентябре 2013 г., «зарубежные китайские предприниматели благодаря своему упорному труду и замечательным традициям живут в гармонии со всеми народами мира и вносят заметный вклад в мировую экономику и социальный прогресс».

Различным сторонам жизни китайской диаспоры посвящена масса литературы, однако основа ее существования – хозяйственная деятельность – исследована крайне слабо. Это объясняется как скрытой природой многих экономических процессов, так и деликатным характером самой темы, препятствующим проведению разного рода опросов и сбору статистических данных. В настоящей статье будут рассмотрены плюсы и минусы экономической деятельности китайской диаспоры для стран АСЕАН. Именно на эти страны приходится наибольшая часть – свыше 70% – китайской диаспоры и именно здесь воздействие китайского меньшинства на национальную экономику наиболее значительно (см. табл. 1).

Отдельные отрасли экономики стран АСЕАН почти полностью находятся в руках китайской диаспоры. Так, в Таиланде на ее долю приходится 90% инвестиций в сфере торговли и столько же в промышленности [2].

Главными областями деятельности китайского меньшинства являются сфера обслуживания (от мелкой розничной торговли до операций с недвижимостью, гостиничного бизнеса, финансов, банковского дела), металлургическая, химическая, легкая и пищевая промышленность, производство электронного и телекоммуникационного оборудования, фармация, строительство, агробизнес с высокой добавленной стоимостью, а также добывающая промышленность. Наряду с мелкими и средними фирмами китайский бизнес представлен крупными финансово-промышленными группами. Последние могут быть как чисто китайскими, так и совместными (с участием представителей местного этнического бизнеса), что характерно, например, для Индонезии.

«Китайскость» – залог успеха

Фото: economist.com
Китайская и индийская диаспоры

Исторически деятельность китайского меньшинства протекала в крайне непростых условиях. Трения в отношениях с коренным населением иногда доходили до острых конфликтов. В основе межэтнической напряженности лежали экономические факторы – конкуренция китайских мигрантов с местными жителями в сфере предпринимательства и наемного труда, а также недовольство последних вывозом накопленных мигрантами сбережений на историческую родину. Зачастую власти были вынуждены принимать дискриминационные меры в отношении китайцев, что, в свою очередь, вынуждало китайский бизнес идти в поисках защиты на сотрудничество с местной бюрократией. В результате сложилась система клиентарных отношений, кумовского капитализма (crony capitalism) и всеохватывающих коррупционных связей (характерный пример – Индонезия).

Несмотря на сложные исторические условия, китайская диаспора еще в доколониальный период органически вписалась в хозяйственную жизнь стран АСЕАН. Впоследствии капитал, труд и предпринимательский опыт представителей китайской диаспоры стали важнейшей составной частью экономик этих стран.

На основе трудов ученых Запада, Китая и самих стран ЮВА [3] можно сделать вывод о том, что столь впечатляющих экономических достижений китайская диаспора добилась благодаря целому ряду факторов:

• личностные качества китайцев (трудолюбие, мудрость, бережливость, способность быстро обучаться, предпринимательские способности);
• семейная форма ведения бизнеса;
• наличие системы неформальных связей, позволяющих членам диаспоры оперативно снабжать друг друга неофициальной деловой информацией, заключать сделки и строить бизнес на доверии в обход громоздких и не всегда надежных формальных процедур («бамбуковая сеть» [4]);
• осознание принадлежности к великой конфуцианской культуре, которое дает китайцам ощущение единства, чувство гордости за свою нацию и уверенность в себе, а также идеологически подкрепляет семейную форму ведения бизнеса и иерархические отношения в сообществе.

Многие исследователи объединяют перечисленные выше факторы в одно совокупное качество – «китайский дух» или «китайскость», усматривая именно в нем секрет особой успешности его обладателей. «Китайскость» является одной из главных причин успеха мигрантов из Поднебесной и на российском рынке. Здесь особое значение имеют личностные качества мигрантов и сеть неформальных связей внутри китайской общины.

Новая волна эмиграции

Массовая китайская эмиграция в ЮВА имеет долгую историю. Ее первая волна – это были в основном торговцы и ремесленники – возникла еще в XVII в. После поражения Китая в опиумных войнах в середине XIX в. образовалась вторая волна, состоявшая, главным образом, из кули. Третья волна, разнообразная по своему составу, обязана своим появлением в 1920–1930-х годах экономическому подъему государств ЮВА. После образования КНР миграция из страны фактически прекратилась: в условиях идеологического противостояния двух мировых систем КНР закрыла свои границы, а государства ЮВА ввели строгий запрет на китайскую иммиграцию. Все это осложнило положение зарубежных китайцев [5].

Фото: www.wiley.com Маршруты миграции
китайцев в Юго-Восточной Азии

Переход КНР с начала 1980-х годов к политике реформ и открытости и ее впечатляющий подъем резко изменили условия существования китайской диаспоры, упрочили ее позиции в принимающих обществах, придали новый импульс ее деятельности, изменили ее облик. В связи с возникновением новой волны эмиграции из Китая произошло скачкообразное увеличение численности диаспоры. По подсчетам ученых из КНР, с конца 1970-х годов страну покинули более 10 млн человек, из них 7 млн направились в развитые страны, а приблизительно 3 млн – в развивающиеся (главным образом, в ЮВА).

Новые мигранты существенно отличаются от китайцев-«старожилов». Они хорошо образованы, многие закончили средние школы или университеты у себя на родине, поддерживают тесные связи с КНР, тогда как «старожилы», особенно молодое поколение, во многом оторвались от этнической родины и нередко не знают китайского языка.

В странах ЮВА новые мигранты пополнили, прежде всего, ряды коммерсантов и предпринимателей в сфере услуг. Есть среди них и инженерно-технические специалисты, наемные работники, сельскохозяйственные рабочие, учителя, представители творческих профессий. Особый отряд мигрантов составляют рабочие и служащие китайских компаний, осуществляющих строительство объектов за рубежом по контрактам.

В результате интенсивной интеграции с Китаем в странах АСЕАН появилась масса китайских товаров, стали быстро расти инвестиции (с 2,78 млрд долл. в 2010 г. до 6,03 млрд долл. в 2011 г.). Были созданы дополнительные рабочие места. Иными словами, образовалось новое поле для хозяйственной деятельности, освоением которого сразу же занялись местные этнические китайцы. Изменилась политика правительств стран АСЕАН в отношении китайского меньшинства: были отменены или смягчены дискриминационные законы, капитал китайской диаспоры стал рассматриваться как важная составляющая проектов национального строительства, возобновилось обучение на китайском языке и т.д. Благодаря принятым мерам китайское меньшинство получило новые возможности для своего развития.

Несмотря на то, что в Индонезии история отношений китайской общины с местным населением изобилует драматическими сюжетами, правительство уже в 1980 г. узаконило право этнических китайцев на получение индонезийского гражданства, чем воспользовались 700 тыс. человек. Была принята политика «культурного плюрализма», введена свобода вероисповедания, в число школьных предметов был включен китайский язык, а преподаватели китайского стали приезжать из КНР.

Выгоды, сплетенные с вызовами

Вместе с тем вклад китайского меньшинства в экономику стран ЮВА нельзя оценить однозначно. Бесспорно, экономика этих стран получила и продолжает получать несомненные выгоды от использования китайского труда, капитала и предпринимательского опыта. Деятельность китайского меньшинства способствует росту таких базовых показателей, как ВВП, объем экспорта, средние доходы населения. Так, в 2003–2007 гг. рост ВВП в среднем составлял 6,1%, по прогнозу ОЭСР для шести основных стран на 2011–2015 гг. – 6,0%. В 2012 г. экспорт достиг 195,8 млрд долл., увеличившись по сравнению с 2010 г. на 17%. Душевой доход в 2012 г. в текущих ценах составил 3747 долл., а с учетом паритета покупательной способности – 5790 долл. (в 2008 г. эти показатели были 2577 долл. и 4726 долл. соответственно). Благодаря своим деловым связям за рубежом китайцы помогли странам ЮВА интегрироваться в глобальный рынок. Не являясь создателями новых современных технологий, они начали переносить на местную почву уже обкатанные технологии из развитых государств. Стоит отметить, что ряд компаний, созданных представителями китайской эмиграции, входит в число 500 крупнейших транснациональных компаний мира. Немалый вклад зарубежные китайцы внесли в развитие экономических и культурных связей между государствами ЮВА и КНР.

В то же время некоторые аспекты деятельности китайской диаспоры воспринимаются коренными жителями принимающих стран как ущемление их интересов.

Фото: ehorussia.com
Китайский иммигрант на ферме в
Уссурийске

Отчасти вследствие успешной конкуренции, а отчасти благодаря заполнению свободных ниш в сфере труда китайским мигрантам удалось сосредоточиться в наиболее доходных секторах экономики, а коренному населению остались низкопроизводительные и малодоходные отрасли, такие как сельское хозяйство и добывающая промышленность. По мнению ряда специалистов, в колониальный период китайская диаспора выступала в роли посредника между колониальными державами и местным рынком, обогащаясь за счет участия в эксплуатации природных ресурсов и труда местного населения. Неравномерность отраслевого разделения труда по этническому признаку, поддерживаемая конкурентными преимуществами китайского меньшинства, сохраняется и сегодня. Как считают некоторые исследователи, проистекающая из конфликта экономических интересов дискриминация китайского меньшинства послужила одной важных причин того, что переход стран ЮВА к высокопроизводительной индустриальной экономике приобрел затяжной характер.

Не способствует развитию экономики и перевод сделанных китайцами накоплений на их этническую родину – феномен, существующий столько же времени, сколько и сама китайская диаспора. Инвестиции зарубежных китайцев в КНР в два с лишним раза превосходят инвестиции Китая в страны АСЕАН. По состоянию на июнь 2013 г. объем прямых инвестиций из стран АСЕАН – а это в основном инвестиции предпринимателей из числа этнических китайцев – превысил 80 млрд долл., тогда как прямые инвестиции Китая в АСЕАН составили около 30 млрд долл. [6]. И если КНР приветствует и поощряет подобные вливания в собственную экономику, то для стран, невольно оказавшихся в роли доноров, утечка капитала, создаваемого на их территории трудом их граждан, причем не только китайского происхождения, крайне нежелательна.

В перспективе некоторые политологи считают возможным превращение стран АСЕАН в сырьевой придаток Китая (параллели с Россией здесь очевидны) и неравное распределение благ, получаемых благодаря экономическому росту, между китайским меньшинством и коренным большинством. Но, как предполагается, в будущем члены диаспоры будут выполнять компрадорские функции не столько для западных компаний, сколько для компаний КНР [7]. При этом допускается, что Пекин получит возможность использовать укрепившиеся связи с диаспорой в качестве инструмента своего влияния на экономические и политические процессы в странах ее проживания (местный вариант российских тревог относительно «китайской демографической экспансии»).

Объективные предпосылки для формирования экономической зависимости государств АСЕАН от КНР действительно существуют и коренятся в структуре торгово-экономического обмена между ними и в неизбежности все более тесного экономического сотрудничества. Однако независимо от сценария, по которому пойдет сближение китайского гиганта с АСЕАН, оно будет означать увеличение доли диаспорального капитала в общем объеме национального бизнеса, дальнейшее ослабление дискриминации в отношении этнических китайцев, их более активное участие в политической жизни стран проживания. При этом логично предположить, что подобное укрепление позиций диаспоры приведет к расширению сферы конкуренции с бизнесом из ее окружения и к увеличению объемов экспортируемого в КНР капитала.

Однако очевидно, что для стран ЮВА выигрыш от экономической деятельности китайской диаспоры существенно перевешивает потери.

Пример для России?

Возникает вопрос: может ли рассмотренная нами модель «большая диаспора – мощный ускоритель хозяйственного развития» послужить примером для России? Может быть, есть рациональное зерно в идее привлечения в нашу страну множества трудолюбивых и неприхотливых обитателей Поднебесной ради оказания помощи нашей проседающей экономике? Тем более что правительство КНР, заинтересованное в экспорте рабочей силы, с 2002 г. предлагает всем государствам-членам ШОС наладить свободный обмен товарами и услугами. Негативные же стороны китайского присутствия, вероятно, можно будет нейтрализовать в атмосфере взаимопонимания двух стратегических партнеров.

Ответ на этот вопрос может быть только отрицательным. Российское общество не готово принимать какие бы то ни было массы мигрантов, так как в силу исторических причин оно глубоко поражено мигрантофобией. Неприязнь к мигрантам в немалой степени является отражением утраты международных позиций, которые прежде занимал Советский Союз. Для ее преодоления потребуются время и значительные усилия. Кроме того, российская экономика не способна эффективно использовать навыки и капиталы массы предпринимателей, как мелких, так и крупных, из-за сложившегося в стране неблагоприятного инвестиционного климата. Россия не в состоянии привлекать квалифицированные кадры из Китая, так как не может обеспечить им высокое качество жизни. Для нее «естественный» контингент внешних мигрантов составляют труженики низкой квалификации, и именно их у нас так много сегодня.

1. Лун Давэй, Чжан Хунъюнь, Дэн Гао. Цун юаньбянь цзоу сян чжулю [Из маргиналов к мейнстриму] // Хуацяо хуажэнь лиши яньцзю (Пекин). 2011. № 2. С. 7.

2. The China Infortmation Technology Handbook / Ed. by P.O. de Pablos, M.D. Lytras. N.Y.: Springer Science, Business Media, 2009. P. 206.

3. Haley G.T., Tan Chin Tiong, Haley Usha C.V. New Asian Emperors. The Overseas Chinese, Their Strategies and Competitive Advantages. Butterworth Heinemann, 1998; Чуань Жэнь. Хай вай хуажэнь дэ лилян. Иминь дэ лиши хэ сянькуан [Сила зарубежных китайцев. История и современное положение эмигрантов]. П.: Шизце чжиши чубаньшэ, 2007.

4. Семейные, клановые, земляческие связи, переплетенные с деловыми отношениями, сплачивают китайские общины и облегчают им выход на внутренние и международные рынки. В то же время неверно было бы представлять «бамбуковую сеть» как единый организм, все части которого слаженно взаимодействуют друг с другом.

5. Данный вариант периодизации предложен в работе: Zhuang Guotu, Wang Wangbo. Migration and Trade: The Role of Overseas Chinese in Economic Relations between China and Southeast Asia // International Journal of China Studies. 2010. Vol. 1. № 1, January. P. 175–176.

6. По данным официальной китайской статистики, в 2010 г. объем прямых инвестиций зарубежных китайцев – а это в основном инвестиции из ЮВА – в экономику КНР составил 77 млрд долл. См.: Чжунго тунцзи няньцзянь (Китайский статистический ежегодник). 2010. Табл. 6–14.

7. Linda Y.C. Lim. Southeast Asian Chinese Business and Regional Economic Development // Routledge Handbook of the Chinese Diaspora / Ed. by Tan Chee-Beng. L.; N.Y., 2013. P. 256–260.