Корейское замирение: что делать России?

Итоги третьего в этом году межкорейского саммита в Пхеньяне с первого взгляда впечатляют. Встреча продемонстрировала небывалый уровень взаимопонимания лидеров Севера и Юга. Подписана очередная декларация, продвигающая положения, согласованные на первых встречах весной (Пханмунджомская декларация).

Заключено беспрецедентное и весьма конкретное соглашение, ограничивающее опасную военную деятельность: стороны договорились прекратить военные учения вблизи границы, сократить вооружённые силы и вооружения в демилитаризованной зоне, в буквальном смысле «зачехлить стволы» и др. То есть, две Кореи договорились о начальной фазе контроля за вооруженными силами и вооружениями. Само по себе это еще не гарантия предотвращения конфликта, но существенно снижает возможность его случайного развязывания.

Из достигнутых договоренностей стоит выделить намерение подать заявку на совместное проведение Олимпиады 2032 г. То есть РК признала, что не рассчитывает, как это было все последние годы, на падение режима в КНДР и что Север и Юг будут раздельно существовать и через 15 лет.

Впрочем, есть «маленькое препятствие» — сохраняющиеся и даже усиливающиеся санкции против КНДР. И это препятствие нельзя преодолеть без серьезных политических сдвигов.

Главная интрига на сегодня — удастся ли запустить диалог на основе концепции поэтапного урегулирования и добиться согласия американской стороны на второй саммит Кима и Трампа в попытке продвинуть переговорный процесс Мун Чжэ-ин взял на себя неблагодарную роль «сводни» в попытках сблизить противоположные позиции США и КНДР в диалоге и возобновить его. Однако, по меткому выражению наблюдателей, оказался в положении таксиста, которому удалось усадить ссорящуюся парочку в машину, но совершенно непонятно, куда ехать, да и скандалить пассажиры пока не перестали.

Какие же задачи встают перед российской дипломатией в этой ситуации?

1. Максимально содействовать межкорейскому сближению.

2. В ряду практических задач центральное место занимает продвижение трёхсторонних проектов, к чему сейчас проявляют готовность и Север, и Юг.

3. Сохранять благожелательный нейтралитет в «перетягивании каната» между КНДР и США, демонстрируя одновременно заинтересованность в денуклеаризации Корейского полуострова и в реализации законных требований КНДР об обеспечении безопасности и поэтапном подходе.

4. Постоянно обмениваться мнениями по корейскому вопросу с КНР, уходя, тем не менее, от «автоматической» поддержки позиций Сеула.

5. Принципиально выступать за недопустимость расширительного толкования санкций и переноса их на третьи страны, высказываться за поэтапное смягчение санкционного режима.

6. Активизировать политический диалог с КНДР не только по двусторонней, но и по общеполитической повестке.

7. Продолжить диалог с РК в интересах реализации заявленных ей подходов в межкорейском и двустороннем сотрудничестве и для демонстрации благожелательного отношения России к озабоченностям и интересам РК.

8. Подтверждать приверженность шестистороннему формату как незаменимому для комплексного решения проблем безопасности Корейского полуострова.

Итоги третьего в этом году межкорейского саммита в Пхеньяне с первого взгляда впечатляют. Встреча продемонстрировала небывалый уровень взаимопонимания лидеров Севера и Юга.

Подписана очередная декларация, продвигающая положения, согласованные на первых встречах весной (Пханмунджомская декларация).

Заключено беспрецедентное и весьма конкретное соглашение, ограничивающее опасную военную деятельность: стороны договорились прекратить военные учения вблизи границы, особенно в спорной морской акватории в Желтом (Западном) море, сократить вооружённые силы и вооружения в демилитаризованной зоне, в буквальном смысле «зачехлить стволы» и др. То есть, две Кореи договорились о начальной фазе контроля за вооруженными силами и вооружениями. Само по себе это еще не гарантия предотвращения конфликта, но существенно снижает возможность его случайного развязывания.

Намечены серьезные меры по развитию межкорейского сотрудничества. Они направлены на «развитие экономики сбалансированным путем», то есть торговлю и инвестиции.

Запланированы проведение церемонии соединения железных и автодорог до конца года, нормализация работы Кэсонского промышленного комплекса (где находятся предприятия с южнокорейским участием) на границе двух стран.

Константин Асмолов:
Итоги пятого межкорейского саммита: пошаговый анализ итогового документа

Особого внимания заслуживает перспектива формирования специальной экономической зоны в Желтом море, где у КНДР и РК существует давний территориальный спор — это было бы идеальным его решением (впрочем, об этом договаривались еще в 2007 г.)

А на восточной стороне полуострова условлено создать специальную туристическую зону.

Примечательны и конкретные договоренности о сотрудничестве в медицине и экологии, в том числе в совместной борьбе с инфекционными заболеваниями и проблемой дефорестации в КНДР.

Впрочем, есть «маленькое препятствие» — сохраняющиеся и даже усиливающиеся санкции против КНДР. И это препятствие нельзя преодолеть без серьезных политических сдвигов.

Более реальна перспектива реализации проектов гуманитарной направленности, таких как создание постоянного канала взаимодействия разделенных семей (что особенно важно для южнокорейской публики) культурные обмены и совместные празднования памятных дат.

Из достигнутых договоренностей я бы особенно выделил одну — намерение подать заявку на совместное проведение Олимпиады 2032 г. То есть РК признала, что не рассчитывает, как это было все последние годы, на падение режима в КНДР и что Север и Юг будут раздельно существовать и через 15 лет.

Особый ажиотаж вызвало согласие Ким Чен Ына впервые посетить Сеул. Раньше такая поездка казалась для него небезопасной.

Южнокорейский президент впервые получил возможность «без цензуры» обратиться к пусть и специально подобранной, но многочисленной аудитории — 150 тыс. зрителям массовых гимнастических упражнений. Его проникнутая духом корейского национализма речь и особенно слова о стремлении к совместному миру и процветанию разделенной на протяжении 70 лет нации, думаю, найдут резонанс среди населения КНДР, тоже настроенного на «мирное будущее».

Скептики, правда, сразу нашли изъян в «миссии Мун Чжэ Ина». Они хотели бы, чтобы главным итогом поездки президента РК в Пхеньян стало «продвижение денуклеаризации». Об этом в декларации обтекаемо сказано лишь в пятом пункте — условлено «превратить Корейский полуостров в зону мира, свободную от ядерного оружия и ядерной угрозы (ссылка на ядерные силы США — прим. Авт) и без отлагательств обеспечить необходимое практическое продвижение к этой цели».

Ким Чен Ын в «порядке доброй воли» объявил о готовности к демонтажу ракетного полигона в Тхончанни в присутствии иностранных экспертов (что важно, в качестве прецедента для устранения главного препятствия в процессе ядерного разоружения КНДР — проблемы верификации). Беспрецедентным стало заявление Ким Чен Ына о готовности закрыть и демонтировать главный ядерный центр страны в Ненбене. Правда, при условии реализации США шагов по выполнению согласованных на июньском корейско-американском саммите в Сингапуре договорённостей.

Интересно, что дата подписания Пхеньянсокой декларации (19 сентября) — это юбилей Совместного заявления шести стран 2005 г., которое предусматривало гораздо более конкретные обязательства противоборствующих сторон, в том числе прекращение КНДР ядерной деятельности.

КНДР явно выступает сегодня с гораздо более сильных, чем в 2005 г., позиций. Так что, реалистично говоря, согласие на включение этого положения — явное стремление северян «подыграть» Мун Чжэ Ину, так как понятно, что ядерный вопрос находится исключительно в сфере отношений с США, и северяне проявили тут гибкость. Существует надежда на то, что Мун Чже Ину удастся уговорить Трампа на более реалистичный подход к переговорам.

Вашингтон, однако, не отступает от требований предваряющей всякие уступки со своей стороны «полной декларации ядерной деятельности и объектов» КНДР (то есть хочет бесплатно получить важнейшую стратегическую информацию, подрывающую обороноспособность КНДР) при сохранении линии на «максимальное давление» на Cевер.

Георгий Толорая:
Корейский вопрос: что делать России?

Мун Чжэ-ин, таким образом, взял на себя неблагодарную роль «сводни» в попытках сблизить противоположные позиции США и КНДР в диалоге и возобновить его. Однако, по меткому выражению наблюдателей, оказался в положении таксиста, которому удалось усадить ссорящуюся парочку в машину, но совершенно непонятно, куда ехать, да и скандалить пассажиры пока не перестали.

Так, американцы, несмотря на приветственные твиты Д. Трампа и заявления М. Помпео о необходимости серьезных переговоров (предложена двусторонняя встреча в Австрии), совершенно не оценили миролюбивых жестов КНДР. Готовность демонтировать ракетный полигон уже, дескать, была озвучена ранее. К тому же, по их мнению, принятие такой меры «легализует» имеющийся потенциал баллистических ракет КНДР, в том числе мобильного базирования. А закрытие центра в Ненбене вообще названо попыткой «продать [американцам] мертвую лошадь», так как, мол, северокорейцам для продолжения развития ядерного потенциала этот центр уже не нужен, а от США Север требует создания неких «условий» — уступок, которых США всеми силами пытаются избежать.

Главная интрига на сегодня — удастся ли запустить диалог на основе концепции поэтапного урегулирования и добиться согласия американской стороны на второй саммит Кима и Трампа в попытке продвинуть переговорный процесс. На саммите с Д. Трампом «на полях» Генассамблеи ООН в Нью-Йорке Мун попытается передать соответствующие (пока секретные) «мессиджи» от северокорейского лидера, сделав упор на том, что Ким всерьез готовится к денуклеаризации и что декларация о мире не станет основой для требований о выводе американских войск, а потому встреча будет полезна.

Против этого работают мощные силы. При этом все заметнее расхождения в позициях США и нынешней администрации Южной Кореи, что в Вашингтоне вызывает растущее раздражение. Тут подозревают, что в провоцировании такого раскола, мол, и состоит истинная цель Пхеньяна, стремящегося к развалу американо-южнокорейского союза и даже к выводу «войск ООН» в случае заключения «мирной декларации» (хотя, вроде бы, Ким заявил об обратном).

Несмотря на готовность Трампа пойти навстречу Киму, администрация США вовсе не намерена объявить о «конце войны». Это, КНДР, мол, должна «заслужить примерным поведением» и полным отказом от ядерного оружия.

При таком подходе на это надежд мало. Впрочем, похоже, «ястребы» к этому особо и не стремятся. Для стратегов в США резкое снижение напряжённости и демилитаризация на Корейком полуострове — «удар под дых», лишающий Пентагон оснований наращивать «военный кулак» и ослабляющий позиции США в противоборстве, можно уже сказать «гибридной войне», с Китаем и Россией. Понимая это, Ким ничем не рискует, раз за разом декларируя готовность к полной денуклеаризации. Представить себе ситуацию, когда США действительно захотят отказаться от враждебных планов в отношении КНДР и когда будут созданы реальные гарантии безопасности для режима — довольно затруднительно.

На что же можно рассчитывать? Мне кажется, для большинства вовлеченных стран (кроме США) вполне приемлема нынешняя ситуация «ни мира, ни войны». Отказ от ракетно-ядерных испытаний, военных провокаций со стороны Севера и прекращение агрессивных военных учений и бряцания оружием со стороны противников — сценарий, о котором еще в прошлом году можно было только мечтать. Пусть США и КНДР сколь угодно долго говорят о денуклеарзиции и «гарантиях безопасности». Если это будет сопровождаться снижением уровня санкций, развитием сотрудничества КНДР с Югом и другими странами, закреплением политики реформ и открытости в КНДР — это именно тот сценарий, который устроит страны Северо-Восточной Азии. КНДР, правда, «зависнет» в некоем «пакистанском статусе», но здравомыслящие люди понимают, что это лучшая альтернатива, чем военный конфликт.

Константин Асмолов:
Межкорейское сближение: Пханмунчжомская декларация и итоги саммита

Ослабление деструктивного влияния США в регионе в дальней перспективе, может быть, позволит КНДР и в самом деле сократить до минимума свой ядерный потенциал, и уж, во всяком случае, не развивать его и соблюдать режим нераспространения. Но об этом пока остается только мечтать.

Тем не менее такой вариант реальности вполне перекликается с целями предложенной Китаем и Россией в июле прошлого года «дорожной картой», первые два этапа которой — взаимная заморозка и переговоры — уже реализованы.

А переход к третьему этапу — комплексное решение проблем безопасности, включая ядерную проблему и создание многосторонних гарантий безопасности — не может быть быстрым. Да и спешить некуда. Стабильность важнее, а негативный пример нарушения режима нераспространения уже не исправить.

Какие же задачи встают перед российской дипломатией в этой ситуации?

1. Максимально содействовать межкорейскому сближению, поощряя обе стороны к реализации заявленных подходов и, по возможности, принимая конкретные меры для создания для этого необходимых условий.

2. В ряду практических задач центральное место занимает продвижение трёхсторонних проектов, к чему сейчас проявляют готовность и Север, и Юг. Начать надо с железнодорожного проекта, поставив в качестве приоритета реализацию проекта «Хасан-Раджин» и предотвращение попыток США путем «вторичных санкций» препятствовать этому. Также следует продолжить обсуждение проектов газопровода и соединения электрических сетей. По возможности следовало бы привлечь Китай к реализации этих проектов, в которых можно найти для него интересующий его угол (транспортные и энергетические кольца).

3. Сохранять благожелательный нейтралитет в «перетягивании каната» между КНДР и США, демонстрируя одновременно заинтересованность в денуклеаризации Корейского полуострова и в реализации законных требований КНДР об обеспечении безопасности и поэтапном подходе.

4. Постоянно обмениваться мнениями по корейскому вопросу с КНР, уходя, тем не менее, от «автоматической» поддержки позиций Сеула. Такая поддержка не должна идти вразрез с нашими собственными интересами, касающимися как сохранения рычагов политического влияния в регионе, так и экономическими.

5. Принципиально выступать за недопустимость расширительного толкования санкций и переноса их на третьи страны, высказываться за поэтапное смягчение санкционного режима. Вместе с тем, поскольку данная задача сейчас является трудновыполнимой, не инвестировать в ее решение слишком много политического капитала, «пропустив вперед» Китай в решении этого вопроса.

6. Активизировать политический диалог с КНДР не только по двусторонней, но и по общеполитической повестке. Принять меры к оказанию КНДР хотя бы симоволической гуманитарной помощи и реализации проектов, не запрещенных санкциями ООН.

7. Продолжить диалог с РК в интересах реализации заявленных ей подходов в межкорейском и двустороннем сотрудничестве и для демонстрации благожелательного отношения России к озабоченностям и интересам РК.

8. Подтверждать приверженность шестистороннему формату как незаменимому для комплексного решения проблем безопасности Корейского полуострова, активно вести диалог по этой проблематике с партнерами (в том числе по второму треку).

Можно было бы конкретизировать на официальном уровне «третий этап» дорожной карты с развернутыми идеями относительно этапов и порядка многосторонней системы поддержания мира и механизма сотрудничества в Северо-Восточной Азии. Обсуждаемые идеи «двустороннего пакта» между КНДР и США или «четырехстороннего мирного соглашения» взамен Соглашения о перемирии 1953 года интересы России оставляют за бортом.