Коронавирус: новый баг или фича мировой политики?

Пандемия коронавируса уже успела стать главным событием високосного года, отодвинув на второй план другие драматические новости последних месяцев. Она же оказалась и самой суровой проверкой на прочность для мировой экономической и финансовой системы, для многих международных организаций и для механизмов государственного управления в отдельных странах. Проверка эта далеко не завершена, поскольку до пика пандемии пока далеко, и последствия глобального распространения 2019-nCoV, (он же SARS-CoV-2 или COVID-19) еще предстоит оценить. Тем не менее какие-то предварительные выводы можно сделать уже сегодня. К сожалению, пока выводы выглядят неутешительными.

Предварительные результаты теста человечества на коронавирус обнаружили явное наличие политического и психологического иммунодефицита или, если угодно, отсутствие присущего любому биологическому виду инстинкта защиты своей популяции.

Надо признать, что через четыре месяца после начала пандемии в мире продолжается привычная свара по поводу сиюминутных разногласий, мелких самолюбий, тактических выигрышей и проигрышей. То есть пандемия воспринимается не столько как глобальный баг, который нужно «отфиксить» во что бы то ни стало, а как новая фича в мировой политике, которую можно использовать для продвижения своих интересов и противодействия интересам своих оппонентов и конкурентов. Перефразируя известное высказывание прусского короля Фридриха Вильгельма I, современные государственные деятели вполне могут утверждать: «пандемия пандемией, а война по расписанию».

Однако, возможно, во всем виноваты исключительно беспринципные политики, ненасытные оборонные корпорации и безответственные финансовые махинаторы? К сожалению, с таким утверждением нельзя согласиться. Нынешняя пандемия часто раскрывает не самые лучшие черты человеческого характера не только в абстрактных «них», но и в конкретных «нас» тоже. Собственно, все эти политики, корпорации и банки оказываются настолько безответственными, беспринципными и близорукими, насколько им это позволяет существующий социальный запрос.

Исторический опыт говорит о том, что жертвами любой эпидемии или природного катаклизма неизменно становятся те социальные, экономические, этнические и религиозные группы, которые и до наступления чрезвычайной ситуации находились в самом ущербном положении. Эти группы в наибольшей степени уязвимы перед угрозой разрыва традиционных социальных связей, дефицита качественного медицинского обслуживания, увеличения безработицы и иных проблем. Именно на эти группы чаще всего возлагается главная ответственность за последствия катастроф — сошлемся хотя бы на еврейские погромы по всей Европе во время знаменитой эпидемии Черной смерти 1348–1351 гг. Процессы социальной и культурной поляризации в экстремальных условиях идут с ускорением, а столь необходимое сплочение общества перед лицом общей угрозы становится исключительно сложной задачей.

Сегодня готовность человечества к коллективным действиям в борьбе против общих вызовов — будь то эпидемии, природные бедствия или техногенные катастрофы, в целом снижается. Систематическое культивирование национализма и национальной исключительности, скрытое или явное поощрение ксенофобии, высокомерное пренебрежение нормами международного права, приоритет тактических интересов по отношению к стратегическим — все те особенности мировой политики, которые мы наблюдаем в последние годы, даром не проходят.

По всей видимости, предстоящий в ноябре 2020 г. в Эр-Рияде саммит «Большой двадцатки» будет посвящен главным образом проблемам надвигающейся на мир рецессии, новым вызовам мировой финансовой системе и проблеме коронавируса. Но может ли человечество ждать до ноября, ограничиваясь беспомощными попытками остановить пандемию «в одной, отдельно взятой стране»? Стоит ли надеяться на изобретение в ближайшие месяцы чудодейственной вакцины или на то, что коронавирус не будет распространяться в жаркий летний период? Не стоит ли созывать срочную чрезвычайную встречу G20 для обсуждения нынешней пандемии?

По всей видимости, без постоянного и настойчивого давления со стороны общественности правительства не проявят готовности к коллективным действиям, по-прежнему воспринимая коронавирус не как баг, а как фичу мировой политики. А такой подход неизбежно обрекает homo sapiens на деградацию и, в конечном счете, на вымирание. И не только абстрактных «их» в лице правительств и корпораций, но и конкретных «нас». Не сегодня, так через десять или через пятьдесят лет. Не от коронавируса, так от изменения климата или от глобальной ядерной войны. Так какой еще сигнал нужен человечеству, чтобы в человечестве, наконец, проснулся инстинкт самосохранения, присущий любому биологическому виду?

Пандемия коронавируса уже успела стать главным событием високосного года, отодвинув на второй план другие драматические новости последних месяцев. Она же оказалась и самой суровой проверкой на прочность для мировой экономической и финансовой системы, для многих международных организаций и для механизмов государственного управления в отдельных странах. Проверка эта далеко не завершена, поскольку до пика пандемии пока далеко, и последствия глобального распространения 2019-nCoV, (он же SARS-CoV-2 или COVID-19) еще предстоит оценить. Тем не менее какие-то предварительные выводы можно сделать уже сегодня. К сожалению, пока выводы выглядят неутешительными.

Большинство экспертов, журналистов и политиков фокусируют свое внимание на экономических и финансовых последствиях пандемии. Как коронавирус скажется на мировой торговле и инвестициях? Что станет с международными производственными цепочками? Как отреагируют глобальные финансовые рынки? Насколько изменятся география и масштабы трансграничных миграционных потоков?

Все эти вопросы, без сомнения, очень важны. И не только для «них» — для правительств, ведущих транснациональных компаний и финансовых холдингов. Но и для «нас» — для рядовых обывателей во всех уголках планеты. Уже сегодня ясно, что очень много людей будут отныне делить свою жизнь на отрезки до и после пандемии: кому-то придется отказаться от ставших привычными путешествий по миру, кто-то не сможет рассчитывать на очередное повышение и прибавку к зарплате, а кто-то вообще перейдет на удаленный формат работы или соблазнится возможностью дауншифтинга.

Но не стоит забывать и о политических, я бы даже сказал — о политико-психологических последствиях. Эти последствия не столь заметны, но не менее важны — как для «них», так и для «нас». Индикаторы глобальных политических трендов и настроений сегодня столь же тревожны, сколь тревожны индикаторы глобальных экономических тенденций. Предварительные результаты теста человечества на коронавирус обнаружили явное наличие политического и психологического иммунодефицита или, если угодно, отсутствие присущего любому биологическому виду инстинкта защиты своей популяции.

Агора. Культура в изоляции. Быть или не быть?
Видео

Все за одного или каждый за себя?

В конечном счете, все эпидемии — от афинской или т.н. «фукидидовой» чумы (430 г. до н. э.) до эпидемии Эболы (2014–2015 гг.) так или иначе заканчивались. Рано или поздно будет побеждена и нынешняя вспышка пандемии коронавируса. Однако разные эпидемии по-разному воздействовали на ход мировой истории. Некоторые из них можно уподобить тому, что на сленге программистов обозначается как баг (bug) — случайная ошибка в компьютерной программе, приводящая к незапланированному и нежелательному результату. Другие приобретали характер фичи (feature) — т.е. становились органическим свойством, существенной особенностью, характерной чертой; неизменной функцией и даже «дополнительной возможностью» программы.

Первый сценарий (баг) вероятен в случае, если человечество или отдельная человеческая популяция, ставшие жертвами эпидемии, способны сделать необходимые выводы из разразившегося бедствия и предотвратить его повторение в будущем. Второй сценарий (фича) оказывается неизбежным, если нужные выводы не делаются, уроки бедствия забываются, и эпидемия не меняет привычных политических приоритетов, подходов к управлению, психологических установок и старого образа жизни. Баг воспринимается как проблема, фича — как неизбежность. С багом борются, с фичей живут. Посмотрим, как обстоят дела в конкретном случае текущей пандемии коронавируса.

Логика подсказывает, что перед лицом общей угрозы популяция должна сплотиться. Особенно, когда речь идет о биологическом виде homo sapiens, стоящем на вершине эволюционной лестницы. Человек, как известно, существо социальное. Отложив в сторону – хотя бы на какое-то время — внутренние разногласия и групповые конфликты, человеческий социум должен сосредоточиться на поисках решения по-настоящему общечеловеческой проблемы.

И что же мы видим на фоне прогрессирующей пандемии? Политические лидеры демонстрируют упорное нежелание что-либо существенно менять в своих международных повестках дня. Распространение коронавируса не предотвратило ни недавнего обострения ситуации в Сирии, ни срыва соглашений о прекращении огня в Ливии. Превращение Ирана в один из главных очагов пандемии не повлекло за собой даже символического смягчения экономических санкций Вашингтона в отношении Тегерана. Пандемия не стала побудительным фактором для России и Саудовской Аравии пойти на взаимные уступки в ходе переговоров OPEC+ и не допустить обвального падения цен на нефть и последующей паники на мировых финансовых рынках. В каждом из этих и во многих других случаях универсальные интересы самосохранения человеческой популяции неизменно отодвигались на задний план в угоду конъюнктурным политическим, экономическим или иным групповым интересам.

Более того, пандемия сама по себе стала восприниматься как возможность укрепить свои позиции в геополитической и экономической конкуренции. Министр торговли США Уилбур Луис Росс оптимистически заявил, что эпидемия коронавируса «поможет ускорить возвращение рабочих мест в Северную Америку». Целый ряд западных экономистов поспешили объявить, что пандемия будет означать завершение «китайской эры» в мировом промышленном производстве и окончательную победу США в экономическом противостоянии с Пекином. Разумеется, то обстоятельство, что Китай стал первой жертвой коронавируса, дало хороший повод поговорить и о неэффективности авторитарных систем в предотвращении эпидемий, об избыточности ограничительных мер, принятых китайскими властями, вновь обратить внимание на проблемы с правами человека в Китае и т. д.

Американские официальные лица в последние недели никогда не забывают упомянуть, что речь идет не о каком-нибудь, а о «китайском» («уханьском») вирусе. В свою очередь, китайские чиновники высказывают мнение, что вирус мог быть занесен в Ухань американскими военными, которые участвовали во Всемирных военных играх, прошедших в этом городе в октябре прошлого года.

В общем, надо признать, что через четыре месяца после начала пандемии в мире продолжается привычная свара по поводу сиюминутных разногласий, мелких самолюбий, тактических выигрышей и проигрышей. То есть пандемия воспринимается не столько как глобальный баг, который нужно «отфиксить» во что бы то ни стало, а как новая фича в мировой политике, которую можно использовать для продвижения своих интересов и противодействия интересам своих оппонентов и конкурентов. Перефразируя известное высказывание прусского короля Фридриха Вильгельма I, современные государственные деятели вполне могут утверждать: «пандемия пандемией, а война по расписанию».

Однако, возможно, во всем виноваты исключительно беспринципные политики, ненасытные оборонные корпорации и безответственные финансовые махинаторы? К сожалению, с таким утверждением нельзя согласиться. Нынешняя пандемия часто раскрывает не самые лучшие черты человеческого характера не только в абстрактных «них», но и в конкретных «нас» тоже. Собственно, все эти политики, корпорации и банки оказываются настолько безответственными, беспринципными и близорукими, насколько им это позволяет существующий социальный запрос.

Так ли опасен COVID-19, как о нем говорят?
Опрос РСМД

«Умри ты сегодня, а я завтра»?

Человеческому сознанию (вернее, все же подсознанию) свойственно отторгать негативные сценарии развития событий. Еще в меньшей степени мы склонны примерять эти сценарии непосредственно на себя и на своих близких. Это особенно характерно для стран и даже целых континентов, которые на протяжении нескольких поколений жили в условиях мира и отсутствия явных угроз личной безопасности. Отсюда многочисленные проявления легкомысленного отношения к пандемии на ее начальных стадиях, особенно в странах Европы, демонстративная неготовность и нежелание следовать рекомендациям и даже прямым распоряжениям со стороны властей. «Они по-прежнему делали дела, готовились к путешествиям и имели свои собственные мнения», — писал Альбер Камю в своем романе «Чума». — «Как же они могли поверить в чуму, которая разом отменяет будущее, все поездки и споры? Они считали себя свободными, но никто никогда не будет свободен, пока существуют стихийные бедствия».

К услугам инфантильных оптимистов — целая армия экспертов, призывающих не драматизировать ситуацию. Нам сообщают, что число погибших от нового вируса людей за все время пандемии сравнимо с числом людей, ежедневно умирающих в мире от туберкулеза. Напоминают, что вообще-то сегодня на планете даже обычный грипп дает гораздо больше летальных исходов, чем коронавирус. Информируют, что, например, в Соединенных Штатах автомобильные аварии уносят более ста жизней каждый день, и никто в Америке не собирается в связи с этим запрещать автомобили.

Когда же, наконец, обыватели вынуждены открыть глаза на истинные масштабы проблемы, то они зачастую действуют ничуть не лучше циничных и эгоистичных политиков. Конечно, пандемия уже продемонстрировала множество примеров человеческой солидарности, активности гражданского общества и настоящего героизма. И тем не менее…

На относительно благополучном юге Италии взволнованные общественники не хотели принимать беженцев с неблагополучного севера страны, причем это нежелание кое-где выливалось даже в перекрытие автомобильных дорог и блокирование железнодорожных станций. В Полтавской области Украины местные жители забросали камнями автобусы с эвакуированными из Ухани согражданами. Опасаясь распространения вируса на африканском континенте, общественность многих стран Африки осталась глуха к просьбам своих соотечественников помочь им с эвакуацией из китайского Уханя. В США федеральное правительство было вынуждено размещать потенциальных носителей вируса на военных базах. А чего стоит случай с круизным лайнером Westerdam, которому на протяжении двух недель под давлением той же общественности отказывали в швартовке порты Японии, Филиппин, Тайваня и Таиланда, пока, наконец, пассажиры не смогли сойти на берег в камбоджийском Сиануквиле. При том, что ни одного инфицированного на борту так и не было найдено!

Исторический опыт говорит о том, что жертвами любой эпидемии или природного катаклизма неизменно становятся те социальные, экономические, этнические и религиозные группы, которые и до наступления чрезвычайной ситуации находились в самом ущербном положении. Эти группы в наибольшей степени уязвимы перед угрозой разрыва традиционных социальных связей, дефицита качественного медицинского обслуживания, увеличения безработицы и иных проблем. Именно на эти группы чаще всего возлагается главная ответственность за последствия катастроф — сошлемся хотя бы на еврейские погромы по всей Европе во время знаменитой эпидемии Черной смерти 1348–1351 гг. Процессы социальной и культурной поляризации в экстремальных условиях идут с ускорением, а столь необходимое сплочение общества перед лицом общей угрозы становится исключительно сложной задачей.

Перенося эту общую закономерность на международный уровень, будет справедливым заключить, что в случае глобальной пандемии наиболее уязвимыми в конечном счете окажутся наименее эффективные и наименее экономически состоятельные государства и территории. Одно дело, когда вирус накрывает богатую Европу или эффективно управляемый Китай. Совсем другое дело, если его эпицентрами станут, например, Афганистан, сирийский Идлиб, Южный Судан или сектор Газа. Трудно даже представить себе масштаб возможных последствий пандемии в местах с полностью разрушенной инфраструктурой, с многочисленными очагами политического радикализма и экстремизма и с постоянными вспышкам вооруженного насилия.

А вот что легко себе представить, так это то, как правые популисты в Европе или экстремисты на Ближнем Востоке будут пользоваться этой ситуацией для укрепления своих позиций. Собственно, они уже вовсю эксплуатируют пандемию, поскольку для них коронавирус — определенно фича, а не баг, дополнительная возможность, а не новая угроза. В Европе пандемия усиливает аргументы правых партий в Италии, Франции, Испании, Польши, требующих закрыть границы и остановить потоки международных миграций. На Ближнем Востоке появилась версия о том, что коронавирус был ниспослан китайцам как наказание за притеснение мусульман. В России вирус работает на сторонников тотального изоляционизма, пророков необратимого упадка Запада и проповедников эсхатологического оптимизма.

А как насчет социальной ответственности средств массовой информации? Пандемия становится источником нескончаемых спекуляций, недобросовестной пропаганды и дезинформации. Пышным цветом расцвели теории заговора — вирус объявляется продуктом неких секретных лабораторий, а его распространение — дьявольским планом могущественных темных сил, обитающих то ли в Вашингтоне, то ли в Пекине, то ли в Иерусалиме, а возможно — даже и в Москве. Нагнетаемые политиками и журналистами страхи перед пандемией питают темные инстинкты — ту мутную взвесь, которая неизбежно присутствует на дне любого национального самосознания. Спрос на разнообразные «страшилки», в свою очередь, стимулирует предложение — и убогие поделки бесчисленных конспирологов расхватываются обывателями, как в прежние эпидемии сметались с прилавков мыло, соль и спички.

Иван Тимофеев:
Опять тройка

Эпидемия «не в клозетах, а в головах…»

Сегодня готовность человечества к коллективным действиям в борьбе против общих вызовов — будь то эпидемии, природные бедствия или техногенные катастрофы, в целом снижается. Систематическое культивирование национализма и национальной исключительности, скрытое или явное поощрение ксенофобии, высокомерное пренебрежение нормами международного права, приоритет тактических интересов по отношению к стратегическим — все те особенности мировой политики, которые мы наблюдаем в последние годы, даром не проходят.

Всего пару десятилетий назад готовность к международному сотрудничеству была намного выше. Когда в начале века разразилась эпидемия т.н. «птичьего гриппа», американские эпидемиологи тут же пришли на помощь своим китайским коллегам в работе по идентификации вируса-носителя (H5N1). В итоге опаснейшую вспышку эпидемии «птичьего гриппа» (в скобках напомним, что уровень смертности от вируса достигал 60%), удалось подавить в самом зародыше, а жертвами эпидемии оказались всего лишь насколько сот человек. Естественно, в те благословенные времена в США еще не было никаких ограничений на научное сотрудничество с КНР, да и вообще Китай не считался непримиримым геополитическим противником Америки.

После смертоносной эпидемии вируса Эбола авторитетнейшие специалисты-эпидемиологи на протяжении многих лет предлагали самые разнообразные меры по углублению международного сотрудничества в противостоянии опасным инфекционным заболеваниях. Но новая пандемия в очередной раз продемонстрировала слабость и хрупкость международных организаций, включая и Всемирную организацию здравоохранения (ВОЗ). Кто сегодня в мире верит, что ВОЗ способна стать по-настоящему эффективным глобальным штабом по борьбе с коронавирусом? Судя по выделяемым ресурсам, почти никто. Общий бюджет ВОЗ не превышает бюджета крупной американской больницы. Хотя выдающийся опыт организации в противостояния опасным заболеваниям не подлежит сомнению — вспомним глобальное искоренение оспы, неоспоримые успехи в борьбе с полиомиелитом и малярией.

Общества в большинстве стран мира перестали доверять международным организациям, перестали воспринимать их как надежные механизмы противостояния эпидемиям и иным угрозам. Даже в Европейском союзе самые важные решения в отношении коронавируса сегодня принимаются в национальных столицах, а не в Брюсселе. Но общества не доверяют и собственным правительствам, подозревая их в сокрытии истинных масштабов пандемии, равно как и в использовании пандемии в своих узких политических целях. Правительства, со своей стороны, не доверяют друг другу, причем не только своим потенциальным противникам и конкурентам, но и союзникам и партнерам тоже. В итоге складывается замкнутый круг тотального недоверия, которое служит идеальной питательной средой для любой эпидемии.

По всей видимости, предстоящий в ноябре 2020 г. в Эр-Рияде саммит «Большой двадцатки» будет посвящен главным образом проблемам надвигающейся на мир рецессии, новым вызовам мировой финансовой системе и проблеме коронавируса. Но может ли человечество ждать до ноября, ограничиваясь беспомощными попытками остановить пандемию «в одной, отдельно взятой стране»? Стоит ли надеяться на изобретение в ближайшие месяцы чудодейственной вакцины или на то, что коронавирус не будет распространяться в жаркий летний период? Не стоит ли созывать срочную чрезвычайную встречу G20 для обсуждения нынешней пандемии?

По всей видимости, без постоянного и настойчивого давления со стороны общественности правительства не проявят готовности к коллективным действиям, по-прежнему воспринимая коронавирус не как баг, а как фичу мировой политики. А такой подход неизбежно обрекает homo sapiens на деградацию и, в конечном счете, на вымирание. И не только абстрактных «их» в лице правительств и корпораций, но и конкретных «нас». Не сегодня, так через десять или через пятьдесят лет. Не от коронавируса, так от изменения климата или от глобальной ядерной войны. Так какой еще сигнал нужен человечеству, чтобы в человечестве, наконец, проснулся инстинкт самосохранения, присущий любому биологическому виду?