Куда ты мчишь, «северная тройка»? Перспективы восстановления китайско-японо-южнокорейского сотрудничества

Тройственное взаимодействие ведущих государств Северо-Восточной Азии — Китая, Республики Корея и Японии (CJK) — на первый взгляд можно охарактеризовать с позиции традиционного многостороннего подхода регионализма. Однако события последних лет доказали, что «треугольник» всё же имеет свою собственную логику. Многообещающий формат «большой северной тройки» не стал полноценной международной организацией во многом из-за так называемого азиатского парадокса — непримиримого противоречия между интересами обороны и безопасности, с одной стороны, и взаимовыгодного экономического сотрудничества, с другой.

Поляризация и рассредоточение мирового порядка в последние годы определяют сущность политического процесса и вынуждают многие государства искать приемлемую модель поведения если не для максимальной реализации собственных интересов, то хотя бы для гарантированного выживания как самостоятельной политической и экономической единицы. Мультилатерализм постепенно трансформируется в фрагментарные региональные форматы взаимодействия или неинституциализированные, гибкие клубы по интересам. Усилия США на пространстве АТР во многом связаны со стремлением сдержать комплексное влияние КНР, а также ограничить возможности России и КНДР по защите интересов в сфере безопасности и обороны. Насколько данный курс Вашингтона действительно отвечает реальным нуждам Сеула и Токио — вопрос скорее риторический, поскольку проблемы последних американцы оборачивают в свою пользу.

Даже в нынешних сложных условиях трёхсторонний саммит CJK по-прежнему можно считать одним из наиболее надёжных способов определения образа поведения и действия в Северо-Восточной Азии с учётом природы отношений и озабоченностей всех сторон. Главные надежды Пекина связаны с возобновлением независимого от внешнего влияния камерного формата экономического взаимодействия и обсуждения ключевых региональных проблем с постепенным подключением и других заинтересованных участников в степени, необходимой для эффективного решения общих задач. Согласно китайскому выражению 百折不挠, многие трудности не являются препятствием.

Тройственное взаимодействие ведущих государств Северо-Восточной Азии — Китая, Республики Корея и Японии (CJK) — на первый взгляд можно охарактеризовать с позиции традиционного многостороннего подхода регионализма. Однако события последних лет доказали, что «треугольник» всё же имеет свою собственную логику. Многообещающий формат «большой северной тройки» не стал полноценной международной организацией во многом из-за так называемого азиатского парадокса — непримиримого противоречия между интересами обороны и безопасности, с одной стороны, и взаимовыгодного экономического сотрудничества, с другой.

Почти организация

Дмитрий Стрельцов:
Трехсторонний саммит Китая, Японии и Южной Кореи

Неформальные встречи глав государств и правительств Пекин, Сеул и Токио проводили регулярно с 1999 г., однако первоначально в рамках более широкого формата — АСЕАН+3. В декабре 2008 г. в японской Фукуоке впервые состоялся отдельный саммит Северо-Восточной Азии, в котором приняли участие лидеры трёх государств. На протяжении следующих 10 лет подобные мероприятия проводились ежегодно в отрыве от других структур. Как результат, «большая северная тройка» обросла 50-ю консультативными группами, 17 министерскими совещаниями и более чем сотней проектов сотрудничества, включая инициативы в сфере «зеленого роста», изменения климата, предупреждения техногенных аварий, стихийных бедствий и ликвидации последствий. Помимо официальных встреч проводились и неправительственные форумы с широким кругом участников, среди которых были представители деловых, академических кругов, неправительственных организаций и СМИ. Штаб-квартира секретариата тройственного сотрудничества в 2011 г. была открыта в Сеуле.

Примечательно, что данный механизм выстраивался на мощном природном фундаменте в виде стабильно растущего объема взаимной торговли и инвестиций, во многом основанного на огромном производственном, технологическом, рыночном и логистическом потенциале Китая. Товарооборот внутри «северной тройки» ещё в 2013 г. составлял 20% от общемирового, а степень экономической взаимозависимости, выраженная в доле внутрирегиональной торговли, достигла 22% [1]. На эти три государства СВА приходится и более 25% глобального валового продукта.

Ещё относительно недавно казалось, что окончательное оформление трёхсторонней кооперации — лишь дело времени. Однако главным препятствием стали непреодолимые даже с помощью построения мер доверия политические разногласия, включая территориальные споры, усиление военных потенциалов, вспышки национализма. Так, впервые встреча на высшем уровне была отменена в мае 2013 г. ввиду обострения китайско-японских противоречий вокруг островов Дяоюйдао/Сэнкаку. После же саммита в китайском Чэнду в декабре 2019 г. мероприятия четыре раза откладывались — сначала из-за пандемии COVID-19, а затем из-за осложнения геополитической обстановки в мире.

Вероятно, страны CJK для достижения успеха тогда могли пойти двумя путями — вернуться к идее восточноазиатского кондоминиума, то есть фактически разделить сферы влияния в регионе; или же смириться с экономическим превосходством Пекина и добровольно перейти в «китайскую орбиту». Стоит вспомнить, что ещё в 2002 г. премьер Госсовета КНР Чжу Жунцзи предложил план трехсторонней зоны свободной торговли для взаимного процветания. В 2009 г. премьер-министр Ю. Хатояма сделал акцент на колоссальном значении интеграционных процессов для развития всех стран региона и предложил создать Восточноазиатское сообщество с ядром в виде Японии, КНР и Ю. Кореи. Южнокорейские руководители высказывали схожие идеи. Однако, как видно, Токио и Сеул выбрали третий путь — конфронтации или «хождения по тонкому льду».

Девятый

Андрей Губин:
Спицы против осей: особенности региональной безопасности в Северо-Восточной Азии

В ноябре 2023 г. после четырёхлетнего перерыва состоялась встреча министров иностранных дел Китая, Японии и Республики Корея для обсуждения перспектив возобновления трёхстороннего сотрудничества. Следующий саммит, по замыслу, должен был состояться в «максимально близкое удобное время». Возможность организации такого рода мероприятия несколько месяцев не подтверждалась официально ни одной из сторон, хотя на уровне МИД и звучали заявления о приоритетности сохранения каналов общения и готовности к дипломатическому диалогу.

В конце мая 2024 г. в Сеуле всё же состоялась девятая трёхсторонняя встреча на высшем уровне между Китаем, Японией и Республикой Корея. КНР представлял председатель Госсовета Ли Цян. В западной прессе с некоторой долей злорадства отмечалось, что сам факт возможности проведения саммита после четырёхлетнего перерыва нельзя считать добрым знаком, поскольку количество накопившихся проблем превышает все разумные пределы и гораздо проще будет обвинять друг друга, чем искать компромиссы.

Эффективное взаимодействие стран Северо-Восточной Азии вряд ли возможно быстро восстановить, однако сама попытка уже заслуживает внимания. В частности, Ли Цян выступил в защиту принципа многополярного мира и недопущения формирования блоков или раскола на противостоящие лагеря, что отражает сущность мирового политического процесса сегодня. В этой связи логичными представляются предложения южнокорейского президента Юн Согёля о переключении внимания в нынешних сложных условиях на культурные и общественные связи, проблемы экологии и здравоохранения, которые требуют совместных усилий вне зависимости от политических разногласий.

Двусторонние переговоры были более предметными, хотя и безрезультатными на этом этапе. Как известно, в ходе личной встречи с председателем китайского правительства глава РК выразил обеспокоенность продолжением северокорейской ядерной программы, а также активизацией военного сотрудничества между Пхеньяном и Москвой. Тем не менее в Пекине настаивают исключительно на политическом решении проблемы безопасности на Корейском полуострове, воздерживаясь от оценок поведения северян. Фумио Кисида в беседе с Ли Цяном отметил тревожную ситуацию в Южно-Китайском море, Гонконге, Синьцзяне и Тайваньском проливе. Такие тезисы предсказуемо были встречены прохладно и стали символом полного непонимания (или игнорирования?) коренных интересов Поднебесной японским правительством.

Важно то, что Китай представлял именно Ли Цян, ставший недавно главой Центральной финансовой комиссии КНР, ответственный за социально-экономическое развитие и уже имеющий опыт переговоров по линии G20 и форума Боао. Конечно, японский и южнокорейский лидеры понимали всю специфику, но всё равно поспешили озвучить в первую очередь тезисы о безопасности, что идёт вразрез с китайскими представлениями о трёхстороннем сотрудничестве в СВА и ставит под сомнение будущее таких встреч.

Лучшее время — сейчас!

Чжао Хушэн, Андрей Кортунов:
Готовься к худшему, но стремись к лучшему. Российский и китайский взгляды на ситуацию в области международной безопасности

Откладывание переговоров до «лучших времён» с учётом меняющихся геополитических стратегий не отвечает интересам ни одной из трёх стран, поскольку ведёт к углублению противоречий, ослаблению доверия и формированию «привычки к изоляции». Образование коалиций США — РК — Япония с одной стороны и КНР — РФ — КНДР — с другой стало логичным итогом отсутствия возможности проведения прямых и разноплановых переговоров в регионе.

Стоит вспомнить, что прекращению встреч лидеров Китая, Республики Корея и Японии в 2019 г. поспособствовало ухудшение отношений между Сеулом и Токио из-за проблем исторического наследия, а также обострившейся экономической и военной конкуренции. Только прямое вмешательство Вашингтона позволило двум американским союзникам прийти к частичному и временному согласию по основным принципам взаимоотношений по итогам переговоров в Кэмп-Дэвиде в сентябре 2023 г.

Усиление оси Вашингтон — Токио — Сеул под знаменем сохранения либерального порядка и противостояния ревизионизму со стороны недемократических режимов позволило американцам и далее реализовывать собственную линию по строительству «свободного и открытого Индо-Тихоокеанского региона», где лидерство принадлежало бы США. Однако в то же время Сеул оказался в затруднительном положении — любые попытки восстановить связи с Пекином или Москвой будут противоречить официальной позиции союзников и могут быть чреваты введением мер воздействия.

Китайское руководство неоднократно выказывало недовольство растущим уровнем военного и экономического присутствия Вашингтона в Северо-Восточной Азии. Потому формирование Кэмп-Дэвидского тройственного союза было воспринято в Пекине с тревогой. Во многом эта тревога связана с тем, что все это предусматривает ещё большее вмешательство американцев в региональные дела вопреки провозглашённой Си Цзиньпином максиме «Азия — для азиатов». Китай как крупнейший торговый партнёр Республики Корея и Японии ищет способы невоенного воздействия для смягчения откровенно проамериканской позиции правительств хотя бы по частным вопросам. Однако по ряду аспектов безопасности Пекин по-прежнему проявляет твёрдость — речь идет в том числе о свободе собственных действий в Южно-Китайском море, недопущении независимости острова Тайвань, неизбежности роста ракетно-ядерных возможностей Северной Кореи и поддержке позиции России в конфликте с Западом на Украине. Заявления руководства КНР и конкретные действия активно используются американской администрацией для нагнетания антикитайских настроений в Восточной Азии в интересах недопущения развития диалога с Пекином.

В ходе визита в Вашингтон в апреле 2024 г. премьер-министр Японии Ф. Кисида вместе с президентом Филиппин Ф. Маркосом заявили о необходимости демократизации АТР при руководящей роли Соединённых Штатов. Позднее два лидера заключили соглашение о логистической поддержке, которое фактически даёт Токио возможность проецировать силу на пространстве Южно-Китайского моря. В марте также состоялась встреча по вопросам технологических обменов между представителями США, Республики Корея и Индии, где в центре дискуссии оказались вопросы ограничения роста Китая.

Подобная риторика побуждает китайское руководство усиливать оппозицию западной гегемонии и блоковой конфронтации. Без возможности переговоров с Китаем региональный комплекс безопасности неизменно будет скатываться к конфликтности. Наиболее очевидным примером является как раз Корейский полуостров, где Сеул и Токио увязывают главную угрозу собственной безопасности только с КНДР, несмотря на прямые заявления Пхеньяна об оборонительной стратегии и опоре на сдерживание. После окончания последнего раунда шестисторонних переговоров в 2009 г. ситуация только ухудшилась из-за ускоренного движения РК и Японии в сторону укрепления собственных военных потенциалов, включая ударные. В свою очередь, и Пхеньян стал уделять больше внимания ракетам не стратегической, а средней дальности для более надёжного сдерживания вооружающихся соседей.

Глеб Торопчин:
Муссон на смену бризу: ползучая нуклеаризация Азиатско-Тихоокеанского региона

В июле 2024 г. пройдёт очередной раунд американо-южнокорейско-японских консультаций на полях саммита НАТО в Вашингтоне. Обсуждение аспектов безопасности в АТР без участия Китая ещё больше осложнит обстановку. Если бы Сеул и Токио смогли донести некоторые приоритеты китайской политики в регионе до американской администрации, появился бы шанс на нахождение компромисса и установление стабильности, однако итоги недавней встречи CJK в Сеуле не оставляют места для оптимизма.

Неопределённость в связи с грядущими президентскими выборами в США создаёт очевидную необходимость для РК и Японии искать точки соприкосновения с Пекином. При этом стоит помнить, что Д. Трамп сформулировал принципы Индо-Тихоокеанской стратегии, во многом руководствуясь положениями стратегии перебалансировки Б. Обамы, что продолжает и администрация Дж. Байдена. Иными словами, антикитайская риторика не исчезнет из американской внешней политики в ближайшем будущем, вопрос только в «накале страстей» — готовности Вашингтона к конфронтации или компромиссу с Китаем.

Поляризация и рассредоточение мирового порядка в последние годы определяют сущность политического процесса и вынуждают многие государства искать приемлемую модель поведения если не для максимальной реализации собственных интересов, то хотя бы для гарантированного выживания как самостоятельной политической и экономической единицы. Мультилатерализм постепенно трансформируется в фрагментарные региональные форматы взаимодействия или неинституциализированные, гибкие клубы по интересам. Усилия США на пространстве АТР во многом связаны со стремлением сдержать комплексное влияние КНР, а также ограничить возможности России и КНДР по защите интересов в сфере безопасности и обороны. Насколько данный курс Вашингтона действительно отвечает реальным нуждам Сеула и Токио — вопрос скорее риторический, поскольку проблемы последних американцы оборачивают в свою пользу.

Даже в нынешних сложных условиях трёхсторонний саммит CJK по-прежнему можно считать одним из наиболее надёжных способов определения образа поведения и действия в Северо-Восточной Азии с учётом природы отношений и озабоченностей всех сторон. Главные надежды Пекина связаны с возобновлением независимого от внешнего влияния камерного формата экономического взаимодействия и обсуждения ключевых региональных проблем с постепенным подключением и других заинтересованных участников в степени, необходимой для эффективного решения общих задач. Согласно китайскому выражению 百折不挠, многие трудности не являются препятствием.

1. Trilateral Economic Cooperation: Proposal for Enhancing Economic Cooperation Dialogue Channels between China, Japan, and Korea. World Economy Update. May 6, 2013. Korea Institute for International Economic Policy. URL: http://www.kiep.go.kr