Народ без государства: феномен «рейхсбюргеров» в немецкой политике

Сообщения о предотвращении немецкими силовиками попытки вооруженного захвата здания Бундестага шокировали Германию. Несмотря на то, что уже долгое время граждане ФРГ демонстрируют низкий уровень поддержки своего правительства, а протестная активность на фоне энергокризиса набирает обороты, мало кто рассматривал государственный переворот как реальную угрозу власти «светофорной» коалиции. Немецкая история в принципе показывает ограниченный «революционный» потенциал Германии: от непоследовательных «весны народов» 1848–1849 гг. и Ноябрьской революции 1918 г. до провалившихся «пивного» путча 1923 г. и военного мятежа полковника Штауффенберга 1944 г. Тем более призрачным представляется успех бунта на внешне крепком корабле современной ФРГ, к тому же окруженным могучим флотом европейских и трансатлантических союзников.

Вместе с тем масштаб действий немецких правоохранительных органов указывает на особую встревоженность берлинских политиков. В результате рейдов полиции задержаны несколько десятков человек. Проводятся массовые обыски в домах вероятных участников переворота. Поиски «заговорщиков» идут в соседней Австрии и Италии.

Основная тяжесть обвинений в несостоявшемся взятии Бундестага легла на «рейхсбюргеров» — политическую группировку, не признающую действующее немецкое государство. Они убеждены, что современная Германия представляет собой оккупированную страну, существующую вне международного правового поля. «Рейхсбюргеры» считают действующей Конституцию веймарской Германии 1919 г., при этом могут признавать границы страны по состоянию до начала Первой мировой войны.

Данные немецких правоохранительных органов свидетельствуют о том, что «рейхсбюргерам» удалось собрать внушительный арсенал оружия, заручиться поддержкой среди некоторых политиков и силовиков, а также увеличить число своих последователей. По разным оценкам, численность «рейхсбюргеров» достигает двадцати тысяч человек, несколько сотен из которых признаются особенно опасными. Есть основания полагать, что Берлин может преувеличивать реальное влияние этой маргинальной политической группировки для борьбы с оппонентами правительства Олафа Шольца. Однако её появление в немецком политическом и медийном пространстве в качестве главной угрозы современной Германии имеет свои исторические и идейные предпосылки.

На фоне экономической и социальной напряженности произошла активизация протестных общественно-политических сил. Движение «рейхсбюргеров», безусловно, остаётся маргинальным явлением, однако в определенный момент оно смогло выступить в роли точки концентрации недовольных немецким правительством граждан: от членов дворянских фамилий до бывших военнослужащих бундесвера. Такая готовность к диалогу с людьми, отрицающими реальность вокруг себя, говорит о наличии противоречивых процессов внутри немецкого общества.

Сообщения о предотвращении немецкими силовиками попытки вооруженного захвата здания Бундестага шокировали Германию. Несмотря на то, что уже долгое время граждане ФРГ демонстрируют низкий уровень поддержки своего правительства, а протестная активность на фоне энергокризиса набирает обороты, мало кто рассматривал государственный переворот как реальную угрозу власти «светофорной» коалиции. Немецкая история в принципе показывает ограниченный «революционный» потенциал Германии: от непоследовательных «весны народов» 1848–1849 гг. и Ноябрьской революции 1918 г. до провалившихся «пивного» путча 1923 г. и военного мятежа полковника Штауффенберга 1944 г. Тем более призрачным представляется успех бунта на внешне крепком «корабле» современной ФРГ, к тому же окруженным «могучим флотом» европейских и трансатлантических союзников.

Артем Соколов:
«Зелёная» волна берлинского «светофора»

Вместе с тем масштаб действий немецких правоохранительных органов указывает на особую встревоженность берлинских политиков. В результате рейдов полиции задержаны несколько десятков человек. Проводятся массовые обыски в домах вероятных участников переворота. Поиски «заговорщиков» идут в соседней Австрии и Италии.

Первые сообщения о составе задержанных заставили обратить внимание экспертов на правый фланг немецкой политики. Штурмовать Бундестаг среди прочих планировали эксцентричный представитель княжеского дома Рейсс Принц Генрих XIII, бывшая депутат от партии «Альтернатива для Германии» Биргит Мальзак-Винкеманн и некая гражданка России Виталия Б. Мятеж консервативной аристократии и правых популистов при незримом присутствии «руки Москвы» идеально попадал в чувствительные фобии, навязываемые немецкому обществу политическим мейнстримом ФРГ.

Впрочем, «дворянский» и «российский» следы произошедшего пока обсуждаются в Германии как периферийные. В княжеском доме Рейссов довольно быстро дистанцировались от своего незадачливого представителя, отметив, что принц Генрих XIII не поддерживает связи со своими родственниками уже двенадцать лет. С российскими официальными представителями заговорщики, действительно, пытались выйти на связь, но Москва никакой заинтересованности в контакте с таким странными партнерами не проявила.

Основная тяжесть обвинений в несостоявшемся взятии Бундестага легла на «рейхсбюргеров» — политическую группировку, не признающую действующее немецкое государство. Они убеждены, что современная Германия представляет собой оккупированную страну, существующую вне международного правового поля. «Рейхсбюргеры» считают действующей Конституцию веймарской Германии 1919 г., при этом могут признавать границы страны по состоянию до начала Первой мировой войны.

Данные немецких правоохранительных органов свидетельствуют о том, что «рейхсбюргерам» удалось собрать внушительный арсенал оружия, заручиться поддержкой среди некоторых политиков и силовиков, а также увеличить число своих последователей. По разным оценкам, численность «рейхсбюргеров» достигает двадцати тысяч человек, несколько сотен из которых признаются особенно опасными. Есть основания полагать, что Берлин может преувеличивать реальное влияние этой маргинальной политической группировки для борьбы с оппонентами правительства Олафа Шольца. Однако её появление в немецком политическом и медийном пространстве в качестве главной угрозы современной Германии имеет свои исторические и идейные предпосылки.

Помеха справа

После окончания Второй мировой войны могло показаться, что в потерпевшей поражение Германии невозможно появление политических сил правее христианских демократов. Однако это было заблуждением. Непоследовательная политика по денацификации немцев привела к появлению у них своеобразных взглядов на свое недавнее прошлое, сочетающих критическое отношение к политике нацистского руководства с дефицитом понимания причинно-следственных связей краха Третьего рейха. Иммунитет Германии от ультраправых настроений был выработан со множеством упущений.

Сергей Андреев:
Ультраправые вигиланты

Первые крайне правые политические группировки появились в западных оккупационных зонах почти одновременно с легализацией там политической деятельности. Безусловно, они не позиционировали себя в качестве прямых наследников НСДАП. В своих программных установках они, скорее, пытались обострять консерватизм ХДС реваншистскими установками во внешней политике. Едва ли не главным вопросом здесь оставалось признание восточных границ Германии по состоянию на 1937 г. Западные оккупационные власти смотрели на такую политическую активность снисходительно. Ревизионизм немецких правых консерваторов был направлен преимущественно на восток, что соответствовало логике начавшейся холодной войны, а потому едва ли не поощрялось. Отодвинуть германскую границу подальше на восток были готовы и в ХДС, но в партии Конрада Аденауэра давали понять, что будут решать этот вопрос только в фарватере американской внешней политики.

Правоконсервативные силы сохранились и после образования в 1949 г. ФРГ. В 1950-х гг. наиболее заметной оставалась Немецкая имперская партия, которая продолжила традиции совмещения консервативных ценностей с внешнеполитическим реваншизмом, направленным против СССР и его союзников. Партия решительно отстранялась от НСДАП, однако фактически стала прибежищем для многих бывших нацистов. Показательным символом такого персонального континуитета стало членство в ней Отто Гесса — племянника заместителя Гитлера по НСДАП Рудольфа Гесса.

Немецкая имперская партия не смогла получить достаточно голосов избирателей, чтобы пройти в Бундестаг. Однако ей удалось провести своих представителей в ландтаги Нижней Саксонии, Рейнланд-Пфальца и Бремена. Жалобы на партию со стороны возмущенной общественности не приводили к её запрету — немецкие власти не видели в её работе никаких нарушений законодательства ФРГ.

В 1964 г. была образована Национал-демократическая партия Германии, которая оставалась наиболее заметной крайне правой политической силой в стране вплоть до появления «Альтернативы для Германии». С середины 1980-х гг. антисоветизм и реваншизм как идейное ядро ультраправых начали вытесняться антимиграционной риторикой. После присоединения ГДР к ФРГ в её ряды влилось немало разочарованных восточных немцев, недовольных своим положением в новой Германии.

Ультраправые политические силы «старой» ФРГ довольно быстро заняли определённую нишу в большой политике. Они осознавали ограниченность своих возможностей, однако и понимали свою специфическую уникальность. Воздерживаясь от пересечения «красных линий» немецкого законодательства, они могли собирать вокруг себя электорат из числа бывших идейных нацистов, правых консерваторов и убежденных антикоммунистов. Всего этого было достаточно для того, чтобы ощущать себя внутри политического процесса, получая полезные дивиденды.

Неудобная реальность немецкой политики

Таким образом, современная немецкая политика имеет устоявшуюся традицию активного ультраправого меньшинства. Если в годы холодной войны его идейный вектор был направлен на внешнеполитические вопросы, до известной степени совпадая с логикой противостояния стран Запада с Советским Союзом, то после её завершения внимание крайне правых политических сил переключилось на внутренние проблемы ФРГ. Этот сдвиг стал причиной роста внимания к ним со стороны германского правительства, не без оснований рассматривающего их как источник угроз безопасности. На фоне переосмысления немецким обществом истории национал-социализма после «спора историков» 1980-х гг. уровень его терпимости к правой идеологии значительно снизился. «Полевение» ХДС при Ангеле Меркель еще больше отодвинуло ультраправых от политического центра, усиливая их маргинализацию.

Идеологический генезис «рейхсбюргеров» проходил в контексте развития немецкой политики с конца 1980-х гг. Несмотря на то, что вопрос о признании Германии в границах 1937 г. отсылает нас к реваншизму первых послевоенных десятилетий, основная политическая активность этой группы направлена прежде всего на государственное устройство современной ФРГ. Альтернативная реальность, которую выстраивают вокруг себя «рейхсбюргеры», создает проблемы для немецкого правительства, а не для восточных соседей Германии. Практики отказа от уплаты налогов и разработка параллельных документов, в том числе удостоверений личности, хотя и имеют аналоги в других странах мира, но воспринимаются в Берлине особенно остро.

Артем Соколов:
Города и земли: региональное измерение кризиса российско-германских отношений

Движение «рейхсбюргеров» существует в Германии с 1980-х гг., но широкую известность получило только в последние годы. Рост его узнаваемости совпал с нарастанием кризисных явлений в немецком обществе, где важное место занимает миграционный кризис 2015 г. Разовая либерализация миграционной политики в обход немецкого законодательства стала результатом единоличных действий канцлера Ангелы Меркель и её ближайшего окружения. Неконтролируемый приток сотен тысяч беженцев из Африки и Ближнего Востока вызвал усиление нагрузки на государственный бюджет и систему социального обеспечения, а также привел к росту преступности. Миграционный кризис спровоцировал подъем протестных настроений среди немцев, на фоне которых правопопулистская партия «Альтернатива для Германии» смогла попасть в Бундестаг.

С одной стороны, возникновение АдГ привело к перетеканию электората других ультраправых группировок к новой политической силе, внезапно оказавшейся в высших эшелонах власти. Так, например, произошло с Национал-демократической партией Германии, чья поддержка сократилась до критически малых значений. С другой стороны, политический бойкот со стороны других партий и систематическая травля в информационном пространстве не оставили для «Альтернативы для Германии» возможности влиять на процесс принятия решений. Протестный электорат обрёл голос в высоких кабинетах, но продолжил пребывать в состоянии наблюдателя с завязанными руками. Это усиливало разочарование части немецкого общества в политической системе ФРГ, неспособной решить их проблемы и обеспокоенности.

Это разочарование усилилось во время распространения коронавирусной инфекции и после эскалации украинского кризиса в феврале 2022 г. В обоих случаях немецкое правительство продолжило демонстрировать уверенность в правильности и безальтернативности своих действий, не выражая готовности прислушаться к мнению несогласных широких слоев общества и даже части региональных элит. Берлин отказался одобрять использование российской вакцины «Спутник-V» на территории ФРГ, несмотря на призывы руководителей федеральных земель Баварии, Саксонии и Тюрингии. Обрушение российско-германских отношений, произошедшее по инициативе немецкой стороны, состоялось вопреки позиции востока Германии.

На фоне экономической и социальной напряженности произошла активизация протестных общественно-политических сил. Движение «рейхсбюргеров», безусловно, остаётся маргинальным явлением, однако в определенный момент оно смогло выступить в роли точки концентрации недовольных немецким правительством граждан: от членов дворянских фамилий до бывших военнослужащих бундесвера. Такая готовность к диалогу с людьми, отрицающими реальность вокруг себя, говорит о наличии противоречивых процессов внутри немецкого общества.