НАТО/ЕС как Берлинская стена: delenda est?

С началом СВО в политологическом анализе постоянно уходил в тень или вовсе не упоминался ее контекст, а именно, что речь шла не столько об Украине (этом выстреле в Сараево, растянутом во времени), сколько о более широком и не менее решительном конфликте Россия — Запад, в котором на стороне Запада выступают США, НАТО и ЕС. Россия стала объектом нарастающего сдерживания, вплоть до призывов к «смене режима» и ее расчленению, которые только усилились с началом СВО, выявив конечные цели российской политики Запада — «окончательное решение» Русской проблемы. Причём тотальная русофобия указывает на ее культурно-цивилизационной измерение, что только акцентирует экзистенциальный характер происходящего для обеих сторон. Свободное развитие оказалось невозможным в рамках западной системы координат, а точнее, неформальной империи США. Этот комплексный вызов нашему существованию Анна Ахматова определила в Великую Отечественную как вопрос сохранения Великого русского слова. Налицо все признаки новой Отечественной, закамуфлированной под гибридную и гражданскую, якобы ограниченную территорией Украины в ее советских границах.

В результате продвижения НАТО и ЕС на восток и смычки этих двух казалось бы разноплановых организаций произошло создание новой Берлинской стены, только уже на всей западной границе России (приём Финляндии в НАТО дорисовывает картину). Реакция на СВО вполне выявила этот «факт на местности». Параллельно в России росло осознание того, что страна встала не на тот путь развития, полагая, что сможет внести свой вклад, как в своё время этот сделал Советский Союз, в построение «общего европейского дома» на согласованных условиях, предполагавших встречное движение Запада. Эта «женитьба»/конвергенция так и не состоялась. Более того, стало ясно, что холодная война была формой замораживания конфликта, введения его в контролируемые рамки, а с ее окончанием он, как и многое в Европе, «оттаял».

Теперь мы, похоже, находимся накануне нового этапа СВО на Украине, этапа, когда СВО может быть утоплена в более широком контексте уже явного конфликта между Россией и НАТО (можно назвать это «перешагиванием через Украину»). Помимо экономического измерения он уже приобрёл характер войны против критической инфраструктуры плюс диверсионно-террористическое направление. Одновременно, утеряв всякую бдительность, Запад все больше втягивается в собственно конфликт на Украине.

Налицо все признаки вызревания качественного переформатирования происходящего — переноса конфликта в пространство НАТО (по Клаузевицу), если Запад не одумается. Определилась и линия защиты Запада от такой перспективы, прежде всего посредством угроз по адресу Москвы, включая предложения, правда, пока отставников, о демонстрационном ударе по отдаленному региону Сибири и ударе по Кремлю с помощью высокоточного неядерного оружия.

Пока российская армия готовится к зимней кампании на Украине, в западных столицах растёт осознание того, что Украинский кризис превратился в нечто непредусмотренное — долгосрочный множественный геополитический кризис с многовариантным исходом и многоплановыми последствиями в условиях формирующейся многополярности и усталости мира от западного доминирования. Одна реакция внешнего мира чего стоит, а ещё неформальный альянс Москвы, Пекина и Тегерана (в прошлом году они проводили совместные военно-морские манёвры неподалёку от Ормузского пролива), очередь на приём в БРИКС и ШОС. Оказалось, что Россия — далеко не единственная страна, с которой американские элиты органически неспособны договариваться — вот в чем проблема!

Вашингтон пугает нас «совсем другим миром», но этот мир уже наступил и это их пугает, приводит в состояние паники и растерянности. Россия оказалась перед лицом беспрецедентного вызова и в то же время возможности встречно спровоцировать крушение изношенной до дыр системы глобального доминирования США/Запада. Процесс пошёл. Теперь все будет зависеть от того, что сможем сделать мы у себя, одновременно закладывая (в рамках БРИКС и ШОС, а Китай, разуверившийся в том, что сможет естественным порядком наследовать существующую систему, это делает в АБИИ) основы для альтернативных западным валютно-финансовых институтов и инструментов. И от того, что будет происходить на Западе, где начинается каннибализм — самоедство в отношении европейских союзников, от которых еще требуют ухода из Китая.

Пожалуй, впервые в истории со времён Петра мы можем спокойно взирать на крах миропорядка, в котором для нас не нашлось места. Впервые не связанные внутриевропейскими раскладами и не вынужденные участвовать в них, как это было в XX веке и ранее.

Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать,

вместо того чтобы быть атакованным, и вследствие того

сделает всю эту диспозицию совершенно бесполезною.

Канун Аустерлица, Война и мир, Л.Н. Толстой

Когда могучая Зима,

…ведёт сама

На нас косматые дружины

Своих морозов и снегов, —

Навстречу ей трещат камины…

Пир во время чумы, А.С. Пушкин

«А хорошо, что я тогда не женился».

Ионыч, А.П. Чехов

— На дворе октябрь. Солнечно и тихо.

— Прощай, старая жизнь!

Вишневый сад, А.П. Чехов

Но если по дороге — куст

Встаёт, особенно — рябина…

М.И. Цветаева

С началом СВО в политологическом анализе постоянно уходил в тень или вовсе не упоминался ее контекст, а именно, что речь шла не столько об Украине (этом выстреле в Сараево, растянутом во времени), сколько о более широком и не менее решительном конфликте Россия — Запад, в котором на стороне Запада выступают США, НАТО и ЕС. Россия стала объектом нарастающего сдерживания, вплоть до призывов к «смене режима» и ее расчленению, которые только усилились с началом СВО, выявив конечные цели российской политики Запада — «окончательное решение» Русской проблемы. Причём тотальная русофобия указывает на ее культурно-цивилизационной измерение, что только акцентирует экзистенциальный характер происходящего для обеих сторон. Свободное развитие оказалось невозможным в рамках западной системы координат, а точнее, неформальной империи США. Этот комплексный вызов нашему существованию Анна Ахматова определила в Великую Отечественную как вопрос сохранения Великого русского слова. Налицо все признаки новой Отечественной, закамуфлированной под гибридную и гражданскую, якобы ограниченную территорией Украины в ее советских границах.

Отсюда императив Катона Старшего (для Третьей Пунической войны) — когда начисто отсутствует взаимное доверие и договороспособность западной стороны, отвергнувшей наши предложения от 15 декабря 2021 г. разрешить конфликт на договорной основе, собственно, сделать минимум того, что не было сделано вовремя, по окончании холодной войны, в формате полноценной мирной конференции. Клубок нерешенных проблем только разрастался, проблемы обострялись по мере того, как становилось ясно, что унаследованные из той эпохи чисто западные военно-политические и торгово-экономические институты воспроизводили и ее политику, демонстрируя неспособность служить основой для инклюзивной региональной архитектуры. В числе этих проблем и отсутствие мирного договора с Германией, вследствие чего она сохраняет статус оккупированной страны, лишенной полного суверенитета и права решать вопрос о своих союзах и своём военно-политическом статусе. По сути, с распадом СССР Германский вопрос был приватизирован Западом и его нерешённость составляет одно из ключевых измерений нынешнего конфликта, который, как уже становится очевидным, принимает форму разрушения Европы ЕС с центральной ролью в ней ФРГ в целях реиндустриализации — за ее счёт — Америки, которая ещё при Трампе осознала себя жертвой политики глобализации собственных элит. Можно допустить, что мирный договор — единственный способ сохранить германское единство в условиях краха «Четвёртого (экономического) рейха».

В своей статье на тему «Что делает державу великой» (журнал Foreign Affairs за июль-август 2022 года) Майкл Мазарр (Michael Mazarr), разбирая признаки упадка Америки, коих немало, указывает на то, что, Вашингтон должен инвестировать в укрепление своих внутренних сильных сторон (что, добавим, пытался сделать Д. Трамп), а не в военную мощь и новую кампанию по сдерживанию России и Китая, что «легко может стать контрпродуктивным». Примечательно, что автор работает на Rand Corp., которая в числе своих других авторов (например, С. Чарап) последовательно предупреждает об опасности и саморазрушительности курса демократической администрации Байдена (и младотурок от политологии, стоящих за ней) на обострение конфликта с Россией, который вместо того, чтобы помочь избежать войны на два фронта, как раз приближает такую перспективу.

Александр Крамаренко:
Россия и Запад: заумная нестратегия

Американцы сами запустили эскалационную спираль посредством «удвоения ставок»/double down, когда провалился их блицкриг на Украине, и теперь вроде как «выстрел» за Москвой. Любопытно, что и речь Си Цзиньпина на XX съезде КПК американские обозреватели охарактеризовали в тех же категориях — как «удвоение ставок по части проведения твёрдой линии». Вполне логично, что, наблюдая спектакль, остальной мир, включая Саудовскую Аравию (ее наследного принца Дж. Байден обещал превратить в изгоя) и других «заливников», верно понял смысл происходящего и свои ставки в исходе этого конфликта в Евро-Атлантике.

В результате продвижения НАТО и ЕС на восток и смычки этих двух казалось бы разноплановых организаций произошло создание новой Берлинской стены, только уже на всей западной границе России (приём Финляндии в НАТО дорисовывает картину). Реакция на СВО вполне выявила этот «факт на местности». Параллельно в России росло осознание того, что страна встала не на тот путь развития, полагая, что сможет внести свой вклад, как в своё время этот сделал Советский Союз, в построение «общего европейского дома» на согласованных условиях, предполагавших встречное движение Запада. Эта «женитьба»/конвергенция так и не состоялась. Более того, стало ясно, что холодная война была формой замораживания конфликта, введения его в контролируемые рамки, а с ее окончанием он, как и многое в Европе, «оттаял».

Теперь мы, похоже, находимся накануне нового этапа СВО на Украине, этапа, когда СВО может быть утоплена в более широком контексте уже явного конфликта между Россией и НАТО (можно назвать это «перешагиванием через Украину»). Помимо экономического измерения он уже приобрёл характер войны против критической инфраструктуры плюс диверсионно-террористическое направление. Одновременно, утеряв всякую бдительность, Запад все больше втягивается в собственно конфликт на Украине. У Москвы уже достаточно оснований предьявить международному общественному мнению накопившийся «компромат», включая наведение американскими военными переданных Украине систем с помощью своих спутников при ударах по российским войскам и российской территории, что в холодную войну, да и сейчас американцы рассматривают как повод к войне, коснись это их военнослужащих. Здесь встречно сработает highly likely: будет достаточно собственной уверенности, без предъявления доказательств. И заявить вполне официально о том, что мы считаем себя в состоянии войны с НАТО де-факто. Это можно было бы условно сравнить с атакой центра французской армии при Ватерлоо, с которой запоздал Наполеон: подошёл Блюхер и затерялся где-то корпус Груши. Нам нельзя запоздать с этими потенциальными Каннами, в мешке которых окажется Украина, лишенная всей своей стратегической глубины, создаваемой упорно отказывающимся воевать Альянсом. Под Аустерлицем Багратион, не пришедший на описанный Толстым военный совет, попросту не спешил на поле боя и без потерь отвёл свою колонну, когда стала очевидной катастрофа, вызванная недомыслием австрийских генералов, предполагавших, что Наполеон боится генерального сражения и потому не будет наступать. В этом положении, которое обросло множеством других измерений, оказался Запад. Хватит ли у его элит мудрости Багратиона, чтобы спасти хоть что-то?

О понимании того, что Вашингтон зашёл слишком далеко, свидетельствует высказывание Б. Обамы (в своё время первым «рвавшим на части» российскую экономику) в том духе, что надо «честно» дать понять Киеву пределы возможного в его поддержке Западом против России. Отчасти на это указывает и неготовность, в том числе немцев, — под разными предлогами — направлять на украинский ТВД свои танки. Но наиболее красноречиво о том, что западные столицы достигли предела своего эскалационного потенциала, свидетельствует развязанная Вашингтоном информационная кампания относительно грядущего — впервые после Карибского кризиса — Армагеддона, теперь подкреплённая маневрами НАТО по «ядерному сдерживанию». Что скрывается за этой безответственной риторикой, призванной предотвратить встречную эскалацию с российской стороны, сколь бы умеренной и изобретательной она ни была, и приписать нам намерение спровоцировать термоядерный конфликт?

Стрелки переводятся на Украину, хотя ясно, что США опасаются именно за перелив конфликта за границы Украины и все делают для того, чтобы спровоцировать именно такое развитие событий. Опасаются за своих европейских союзников и их доверие к статье 5 Вашингтонского договора. Но Байден напугал, прежде всего, самих американцев своим упоминанием Армагеддона: ведь никто их не предупреждал, что дело дойдёт до этого, когда говорили о необходимости поддержки «украинской демократии» против «российской агрессии» и выдумывали теории домино за этим квазиэкзистенциальным конфликтом для Запада. И это для американской элиты, для которой любой европейский союзник — это «паршивая страна», ради которой не стоит рисковать собственной. Да и у двух европейских членов НАТО есть своё ядерное оружие, которое они почему-то не готовы «класть на стол» совместной обороны. А тут ещё геополитический и стратегический треугольник США — Россия — Китай: взаимоуничтожение с Россией оставит Китай в позиции третьего радующегося!

Важны и такие моменты (их обходят стороной те, кто участвует в этой кампании запугивания нашей страны и ее политического руководства): неучастие США в ДВЗЯИ и разрушение самими американцами всех рамок и ограничений в области контроля над вооружениями; судя по новой Стратегии национальной безопасности, Вашингтону не нужен и продлённый на 5 лет СНВ-3, и сам процесс переговоров по стратегической стабильности. Уже не говоря о том, что в войне, тем более столь решительной, обнуляются международно-правовые ограничения всякого рода, к примеру, предусмотренные Договором 1963 года о запрещении ядерных испытаний в трёх средах (это — первый позитивный продукт Карибского кризиса), значит, в том числе в формате испытания повсюду за пределами международных границ? Другими словами, американцы опасаются, что ядерное оружие может вернуться в Северную Атлантику, откуда оно вышло 77 лет назад, как колониальное насилие имперского строительства вернулось домой в Европу в обличье двух мировых войн. Остаётся и значение военно-политической демонстрации, каковой было применение Вашингтоном ядерного оружия против японских городов в августе 1945 года — оно было адресовано Москве. Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся? К тому же нам постоянно говорят, что НАТО — это ядерный альянс, что снимает нравственные тормоза у его оппонентов. А совместные ядерные миссии Альянса прямо нарушают ДНЯО плюс немцы могут пилотировать самолёты с американским ядерным оружием (бомбы), развёрнутом в Европе. Москва всегда призывала вернуть ТЯО на национальную территорию, прежде чем обсуждать вопросы его ограничения и ликвидации. Американцы, между прочим, продолжают его «миниатюризацию», хотя в последнее время об этом замолчали.

Параллельно, СВО медленно, но верно обретает характер войны народной, когда под угрозу поставлено само существование России — как формы и способа существования Русского народа и гарантии его права на историческое творчество. Это ощущение — реальность, которая зримо набирает силу. И она пугает американцев, поскольку также реально отсылает к Третьей мировой. Произойдёт, надо полагать, и то, что не произошло после Великой Отечественной — будущее страны, включая ее очищение от элементов не состоявшегося встраивания в западную систему, будут определять люди, пришедшие с войны (тогда это произошло лишь отчасти — на уровне Хрущева и его природных инстинктов, которые провели страну через Берлинский и Карибский кризисы).

Таким образом, налицо все признаки вызревания качественного переформатирования происходящего — переноса конфликта в пространство НАТО (по Клаузевицу), если Запад не одумается. Определилась и линия защиты Запада от такой перспективы, прежде всего посредством угроз по адресу Москвы, включая предложения, правда, пока отставников, о демонстрационном ударе по отдаленному региону Сибири и ударе по Кремлю с помощью высокоточного неядерного оружия.

По большому счету, речь о чеховском «ружье» в формате ТЯО, оставшемся на «стене» со времён холодной войны, которое должно было рано или поздно выстрелить, раз его оттуда не сняли (в рамках все той же несостоявшейся мирной конференции). При этом смешиваются два совершенно разных понятия — ядерный конфликт между Россией и США, то есть полномасштабная Третья мировая, и применение ТЯО, в области которого у России есть неоспоримое преимущество на европейском ТВД. В отношении первого есть полная ясность: президенты России и США в июне 2021 года в Женеве подтвердили, а затем и вся «пятерка» постоянных членов СБ ООН, что такая война не должна развязываться и не может быть выиграна. Иначе обстоит дело со вторым вариантом. Речь о реальной прорехе между интересами национальной безопасности самих США, которые превыше всего, что отчасти и доказал Карибский кризис, и запросными, из другой эпохи обязательствами перед союзниками.

Алексей Фененко:
Забытый опыт «Пан-Европы»

Исторически для обеих сторон конфликта ТЯО было «ещё одним оружием», призванным как раз избежать полномасштабной ядерной войны и одновременно обеспечить непобеду противника или, как это сейчас формулируется в отношении России на Украине, его «стратегическое поражение». Слава Богу, что верность такого подхода не была опробована в ходе холодной войны. Но контекст изменился и продолжает эволюционировать. Американцы, зная (?), что делают, подозревают, что сфера применения ТЯО расширилась — против критической инфраструктуры и как акт экономической войны, а не только на поле боя и по центрам принятия решений. Верно и то, что Россия не сможет ждать, пока вся польская армия (а это 150 тысяч человек плюс 100-тысячный резерв) окажется на Украине, а весной к нашей и белорусской границам выдвинутся 300-тысячные СБР НАТО. В сочетании с энергетикой данное обстоятельство задаёт временные рамки российскому реагированию на качественно новую военную угрозу своей безопасности.

Пока российская армия готовится к зимней кампании на Украине, в западных столицах растёт осознание того, что Украинский кризис превратился в нечто непредусмотренное — долгосрочный множественный геополитический кризис с многовариантным исходом и многоплановыми последствиями в условиях формирующейся многополярности и усталости мира от западного доминирования. Одна реакция внешнего мира чего стоит, а ещё неформальный альянс Москвы, Пекина и Тегерана (в прошлом году они проводили совместные военно-морские манёвры неподалёку от Ормузского пролива), очередь на приём в БРИКС и ШОС. Оказалось, что Россия — далеко не единственная страна, с которой американские элиты органически неспособны договариваться — вот в чем проблема!

Не предусмотрено было и то, что Украинский кризис спровоцирует выход России из западной системы координат, своего рода внешнеполитический поворот на Восток — в сторону незападного мира. Можно допустить, что американцы благодаря санкционному бумерангу уже получили что-то — разрушение Европы ЕС. Но под вопросом после такого испытания будет и будущее НАТО. Проблемы будут и дальше, если иметь в виду предсказываемый экспертами паралич сланцевой индустрии Америки: отрезав Европу от российских энергоносителей, американцы не смогут их компенсировать своими уже в ближайшей перспективе. Потом, одно дело Япония, другое — масса европейских стран, в которых вследствие разрушительного эффекта глобализации национализируются значительные слои среднего класса, прежде весьма космополитичного. Тут не все считают себя оккупированными странами, проигравшими Вторую мировую. Хватает и стран, воевавших на стороне Гитлера, которые легко отделались из-за начавшейся холодной войны.

Особенность ситуации ещё и в том, что она — беспрецедентна и может развиваться непредсказуемо, в том числе по обвальному сценарию в силу ее комплексного/сложного характера. В числе прочего на практике — в рамках «чёрного передела» в глобальной экономике в пользу ресурсодобывающих стран (вторая волна деколонизации — эмансипация от неоколониальной зависимости?) — определится величина силовой составляющей в глобальном валютно-финансовом доминировании США/Запада и позиции доллара. Развитие событий может стремительно пройти такие предупредительные стоп-сигналы, как разрыв дипотношений и призыв к своим гражданам срочно покинуть те или иные страны.

Можно предположить, что индикатором того, что мы оказались на грани радикальной трансформации происходящего, станет миссия Меркель в Москву, которая, скорее всего, будет сорвана американцами, неготовыми поступиться своей «победой в холодной войне». Даже если захочется «слить» Киев, то это уже физически невозможно — нет материала для «большой сделки», которая не может быть закулисной. В этом фатальность и неизбежность происходящего, когда накопилась критическая масса противоречий и двусмысленностей в европейской и глобальной политике, которая так или иначе должна разрешиться. Трудно предвидеть, чтобы можно было о чем-то договориться с Киевом, даже если там произойдёт военный переворот (по образцу убийства Нго Динь Дьема во Вьетнаме в 1963 году). Меркель (а больше говорить не с кем) может попытаться выторговать что-то для Германии и Европы, но она вряд ли будет в состоянии предложить что-то взамен по НАТО и Украине. В октябре 1939 года В. Молотов в своём Докладе о внешней политике сказал: «Сильная Германия является необходимым условием прочного мира в Европе». Тогда речь шла о понятной конъюнктуре, когда Лондон и Париж, давшие гарантии Польше, вели против Гитлера Странную войну. Ещё недавно мы могли бы искренне сказать то же о Единой Европе, но этот момент миновал и, похоже, безвозвратно, как и время для российско-германского примирения — нельзя войти в один и тот же поток дважды. Когда-то, может быть скоро, вновь станут возможны исключительно транзакционные отношения.

То, что сломалось (американцы пережали?), сломалось всерьёз и надолго и ставит перед нами задачу реализации мобилизационной мотивации в деле обеспечения экономического и технологического прорыва страны, сопоставимого с тем, что произошло во второй половине 50-х – первой половине 60-х годов в СССР. То есть надо сделать то, что не было сделано после Хрущева, и не допустить сверхмилитаризации экономики — учесть весь последующий советский опыт и извлечь из него уроки. Это потребует нового качества госуправления.

***

Октябрь — это и Болдинская осень с ее «Маленькими трагедиями» и «Повестями Белкина», включая «Выстрел». Это и тютчевское «Есть в осени первоначальной…», и «Осенняя песнь» П. Чайковского. В такое время трудно прогнозировать. Как никогда верны и слова апостола Павла: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу;…» (1 Кор, 13:12). Лицом к лицу с Америкой — это было у Хрущева. В «Последнем метро» один из героев, вслушиваясь по своему «телефону» из подвала в происходящее на сцене, догадывается по интонациям жены-актрисы, что она влюблена в своего партнера-актера. У нас нет такого «телефона» и приходится полагаться на банальный анализ, который, к сожалению, ещё ни разу не был способен предотвратить нежелательный сценарий развития событий, то есть остановить ход истории, у которой свои законы и своя логика, выясняемые задним числом. Но все же, о чем может идти речь?

Нельзя исключать, что нас и дальше будут провоцировать, а натовские манёвры по «ядерному сдерживанию» — идеальная провокация, и что американцы выдадут их за поддержку наступления ВСУ на Херсон и за успех в якобы предотвращении применения нами ТЯО на Украине (все это накануне промежуточных выборов в Конгресс). Но это можно пережить. Разрушить НАТО, оказавшейся неспособной предотвратить применение нами ТЯО против европейских союзников Америки, и разорвать одним махом трансатлантическую связку, буквально выгнав США из Европы? Ударить ТЯО по американскому печатному станку? Дойти до края в ядерной эскалации и претендовать совместно с Байденом на Нобелевскую премию мира, которую не получили Хрущев и Кеннеди? Наконец, как-то иначе положить начало закрытию открытой Западом ядерной эры?

Андрей Кортунов:
Семь отличий от Карибского кризиса

Это то, что от нас ждут, экстраполируя своё мироощущение и внешнеполитическую философию. Нам же важно действовать в согласии со своей культурой, историей и верой. Мы уже получили главное — новую Отечественную войну как средство переустройства страны на органичных для нас основаниях. На это уйдёт, как минимум, 10–15 лет. Именно наш уход из западной системы через затяжной конфликт на Украине (они были бы не прочь, чтобы все завершилось быстро) служит ключевым фактором геополитического переустройства мира. Куда больше? Волна саморазрушения Западного альянса через крах ЕС докатится до НАТО. До тех пор Европа будет оставаться «мягким подбрюшьем» геостратегического позиционирования США.

Куда важнее выйти из конфликта достаточно сильными экономически, чтобы рубль стал твёрдой валютой (как в 1913 году) — это то, что не удалось сделать после Великой Отечественной и что стало одним из главных элементов политико-психологической ущербности СССР (достаточно вспомнить впечатления наших ветеранов от посещения ФРГ в 60-е). Без этого мы не будем полностью суверенными, а значит, и наша культура будет под угрозой, как этот имеет место сейчас. Что до взятия городов и территорий — они уходят и приходят. Прав о. Андрей Ткачев, когда говорит, что это испытание дано нам, чтобы проснуться и покаяться. А то ведь пошли не туда, да ещё с каким энтузиазмом и детской наивностью! Европе и миру нужна Россия, а не придаток других культур и цивилизаций. Бердяев сказал, что Достоевским русский народ оправдает своё бытие в этом мире — нельзя эту планку опускать!

Во внешнем плане и вопреки ожиданиям западных столиц мы могли бы дистанцироваться от Запада и других ядерных стран посредством отказа от солидарности в рамках Обзорного процесса ДНЯО и одновременно поддержки Договора о запрещении ядерного оружия 2017 года. Это нас ни к чему не обязало бы, включая шаги по одностороннему разоружению. Но заявив о готовности разоружиться коллективно, сообща с другими постоянными членами СБ ООН (нельзя же нарушать ядерный баланс — иначе США начнут размахивать ядерной дубинкой направо и налево), мы бы проявили свою культурно-цивилизационную идентичность, сделали то, что никто иной не может сделать в кругу ведущих государств мира. Возможно, нам стоит поднастроить свою аргументацию по Украине, отказаться от понятного предубеждения и ввести в оборот принцип «ответственности по защите» (см. итоговый документ, Всемирный саммит 2005 г.), который идеально ложится на ситуацию — ввиду наличия Минских соглашений, их сертификации двумя ведущими европейскими столицами и СБ ООН, отказа Киева их выполнять (pacta sunt servanda) и многолетней вооруженной кампании по подавлению несогласных, граничащей с геноцидом.

Вашингтон пугает нас «совсем другим миром», но этот мир уже наступил и это их пугает, приводит в состояние паники и растерянности. Россия оказалась перед лицом беспрецедентного вызова и в то же время возможности встречно спровоцировать крушение изношенной до дыр системы глобального доминирования США/Запада. Процесс пошёл. Теперь все будет зависеть от того, что сможем сделать мы у себя, одновременно закладывая (в рамках БРИКС и ШОС, а Китай, разуверившийся в том, что сможет естественным порядком наследовать существующую систему, это делает в АБИИ) основы для альтернативных западным валютно-финансовых институтов и инструментов. И от того, что будет происходить на Западе, где начинается каннибализм — самоедство в отношении европейских союзников, от которых еще требуют ухода из Китая.

Пожалуй, впервые в истории со времён Петра мы можем спокойно взирать на крах миропорядка, в котором для нас не нашлось места. Впервые не связанные внутриевропейскими раскладами и не вынужденные участвовать в них, как это было в XX веке и ранее. Достоевский (в Пушкинской речи) пророчествовал, что мы призваны разрешить европейские противоречия «уже окончательно», но он не мог знать, что это случится в результате нашего выхода из них. Оказывается, что отсутствие России лишает западные элиты всякой мотивации, как предугадал Дэвид Корнуэлл (Джон Ле Карре), который дал такое емкое определение британскому истеблишменту: «разведка — его духовный дом», то, что его цепляет и помогает ощущать себя империей в ее физическое отсутствие. Надо полагать, Россия, а вовсе не Китай, цепляет и американские элиты где-то на подсознательном уровне.

Олег Барабанов, Вадим Балытников:
Ценности для постконфликтного мира

Надо выиграть соревнование по кризисоустойчивости и затем гонку развития, а не вооружений. Не без нашего решающего участия происходит переход от одного геополитического порядка к другому, если угодно, геополитическая революция. На Украине, на которую сгрузил Запад свои геополитические фишки, он оказался в положении цугцванга, когда каждый ход ухудшает его позицию и увеличивает опасения за дальнейшее развитие событий (Джордж Фридман из Stratfor считает страх главным драйвером поведения государств — ему виднее?).

Нам остаётся делать все для собственного укрепления и ничего, что мешало бы саморазрушительным процессам вовне. Мир уже давно потерял прежнюю устойчивость, и настоящее время ещё не наступило. Нас может устроить только мир на наших условиях. Он не был заключён 30 лет назад. Теперь такая мирная конференция неизбежна, но уже в масштабах Большой Евразии, дабы положить конец и всей классической геополитике с ее Хартлендом и Римлендом. Заодно США и Запад смогут доказать, в состоянии ли они существовать как нормальные страны, а не империи. Бизнесу, а бизнес превыше всего, рано или поздно захочется порядка после «креативного разрушения», пусть на этот раз геополитического: переживал же он легко прежние мировые войны, а нынешняя — почти виртуальная, хотя и с вполне реальными последствиями.

***

Последняя новость — появление в Румынии, фактически на нашей южной границе, американской 101-й аэромобильной дивизии, готовой войти на территорию Украины, — из области удвоения Вашингтоном ставок. Причём американцы не дожидаются, пока мы ответим на предыдущие эскалационные меры с их стороны. Видимо, есть уверенность в том, что мы исчерпали свой эскалационный ресурс в части обычных вооружений. Одновременно это может служить указанием на то, что ВСУ исчерпали свой наступательный потенциал. Американцы могут закулисно убеждать нас в том, что дивизия находится в Румынии для манёвров. Но если обратиться к истории, в своих двух письмах — в мае и июне — накануне нападение на СССР Гитлер, как известно, пытался убедить Сталина в том, он концентрирует лишь часть своей армии в Польше, чтобы потом перебросить ее к Ла-Маншу для нападение на Британские острова. Тогда трудно было подсчитать — 2,5 миллиона или все пять, часть могла быть переброшена в последние дни, благо расстояние было небольшое. Сейчас порядок цифр другой, но он все равно работает против нас, в том числе что касается положения Калининграда. СВО — как показывают факты, превентивная мера. Превентивность наших действий остаётся категорическим императивом и сейчас в части прямого конфликта с США и НАТО. Американцы могут счесть, что им нечего терять из-за нынешней турбулентности в Европе, когда правительства союзников падают один за другим. Не исключён и расчёт «быть на коне» к 8 ноября и под шумок обострения с Россией ещё раз сфальсифицировать итоги выборов. А эскалационный долг Америки тем временем растёт, как и их госдолг.

101-я отсылает к эпизоду в «Апокалипсисе сегодня», когда аэромобильное подразделение во Вьетнаме «работает с Вагнером» — под «Полёт Валькирий» (в русской музыке аналог — «Ночь на Лысой горе (это под Киевом)» Мусоргского). Итак, их Вагнер против нашего «Вагнера» на территории Украины, или Вагнер против Мусоргского и место предопределено? Последний — hard-rock-конкурс XIX века (обе вещи написаны с разрывом в 16 лет) — мы бы выиграли, судя по богатству тем у Мусоргского (американцы прекратили исполнять Увертюру 1812 года на своё 4 июля — им же хуже). Как бы то ни было, «выбор оружия» за Москвой, а затем и выбор народов стран НАТО, которых втягивают в Третью мировую (Третья Пуническая была таковой для своего времени). Хотелось бы надеяться на лучшее, но готовиться надо к худшему: важны не намерения, а потенциалы, и мы не можем себе позволить в результате ползучей эскалации противника оказаться перед лицом нового 22 июня.