Новые направления энергетической политики Японии и сотрудничество с Россией в условиях санкций

В конце октября 2021 г. правительство Японии опубликовало шестую редакцию Стратегического (базового) энергетического плана. Согласно этому документу, к 2030 г. предполагается снизить выбросы парниковых газов на 46% от уровня 2013 г. с возможностью доведения этого показателя до 50%. Еще одна амбициозная цель — удвоить долю возобновляемых источников энергии в общем энергетическом балансе страны по сравнению с уровнем 2019 г.

Успех реализации планов по энергетическому переходу и достижению углеродной нейтральности японской экономики к 2050 г. постепенно становится «делом чести» для японских политиков. В то же время многие эксперты в Японии считают, что страна не готова пока в полной мере следовать цели сдерживания глобального потепления.

Большинство японских инвестиций в энергетику в России была осуществлена при поддержке и под руководством правительства Японии, поэтому официальный Токио всячески избегает санкционных заявлений на эту тему. Большое значение для дальнейшей эволюции японской позиции в отношении энергетического сотрудничества с Россией будут играть не только результаты военной спецоперации на Украине, но и масштабы российско-китайского сближения, а также собственные успехи по развитию новых и возобновляемых источников энергии, способных заменить ископаемое топливо.

В октябре 2020 г. правительство Японии официально заявило о цели достичь полной углеродной нейтральности экономики к 2050 г., а в декабре 2020 г. был представлен проект Стратегии «зеленого роста» — документа, закрепляющего эту цель. В течение еще полугода в документ вносились дополнения и корректировки, и летом 2021 г. была опубликована доработанная версия, учитывающая замечания от представителей бизнеса, органов власти, экспертного сообщества и др. Стратегия «зеленого роста» предполагает введение новых принципов бюджетной, фискальной и инвестиционной политики, разработку более совершенных правил стандартизации, а также развитие международного сотрудничества. Очевидно, что достижение углеродной нейтральности к 2050 г. потребует больших финансовых и профессиональных ресурсов, не говоря уже о создании и внедрении инновационных технологических решений в электроэнергетике, промышленности и сфере транспорта. Эти секторы должны в первую очередь способствовать снижению выбросов CO2 и других парниковых газов на всем протяжении производственно-сбытового цикла.

Константин Корнеев:
Политика Японии в области развития возобновляемой энергетики

Успех реализации планов по энергетическому переходу и достижению углеродной нейтральности японской экономики к 2050 г. постепенно становится «делом чести» для японских политиков, что косвенно подтверждается их многочисленными выступлениями по климатической повестке. Однако для этого необходимо активное замещение потребления первичных энергоресурсов возобновляемыми источниками энергии (ВИЭ), среди которых солнце, ветер, водород, геотермальные источники. Несмотря на то, что в Японии уже приняты соответствующие национальные стратегии и осуществляются программы государственной поддержки бизнеса в сфере возобновляемой генерации, развития электротранспорта и транспорта на водородных топливных элементах, четкие сроки никто не ставит, равно как нет и понятной схемы реализации таких планов.

Вполне очевидно, что для этого потребуются не только огромные инвестиции (например, в 2021 г. Япония потратила 21 млрд долл. на общие меры по обеспечению энергетического перехода и системные преобразования по достижению лучшей энергоэффективности в промышленности), но и внедрение дорогостоящих технологических решений, а также существенный пересмотр институциональной структуры ряда отраслей, преимущественно электроэнергетики и транспорта. Следует все-таки завершить и создание конкурентного электроэнергетического рынка в стране — эта реформа с переменным успехом тянется с середины 1990-х гг., и пока не было достигнуто необходимых результатов.

22 октября 2021 г. правительство Японии официально одобрило шестую по счету редакцию Стратегического (базового) энергетического плана до 2030 г. с прицелом на 2050 г. Согласно этому документу, к 2030 г. предполагается снизить выбросы на 46% от уровня 2013 г. с возможностью доведения этого показателя до 50%. Ставится еще одна амбициозная цель — удвоить долю возобновляемых источников энергии в общем энергетическом балансе страны по сравнению с уровнем 2019 г. Данная постановка вопроса имеет под собой основания. Например, по данным Национального института экологических исследований Японии, суммарный объем эмиссии парниковых газов составил в стране 1,212 млрд т СО2‑эквивалента в 2019 г. (целесообразно приводить данные именно за этот год, поскольку в 2020–2021 гг. наблюдалась некоторая тенденция к снижению выбросов по причине замедления экономической активности, вызванного пандемией). Это пятое место в мире после КНР, США, Индии и России с долей около 3,2%. Более 1 млрд т выбросов (85%) в 2019 г. приходилось на энергетические источники. Из них почти 500 млн т относилось к генерации электроэнергии, около 300 млн т обеспечивало промышленное производство, 200 млн т — транспорт и 100 млн т — домохозяйства, включая прочих потребителей. 42% суммарной эмиссии приходится на сжигание угля, 36% — нефти и 22% — природного газа.

В этой структуре заметна высокая доля угля и низкая — природного газа, что сохраняет возможность увеличения доли газа в энергобалансе за счет снижения потребления угля. Доля электроэнергетики и транспорта в эмиссии парниковых газов чуть выше средних значений по ОЭСР и составляет около 60%. Таким образом, для достижения углеродной нейтральности Японии необходимо в несколько раз сократить потребление угля, нефти и нефтепродуктов в электроэнергетике, в сфере транспорта и в промышленности, а также в более отдаленной перспективе — природного газа в электроэнергетике.

Поэтому шестой Стратегический энергетический план предусматривает дальнейший рост доли возобновляемых источников до 22–24% с текущих 12% (с учетом ГЭС) в структуре генерации электроэнергии к 2030 г., предполагая и рост доли атомной энергетики до 20–22% с нынешних 6%. Соответственно, на ископаемые источники энергии (уголь, нефть и природный газ) будет приходится порядка 40–44% рынка, что стимулирует подъем уровня энергетической независимости страны (то есть способности обеспечивать внутренние потребности за счет собственных ресурсов) с текущих 17% до примерно 50% к 2030–2035 гг. Впрочем, эти целевые показатели практически не изменились по сравнению в пятой редакцией Плана, действовавшей с июля 2018 г., и многие эксперты в Японии считают, что страна не готова пока в полной мере следовать цели сдерживания глобального потепления на 1,5 °C, закрепленной в Парижском соглашении по климату.

Ольга Добринская:
Кризис на Украине: значение для Японии

Тем не менее основной акцент по осуществлению низкоуглеродного транзита японской экономики очевидно падает на новые и возобновляемые источники энергии. Особое внимание уделяется водороду, который эффективен как при производстве энергии, так и ее накоплении. Этот источник может быть использован и в электроэнергетике, и в сфере транспорта, что обуславливается универсальностью применения водородных топливных элементов. Единственная проблема — для их стабильной долговременной работы требуется водород 99% очистки, иначе срок службы топливных элементов сильно сокращается по причине химического разрушения примесями. В настоящее время водородная энергетика в масштабах, позволяющих обеспечивать большие группы потребителей, еще далека до коммерческой окупаемости и не конкурентоспособна без государственной поддержки. Однако именно водород позиционируется японским правительством как один из главных энергоисточников будущего, способный в перспективе заместить первичные энергоресурсы, особенно уголь и нефть.

В шестом Стратегическом энергетическом плане декларируется растущее значение водородной энергетики и формируется инвестиционно-технологическое видение процесса со стороны японского государства. Конкретных стоимостных оценок не приводится, но понятно, что следует максимально стимулировать производство водорода для нужд внутреннего рынка, а также выстраивать цепочки поставок из-за рубежа, опираясь на взаимодействие с надежными партнерами, среди которых Бруней, Австралия, Норвегия и Россия, правда, в последнем случае дальнейшая кооперация по водородной тематике пока поставлена на паузу, но это не исключает ее активизации в относительно скором времени при наличии подходящих условий.

Есть уже и конкретные достижения. Весной 2020 г. на территории префектуры Фукусима заработал крупнейший в мире завод по производству водорода с помощью возобновляемых источников энергии установленной мощностью 10 МВт. В число соучредителей проекта вошли Toshiba Energy Systems & Solutions Corporation (Toshiba ESS), New Energy and Industrial Technology Development Organization (NEDO), Tohoku Electric Power Co и корпорация Iwatani. Водород производится с помощью электролиза воды на основе электрической энергии, вырабатываемой солнечными электростанциями, и будет использоваться для питания стационарных батарей и двигательных установок транспортных средств, работающих на топливных элементах. Мощность завода — до 100 кг или 1200 нм³ водорода в час, чего хватит для полной заправки 560 автомобилей ежедневно. Также в Японии достаточно широко распространены водородные электростанции малой мощности (до 100 кВт) в коммерческом и коммунально-бытовом секторах, которые статистически относятся к распределенной генерации.

25 февраля 2022 г. в японский порт Кобе, где построен специальный терминал для приема сжиженного водорода (температура кипения которого равна –253°С), прибыл единственный в мире танкер Suiso Frontier с первой партией водорода из Австралии, полученного из угля методом газификации. Пока этот проект носит пилотный характер и не имеет экономической эффективности, являясь, по сути, технологическим заделом на ближайшее будущее. Всего Япония планирует импортировать до 300 тыс. т преимущественно низкоуглеродного водорода к 2030–2035 гг., но возможны и варианты с экспортом «серого» водорода (полученного из угля или природного газа без улавливания углекислого газа), что и доказывает совместный с Австралией проект.

Таким образом, тематика новых и возобновляемых источников энергии для Японии очень актуальна. Есть и варианты сотрудничества с Россией. Например, в сентябре 2019 г. АО «Русатом Оверсиз» и Агентство по природным ресурсам и энергетики Министерства экономики, торговли и промышленности Японии подписали в Токио соглашение о сотрудничестве в сфере совместной разработки в 2020–2021 гг. технико-экономического обоснования пилотного проекта экспорта водорода из России в Японию. В этом пилотном проекте рассматривается возможность производства «зеленого» водорода на Сахалине для японского рынка методом электролиза (с помощью электроэнергии, полученной от ВИЭ). Предполагаемый объем экспорта российского водорода в Японию мог достигнуть 100 тыс. т к 2030 г. К сожалению, в текущих геополитических обстоятельствах подобного рода проекты, требующие привлечения не только финансирования, но и японских технологий, скорее всего, будут заморожены на неопределенный срок.

Иван Тимофеев:
Украинский кризис. Кто в выигрыше?

Что касается российского-японского энергетического сотрудничества в нефтегазовой сфере, то пока японские компании, согласно их официальным заявлениям, продолжат работу в России. Тем не менее ситуация может измениться, и какие-то из проектов, особенно те, что находятся в стадии согласования и по которым не принято окончательного инвестиционного решения, например, «Сахалин – 3», могут быть свернуты.

В настоящее время японские компании имеют доли в следующих нефтегазовых проектах в России. «Сахалин – 1» — 30% принадлежит японскому консорциуму SODECO, в Японию в рамках этого проекта танкерами по долгосрочным контрактам поставляется сырая нефть, которая обеспечивает порядка 4% потребности внутреннего рынка. Всего же Япония закупает почти 130 млн т ежегодно и входит в число крупнейших мировых импортеров нефти. «Сахалин – 2» — консорциуму Mitsui и Mitsubishi в совокупности принадлежит 22,5%, а поставки по долгосрочным контрактам обеспечивают до 9% общей потребности Японии в природном газе. Всего страна импортирует более 70 млн т СПГ ежегодно и является абсолютным мировым лидером по этому показателю.

«Ямал СПГ» — японские структуры напрямую не входят в число акционеров, однако инжиниринговые компании JGC и Chiyoda владеют по 25% EPC-подрядчика (отвечает за весь цикл реализации проекта), строящего «Ямал СПГ». Также японская Mitsui O.S.K. Lines является участником строительства газовозов для проекта. В 2020 г. партия сжиженного природного газа с «Ямала СПГ» объемом 73 тыс. т (вместимость газовоза) была доставлена в Японию, и это первый успешный опыт захода и разгрузки СПГ-танкера ледового класса Arc 7 в японском порту, что станет подспорьем для увеличения объемов поставок сжиженного природного газа в долгосрочной перспективе при нормализации геополитического фона.

«Арктик СПГ 2» — 10% проекта принадлежит консорциуму японских компаний Mitsui & Co и JOGMEC под общим названием Japan Arctic LNG. Соглашение об этом было подписано летом 2019 г., внешнее финансирование в размере порядка 3 млрд долл. обеспечил Японский банк для международного сотрудничества (JBIC). Приостановка Японией своего участия в данном проекте не рассматривается, поскольку уже законтрактованы объемы поставок до 2 млн т СПГ в год с предполагаемой перспективой увеличения объемов до 3 млн т к концу 2020-х гг.

Следует дополнительно указать на то, что сегодня базовым институтом экономического сотрудничества Токио и Москвы является План из восьми пунктов, предложенный Абэ Синдзо (премьер-министр Японии в 2006–2007 гг. и 2012–2020 гг.) в мае 2016 г. Российская сторона этот документ одобрила и придерживалась курса на его выполнение. План подразумевает укрепление отношений в сферах энергетики и промышленного производства, малого и среднего бизнеса, комплексного развития территорий Дальнего Востока с участием японских компаний и привлечением японских технологий. В нем отражается и обоюдное стремление продолжать консультации в области мирного атома, а также в сфере создания комфортной городской среды и гуманитарных обменов. Конечно, темпы реализации пунктов Плана в 2016–2021 гг. оставляли желать лучшего, однако работа велась и определенные результаты были достигнуты. Очевидно, что в ближайшее время шаги в отношении данной инициативы будут серьезно пересмотрены японским правительством, вплоть до полного прекращения любых вариантов кооперации, о чем уже заявили некоторые политики из лагеря правящей ЛДПЯ.

Если в области экономического сотрудничества действительно стоит ожидать существенного спада инвестиций и вообще снижения активности японского бизнеса на российском направлении, то энергетика, можно сказать, «защищена» национальными интересами Японии. Один из бывших чиновников высокого ранга, занимающий пост в крупной корпорации и отвечающий там за развитие энергетического сотрудничества с Москвой, уверен, что уход японских компаний из российского нефтегазового сектора является крайне негативным сценарием, который очень хотелось бы исключить. Большая часть японских инвестиций в энергетику в России была осуществлена при поддержке и под руководством правительства Японии, поэтому официальный Токио всячески избегает санкционных заявлений на эту тему.

Таким образом, масштабные ограничения со стороны Японии в отношении российского нефтегазового сектора и выход японских компаний из уже реализуемых в России сырьевых проектов — маловероятное событие, поскольку это неизбежно приведет к разрыву цепочек поставок, потере уже вложенных инвестиций и витку ценовых шоков на внутреннем рынке, которые, как минимум, подстегнут рост цен на электроэнергию — а она в Японии и так одна из самых дорогих в мире. Также в Токио прекрасно осознают, что освободившуюся нишу оперативно займут китайские корпорации, и вернуться назад японскому бизнесу будет очень сложно. Впрочем, вряд ли стоит ожидать и роста японских инвестиций в российский нефтегазовый сектор — значит, на горизонте ближайших лет объемы экспорта из России будут постепенно уменьшаться.

Алексей Кузнецов:
Рублевые контртребования России

Это находит подтверждение и в цифрах — российско-японский товарооборот в 2019 г. составил 20 млрд долл., из которых почти 9 млрд долл. приходилось на экспорт минералов и первичных энергоресурсов из России в Японию. Продажа осуществляется в основном по долгосрочным (многолетним) контрактам, поэтому о резком прекращении поставок нефти и природного газа говорить не приходится — устойчивая тенденция к снижению как номинальных объемов, так и стоимостных показателей экспорта в рамках этой группы товаров ожидается с 2023–2024 гг. Большое значение для дальнейшей эволюции японской позиции в отношении характера энергетического сотрудничества с Россией будут играть геополитические результаты российской военной операции на Украине, позиция США и ЕС в отношении ужесточения или смягчения санкционного давления на Москву, масштабы российско-китайского сближения в новых условиях, а также собственные успехи Японии по развитию новых и возобновляемых источников энергии, способных заменить ископаемое топливо.

Системно японскую позицию не изменит и заявление МИД России о том, что Россия в качестве ответной меры на недружественные шаги Японии (присоединение к западным санкциям) прекращает все переговоры с Токио по мирному договору, отменяет безвизовые поездки японцев на южные острова Курильской гряды, а также останавливает работу по организации совместной хозяйственной деятельности на Курилах. Конечно, ответная реакция премьер-министра Кисида Фумио на такое решение предсказуема — он выразил протест и заявил, что Япония не меняет курс на решение проблемы северных территорий (Южных Курил) и заключение мирного договора. Однако эти взаимные пикировки лежат больше в политической сфере и экономические вопросы затрагивают лишь по касательной — к тому же необходимо признать, что как торговые партнеры (за исключением сферы энергетики) Россия и Япония не играют сколько-нибудь принципиальной роли друг для друга. Вполне вероятно, что в случае стабилизации обстановки градус таких заявлений снизится, и спор вокруг Южных Курил вернется примерно в то же русло, в котором он без особых подвижек благополучно пребывал несколько десятилетий.

Определенные вопросы со стороны японского министерства финансов вызывает механизм для расчетов за российский газ в рублях. Россия, согласно заявлению президента, переходит на оплату сделок по газу в национальной валюте и не собирается принимать от недружественных стран доллары и евро. При этом поставки газа на экспорт продолжатся в рамках действующих контрактов. С точки зрения существующих финансовых правил, зарубежным покупателям российского газа следует продавать свою валюту на российском рынке за рубли и оплачивать ими контрактные обязательства. Это означает, что деньги пойдут не напрямую российским компаниям-экспортерам; потребуются услуги посредника (банка, фонда, иной финансовой структуры), которая и будет в итоге проводить окончательные расчеты с поставщиками, зарабатывая в процессе конвертации на разнице валютных курсов. Пока неясно, какая конкретно схема может быть реализована для обеспечения торговли газом в рублях, в любом случае, понадобится время для ее внедрения. Минфин Японии сейчас прорабатывает варианты своего участия в данной схеме.

Текущие события на Украине привлекают внимание официального Токио лишь в контексте сохранения торгово-экономических и союзнических отношений с Соединенными Штатами и другими странами Запада, но что касается собственных национальных интересов, в Японии не видят достаточных оснований для разрыва энергетического сотрудничества с Россией. Более того, все обязательства по ранее заключенным контрактам российская сторона всегда выполняла в срок и в полной мере, а это важно для продолжения положительной динамики двустороннего взаимодействия. Удобной для Японии является ситуация, когда она показывает Западу готовность прекратить высокотехнологическое сотрудничество с Москвой (например, в области перспективных проектов по водороду и другим возобновляемым источникам энергии), но при этом сохраняет позиции, напрямую влияющие на энергетическую безопасность страны. Все дело в том, что Япония, несмотря на желание перейти к безуглеродной экономике, не скоро сможет отказаться от первичных энергоресурсов, и значение России как надежного поставщика еще долго будет достаточно высоким.