Одна война, один исход, 4,5 судьбы

Российская СВО, как в этом сходятся многие, обретает сразу несколько измерений — военный конфликт с украинским государством, которое пошло «не туда», согласившись, причём без обращения к электорату и соответствующих общественных дискуссий (о плюсах и минусах такого выбора), превратить страну в геополитическую игрушку/инструмент Запада; «война через подставных лиц» между Россией и НАТО/Западом как тень, которую отбрасывает грядущая «большая война» в Европе, и Третья мировая, разыгранная в ограниченном пространстве Евро-Атлантики (в отличие от двух первых мировых). На этот раз время не подменяется пространством, как это было с расширением НАТО в период после окончания холодной войны и распада СССР. То, что было отложено во времени на целых 30 лет (в рамках пресловутого «конца истории», из которого на практике исходили западные элиты), наконец вступает в свои права. По ходу решаются судьбы России, Украины, Запада и всего остального мира. На половину тянет будущее трансатлантической связки, то есть вариант раздельных судеб США и Европы, искусственно слитых эпохой идеологической конфронтации, в рамках их суверенизации с возрождением внутризападной биполярности по линии англосаксы — немцы.

Разумеется, что многое, если не все, определит исход СВО на Украине — первые устойчивые результаты можно ожидать осенью этого года, если судить по темпам ведущихся боевых действий. Временной горизонт будет определяться электоральным циклом в США (неслучайно обострение в Украинском вопросе возобновилось с приходом к власти демократов), то есть, как минимум, до выборов 2024 года (с промежуточными выборами в ноябре этого года в качестве первого контрольного срока), что сопоставимо с Войной в Корее (те же «добровольцы», только не китайские и не сотни тысяч, а тысячи, etc). Аналитики ВВС прогнозируют приостановку военных действий к зиме, когда на первый план в Европе выйдет проблематика энергокризиса (дорогие энергоносители, не будем забывать, это нравственно и экологично). 

Военный конфликт на Украине может рассматриваться как дебют в «новой холодной войне», но с последствиями куда более глубокими, решительными и которые не заставят себя долго ждать, поскольку речь идёт о Европе, о виртуальной реальности 30-летней выдержки («вино разлито — его надо пить»?) и отбрасывании военной инфраструктуры НАТО к линии 1997 года с условно «демилитаризованной зоной» размером в Восточную Европу. 

Обширное пространство для прогнозов, тем не менее, сохраняется, и этим по праву занимаются многие аналитики. К чему готовиться?

Фальшивая армия, фальшивая политика.

Гюстав Флобер на катастрофу

французской армии под Седаном

(Из письма Максиму Дюкану от 29 сентября 1870 г.)

Российская СВО, как в этом сходятся многие, обретает сразу несколько измерений — военный конфликт с украинским государством, которое пошло «не туда», согласившись, причём без обращения к электорату и соответствующих общественных дискуссий (о плюсах и минусах такого выбора), превратить страну в геополитическую игрушку/инструмент Запада; «война через подставных лиц» между Россией и НАТО/Западом как тень, которую отбрасывает грядущая «большая война» в Европе, и Третья мировая, разыгранная в ограниченном пространстве Евро-Атлантики (в отличие от двух первых мировых). На этот раз время не подменяется пространством, как это было с расширением НАТО в период после окончания холодной войны и распада СССР. То, что было отложено во времени на целых 30 лет (в рамках пресловутого «конца истории», из которого на практике исходили западные элиты), наконец вступает в свои права. По ходу решаются судьбы России, Украины, Запада и всего остального мира. На половину тянет будущее трансатлантической связки, то есть вариант раздельных судеб США и Европы, искусственно слитых эпохой идеологической конфронтации, в рамках их суверенизации с возрождением внутризападной биполярности по линии англосаксы — немцы.

Разумеется, что многое, если не все, определит исход СВО на Украине — первые устойчивые результаты можно ожидать осенью этого года, если судить по темпам ведущихся боевых действий. Временной горизонт будет определяться электоральным циклом в США (неслучайно обострение в Украинском вопросе возобновилось с приходом к власти демократов), то есть, как минимум, до выборов 2024 года (с промежуточными выборами в ноябре этого года в качестве первого контрольного срока), что сопоставимо с Войной в Корее (те же «добровольцы», только не китайские и не сотни тысяч, а тысячи, etc). Аналитики ВВС прогнозируют приостановку военных действий к зиме, когда на первый план в Европе выйдет проблематика энергокризиса (дорогие энергоносители, не будем забывать, это нравственно и экологично).

Александр Крамаренко:
Геополитика Украинского вопроса: насколько летально?

Военный конфликт на Украине может рассматриваться как дебют в «новой холодной войне», но с последствиями куда более глубокими, решительными и которые не заставят себя долго ждать, поскольку речь идёт о Европе, о виртуальной реальности 30-летней выдержки («вино разлито — его надо пить»?) и отбрасывании военной инфраструктуры НАТО к линии 1997 года с условно «демилитаризованной зоной» размером в Восточную Европу.

Обширное пространство для прогнозов, тем не менее, сохраняется, и этим по праву занимаются многие аналитики. К чему готовиться?

Какая Украина?

Логично предполагать, что заявленные Москвой цели СВО означают демонтаж Украины в ее советских границах — бездарного, лишенного исторической глубины и, как оказалось, опасного наследия СССР, то есть последний аккорд ее десоветизации. Последнее относится к таким странам, как Польша и Литва, сохранившим сталинские границы (за германский счёт), если они станут материалом для эскалации нынешнего конфликта. Прежней Украины уже не будет. Собственно, она перестала существовать с февральским переворотом 2014 года, разрушившим согласие в украинском обществе. Ее агрессивно-националистическая, вплоть до откровенного нацизма инкарнация потерпит поражение.

История с боевиками «Азова» в Мариуполе, которые отказались «умереть геройски», через третьих лиц пытались уговорить Москву их «отпустить» и в конечном счете сдались, служит ярким подтверждением того, что никакое государство не имеет будущего, если за него некому умирать. Их поведение и «отсидка» на «Азовстали» вместо того, чтобы воевать (а у них было огромное преимущество в городской застройке и в оккупированном ими городе, которого им было не жаль), по сути, делегитимирует киевскую власть, для которой их «геройская смерть» послужила бы аргументом в пользу продолжения существования страны в нынешнем виде.

Очевидно, что украинские нацисты — не войска СС и даже не немцы, для которых опыт нацизма и связанной с ним агрессии был органичен, поскольку вытекал из всей предшествовавшей истории Западной цивилизации (идеально подпадал под шпенглеровское определение «полёта фаустовской души в бесконечное пространство», пределы которому в очередной раз пришлось устанавливать России). Для Украины, имевшей иную историю и сомнительный опыт собственной государственности (надо заметить, что неубедительным он был и у немцев ввиду насильственного объединения Германии «железом и кровью»), привнесение этой идентичности извне — сначала Веной в Галиции, затем немцами и теперь американцами — в высшей мере искусственно.

Получился фарс, хотя и кровавый, с татуировками, пафосной риторикой и культом смерти (правда, для других). И даже Ницше не перевернулся бы на них в гробу. Не получилось ни сверхчеловека, ни расы господ с «рабами-москалями». Ни Сталинграда, ни французской гвардии при Ватерлоо. Материал оказался гнилым, каковым он был и для первых опытов с западной демократией и борьбой с коррупцией (Минские соглашения и федерализация были идеальным тестом на европейскость, и этот шанс Киеву дала Москва при поддержке Берлина и Парижа!): для их укоренения требовалось слишком много времени с точки зрения императивов «российской стратегии» Вашингтона — отсюда обращение к нацизму и милитаризму. Собственно, что ещё могли дать американские элиты, кроме как позволить поиграть в свою игру «исключительности», хотя те разыгрались до смешного — фантазии дошли до пупа земли с производным местом в истории для всех остальных, включая Европу.

Поэтому конец — вопрос времени и того, скольких жертв и разрушений будет стоить продолжение сопротивления. Опыт Мариуполя и городов Донбасса будет ставить ВСУ и формирования теробороны перед простым выбором — между сдачей и угрозой разрушения своих населенных пунктов в результате системного штурма и зачистки. Само ведение войны, а к ней готовились целых восемь лет, можно считать преступным по отношению к своему народу: к мобилизованным относятся как к пушечному мясу, офицеры бегут, оставляя подразделения с приказом стоять до последнего — все повторяется, как это было под Иловайском и Дебальцево, только в больших масштабах. Одновременно будет оставаться открытым путь для эмиграции в западном направлении. Численность ВПЛ и эмигрировавших может составить половину населения — 12 млн на данный момент и ещё 8 млн прогнозируемых. Юг и юго-восток в той или иной форме отойдут к России. Центральная часть страны (не путать с государством) может создать Союзное государство с Россией. Итог определит, каким был этот конфликт — международным или гражданским. Это будет важнейшим следствием назревшей сверки с реальностью, каковой на деле является СВО.

Если и когда дело дойдёт до мира, значение будет иметь то, кто и как довёл страну до национальной катастрофы, а также размеры наших потерь и расходов. Евросоюзу, который фактически служил гарантом Минских соглашений, придётся нести свою долю ответственности и финансировать разрушенный на его деньги и с его молчаливого согласия Донбасс.

Вениамин Попов:
Столкновение российской (евразийской) и западной цивилизаций

Какая война?

России, скорее всего, придётся все решать в одностороннем порядке, так как западные столицы заведомо дали знать, что не примут никаких новых реалий, как основанных на праве завоевания. Это упрощает дело. Проблема ещё и в том, что в условиях полного отсутствия доверия между Россией и Западом никакие договорённости невозможны в принципе — соответственно, к ним и не следует стремиться. Свидетельство тому — судьба Минских соглашений. Более того, происходящее между Россией и Западом обесценивает/приостанавливает до выяснения отношений всю международно-правовую систему, оставляя «голую» ООН: какие тут могут быть договорённости? Собственно, этот процесс начался задолго до нынешнего обострения, если иметь в виду слом США/Западом всей системы контроля над вооружениями и тренд односторонней интерпретации нынешнего миропорядка и его «правил», включая универсальные правочеловеческие инструменты.

НАТО/Запад уже не скрывают, что являются участниками вооруженного конфликта на Украине. Поэтому поражение киевской власти будет и их поражением, поэтому и стремление отложить эту реальность как можно дальше во времени заявлениями — вопреки здравому смыслу — о ставке на победу Киева на поле боя. Кстати, также вопреки предупреждению Г. Киссинджера в Давосе о «фатальных последствиях» затягивания конфликта для самого Запада. Ввиду участия в конфликте четырёх ядерных держав можно говорить и о идущей одновременно Третьей мировой. Только последующее развитие событий, включая задействование сторонами своих эскалационных потенциалов, позволит судить о параметрах трансформации европейской и глобальной политики.

Это более широкое измерение конфликта носит гибридный характер, преимущественно финансово-экономической, информационной и иной войны. Здесь важное значение будет иметь фактор времени, то есть способность сторон нести соответствующие тяготы и потери вследствие мер друг друга, которые и с российской стороны могут быть исчерпывающими уже на начальном этапе. Сейчас, когда Запад «отстрелялся» и выяснилось, чего следует ожидать в ближайшей перспективе, можно в упреждающем порядке уходить с энергетических рынков «недружественных государств», дабы компенсировать потери ростом цен на соответствующие товары/сырье, скажем, не дожидаясь роста цен на нефть и газ в три раза, прогнозируемого рыночными аналитиками на осень этого года. Что важно, сроки (2,5 года) идеально подходят для укоренения нашей политики обеспечения своей самодостаточности и укрепления рубля в международных расчетах с выходом из западной системы координат и обустройством страны на основе всего накопленного в истории позитивного опыта, возможно, по образцу Великих реформ Александра II и реформ П. Столыпина.

Что-то в происходящем напоминает «кабинетные войны» XVII–XVIII веков, которые не были тотальными (за исключением Тридцатилетней войны), а решали частные вопросы, включая династические, не затрагивали центральную часть территории стран-участниц и могли длиться долго с перерывами в зависимости от хода переговоров и наличия ресурсов. Судя по высказываниям американских военных (нач. ОКНШ генерал М. Милли), для США СВО служит ориентиром того, какими будут предстоящие войны вообще и война в Европе в частности. Заодно изучается боевой потенциал российских ВС, их вооружение и тактика, боеготовность и логистика, в целом пределы возможного.

Александр Гинзбург:
Ядерные «заморозки» летом 2022?

Какая эскалация?

Решительный характер противостояния признаётся на Западе и в России, другими словами, оно носит экзистенциальный характер, что диктует логику поведения сторон, в том числе в соответствии с собственными доктринами национальной безопасности. Отсюда логика эскалации, включая призрак ядерной эскалации на уровне ТЯО, что развивает идею Ж. Бодрийяра о «воссоздании человеческого пространства войны», которая может вестись в тени ядерного сдерживания. Масса вариантов, которые могут спровоцировать применение этого оружия: достаточно одного тезиса американцев о стремлении нанести нам «стратегическое поражение», сопряжённое — это не скрывается — со «сменой режима». Это может быть ядерный инцидент на Украине или применение ТЯО американцами «под чужим флагом» против своих же союзников, прежде всего немцев (их не жаль, да и чем они лучше японцев?), дабы предотвратить примирение Германии с Россией даже в долгосрочной перспективе. Но это выявит изначальный и подлинный смысл наличия американского ТЯО в Европе: оно предназначено для применения в Европе за пределами российских границ (иначе США рисковали бы ответным ударом по своей территории), то есть на территории союзников по НАТО. В этом последнем случае Москва должна будет требовать международного аудита/инспекции мест хранения такого американского оружия в Европе.

Конфликт может распространиться на территорию соседних с Украиной стран — членов НАТО. Намерение и даже энтузиазм «ввязаться в драку» проявляют Варшава и Вильнюс. Там, а также в Вашингтоне могут счесть, что российские силы будут измотаны и запасы боеприпасов исчерпаны и тогда можно будет как вторгнуться на Западную Украину, так и в Белоруссию с реальной перспективой на успех. В расчёт будет приниматься и то, что Москва по причинам внутриполитического порядка не захочет объявлять мобилизацию (или та займёт время) и мы будем поставлены перед необходимостью либо «проглотить» эти свершившиеся факты, либо пойти на качественную эскалацию (благо фактор экзистенциальности заложен в нашей военной доктрине), что всегда непросто.

Политическим прикрытием для такого сценария может стать воссоздание Речи Посполитой, но теперь уже в тройственном составе, включая оставшуюся (и отрезанную от моря) Украину. Граница между Польшей и Украиной уже активно ликвидируется с обеих сторон. Вроде как такие кульбиты не делаются в ходе военных действий и требуют одобрения союзников по НАТО и Евросоюзу, как и собственного электората. Но ситуация чрезвычайна, «ставки больше, чем жизнь», и США могут дать добро/карт-бланш (делайте на свой страх и риск) на такую авантюру своим «суверенным» партнерам, как они это сделали с Тбилиси в 2008 году. Тогда Украина становится чуть ли не автоматически членом НАТО и ЕС. Кстати, далеко не случайно наибольшую резвость проявляют Лондон и Варшава — изгои в нормальной европейской политике, им нужна война, чтобы избавиться от этого ущербного статуса.

России, разумеется, не нужна территория Польши и Литвы, и это может выявить потенциальный характер уже прямого конфликта между Россией и НАТО, о чем три года назад по неопытности проговорился тогдашний министр обороны Великобритании Г. Уильямсон: речь об ударах по критической инфраструктуре, прежде всего электрогенерирующей, без всякого наземного вторжения. Защититься от этого трудно, а вторгаться на нашу территорию безрассудно. Вести какие-либо боевые действия за пределами собственных границ в условиях, когда вся твоя страна осталась без электричества, да ещё надолго и с наличием миллионов беженцев, представить себе трудно. Это дорисует картину того, что может представлять новая европейская война и, таким образом, поможет ее предотвратить. Так же как и в случае с применением ТЯО, тут может появиться почва для переговоров и соглашений, хотя бы прелиминарных, но в том числе по Украине, ее статусу и в целом о взаимных гарантиях безопасности в духе наших предложений от 15 декабря 2021 г. Наиболее оперативный метод восстановления генерирующих мощностей — это применение газогенераторов, мы могли бы восстановить поставки газа по спотовым ценам.

Нет сомнений в том, что любое расширение зоны конфликта за пределы Украины будет диктовать необходимость взятия под контроль центральной части страны: иных гарантий ее демилитаризации и денацификации быть не может. О западной можно будет договориться, но так, чтобы ЕС гарантировал ее непревращение в нацистский/националистический заповедник, лучше, если на 20 лет это будет совместный протекторат.

Андрей Кортунов:
Три сценария завершения военного конфликта России и Украины

Новая картина Европы и мира

Российская СВО «проявляет», как в прежней фотографии, новую картину Европы и мира, подведя ситуацию и там, и там к моменту истины. В этом смысл и агрессивной антироссийской политики Запада, настаивавшего на своей исключительности и эксклюзивности контролируемых им многосторонних институтов.

Надо ожидать очищения европейской атмосферы от всех форм русофобии и иных последствий нынешней попытки нацификации Европы, тем более что русофобия всегда лежала в основе подобных экспериментов Запада, впрочем, как и биополитика вообще. От этого лечит Достоевский, особенно его Легенда о Великом инквизиторе, вся русская литература и культура, без которой невозможна гуманизация континента уже в новых исторических условиях. НАТО и ЕС ждёт маргинализации и частичный демонтаж — как следствие «имперского перенапряжения сил»/overstretch. Сократившееся пространство нейтралитета будет восстановлено и расширится. Тем временем американский и немецкий электорат разберётся со своими правительствами (это уже происходит в Австралии, Великобритании и Германии на разных уровнях).

Насчёт немцев и их филистерства, от которого, как выяснилось, один шаг до нацизма, нельзя заблуждаться: заявил же О. Шольц, что наша СВО снимает с немцев историческую вину за нацистскую агрессию! Достоевский так описывал (в «Бесах») свои впечатления от триумфализма немцев после победы пруссаков над французами: «Слышатся сиплые звуки, чувствуется безмерно выпитое пиво, бешенство самохвальства, требование миллиардов, тонких сигар, шампанского и заложников». Анна Григорьевна вспоминала уже по Петербургу, как немцу-лавочнику, также бывшему на подъеме после объединения Германии, доставляло удовольствие в роли кредитора ощущать свою власть над великим русским писателем (по долгам брата в связи с издававшимся им журналом).

Все убедятся в том, что лучший способ обеспечения своей безопасности — это нормальные, прагматичные и лишенные всякой идеологии отношения между суверенными государствами, в том числе с Россией. Последнее относится и к США, где уже некомплект в 12 тыс. чел. в вооруженных силах и где предстоит коренной пересмотр всей сложившейся в послевоенный период военной организации, не рассчитанной на ведение боевых действий с равным по мощи и технологической оснащенности противником, да ещё на двух фронтах одновременно. Время «сафари» прошло и не всем понравится перспектива воевать с русскими и китайцами (см. опыт Корейской войны и свежий на Украине). В прошлое, как мастодонты, уйдут ударные авианосные группы.

Самое простое, что можно предположить в плане вероятных последствий для глобальной политики, это решение Китаем проблемы Тайваня, в том числе мирным путём ввиду демонстрации Вашингтоном своей неготовности воевать на стороне Украины, которую он «приручил». Россия может поддержать «маневром» — действиями стратегических сил на Востоке и подхлёстыванием напряженности на Западе. (Остаётся определить, проговорился ли или опять оговорился Дж. Байден об обязательстве США выступить на стороне Тайваня в случае попытки его насильственного присоединения Китаем.) Неслучайно американцы упорно говорят о том, что эти два вопроса никак не связаны. Попытка избежать войны на два фронта обернётся поражением на обоих фронтах (см. опыт Германии в двух мировых войнах), тем более что сами американцы не предвидят своего скорого «извлечения»/extraction на Украине. Политика сдерживания потерпит окончательный крах. Обретёт значение «треугольная» дипломатия США — Россия — Китай, где американцам не договориться с Пекином без нас. В целом возьмёт своё то, что прежде называлось великодержавной политикой и балансом сил. Киссинджер наконец будет услышан. Будет что-то и от «кабинетной политики/дипломатии», что уже просматривается в действиях Вашингтона. Так, лендлиз трудно рассматривать иначе, как страховку на случай смены власти на Украине, дабы обязать новую оплачивать американские расходы на войну в этой стране.

Произойдёт прогрессирующая маргинализация Запада в мировой политике с резким ростом влияния всех прочих стран, прежде всего ведущих регионалов, будет происходить капитализация их ресурсов международного влияния. Усилится тренд к регионализации глобальной политики и переформатированию глобализации на подлинно коллективной основе и с учетом новой расстановки/баланса сил. Всей этой «картинке» Запад обеспечил украинскую сцену: неужели лучше выдумать не мог?

Наконец, что касается алгоритма происходящего в эти два с половиной года на Украине и в наших отношениях с Западом. Как представляется, его удачно передаёт знаменитая фраза из 40-й симфонии Моцарта: два раунда завышения и перебивания ставок/стратегических правил игры (один уже состоялся) и энергичный и роскошный переход к концовке sforzando.