Отечественная портянка против импортного носка

На протяжении многих веков одним из неизменных атрибутов вещевого имущества русского солдата оставалась портянка — кусок ткани для обматывания ноги. Ряд историков полагает, что изначально портянки были заимствованы Петром I в Голландии. Однако более вероятно, что портянки пришли в армию прямиком из деревни; по сути они представляют собой нехитрую модификацию крестьянских онучей, тради-ционно надевавшихся под лапти. Хотя какие-то аналоги портянок существовали во многих европейских армиях вплоть до середины прошлого столетия, данная часть военной экипировки с течением времени прочно закрепилась именно за Россией. Как известно, и по сей день на французском языке портянка обозначается как chaussette russe или «русский чулок».

Высшее военное начальство России портянки никогда особенно не жаловало — еще в XVIII веке их безуспешно пытались заменить на чулки европейского образца. Доставалось портянкам и в последующие эпохи, а все постсоветские министры обороны России раз за разом обещали окончательно избавить отечественного солдата от этого пережитка прошлого. Формально, после перехода армии с традиционных кирзовых сапог на современные берцы, всякая нужда в портянках окончательно отпала. Кстати, среди современных либералов определение «портянки» практически синонимично определению «ватники» и, конечно же, имеет явно негативную и пренебрежительную окраску.

И тем не менее говорить об окончательном превращении портянки в экспонат музея истории военного обмундирования, как минимум, преждевременно. И в армейской службе, и во многих случаях на гражданке старая добрая портянка раз за разом побивает носки, гольфы, гетры, равно как и других новомодных конкурентов.

При некотором напряжении воображения российскую внешнюю политику можно сравнить с привычной для России, добротной, но несколько старомодной портянкой. Многочисленные критики уже который год не устают живописать ее архаичную природу, принюхиваться к ее не всегда самому приятному запаху, выявлять ее вопиющее несоответствие реалиям XXI века. Предрекают, что вот уже очень скоро она окажется в кунсткамере человеческих ошибок и заблуждений. Но годы идут, а российская внешняя политика раз за разом демонстрирует высокую конкурентоспособность в сравнении с западными, да и восточными, партнерами и соперниками. Портянка и во внешней политике снова и снова торжествует над носками, гольфами и гетрами. Попробуем разобраться в причинах этих побед.

На протяжении многих веков одним из неизменных атрибутов вещевого имущества русского солдата оставалась портянка — кусок ткани для обматывания ноги. Ряд историков полагает, что изначально портянки были заимствованы Петром I в Голландии. Однако более вероятно, что портянки пришли в армию прямиком из деревни; по сути они представляют собой нехитрую модификацию крестьянских онучей, традиционно надевавшихся под лапти. Хотя какие-то аналоги портянок существовали во многих европейских армиях вплоть до середины прошлого столетия, данная часть военной экипировки с течением времени прочно закрепилась именно за Россией. Как известно, и по сей день на французском языке портянка обозначается как chaussette russe или «русский чулок».

Андрей Кортунов:
Российская внешняя политика и коронавирус: возможности и угрозы

Высшее военное начальство России портянки никогда особенно не жаловало — еще в XVIII веке их безуспешно пытались заменить на чулки европейского образца. Доставалось портянкам и в последующие эпохи, а все постсоветские министры обороны России раз за разом обещали окончательно избавить отечественного солдата от этого пережитка прошлого. Формально, после перехода армии с традиционных кирзовых сапог на современные берцы, всякая нужда в портянках окончательно отпала. Кстати, среди современных либералов определение «портянки» практически синонимично определению «ватники» и, конечно же, имеет явно негативную и пренебрежительную окраску.

И тем не менее говорить об окончательном превращении портянки в экспонат музея истории военного обмундирования, как минимум, преждевременно. И в армейской службе, и во многих случаях на гражданке старая добрая портянка раз за разом побивает носки, гольфы, гетры, равно как и других новомодных конкурентов.

При некотором напряжении воображения российскую внешнюю политику можно сравнить с привычной для России, добротной, но несколько старомодной портянкой. Многочисленные критики уже который год не устают живописать ее архаичную природу, принюхиваться к ее не всегда самому приятному запаху, выявлять ее вопиющее несоответствие реалиям XXI века. Предрекают, что вот уже очень скоро она окажется в кунсткамере человеческих ошибок и заблуждений. Но годы идут, а российская внешняя политика раз за разом демонстрирует высокую конкурентоспособность в сравнении с западными, да и восточными, партнерами и соперниками. Портянка и во внешней политике снова и снова торжествует над носками, гольфами и гетрами. Попробуем разобраться в причинах этих побед.

Портянка безразмерна. Ее всегда можно намотать на столько оборотов, сколько надо, чтобы на ноге хорошо держалась даже обувь на два- три размера больше нужной. А вот размер носков нужно подбирать индивидуально, что может оказаться серьезной проблемой в период военных дефицитов и нехватки времени. К тому же, в отличие от носков, между «правой» и «левой» портянками нет никакой разницы, что еще больше упрощает их применение.

Российская внешняя политика тоже по-своему безразмерна: особенности политической системы позволяют оперативно концентрировать ресурсы и энергию на решении отдельных приоритетных задач. Тем самым Москва достигает более значительных результатов, чем достигают страны, располагающие сравнимыми с Россией и даже превосходящими экономическими, технологическими или финансовыми ресурсами. Старая сентенция о том, что «выше головы не прыгнешь» — это явно не про российскую внешнюю политику. Можно спорить о том, насколько полезны для страны такие «прыжки», и в какой мере устойчивы российские внешнеполитические достижения, например, в регионе Ближнего Востока, но сам факт этих достижений отрицать сегодня трудно.

Портянка герметична. Намотав ее в несколько слоев на ногу, можно с гарантией защитить себя от песка, камешков, пыли и прочего мусора. Намотанная в несколько слоев, портянка в сапоге эффективно впитывает влагу, не препятствуя при этом вентиляции ноги. Достичь подобной эффективности при использовании носков в берцах или в ботинках существенно труднее — приходится выбирать между герметичностью и вентиляцией. В итоге даже в самых лучших носках ноги преют больше, чем в портянках.

Российская внешняя политика последних лет, усвоившая многие особенности спецопераций, столь же герметична: ей нипочем шумные скандалы, международные расследования, громкие разоблачения или прямые обвинения во лжи и в искажении фактов. Все эти внешние раздражители не приводят ни к признанию каких бы то ни было внешнеполитических ошибок, ни к показательным отставкам или иным оргвыводам. На Россию никак не действуют ни санкции, ни какие- либо другие формы внешнего давления. Скорее, наоборот — усиление внешнего давления ведет лишь к дальнейшему ужесточению изначальных позиций. Пожалуй, ни одна из ведущих держав современного мира не способна конкурировать с Москвой в герметичности своей внешней политики. В долгосрочном плане герметичность, как и безразмерность, может стать проблемой, но сегодня она — неоспоримое преимущество.

Портянка энергоэффективна. Дело не только в том, что портянка лучше, чем носок сохраняет тепло. Не менее важно и то, что промокший носок надо как-то просушить. А где его сушить в полевых условиях? Чтобы высушить портянку, достаточно обмотать ее вокруг ноги, бедра или любой другой подходящей части тела. Носить за пазухой в запасе вторую пару портянок — значит, надолго гарантировать себе сухие ноги практически в любой обстановке.

Андрей Кортунов:
Крепость или бункер?

Российская внешняя политика точно так же способна подпитываться энергией общества. Обратите внимание — уровень поддержки внешней политики со стороны российского населения неизменно значительно превышает уровень поддержки социальной и экономической политики правительства. Внешняя политика своей страны — последнее, что россияне склонны воспринимать критически. Сергей Лавров неизменно популярнее Антона Силуанова, а Сергей Шойгу популярнее Эльвиры Набиуллиной. Кредит доверия общества к внешней политике выглядит практически неисчерпаемым. В этом состоит существенное отличие от многих других государств мира, где внешняя политика постоянно находится под огнем ожесточенной критики со стороны общества, влиятельных СМИ и политической оппозиции.

Портянка долговечна. Прохудившийся носок уже ни на что не годен, его приходится выбрасывать и менять на новый. Заштопать носок в походно-полевых условиях — задача нетривиальная, а иногда — и вообще принципиально невыполнимая. Протертая до дырки портянка — вообще не проблема; достаточно просто перемотать ее на ноге под другим углом. И такую операцию с куском фланели или байки можно проделывать много раз.

Примерно то же наблюдается и в международной сфере. На Западе мы видим постоянную чехарду министров иностранных дел, их заместителей, других внешнеполитических чиновников. Дырявые носки меняются с пугающей быстротой. В российском МИДе по-прежнему работает команда, по большей части сложившаяся примерно полтора десятилетия назад. Хотя за эти пятнадцать лет международная обстановка кардинально изменилась, необходимости радикально сменить команду у руководства страны не возникло. Разумеется, такая кадровая и концептуальная стабильность российской политики порождает определенные издержки, но также и дает Москве многочисленные преимущества по сравнению с ее зарубежными конкурентами.

Портянка автономна. В полевых условиях более или менее приличную портянку можно сделать самому из любого куска подходящей материи. В зависимости от фактуры исходного материала портянка окажется чуть лучше или чуть хуже, в любом случае служить она будет. А вот носок связать в аналогичных условиях явно не получится, даже если исходный материал окажется под рукой. Носки производятся где-то в далеком тылу и распределяются интендантами между военнослужащими в централизованном порядке согласно установленному заранее графику. Потерял носки, не имея под рукой запасной пары, — будь готов щеголять в обуви на босу ногу.

Россия по праву считается одной из самых суверенных стран мира. В силу относительно низкого уровня включенности в международные экономические и технологические цепочки, в глобальные финансовые отношения Москва располагает внешнеполитической автономией, недоступной для большинства других участников мировой политики, включая и самых влиятельных из них. Очень многие страны Запада в той или иной степени зависят от решений, принимаемых где-то далеко по ту сторону их границ — в НАТО, Европейском союзе, других многосторонних международных организациях. Автономию российской внешней политики практически не сдерживает даже членство Москвы в таких структурах как БРИКС, ШОС или ЕАЭС. Вопрос о том, насколько подобная суверенность является стратегическим активом или пассивом страны, остается открытым, но во всяком случае на уровне тактики автономия является существенным сравнительным преимуществом.

Портянка мобильна. Конечно, правильно намотать на ногу портянку — это вам не носок натянуть. Тут требуется определенные навыки и сноровка, приходящие лишь с опытом. Существует легенда о том, что в дореволюционной российской армии знали не менее 18 разных способов быстро наматывать портянки. В Советской армии норматив по времени наматывания портянок составлял не более 20 секунд. К концу службы солдат-срочник укладывался в половину норматива. Но в любом случае обуться по тревоге в сапоги с портянками не в пример сподручнее, чем натянуть носки и зашнуровать берцы. В темноте или при плохом освещении преимущество сапогов с портянками перед шнурованной обувью становится абсолютным. А что быстрее после марш-броска по лужам или болотам — скинуть сапоги с портянками или развязать узлы мокрых шнурков на солдатских берцах?

Одно из важнейших преимуществ российской внешней политики — ее оперативность в принятии и исполнении решений. Процесс принятия этих решений крайне централизован и закрыт от посторонних, он не обременен сложными парламентскими механизмами, подобными кропотливому завязыванию шнурков. Российские лидеры в состоянии позволить себе роскошь игнорировать мнение политической оппозиции, сводить к минимуму мучительные процедуры межведомственного согласования, не думать о том, как те или иные решения скажутся на результатах следующих выборов. Поэтому оперативности и решительности действий Кремля его зарубежным партнерам и противникам остается только завидовать.

Портянка универсальна. В случае необходимости свежую портянку можно использовать и как полотенце, и как жгут, и как перевязочный материал, и как скатерть, и как носовой платок, и в любых иных целях, на которые годится прямоугольный кусок плотной ткани размером 35 на 90 сантиметров. Перевязать рану носком или вытереть им лицо вряд ли получится даже при большом желании. Иными словами, в портянке функционально заложен принцип универсальности, а в носке — принцип узкой специализации.

Российская внешняя политика универсальна не меньше, чем портянка. Ее основные политические, военные и экономические инструменты применимы в самых разных обстоятельствах, в различных масштабах и во всех регионах мира — от Юго-Восточной Азии до Ближнего Востока и от Тропической Африки до Латинской Америки. У российской школы дипломатии есть традиции глобального мышления, а также изобретательности и креативности, которыми могут похвастаться лишь несколько государств мира. И если глобальность мышления справедливо рассматривать как наследие советской и досоветской эпох, то корни изобретательности и креатива надо искать в сложных постсоветских условиях 1990-х гг. Как известно, голь на выдумки хитра.

Иван Тимофеев:
Опять тройка

Портянка экономична. Российская тыловая арифметика основана на том, что в среднем военнослужащий изнашивает одну пару носков в течение месяца, и, следовательно, на год ему требуется не менее 12 пар. Практика показывает, что при постоянном использовании шнурованной обуви носков нужно, как минимум, в два раза больше. Причем носков разных, в зависимости от времени года. А в условиях интенсивной ходьбы пары носков вообще хватает от силы на несколько дней. Пара портянок может легко заменить четыре пары носков или даже больше. К тому же портянки изнашиваются медленнее и потому заведомо дешевле носков.

Равным образом, российская внешняя (и оборонная) политика намного экономичнее западных аналогов. В этом легко убедиться, сравнив, например, американские расходы, связанные с войной в Ираке, и российские расходы по проведению военной операции в Сирии. Не менее показательны сравнения российского оборонного бюджета с бюджетами ведущих стран Запада, сравнения расходов России и Запада на программы «публичной дипломатии», международную пропаганду и многих других статей расходов, так или иначе связанных с международной деятельностью. Крайне наивными выглядят надежды западных политиков и экспертов на то, что Россия рано или поздно рухнет под тяжестью непосильных внешнеполитических и военно-политических обязательств.

Портянка меньше пахнет. Вопреки широко распространенному мнению неприятный запах от носков, как правило, намного сильнее, чем от портянок. Объяснение этому простое — портянка более гигроскопична, чем носки (особенно, сделанные с использованием синтетики), она лучше впитывает пот, имеет большую площадь поверхности и быстрее сохнет. Запах несвежей портянки, как правило, забивается запахом кирзового сапога, в котором она находится.

Многие критики Кремля без устали повторяют, что российская внешняя политика дурно пахнет — она цинична, неразборчива в выборе партнеров, преследует свои своекорыстные интересы и т. д. С этими утверждениями можно спорить или соглашаться, но нельзя не видеть, что многие международные комбинации геополитических оппонентов России не менее циничны, своекорыстны и неразборчивы в средствах. К этому малоприятному букету добавляется аромат морализаторства, лицемерия и двойных стандартов, которые давно стали неотъемлемой особенностью западных стран. В целом, история и современность показывают, что наличие на ноге модного носка отнюдь не является гарантией того, что его носитель соблюдает элементарные гигиенические нормы.

Отдав должное неоспоримым преимуществам не вполне свежей портянки перед дырявым носком, не будем тем не менее впадать в крайность и пропагандировать портяночный культ. Портянка уместна далеко не всегда и отнюдь не везде. Она хороша в спартанских походно-полевых условиях, на многокилометровом марше по пересеченной местности, в далекой геологической экспедиции. Портянка подходит для экстремальных туристических приключений и для других ситуаций, в которых речь идет о выживании во враждебной среде в автономном режиме. Портянку часто используют охотники, рыбаки, лесорубы и даже грибники в подмосковных лесах. Тем не менее в своей повседневной жизни любой нормальной человек все же предпочтет более удобные и комфортные носки.

В связи с этим возникает вопрос: нынешние стремительные марш-броски, напряженные окопные учения и весь остальной экстрим последних лет — это вечное состояние российской внешней политики или все-таки ее особенности, характерные для данного исторического момента, для нынешнего сложного переходного периода на пути к новому мироустройству?

Если верно второе, то сменить портянки на носки России все равно придется. Как российская армия уже меняет привычные кирзовые сапоги на пока непривычные и не всем удобные берцы. Хотелось бы надеяться, что история будет благосклонна к Москве, и российская внешняя политика не окажется обреченной бодро маршировать через весь, еще очень длинный XXI век, в истертых дедовских портянках. Будет куда лучше, если портянка перестанет считаться предметом повседневного гардероба, а превратится в хранящуюся где-то на антресолях экзотику, извлекаемую время от времени для поездок на рыбалку или для походов за грибами.

Впервые опубликовано в журнале «Экспорт вооружений» (№3, 2020) Центра анализа стратегий и технологий.