Парадоксы шведской политики

Символично, что сожжение Корана в Стокгольме в конце июня 2023 г. совпало с проведением ежегодной демократической недели в Швеции на острове Готланд в парке Альмедален, которая была инициирована ещё Улофом Пальме в 1968 г. для развития гражданского общества и диалога. Прошлогодний демократический фестиваль также был омрачён убийством и планами покушения на лидера Центристской партии Анни Лёф. Произошедшее в Швеции встретило осуждение не только со стороны членов ОИС, но и со стороны ЕС. Конфликты и провокации подобного рода далеко не редкость для Северной Европы. Ещё в октябре 1993 г. было совершено покушение на норвежского издателя Вильяма Нюгора, которое, вероятно, было связано с тем, что ранее в 1989 г. в его издательстве H. Aschehoug & Co вышел роман Салмана Рушди «Сатанинские стихи».

Одним из негативных последствий произошедшего в Швеции также стал рост террористической угрозы не только на территории страны, но и в отношении христианских меньшинств в мусульманских странах, к примеру, Пакистане, где местная протестантская община поддерживает тесные контакты с Церковью Швеции.

Стоит отметить, что по сравнению с пасхальными протестами в апреле 2022 г., поводом для которых также стало сожжение Корана праворадикальным активистом Расмусом Палуданом, недавние акции проводятся отдельными, малоизвестными личностями без привязки к неонацистским, как Северное движение сопротивления, или антиисламистским движениям. Так, один из них, изначально в начале июля подавший заявку на сожжение религиозного текста, в итоге предпочёл сжечь устав НАТО, так как приоритетом для него было каким-либо образом помешать или выразить несогласие со вступлением Швеции в НАТО.

Так или иначе, свобода слова и религия в таком случае будут выступать вторичной мотивацией, поводом для организации протестов и конфликтов с правоохранительными органами и пиар-кампаний шведских правых радикалов. В шведском обществе свобода слова и вероисповедания, по мнению представителя Шведского евангелического альянса, к сожалению, не обеспечивает свободу от критики или гарантию того, что чьи-то религиозные чувства не буду задеты самым грубым образом. Хорошо это или плохо, но выходит, что это часть шведского общества, которое так высоко ценит свободу слова.

Тем не менее подобные противоречия между, на первый взгляд, первоочередными интересами национальной безопасности и вопросами демократии и свободы слова проявляются повсеместно в шведском обществе и политике. Недавние акции с сожжением Корана и других священных книг лишь один из примеров многочисленных шведских парадоксов, которые также затронули борьбу с пандемией и контртеррористическую деятельность.

Наряду с ростом ксенофобии в отношении иммигрантов, в Северной Европе и, в частности, в Финляндии в начальный период пандемии участились проявления т.н. «ненависти к шведам» (швед. svenskhat), которая выражалась в критике шведского подхода к пандемии, лично эпидемиолога А. Тегнелла и поведении отдельных финских пользователей в социальных сетях, которые предупреждали о появлении в Финляндии машин со шведскими номерами. Важной особенностью шведской стратегии стала опора на индивидуальную ответственность и действия, а не на масштабную коллективную стратегию, координируемую правительством. Отличный от большинства других европейских стран подход Швеции к борьбе с пандемией, таким образом, можно рассматривать как отражение шведской национальной идентичности, традиционных для шведов категорий «доверия» и «ответственности», представлений о шведской исключительности, которые позволили создать «международный образец толерантного, эгалитарного, мультикультурного общества всеобщего благоденствия». Иронично в этой связи, что министр иностранных дел Анн Линде обвинила безответственных шведских туристов, которые отправились на горнолыжный отдых на север Италии в конце февраля 2020 г., в высоком уровне смертности в стране, хотя до этого А. Тегнелл чётко заявлял, что не видит рисков в таких поездках, ограничения на поездки в Италию из Швеции были введены уже после праздников 6 марта 2020 г.

Несмотря на неоднозначные итоги преодоления Швецией пандемии, подобные казусы опять же демонстрируют противоречия между, с одной стороны, шведской демократией, плюрализмом и открытостью к широкому кругу мнений, а с другой пределами критики государственной стратегии, которая в кризисной ситуации не может переступить заданных рамок.

После сожжения Корана в январе 2023 г. рядом с посольством Турции в Стокгольме Служба безопасности Швеции (швед. SÄPO) сочла, что страна в большей степени, чем ранее подвергается угрозе со стороны глобального исламизма, однако решения о повышении уровня террористической угрозы в стране принято не было.

Так 4 апреля 2023 г. SÄPO задержала пять человек в Эскильстуне, Линчёпинге и Стрэнгнэсе, которые, по её оценкам, были связаны с ИГИЛ и планировали теракт в качестве ответа на январское сожжение Корана. Задержание состоялось практически одновременно с объявлением судебного решения о незаконности запрета демонстраций с сожжением Корана в связи с угрозами национальной безопасности. Ранее в феврале 2023 г. шведская полиция два раза подряд отказала в разрешении на проведение подобных акций, ссылаясь на оценки SÄPO, где говорилось, что «оскорбление мусульман и ислама в последние десять лет становилось» мотивом для нападений, как внутри Швеции, так и на связанных со Швецией лиц и объектов заграницей. Полиция тогда же заявила, что намерена обжаловать это решение в более высокой инстанции, но в июне 2023 г. апелляционный суд Швеции заключил, что у неё всё же отсутствовали достаточные основания для запрета подобных мероприятий. Как и в случае с коронавирусом, Министерство иностранных дел Швеции, учитывая крайне негативную реакцию со стороны мусульманских стран, выступило с осуждением действий граждан собственной страны, которые, однако, были одобрены и согласованы самими шведскими властями.

Символично, что сожжение Корана в Стокгольме в конце июня 2023 г. совпало с проведением ежегодной демократической недели в Швеции на острове Готланд в парке Альмедален, которая была инициирована ещё Улофом Пальме в 1968 г. для развития гражданского общества и диалога. Прошлогодний демократический фестиваль также был омрачён убийством и планами покушения на лидера Центристской партии Анни Лёф. Произошедшее в Швеции встретило осуждение не только со стороны членов ОИС, но и со стороны ЕС. Члены ЕС, как и Великобритания и США, однако, проголосовали против принятой резолюции Совета ООН по правам человека, где осуждалось «публичное и преднамеренное сожжение священного Корана». Примечательна в этой связи позиция представителя Франции, который заявил, что ни ООН, ни отдельные государства не имеют права определять, что является священным.

Сергей Андреев:
Новый политический ландшафт Швеции: формирование и перспективы

Впрочем, это уже не первый раз, когда Швеция за последнее время сталкивается с критикой со стороны ООН. Так, ранее, по итогам 5-дневного пребывания с 31 октября по 4 ноября 2022 г. в Швеции специальной экспертной группы по исследованию вопросов дискриминации и продвижения расовой справедливости в среде правоохранительных органов, которая была учреждена Советом ООН по правам человека, эксперты призвали Швецию увеличить усилия по борьбе с системным расизмом, отметив, что одна из главных проблем состоит в отсутствии доверия между полицией и сообществами этнических меньшинств, а также в недостаточном сборе полицейскими данных, связанных с вопросами расы и этничности.

Швеция оказывается в той же ситуации, которая сложилась в Дании, где газета Jyllands-Posten 30 сентября 2005 г. опубликовала 12 карикатурных изображений пророка Мухаммеда, что сделало её потенциальной целью для джихадистов. В апреле 2006 г. лидер Аль-Каиды прямо призвал наказать датское правительство, сочтя карикатуры «худшим преступлением, чем убийство женщин и детей». Решение ряда датских газет 13 февраля 2008 г. вновь напечатать спорные изображения ещё больше увеличило террористическую угрозу для национальной безопасности Дании. Одним из наиболее трагических последствий этого кризиса стал взрыв рядом с посольством Дании в Пакистане в июне 2008 г., в ходе которого было, по меньшей мере, убито восемь и ранено 30 лиц, ответственность за теракт была взята Аль-Каидой, которая прямо назвала его местью за публикацию датских карикатур. Примечательно, что до настоящего времени Служба безопасности Дании (дат. PET) уделяет особое внимание отслеживанию провокационных высказываний и произведений датских политиков, общественных деятелей, режиссёров и художников, касающихся ислама и мусульман, которые могут стать факторами для мобилизации исламистского террора.

Конфликты и провокации подобного рода далеко не редкость для Северной Европы. Ещё в октябре 1993 г. было совершено покушение на норвежского издателя Вильяма Нюгора, которое, вероятно, было связано с тем, что ранее в 1989 г. в его издательстве H. Aschehoug & Co вышел роман Салмана Рушди «Сатанинские стихи».

Одним из негативных последствий произошедшего в Швеции также стал рост террористической угрозы не только на территории страны, но и в отношении христианских меньшинств в мусульманских странах, к примеру, Пакистане, где местная протестантская община поддерживает тесные контакты с Церковью Швеции. В экономическом плане Швеция, вероятно, не столкнётся со значительным экономическим бойкотом, несмотря на соответствующие призывы со стороны, к примеру, Пакистана или Турции, и даже действий со стороны йеменских хуситов, которые первыми запретили импорт шведских товаров. К примеру, до настоящего времени шведские предприятия в Турции не столкнулись с снижением продаж, запретом их продукции или угрозами безопасности.

Также стоит отметить, что по сравнению с пасхальными протестами в апреле 2022 г., поводом для которых также стало сожжение Корана праворадикальным активистом Расмусом Палуданом, недавние акции проводятся отдельными, малоизвестными личностями без привязки к неонацистским, как Северное движение сопротивления, или антиисламистским движениям. Так, один из них, изначально в начале июля подавший заявку на сожжение религиозного текста, в итоге предпочёл сжечь устав НАТО, так как приоритетом для него было каким-либо образом помешать или выразить несогласие со вступлением Швеции в НАТО. Другие, кто пошёл или собираются пойти на подобные провокационные шаги, будь то иммигрант из Ирака или шведский гражданин, планирующий сжечь Тору и Библию перед зданием посольства Израиля в ответ на сожжение Корона вряд ли вызовут столкновения, сравнимые с теми, которые произошли в Швеции в прошлом году. Такое может случиться, если этими акциями решат воспользоваться представители праворадикальной среды или иммигранты, организованная преступность для развязывания столкновений с полицией. Так или иначе, свобода слова и религия в таком случае будут выступать вторичной мотивацией, поводом для организации протестов и конфликтов с правоохранительными органами и пиар-кампаний шведских правых радикалов. Более того, не стоит забывать, что шведское телевидение ранее успело отметиться и высмеиванием христианских сюжетов. В шведском обществе свобода слова и вероисповедания, по мнению представителя Шведского евангелического альянса, к сожалению, не обеспечивает свободу от критики или гарантию того, что чьи-то религиозные чувства не буду задеты самым грубым образом. Хорошо это или плохо, но выходит, что это часть шведского общества, которое так высоко ценит свободу слова.

Тем не менее подобные противоречия между, на первый взгляд, первоочередными интересами национальной безопасности и вопросами демократии и свободы слова проявляются повсеместно в шведском обществе и политике. Недавние акции с сожжением Корана и других священных книг лишь один из примеров многочисленных шведских парадоксов, которые также затронули борьбу с пандемией и контртеррористическую деятельность.

Шведский путь борьбы с пандемией

Сергей Андреев:
Пути разошлись: как Швеция и Финляндия в НАТО вступали

Наряду с ростом ксенофобии в отношении иммигрантов, в Северной Европе и, в частности, в Финляндии в начальный период пандемии участились проявления т.н. «ненависти к шведам» (швед. svenskhat), которая выражалась в критике шведского подхода к пандемии, лично эпидемиолога А. Тегнелла и поведении отдельных финских пользователей в социальных сетях, которые предупреждали о появлении в Финляндии машин со шведскими номерами. Несмотря на то, что понятие «svenskhat» явно преувеличенное и не отражало преобладающие настроения в финском обществе, фактор негативной, в том числе этической оценки действий Швеции в период пандемии несомненно присутствовал. Швеция обобщённо представлялась как высокомерная страна, которая ведёт себя безответственно, ценит экономику выше человеческой жизни и даже в кризисной ситуации хочет выделиться на фоне своих соседей. В этой связи также стоит упомянуть феномен личной популярности А. Тегнелла, который во время брифингов неизменно сохранял спокойствие, вписываясь в шведский национальный идеал «здравого смысла» (швед. folkvett). Для многих шведов он стал едва ли не культовой фигурой, его имидж зачастую оказывал большее воздействие на шведское населения, чем та информация, которую он сообщал. Это, однако, не отменяло размытость использовавшихся им формулировок как в случае рекомендаций «социального» и «физического дистанцирования» (эти понятия так и не были точно определены) и концепции коллективного иммунитета, который не обозначался в качестве конечной или главной цели шведской стратегии, но указывался как один из её побочных результатов. По словам самого А. Тегнелла и его команды, основной задачей было «ограничение распространения инфекции с целью избежать перегрузки системы здравоохранения», при этом выбранный шведскими эпидемиологами стиль коммуникации с обществом подразумевал не отстаивание одной единственно правильной точки зрения, а, напротив, подчёркивал неопределённость и важность открытости к интерпретациям и новым способам преодоления пандемии. На этом фоне выглядит парадоксальным, что ведущие СМИ Швеции, по крайней мере на начальном этапе пандемии, практически открыто не ставили вопрос о разумности мягких ограничений, продолжении работы ресторанов, спортивных комплексов и т.д., если их целью не было достижение коллективного иммунитета. Более того, как было подтверждено позднее, COVID-19 «оказался менее заразен, чем предполагалось ранее», и «распространяется кластерами, а не стремительно охватывает всё население как крайне заразный грипп», поэтому в действительности достижение коллективного иммунитета естественным образом на уровне страны сложно осуществить. Важной особенностью шведской стратегии стала опора на индивидуальную ответственность и действия, а не на масштабную коллективную стратегию, координируемую правительством. Отличный от большинства других европейских стран подход Швеции к борьбе с пандемией, таким образом, можно рассматривать как отражение шведской национальной идентичности, традиционных для шведов категорий «доверия» (швед. tillitsfulhet) и «ответственности» (швед. ansvarlighet), представлений о шведской исключительности, которые позволили создать «международный образец толерантного, эгалитарного, мультикультурного общества всеобщего благоденствия». Как образно выразился премьер-министр П.-А. Ханссон на страницах Dagens Nyheter 4 апреля 1945 г., Швеция должна играть роль «мировой совести», но в случае пандемии подобная идеализация шведской коллективной идентичности привела к остракизму и критике требований более жёстких мер и альтернативных взглядов, отличающихся от официально принимаемых шведскими эпидемиологами мер. Введение локдауна и наиболее негативные сценарии развития пандемии выставлялись как «тоталитаризм», попытки опереться на «сильных лидеров» и «запугать» шведское население и «подорвать доверие к науке и экспертизе», а критики официальной стратегии, к примеру участники «Научного форума по COVID-19» (швед. Vetenskapsforum Covid-19), неформального объединения шведских врачей и учёных, которые выступали против подхода шведских властей, высмеивались в шведских СМИ и представлялись как отрицающие шведские идеалы рациональности и ответственности. Иронично в этой связи, что министр иностранных дел Анн Линде обвинила безответственных шведских туристов, которые отправились на горнолыжный отдых на север Италии в конце февраля 2020 г., в высоком уровне смертности в стране, хотя до этого А. Тегнелл чётко заявлял, что не видит рисков в таких поездках, ограничения на поездки в Италию из Швеции были введены уже после праздников 6 марта 2020 г.

Несмотря на неоднозначные итоги преодоления Швецией пандемии, подобные казусы опять же демонстрируют противоречия между, с одной стороны, шведской демократией, плюрализмом и открытостью к широкому кругу мнений, а с другой пределами критики государственной стратегии, которая в кризисной ситуации не может переступить заданных рамок.

Сожжение Корана и террористическая угроза

После сожжения Корана в январе 2023 г. рядом с посольством Турции в Стокгольме Служба безопасности Швеции (швед. SÄPO) сочла, что страна в большей степени, чем ранее подвергается угрозе со стороны глобального исламизма, однако решения о повышении уровня террористической угрозы в стране принято не было. В марте 2023 г. Национальный центр по оценке террористической угрозы, который представляет собой постоянную межведомственную рабочую группу из представителей Службы радиоразведки вооружённых сил Швеции (швед. Försvarets radioanstalt, FRA), Службы военной разведки и безопасности Швеции (швед. MUST) и SÄPO, опубликовал прогноз на 2023 г., где также утверждается, что в связи с сожжением Корана, Швеция весьма вероятно станет приоритетной целью для исламистов в краткосрочной перспективе в первую половину 2023 г. и возможно на протяжении всего 2023 г. По оценке центра, наибольшая террористическая угроза вероятно исходит от одиночек или небольших самостоятельных групп, кружков, которые подверглись исламистской радикализации в цифровой среде. Возможными целями для нападения центр считает общественные места, религиозные объекты, прежде всего, связанные с евреями, сексуальные меньшинства, а также отдельных политиков, общественных деятелей, блогеров, которые критикуют или оскорбляют ислам и мусульман. Так 4 апреля 2023 г. SÄPO задержала пять человек в Эскильстуне, Линчёпинге и Стрэнгнэсе, которые, по её оценкам, были связаны с ИГИЛ и планировали теракт в качестве ответа на январское сожжение Корана Расмусом Палуданом. Задержание состоялось практически одновременно с объявлением судебного решения о незаконности запрета демонстраций с сожжением Корана в связи с угрозами национальной безопасности. Ранее в феврале 2023 г. шведская полиция два раза подряд отказала в разрешении на проведение подобных акций, ссылаясь на оценки SÄPO, где говорилось, что «оскорбление мусульман и ислама в последние десять лет становилось» мотивом для нападений, как внутри Швеции, так и на связанных со Швецией лиц и объектов заграницей. Полиция тогда же заявила, что намерена обжаловать это решение в более высокой инстанции, но в июне 2023 г. апелляционный суд Швеции заключил, что у неё всё же отсутствовали достаточные основания для запрета подобных мероприятий. Как и в случае с коронавирусом, Министерство иностранных дел Швеции, учитывая крайне негативную реакцию со стороны мусульманских стран, выступило с осуждением действий граждан собственной страны, которые, однако, были одобрены и согласованы самими шведскими властями.

Наталья Маркушина:
Меняющиеся контуры безопасности и баланс сил в Балтийском регионе: значение для России

Примечательно, что в соседней Норвегии аналогичная акция с сожжением Корана перед посольством Турции была запланирована 3 февраля 2023 г. Ларсом Торсеном, лидером движения «Остановим исламизацию Норвегии» (норв. Stopp islamiseringen av Norge, SIAN), но не получила одобрение полиции в связи с невозможностью обеспечить достаточный уровень безопасности, основываясь на оценке Полицейской службы безопасности (норв. PST). Полиция, однако, в пресс-релизе подчеркнула, что сожжение Корана — по-прежнему «законная форма выражения политической позиции», но конкретно рассматриваемое мероприятие не может быть проведено из-за соображений безопасности. Несколько дней спустя PST в связи с дебатами на телеканале NRK о границах свободы слова в Норвегии также заявила, что сожжение Корана сделает страну более вероятной целью для исламистов, отдельные участники дебатов, в частности, юристы и правозащитники сочли, что служба безопасности напрямую вмешивается в определение допустимых границ свободы слова и посчитали, что Норвегия напротив должна проявить солидарность со Швецией, несмотря на возможные политические издержки. По данным опроса, который социологический центр InFact в феврале 2023 г. провёл для норвежского издания Nettavisen, 44,5% норвежцев считает, что необходимо запретить сжигать Коран или другие религиозные символы, 33% полагают, что это должно быть разрешено и 22% не определились. В Швеции доля респондентов, считающих, что сожжение религиозных и священных книг в общественных местах должно быть запрещено, возросло с 42% в феврале до 53% в июле 2023 г.

В Финляндии сожжение Корана или иное надругательство и оскорбление религиозных символов противоречит существующему законодательству, в Дании, где 27 января 2023 г. Р. Палудан три раза сжёг Коран в разных местах Копенгагена — сначала перед одной из мечетей на северо-западе столицы, затем перед посольством Турции и, наконец, перед зданием консульского отдела посольства России — оживилась дискуссия по поводу восстановления статьи 140 уголовного кодекса, запрещающей богохульство и оскорбление религии, которая была отменена в 2017 г. В Швеции аналогичный запрет был отменён ещё в 1970 г., Норвегия в 2009 г. приняла решение об отмене, которое было окончательно реализовано в 2015 г., Исландия также приняла аналогичное решение в 2015 г. Отмена подобных запретов отчасти была связана, с одной стороны, с реакцией на теракты во Франции, а с другой, с тем, что религиозные меньшинства и так пользуются защитой благодаря положениям национального законодательства, запрещающего дискриминацию и разжигание религиозной или этнической розни, что делало запрет богохульства и поругания религиозных символов излишним, но, как показывают недавние события, такое решение возможно было поспешным и привело к неожиданным последствиям. Финляндия одна из восьми стран ЕС наряду с Австрией и Италией, где продолжает действовать запрет на оскорбление религиозных символов и чувств. Также стоит отметить, что, к примеру, в Дании PET изначально предупреждала, что отмена статьи 140 негативно повлияет на национальную безопасность и обострит существующие угрозы, в том числе, в отношении датских граждан, предприятий и т.д. за границей. Таким образом, не только Швеция, но и другие страны Северной Европы представляют любопытный пример того, как демократические ценности и свобода слова могут приходить в противоречие с вопросами национальной безопасности.

Для шведской SÄPO подобные акции лишь добавят новых сложностей. Так, в мае 2023 г. в Германии были задержаны двое, которые, по данным службы безопасности, планировали теракт в отношении одной из шведских церквей, по всей видимости, как попытку отмщения за сожжение Корана. Если в период пика влияния ИГИЛ для Швеции остро стоял вопрос боевиков-террористов, уезжавших и возвращавшихся из зоны боевых действий, то сейчас факторами исламистской мобилизации вновь могут культурные противоречия и провокации. В вопросе восприятия парадоксальности шведской политики и тех угроз, к которым она приводит, показателен обмен колкостями между норвежскими и шведскими политиками, который произошёл ещё в августе 2019 г. Так, ранее премьер-министр Норвегии Эрна Сульберг в августе 2019 г. заявила о том, что «когда неонацисты маршируют на норвежских улицах как в Фредрикстаде, так и в Кристиансанне, можно услышать много шведского…», что в свою очередь вызвало негативную реакцию министра энергетики и транспорта Швеции Андерса Югеманна, который ответил, что норвежскому правительству, которое вступило в коалицию с правопопулистской Партией прогресса, «следует сначала посмотреть на себя в зеркало прежде, чем высматривать, что происходит по другую сторону границы». В случае новых обострений и терактов Швеция вновь может подвергнуться критике не только со стороны мусульманских стран, но и своих ближайших соседей.