Политика экономических санкций КНР: правовое регулирование и правоприменительная практика

В статье рассматривается политика Китайской Народной Республики в области применения экономических санкций с акцентом на анализ правового регулирования ответных мер на ограничения иностранных государств. Традиционно для КНР характерно сочетание осуждения односторонних санкций на уровне официальной риторики с неформальным использованием собственного гибкого инструментария ограничений, которые могут быть введены против зарубежных партнеров в случае нанесения ущерба ключевым национальным интересам Китая. Отмечается тенденция к активизации китайской санкционной политики с ростом экономической и политической мощи КНР. На фоне углубления американо-китайской стратегической конфронтации и введения США широкого спектра антикитайских санкций в 2020 г. Китай начал развитие нормативно-правового регулирования в области противодействия зарубежным ограничениям на уровне подзаконных актов, а в 2021 г. — на уровне законодательства. Принятые по состоянию на июнь 2021 г. официальные ограничения носят индивидуальный и точечный характер. Анализ современных тенденций позволяет сделать вывод о высокой вероятности дальнейшего расширения и формализации китайской санкционной политики. В случае продолжения негативной динамики стратегических отношений КНР с США и их союзниками можно прогнозировать введение более жестких мер, способных нанести ущерб экономике стран — инициаторов санкций.

Введение

Последние годы отмечены тенденцией к растущему использованию односторонних санкций как инструмента внешней политики. Введение ограничений против зарубежных государств без решения Совета Безопасности ООН характеризует в первую очередь внешнюю политику США и Европейского союза, однако данный инструментарий все чаще применяется и другими акторами международных процессов, в том числе Китайской Народной Республикой.

Возрастающее внимание к односторонним санкциям в КНР отмечается на фоне конфронтационных тенденций в китайско-американских отношениях и конкуренции за глобальное лидерство [Афонцев С., 2020]. Начиная с 2017 г. в американских стратегических документах Китай стал рассматриваться как стратегический соперник, угрожающий национальной безопасности Соединенных Штатов Америки, а политика, проводимая КНР, стала характеризоваться как прямо противоречащая американским интересам и ценностям. В программных заявлениях США по политике на китайском направлении отмечается, что надежды на демократизацию Китая и превращение его в страну с рыночной экономикой рухнули и требуется четкое осознание необходимости проведения политики сдерживания. С приходом администрации Дж. Байдена в китайско-американских отношениях не произошло коренных изменений, и правительство США продолжило антикитайский курс, взятый его предшественником — Д. Трампом. Эти процессы сопровождаются введением масштабных антикитайских односторонних санкций и санкционных пакетов со стороны Вашингтона. Текущие тенденции позволяют сделать вывод о маловероятности значимых позитивных изменений в китайско-американских отношениях в долгосрочной перспективе. Односторонние ограничения против КНР в связи с предполагаемыми нарушениями прав человека также вводятся ЕС. В контексте продолжающейся конфронтации ожидается возрастание числа санкционных эпизодов [Тимофеев И. И., 2020].

Хотя ранее отмечались отдельные случаи введения неформальных санкций со стороны Китая, в текущих условиях КНР значительно активизирует свою санкционную политику. С учетом существенной внешнеполитической мощи и размеров экономики КНР, которая занимает второе место в мире по объемам ВВП, в 2020 г. достигшего 14,7 трлн долл. США, китайские санкции могут оказать значительное воздействие на международные процессы и нанести существенный ущерб экономике стран — объектов санкционного воздействия (стран-целей).

Как было заявлено в отчете Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) , утвержденном на четвертой сессии ВСНП 13-го созыва, для Пекина возросла важность усиления работы над правовым инструментарием, направленным на противодействие сдерживающим мерам иностранных государств и вмешательству во внутренние дела Китая. Готовность китайских властей к ужесточению внешнеполитического курса и в частности санкционной политики была подтверждена и в выступлении председателя КНР на совещании по случаю 75-й годовщины победы в войне с японскими захватчиками, которое состоялось 3 сентября 2020 г. В своей речи Си Цзиньпин сформулировал «пять принципов несогласия», подчеркивающих, что народ Китая не намерен терпеть чьи-либо попытки расколоть, запугать или сбить китайское общество с пути построения социализма и общего благополучия. Из этого следует, что отныне важнейшим приоритетом китайской политики является борьба против действий, подрывающих перспективы развития Китая, а также легитимность и авторитет Коммунистической партии Китая (КПК). Ожидается, что одним из ключевых аспектов такой борьбы станет развитие правовых механизмов применения санкций.

Российская Федерация в последние годы также подвергается жесткому санкционному давлению со стороны стран Запада и вводит собственные ответные меры. Принимая во внимание тесный характер российско-китайского партнерства и артикулированное лидерами двух стран намерение сообща противостоять западным санкциям, для России представляется ценным изучение опыта разработки Китаем механизмов ответа на односторонние ограничительные меры иностранных государств.

Цель настоящей статьи — обзор динамики развития китайской санкционной политики и анализ созданного в 2020–2021 гг. правового инструментария, направленного на противодействие иностранным санкциям.

Развитие санкционной политики КНР

Юлия Тимофеева:
Санкции и принудительные меры США в отношении компаний финансового сектора

Официальная внешняя политика КНР характеризуется акцентом на приверженность нормам международного права и негативным отношением к введению зарубежными государствами односторонних ограничительных мер без решения Совета Безопасности ООН. На протяжении всей современной истории применения односторонних санкций Китай официально выступал против использования данного метода сдерживания, подчеркивая недопустимость экстерриториального применения национального законодательства [1, 2]. Пекин также призывает другие государства противостоять практике введения отдельными странами незаконных односторонних ограничений. В частности, в июне 2019 г. на саммите G20 в Осаке состоялась неформальная встреча лидеров стран БРИКС, в ходе которой председатель КНР Си Цзиньпин призвал страны объединения совершенствовать глобальное управление и противостоять односторонним санкциям.

Вместе с тем в своих отношениях с зарубежными партнерами Пекин прибегает к односторонним ограничениям как инструменту экономического и политического давления, причем вслед за ростом экономического и технологического влияния КНР в мире возрастает частота подобных эпизодов [Nephew R., 2019]. Китай использует такие меры в ответ на действия зарубежных государств, по мнению властей, непосредственно нарушающие ключевые интересы китайского народа. К таким актам, как правило, относят предполагаемые угрозы суверенитету и территориальной целостности КНР и вмешательство во внутренние дела Китая, в частности касающееся проблем Гонконга, Тайваня и Синьцзян-Уйгурского автономного района, а также размещение военных баз вблизи государственных границ КНР.

Одной из основных особенностей китайской политики санкций долгое время выступал ее неформальный характер. Вплоть до 2020 г. среди инструментов давления были лишь ограничительные меры, которые вводились точечно без использования специфических юридических процедур и официальной огласки. В арсенале таких «скрытых» санкций можно выделить: приостановку торговых переговоров и выдачи кредитов, отказ от заключения планировавшихся сделок, импортные и экспортные ограничения, прекращение туристических обменов, давление на отдельные компании и бойкот определенных категорий товаров. Введение этих мер опирается на избирательное использование или ужесточение общих норм действующего законодательства в различных сферах (таможенное, антимонопольное, фитосанитарное регулирование и др.), а также на полностью неформальные действия, такие как кампании информационно-пропагандистского характера в СМИ. Китайские санкции нередко отличаются своей краткосрочностью и нацеленностью на ту сферу, удар по которой будет наиболее чувствительным для страны — объекта санкций с учетом объемов взаимодействия с Китаем и при этом не нанесет существенного вреда китайской экономике [Тимофеев И. И., 2019]. Как правило, при достижении намеченного результата, экономического или политического, все ограничения снимаются, а сотрудничество возвращается на прежний уровень [Harrel P. et al., 2018].

Так, например, в 2010 г. осужденному «за подстрекательство к подрыву государственной власти» Лю Сяобо была присуждена Нобелевская премия как активному борцу за права человека. Данное событие было расценено Пекином как «сознательное политическое вмешательство во внутренние дела Китая». Вскоре после этого Китаем был введен запрет на импорт лосося из Норвегии. До введения ограничений доля экспорта норвежского лосося на китайском рынке составляла 92%, к 2013 г. эта цифра сократилась до 29%. Однако ввиду того, что доля Китая в норвежском экспорте лосося весьма незначительна — всего 10,4% по состоянию на 2010 г., китайские санкции не нанесли серьезного удара по рыбной отрасли Норвегии.

Другим показательным примером защиты КНР своих интересов являются неформальные ограничения против Республики Кореи, введенные в 2017 г. Тогда правительство Китая «порекомендовало» туроператорам приостановить продажу групповых туров в Южную Корею. Причиной этого исследователи называют подписанное накануне соглашение Вашингтона и Сеула о размещении американской противоракетной системы THAAD на Корейском полуострове, что, по мнению китайских властей, представляет потенциальную угрозу национальной безопасности [Macfarlane A., 2017]. По данным экспертов, введенное со стороны Пекина ограничение нанесло серьезный ущерб туристической отрасли Южной Кореи: число китайских туристов, прибывших в страну в марте–апреле 2017 г., сократилось на 40% по сравнению с аналогичным периодом 2016 г. В результате этого Корея потеряла 15,6 млрд долл. США [Harrel P. et al., 2018]. Помимо этого начался активный бойкот южнокорейских товаров, что нанесло ощутимый ущерб ряду крупных компаний, в особенности Lotte Group, убытки которой в марте 2017 г. составили 220 млн долл. США. Данные меры вынудили руководство Республики Кореи пойти на компромисс и взять на себя ряд обязательств: не размещать новые комплексы американской противоракетной системы на своей территории, ограничить использование уже ввезенной системы и не создавать тройственные военные союзы с США и Японией [Кашин В. Б., Тимофеев И. И., 2021, с. 27].

Иван Тимофеев:
Политика санкций Байдена. Первые шаги

Отдельно стоит отметить непрозрачный характер процедур принятия и применения неформальных ограничительных мер, вводимых Пекином, что в определенной степени усложняет анализ санкционной политики Китая. Ряд российских экспертов утверждает, что решения о введении подобных неформальных ограничений принимает Малая руководящая группа по внешней политике ЦК КПК, а их практическая реализация находится в зоне ответственности таможенных органов, органов санитарного контроля и других административных органов [Кашин В. Б. и др., 2020, с. 136].

По мере обострения конфронтации в китайско-американских отношениях, роста экономического давления и нарастающих попыток США проводить политику сдерживания в отношении КНР в политике санкций Пекина наметились новые тенденции. Расширение антикитайских односторонних ограничительных мер побудило Китай перейти к формализации санкций.

В период 2017–2019 гг. США ввели санкции в отношении 118 китайских физических и юридических лиц. Для сравнения: в 2014–2016 гг. американские санкции были наложены лишь на 28 граждан и организаций КНР [Rosenberg E. et al., 2020, с. 12]. В 2020–2021 гг. на фоне попыток обвинить Китай в нарушениях прав человека и распространении пандемии COVID-19 число санкционных эпизодов резко возросло [Кашин В., Тимофеев И., 2021]. К наиболее громким и чувствительным антикитайским санкциям последних лет относят дела против ZTE и Huawei, которые нанесли значительный урон китайскому технологическому сектору. Так, давление на китайскую компанию Huawei началось в мае 2019 г., когда президент США Д. Трамп ввел запрет для американских компаний на поставки комплектующих и технологий для Huawei. Со временем давление только усилилось — в 2020 г. под ограничения Министерства торговли США попал целый ряд дочерних предприятий Huawei, что сильно усложнило ее деятельность.

13 июля 2020 г. состоялась очередная пресс-конференция представителя МИД КНР, на которой было официально объявлено, что китайское правительство приняло решение о введении зеркальных мер в ответ на американские санкции, принятые накануне в отношении четырех китайских чиновников и одной организации из-за ситуации в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. 8 августа 2020 г. официальный представитель МИД КНР заявил о вступлении в силу контрмер в отношении 11 американских официальных лиц. Это стало ответным шагом на санкции против главы Гонконга и десяти других представителей администрации, введенные США за два дня до этого17. Однако в обоих случаях не было объявлено ни о конкретных ограничениях, ни о контролирующем органе, который будет нести ответственность за исполнение решения правительства.

После этого Китай приступил к разработке и юридическому закреплению рамочных механизмов противодействия зарубежным ограничениям и введения контрсанкций. Заявленные цели создания правовых инструментов включают обеспечение государственной безопасности Китая и защиту интересов китайских компаний и граждан, в том числе снижение рисков приостановки поставок жизненно необходимой продукции. По мнению китайских экспертов, это послужит сдерживающим механизмом для враждебных сил.

Переход к использованию формальных санкций не означает отказа КНР от применения неформальных ограничительных инструментов. Так, в 2020–2021 гг. в ответ на призывы Австралии провести расследование происхождения COVID-19, ограничения деятельности Huawei и отказа от ряда сделок в рамках Инициативы пояса и пути Китай существенно ограничил импорт некоторых категорий австралийских товаров и приостановил функционирование двустороннего стратегического экономического диалога [1].

Законодательство КНР в области санкций

Иван Тимофеев:
COVID-19 и политика санкций: опыт ивент-анализа

Отсутствие законодательного регулирования санкций в КНР создавало некоторое неравновесие, поскольку в США действует разветвленная система нормативно-правовых актов, регламентирующих порядок разработки, принятия и применения ограничительных мер против иностранных государств, в том числе против КНР. Введение пакетов санкций и разработка дополнительных актов стало важным элементом внешней политики США на китайском направлении [Cooper Z., Lorber E., 2016], в то время как китайская сторона могла использовать в качестве ответа только неформальные механизмы. Разработка и формализация инструментов противодействия санкциям в КНР также соответствует общей тенденции ужесточения китайской внешней политики и риторики в публичном поле на фоне нарастания американо-китайской конфронтации. Китай дает сигнал США и международному сообществу в целом о готовности к принятию жестких ответных мер с использованием тех же инструментов, которые принял на вооружение его стратегический соперник.

Кроме того, отсутствие законодательства в области санкций делало китайские компании и отдельных граждан Китая уязвимыми и незащищенными перед дискриминационными мерами Запада, поскольку у юридических и физических лиц, пострадавших от зарубежных санкций, отсутствовали специальные инструменты правовой поддержки и компенсации нанесенного им материального ущерба. Китай мог прибегать к инструментам неформальной и адресной помощи подсанкционным компаниям и гражданам, однако расширение антикитайских ограничительных мер экстерриториального характера ставило вопрос о создании механизмов, предотвращающих соблюдение таких мер третьими лицами и позволяющих получить возмещение убытков от частных субъектов, соблюдающих иностранные санкции.

Намерение КНР развить правовой инструментарий в санкционной области было озвучено в 2019 г. после включения Министерством торговли США китайской телекоммуникационной компании Huawei в свои черные списки. Об официальном начале работы в этом направлении было заявлено в Решении ЦК КПК «О некоторых важных вопросах поддержки и совершенствования системы социализма с китайской спецификой и продвижения модернизации государственной системы и способности управления» в ноябре 2019 г. и в Рекомендациях ЦК КПК и Государственного совета КНР по ускоренному совершенствованию социалистической рыночной экономической системы новой эпохи в мае 2020 г.

Первый правовой механизм противодействия иностранным санкциям был создан в сентябре 2020 г. на уровне подзаконного акта. Им стало опубликованное Министерством коммерции КНР Положение «О перечне ненадежных лиц» (Приказ Министерства коммерции КНР № 4 от 19.09.2020), определяющее основные правила введения ограничений на деятельность иностранных лиц и компаний, угрожающих безопасности, суверенитету и интересам КНР, а также применяющих против китайских компаний и граждан Китая любые дискриминационные меры. Примечательно, что как возможные основания включения в Перечень ненадежных лиц также упомянуты нарушение принципов нормальных деловых операций или прерывание нормальных торговых операций с физическими и юридическими лицами китайской юрисдикции.

Андрей Кортунов:
США и COVID-19: ложная повестка

Согласно ст. 4 данного акта ответственным органом за включение иностранных компаний и отдельных лиц в санкционные списки выступает межведомственная комиссия, сформированная из представителей министерств Государственного совета КНР, точный состав которой не разглашается. Решение о внесении иностранных лиц или организаций в перечень ненадежных принимается после проведения расследования, результаты которого должны быть оглашены публично. Отдельно стоит отметить, что процедура проведения расследования, в том числе сроки и порядок его проведения, основания для прекращения или возобновления приказом не регламентируются. При принятии решения учитывается степень ущерба суверенитету, безопасности и развитию КНР, степень ущерба, нанесенного китайским гражданам и организациям, и степень соблюдения предполагаемым недружественным лицом общепринятых международных торговых правил.

В ст. 10 определяются меры, которые могут быть приняты в отношении лиц или организаций, включенных в перечень ненадежных:

1. ограничение или запрет на ведение импортно-экспортной деятельности, связанной с КНР;
2. ограничение или запрет на осуществление инвестиционной деятельности на территории КНР;
3. ограничение на въезд на территорию КНР;
4. ограничение или аннулирование разрешения на работу, проживание или пребывание на территории КНР;
5. наложение штрафа;
6. другие необходимые меры.

Предусмотренные Положением санкции носили индивидуальный характер, однако наличие в инструментарии экономических мер позволило бы Пекину вводить чувствительные для иностранных государств ограничения посредством внесения в Перечень крупных компаний, работающих на китайском рынке.

Даже в условиях формализации санкционного инструментария механизм право- применения, в том числе порядок контроля над соблюдением ограничений импортно-экспортной и инвестиционной деятельности, остается непрозрачным. Вместе с тем Положение в ст. 12 предусматривает возможность получения в случае необходимости специального разрешения на экспортно-импортные операции с подсанкционными лицами.

Представляется, что данная норма позволит минимизировать ущерб для китайской экономики при распространении санкций на значимые иностранные компании.

По состоянию на июнь 2021 г. Перечень ненадежных лиц не опубликован. После его формализации Пекин продолжил введение односторонних мер против иностранных граждан и организаций (см. табл. 1). Информация о мерах обнародуется Министерством иностранных дел КНР [1, 2, 3, 4, 5] без формального указания на их включение в Перечень и в целом юридические процедуры принятия этих санкций.

Таблица 1. Официальные санкции КНР, введенные после принятия Положения «О перечне ненадежных лиц»

Источник: составлено авторами на основе данных, опубликованных Министерством иностранных дел КНР / Source: Compiled by the authors based on data published by the Ministry of Foreign Affairs the People’s Republic of China.

Из приведенных выше данных можно сделать вывод, что с учреждением в КНР механизма правового регулирования характер китайских санкций не претерпел серьезных изменений — Китай продолжил позиционировать санкции лишь как вынужденную контрмеру, которая может быть применена в случае нарушения коренных национальных интересов китайского народа. Официально опубликованные ограничительные меры носят точечный и символический характер, не предполагая нанесения существенного ущерба экономическим связям между КНР и странами-целями.

Ввиду отсутствия в Положении механизма правовой защиты китайских граждан законодательство КНР в этой области требовало дополнительной разработки. 9 января 2021 г., после информации о готовящихся новых торговых и инвестиционных ограничениях со стороны США, Министерство коммерции КНР приняло Правила противодействия необоснованному экстерриториальному применению иностранного законодательства и иных мер, направленные на блокирование экстерриториальных санкций и иных мер иностранных государств, негативно влияющих на китайскую экономику. Правила во многом схожи с Блокирующим статутом ЕС, разработанным в тех же целях [2].

Нормативно-правовой акт предусматривает создание межведомственной комиссии, которая под руководством Министерства коммерции КНР будет выдавать «запретительные приказы» об освобождении от соблюдения экстерриториально применяемого иностранного законодательства в случае, если оно:

1. нарушает международное право и основные принципы международных отношений;
2. может оказать влияние на национальный суверенитет, безопасность и интересы Китая в области развития;
3. может оказать влияние на законные права и интересы китайских граждан, юридических лиц и других организаций.

К китайским гражданам и компаниям, нарушающим «запретительные приказы», могут быть применены такие санкции, как предупреждение, предписание о корректировке поведения в течение определенного срока и штраф. При этом в ст. 8 предусмотрена возможность для китайских физических и юридических лиц получить освобождение от соблюдения «запретительного приказа».

Василий Кашин, Иван Тимофеев:
Американо-китайские отношения: к новой холодной войне?

Правила также создали механизм правовой защиты: физические и юридические лица, пострадавшие от экстерриториального применения иностранного законодательства, на которое наложен «запретительный приказ», в том числе в случае соблюдения данных мер их контрагентами или принятия на их основе судебных и иных решений, могут обратиться в народные суды Китая для получения компенсации. Таким образом, если в производстве совместного продукта задействованы две компании, одна из которых соблюдает наложенные иностранным государством санкции, тем самым нанося ущерб китайской компании, эта компания вправе подать иск в суд с требованием возместить убытки. Кроме того, согласно ст. 11 акта, в случае если китайское юридическое или физическое лицо не соблюдает меры иностранного государства в соответствии с «запретительным приказом» и несет вследствие этого существенные убытки, государственные органы могут оказать данному субъекту таргетированную поддержку.

По мнению авторов, важной целью Правил является минимизация негативных эффектов от соблюдения иностранными и даже китайскими гражданами и организациями санкций США под угрозой вторичных санкций. Правовой механизм, посредством которого Пекин надеется защитить интересы физических и юридических лиц в китайской юрисдикции, носит достаточно гибкий характер, предусматривая предупреждение подпадания китайских лиц под американские вторичные санкции и создавая возможности для компенсации ущерба от действия самих «запретительных приказов».

Ожидается, что данным механизмом правовой защиты смогут воспользоваться компании, пострадавшие от ограничений США в отношении китайского производителя полупроводников SMIC. По состоянию на июнь 2021 г. практика применения данного нормативно- правового акта недоступна в открытых источниках.

Разработка нормативно-правового регулирования в области противодействия зарубежным ограничениям продолжилась уже на уровне законодательства. В апреле 2021 г. на 28-м заседании Постоянного комитета 13-го созыва Всекитайского собрания народных представителей КНР в первом чтении был рассмотрен законопроект о противодействии иностранным санкциям. Законопроект был признан целесообразным и своевременным, но отправлен на доработку. 10 июня 2021 г. в ходе 29-й сессии ПК ВСНП закон был принят и обнародован.

Закон КНР о противодействии иностранным санкциям наделил Государственный совет КНР и его органы правом принятия решений о включении в контрсанкционные списки отдельных лиц и организаций, прямо или косвенно принимающих участие в разработке, принятии и применении дискриминационных мер против Китая в нарушение международного права и основных норм международных отношений, а также осуществляющих вмешательство во внутренние дела и угрожающих суверенитету, безопасности и интересам Китая.

Помимо вышеперечисленных лиц и организаций соответствующие органы Государственного совета КНР теперь могут принимать решения о наложении мер на следующие категории лиц:

1. супруги и ближайшие родственники лиц, включенных в список контрмер;
2. высшие должностные лица организаций, включенных в список контрмер, либо фактически контролирующие их лица;
3. организации, чьи высшие должностные лица попали в список контрмер;
4. лица, участвовавшие в создании или непосредственной деятельности организаций, включенных в список контрмер, а также контролирующие их.

Закон определяет контрмеры, которые Госсовет КНР и его органы могут применять в отношении лиц и организаций, подпадающих под данные критерии:

1. отказ в выдаче визы, отказ во въезде, аннулирование визы или депортация;
2. арест, конфискация или замораживание движимого, недвижимого и другого имущества, находящегося на территории КНР;
3. запрет или ограничение сделок, сотрудничества и осуществления иных видов деятельности с организациями и частными лицами КНР;
4. другие необходимые меры.

В Законе также прописано, что право на приостановку, изменение или отмену контрмер остается за соответствующими органами Госсовета КНР. Официальное опубликование списка контрсанкций и обнародование вносимых в него изменений осуществляется Министерством иностранных дел КНР. Обязательство соблюдать контрсанкции возлагается на китайских граждан и организации.

Стоит отдельно отметить, что Закон также содержит направленные на защиту интересов китайских граждан и организаций нормы, схожие с положениями Правил Министерства коммерции. Так, ст. 12 предписывает, что, если организации и физические лица нарушают законные права и интересы китайских граждан или организаций, китайские граждане и организации могут инициировать судебный процесс в народных судах с требованиями о прекращении соответствующих действий и возмещении ущерба.

Санкционные политики великих держав: эффекты для международной системы. Лонгрид сессии XXII Апрельской конференции НИУ ВШЭ

Таким образом, Закон во многом обобщает нормы двух принятых ранее подзаконных актов и частично детализирует особенности правоприменения, хотя и не содержит подробной регламентации контрольных процедур. Важно подчеркнуть размытый характер формулировок данного закона, который позволяет включать в сферу его действия широкий круг лиц и организаций и принимать неограниченный спектр мер — как символического характера, так и чувствительных для экономики стран — объектов санкций и мировой экономики в целом.

Анализ формальных односторонних мер, введенных Китаем к моменту принятия данного закона, свидетельствует об осторожном применении Пекином данного инструмента на официальном уровне. Представляется, что с учетом значительной взаимозависимости экономик Китая и стран Запада в ближайшей перспективе КНР продолжит вводить ограниченные формальные контрсанкции, преимущественно символического и строго таргетированного характера, чтобы предупредить негативное воздействие на собственную экономику в условиях глобальной рецессии. При этом узкие формальные меры по-прежнему могут сочетаться с активным использованием инструментария неофициальных ограничений.

В случае дальнейшей эскалации конфронтации Китая с Западом в действующих правовых рамках могут быть введены более жесткие меры, затрагивающие крупные иностранные предприятия, запрет на деятельность которых на китайском рынке будет чувствительным для страны, против которой введены санкции. Возможное введение ограничений секторального характера на официальном уровне потребует выработки уже нового регулирования [Bush N., Xu R., 2021; Bush N. et al., 2021].

Заключение

Экономические санкции прочно вошли во внешнеполитический инструментарий Китая. В течение длительного времени Пекин предпочитал использовать широкий спектр непрозрачных неформальных ограничений, однако нарастание давления со стороны Запада, в ходе которого Китай становится объектом многочисленных санкций США и их союзников, побудило КНР перейти к созданию комплексного механизма противодействия иностранным ограничительным мерам на уровне законодательства. Этот механизм состоит из двух компонентов: контрмеры и средства компенсации негативного воздействия зарубежных санкций. В то же время Пекин не отказывается и от неофициального использования средств экономического давления.

Формулировки действующего Закона КНР о противодействии иностранным санкциям позволяют вводить широкий спектр контрсанкций против обширного круга лиц, однако возможные ограничения пока могут носить только индивидуальный характер. Процедуры правоприменения, в том числе механизмы имплементации мер и контроля над их соблюдением, по-прежнему остаются непрозрачными.

На текущем этапе формальные контрсанкции вводятся исключительно в ответ на недружественные действия иностранных государств и носят точечный характер, не затрагивая торговые и финансовые связи с Западом. Они, однако, могут сочетаться с более гибкими неформальными механизмами, эффективность которых обусловлена масштабами китайского рынка. Рост напряженности в американо-китайских отношениях может привести к эскалации «санкционной войны» и побудить Пекин перейти к введению более жестких контрсанкций — против транснациональных корпораций, получающих существенную долю прибыли на китайском рынке, — а также к крупным судебным процессам по возмещению ущерба от экстерриториального применения санкций. Сохраняющаяся экономическая взаимозависимость Китая и Запада обусловливает осторожность сторон во введении масштабных ограничений. Вероятность дальнейшего развития правового инструментария и перехода к масштабным, в том числе секторальным санкциям, будет связана с возможным раскручиванием текущего тренда на экономическое «расцепление» и с ростом автономности стратегически важных отраслей китайской экономики.

Впервые опубликовано в «Финансовом журнале» №4, 2021.

https://doi.org/10.31107/2075-1990-2021-4-24-38

Список источников

Афонцев С. Воздействие американо-китайского «расцепления» на мировую экономику и риски для России / Российский совет по международным делам, 2020. URL: https://russiancouncil.ru/activity/policybriefs/vozdeystvie-amerikano-kitayskogo-rastsepleniya-na-mirovuyu-ekonomiku-i-riski-dlya-rossii/.

Кашин В., Пятачкова А., Крашенинникова Л. Китайская политика в сфере применения экономических санкций: теория и практика // Сравнительная политика. 2020. Т. 11. № 2. С. 123–138.

Кашин В., Тимофеев И. Американо-китайские отношения: к новой холодной войне? / Фонд развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай», 2021. URL: https://ru.valdaiclub.com/files/37874/. Киреева А. А. «Инициатива пояса и пути»: содержание, цели, значение // Сравнительная политика. 2018.

Т. 9. № 3. С. 61–74.

Потемкина О. Блокирующий статут как инструмент суверенной торговой политики ЕС. Аналитическая записка № 50 / Институт Европы РАН, 2018. URL: http://www.instituteofeurope.ru/images/uploads/analitika/2018/an146.pdf.

Тимофеев И. Администрация США против КНР / Международный дискуссионный клуб «Валдай», 25.06.2020.

URL: https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/administratsiya-ssha-protiv-knr/.

Тимофеев И. Азия под огнем санкций США / Фонд развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай», 2019. URL: https://ru.valdaiclub.com/files/30669/.

Bush N., Tao P., Xu R. et al. China’s Blocking Rules: New trade-compliance dilemmas for third-country / DLA Piper. January 25, 2021. URL: https://www.dlapiper.com/en/us/insights/publications/2021/01/chinas-blocking-rules-new-trade-compliance-dilemmas-for-third-country-companies/.

Bush N., Xu R. China’s Expanding Economic Sanctions Regime / DLA Piper. March 31, 2021. URL: https://www.dlapiper.com/en/global/insights/publications/2021/03/chinas-expanding-economic-sanctions-regime/.

Cooper Z., Lorber E. Sanctioning the Dragon: Using Statecraft to Shape Chinese Behavior / Lawfare. March 13, 2016. URL: https://www.lawfareblog.com/sanctioning-dragon-using-statecraft-shape-chinese-behavior.

Harrell P., Rosenberg E., Saravalle E. China’s Use of Coercive Economic Measures / Center for New American Security Report, 2018. URL: https://www.cnas.org/publications/reports/chinas-use-of-coercive-economic-measures.

Macfarlane A. China is Crushing South Korea’s Tourism Industry / CNN Money. April 26, 2017. URL: https://money.cnn.com/2017/04/26/news/chinese-tourism-south-korea/index.html.

Nephew R. China and Economic Sanctions: Where Does Washington Have Leverage? / Global China, 2019. URL: https://www.brookings.edu/wp-content/uploads/2019/09/FP_20190930_china_economic_sanctions_nephew.pdf.

Rosenberg E., Harrell P., Feng A. A New Arsenal for Competition. Coercive Economic Measures in the U.S.-China Relationship / Center for New American Security Report, 2020. URL: https://www.cnas.org/publications/reports/a-new-arsenal-for-competition.

1. Инициатива пояса и пути (ИПП) была выдвинута председателем КНР Си Цзиньпином в 2013 г. Заявленные цели Инициативы состоят в продвижении инфраструктурной связанности, развитии регионального экономического партнерства и укреплении сотрудничества КНР со странами Азии, Европы и других регионов. ИПП включает концепции «Экономического пояса Шелкового пути» и «Морского шелкового пути XXI века» и представляет собой набор совместных двусторонних и многосторонних проектов с китайским участием в таких сферах, как транспортная инфраструктура, инвестиции, финансы, высокие технологии, образование и др. [Киреева А. А., 2018]

2. Council Regulation (EC) No 2271/96 of 22 November 1996 / EUR-Lex. URL: https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/?uri=CELEX%3A01996R2271-20180807. Регламент был принят Европейским союзом в 1996 г. в целях предупреждения нанесения ущерба европейским компаниям в связи с экстерриториальными санкциями третьих стран. Среди его инструментов — запреты следовать иностранным нормативным актам и судебным решениям по введению односторонних ограничений и механизмы возмещения ущерба от их соблюдения третьими лицами. Цели Регламента, по оценкам экспертов, включают не только защиту европейских лиц, но и публичное осуждение необоснованных санкционных режимов на политическом уровне [Потемкина О., 2018].