После «Негева»: будущее коллективной безопасности на Ближнем Востоке

В конце марта 2022 г. в кибуце Сде-Бокер (пустыня Негев, Южный округ Израиля) состоялась двухдневная встреча глав МИД Израиля, Египта, Марокко, Бахрейна и ОАЭ. Кроме того, на мероприятии присутствовал госсекретарь США. Встреча, получившая в прессе претенциозное название «Негевский саммит», стала первой в истории Израиля международной конференцией на территории страны, в которой приняли участие арабские соседи. Кроме того, на ней вновь прозвучала идея о необходимости формирования «регионального НАТО» — нового блока, который бы позволил обеспечить стабильность на Ближнем Востоке.

Несмотря на то, что саммит в Негеве — серьезная победа израильской дипломатии, а его итоги в целом были позитивно оценены зарубежными экспертами, говорить о прорыве в деле конструирования региональной системы безопасности все же преждевременно. Участники встречи по-разному понимают задачи нового альянса и свое место в нем; смутно представляют пределы расширения предполагаемого блока; не сходятся в оценках иранской угрозы. Иными словами, на данном этапе можно говорить, скорее, о закреплении существовавших ранее ситуативных альянсов, происходящем под обобщенным «брендом» («Соглашения Авраама»). Для формирования единой оборонительной структуры потребуется комплексная корректировка планов ключевых акторов. Попытка «оживить» MESA в его исходном виде (даже с некоторым перераспределением ролей) однозначно не будет эффективной.

С другой стороны, саммит в Негеве не относится к разряду «разовых» мероприятий, сближение будет продолжаться и дальше. Не исключено, что следующим шагом в деле формирования нового блока станет попытка консолидации усилий в цифровой сфере. И в данном случае сторонам будет гораздо проще найти точки соприкосновения, поскольку «иранская угроза» из киберпространства (а также киберугроза в целом), одинаково воспринимаются всеми участниками саммита. Кроме того, упор на цифровую безопасность облегчит интеграцию в проект Эр-Рияда (как признанного регионального лидера в киберпространстве), а также позволит Израилю выгодно использовать собственный технологический потенциал для комплексного укрепления отношений.

В конце марта 2022 г. в кибуце Сде-Бокер (пустыня Негев, Южный округ Израиля) состоялась двухдневная встреча глав МИД Израиля, Египта, Марокко, Бахрейна и ОАЭ. Кроме того, на мероприятии присутствовал госсекретарь США. Встреча, получившая в прессе претенциозное название «Негевский саммит», стала первой в истории Израиля международной конференцией на территории страны, в которой приняли участие арабские соседи. Кроме того, на ней вновь прозвучала идея о необходимости формирования «регионального НАТО» — нового блока, который бы позволил обеспечить стабильность на Ближнем Востоке.

Однако действительно ли все участники саммита в равной степени разделяют интересы друг друга? И так ли устойчив фундамент системы безопасности, строительство которой началось в Негеве?

Новая версия MESA

Леонид Цуканов:
Страны ССАГПЗ и Израиль: да будет «цифровая солидарность»?

Количество тем, вынесенных на обсуждение в рамках саммита, отличалось значительным разнообразием: в фокусе среди прочего оказались вопросы развития экономического, технологического и энергетического сотрудничества между Израилем и арабскими государствами, ранее подписавшими договор о нормализации отношений. Кроме того, внимание было уделено влиянию международных кризисов (в первую очередь, украинского кризиса) на региональную обстановку. Однако по устоявшейся традиции ключевой темой встречи стала проблема обеспечения коллективной безопасности в регионе (в первую очередь в контексте растущей иранской угрозы). Довольно много было сказано о продолжающейся экспансии Тегерана на Ближнем Востоке (в первую очередь, в Йемене, Ираке, Ливане и Сирии), активизации иранских спецслужб по вербовке граждан арабских стран для осуществления диверсий и шпионажа, росте цифрового фактора в конфликтах и т.д. Другие вопросы, не связанные с иранским фактором (например, усиление позиций глобального исламистского подполья), обсуждались куда меньше. Большинство участников встречи так или иначе высказались в поддержку идеи создания новой архитектуры безопасности, а также выразили готовность расширять сотрудничество с Израилем.

В целом новый альянс довольно хорошо укладывается в рамки предыдущих американских проектов «аутсорс-обороны». Судя по риторике Госсекретаря США Энтони Блинкена в ходе встречи в Негеве, администрация Джо Байдена стремится «переосмыслить» опыт предшественников-республиканцев и возродить Ближневосточный стратегический альянс (Middle East Strategic Alliance, MESA), тем самым нивелировав негативный эффект от снижения присутствия Вашингтона в регионе. Однако, в отличие от проекта Д. Трампа, ведущая роль в новой версии MESA отводится не государствам ССАГПЗ (в первую очередь, ОАЭ и Саудовской Аравии), а израильско-эмиратскому тандему. Выбор в пользу ОАЭ не стал большим сюрпризом (особенно на фоне возросших разногласий между Вашингтоном и Эр-Риядом), тем более, что Абу-Даби удалось достичь компромисса с Тель-Авивом по большинству острых региональных вопросов, а трения в совпадающих зонах интереса (например, вокруг йеменской Сокотры) не сказываются на общей динамике диалога.

Несмотря на то, что «костяк» формируемого альянса по-прежнему составляют представители арабских государств, «центр тяжести» при определении вектора его развития все больше смещается в сторону Израиля (хотя роль последнего несколько уравновешивается присутствием ОАЭ). С другой стороны, новый вариант MESA не будет замкнут ни на ЛАГ, ни на ССАГПЗ, что сделает его более устойчивым к кризисам внутри Арабского мира. Не мудрено, что от термина «Арабское НАТО» в ходе встречи отказались окончательно, заменив его более нейтральным MESA (хотя и последний звучал не столь уж часто).

Леонид Цуканов:
«Арабское НАТО»: даешь новый заход?

Отдельно следует сказать о текущем положении Саудовской Аравии. Представители страны не присутствовали на встрече (поскольку Эр-Рияд не является подписантом «Соглашений»), однако интересы страны в целом были учтены другими представителями ССАГПЗ. Например, в Негеве были затронуты вопросы обеспечения коллективной воздушной и морской безопасности «в новых условиях», что в первую очередь можно расценивать как реакцию на рост ракетной угрозы со стороны иранских прокси. В целом саудовские официальные лица, хоть и продолжают искать компромисс с Ираном в рамках двусторонних консультаций (последняя состоялась 23 марта 2022 г.), параллельно стремятся к формированию устойчивого противовеса влиянию Тегерана на Ближнем Востоке для усиления собственных переговорных позиций.

Турция: «параллельная перезагрузка»

На фоне подготовки к саммиту в Негеве шел и другой важный для региона процесс «сглаживания» острых углов в отношениях между Турцией и державами Персидского залива. По оценкам западных аналитиков, возросший региональный вес Анкары позволил бы усилить формируемый блок, а также в целом упрочить связи между ключевыми державами суннитского мира.

Следует отметить, что запрос на «разрядку» имеет обоюдный характер — интерес к процессу демонстрируют не только аравийские монархии, но и Турция. Так, начиная с ноября 2021 г., наметился устойчивый прогресс в отношениях с ОАЭ — в ходе встреч на высшем уровне сторонами были достигнуты договоренности об активизации экономического и оборонного сотрудничества. Кроме того, Анкара отказалась от обвинений в адрес Абу-Даби в поддержке путча 2016 г., что также было воспринято позитивно. Некоторые символические жесты были сделаны и в адрес Саудовской Аравии. Например, в апреле 2022 г. судебные органы Турции постановили приостановить разбирательства по делу об убийстве оппозиционного журналиста Джамаля Хашукджи и передать все материалы Саудовской Аравии. Другим важным знаком стало то, что Анкара ослабила градус борьбы за статус лидера Исламского мира, вследствие чего частота публичных выпадов в адрес Эр-Рияда также уменьшилась.

Однако ключевым условием включения Турции в ядро новой системы безопасности должна стать комплексная нормализация ее отношений с Египтом (включая признание легитимности режима А.Ф. ас-Сиси) — намеки на это звучали и в ходе саммита, и задолго до него. И хотя президент Р. Эрдоган по-прежнему не изъявляет желания встретиться с египетским коллегой, некоторого прогресса в диалоге за последний год все же удалось достичь. В частности, было проведено несколько раундов двусторонних консультаций, а также начата работа по возобновлению связей на уровне послов. Примечательно, что турецкое руководство на данном этапе не рассматривает присоединение к формируемому альянсу как свою первоочередную задачу (равно как и не придает большого значения концепту иранской угрозы), однако видит в обозначенном процессе возможность увеличить собственный геополитический вес.

Голем на глиняных ногах

Мурад Садыгзаде:
КСА и Турция: на пути «ближневосточному ренессансу»

Разумеется, текущий процесс переустройства системы региональной безопасности не обходится без заминок. В первую очередь, сказывается стремление строить новый альянс «по лекалам» MESA (т.е. на базе убежденности в наличии перманентной иранской угрозы), хотя понятие «иранская угроза» трактуется государствами — участниками встречи в Негеве по-разному. Если США и Израиль, говоря об Иране, выносят на первый план ядерную проблему, то государства ССАГПЗ (Бахрейн и ОАЭ) ключевой угрозой со стороны Тегерана для себя считают его ракетную программу. Другие участники саммита в Негеве и вовсе рассматривают иранскую проблему преимущественно в контексте своих отношений с соседями (Марокко) или продовольственной и энергетической безопасности (Египет). По этой причине многие авторитетные эксперты высказывают убежденность, что в случае, если члены встречи не смогут подобрать некий «общий знаменатель», альянс рискует повторить судьбу всех предыдущих проектов «аутсорс-обороны».

Кроме того, саммит в Негеве продемонстрировал, что имеющиеся региональные разногласия все больше наслаиваются на разницу пониманий перспектив развития системы, что также создает дополнительные сложности. Больше всего вопросов вызывает Египет. Ранее Каир настаивал на менее публичном формате встречи, а также на частичной «растушевке» роли Израиля на предстоящем мероприятии во избежание информационных спекуляций со стороны противников арабо-израильской «разрядки». Кроме того, хотя он и приветствовал углубляющуюся нормализацию отношений между Израилем и рядом арабских государств в рамках «Соглашений Авраама», неоднократно призывал не превращать их в «политический бренд» (тем более — не формировать на его основе военные союзы), что явно не соответствует долгосрочным интересам Тель-Авива. Во многом именно из-за недовольства форматом саммита Египет и принял приглашение на него последним.

Бросилось в глаза и отсутствие на саммите представителей Палестины (хотя палестинская проблематика и была затронута, а участники саммита подтвердили приверженность «духу Осло»), что в условиях нарастающего кризиса внутри команды Махмуда Аббаса и палестино-израильских отношений в целом было также неоднозначно оценено египетской стороной. Учитывая, что ранее Каир уже демонстративно покидал коллективный блок (и также на фоне невнимания его членов к проблемам Палестины), игнорировать данный тренд не следует.

Также определенные сложности могут возникнуть при выстраивании диалога с Иорданией (10 место по военной мощи в регионе в соответствии с индексом GFP). Представители королевства не присутствовали на встрече в Негеве, сославшись на занятость главы МИД, и направили приветственное послание участникам саммита. Однако в то же время высокая делегация во главе с королем Иордании Абдаллой II ибн Хусейном в дни саммита посетила Рамаллу, где состоялись переговоры с представителями Палестинской национальной администрации (ПНА). А весь следующий месяц иорданские официальные лица неоднократно выступали с осуждениями действий властей Израиля в ходе беспорядков в Иерусалиме.

Стремление Аммана балансировать между ПНА и Израилем, обусловленное сильным влиянием палестинского фактора на внутреннюю обстановку в Иордании, в последнее время приобрело для королевского двора дополнительное значение. После неудачной попытки переворота в апреле 2021 г. король Абдалла II стремится не допустить новых волнений среди населения Королевства (значительную часть которого составляют палестинцы и сочувствующие им лица). По этой же причине Амман выступает за восстановление статус-кво вокруг Храмовой горы и возвращения ее под контроль иорданского вакфа.

Николай Сурков:
Саудовская Аравия и США: возможна ли перезагрузка отношений

Дискуссии ведутся и вокруг перспектив присоединения к альянсу Турции (на наличие подобных планов вскользь намекнул Э. Блинкен в ходе своего выступления). В 2023 г. в стране планируется проведение внеочередных президентских выборов, и позиции действующего лидера страны Р. Эрдогана многие эксперты (как российские, так и зарубежные) оценивают как шаткие. В качестве наиболее вероятного преемника все чаще называют Экрема Имамоглу (на данный момент занимает пост мэра Стамбула), который является представителем оппозиции и одним из ярких критиков деятельности правящей партии (хотя сам Имамоглу отрицает намерения баллотироваться в 2023 г.). В случае поражения Р. Эрдогана эксперты ожидают возвращение руководства к сдержанной внешней политике, в контексте которой активное участие Турции в поддержании коллективной безопасности (включая возможную конфронтацию с другими крупными региональными игроками) оказывается под вопросом.

Впрочем, справедливо подвергается сомнению и готовность действующего турецкого президента к реальной корректировке внешнеполитического курса. Как показали события последнего года, Анкара склонна спекулировать на палестинской проблематике и идти наперекор интересам крупных арабских игроков. Военное присутствие Турции в Катаре и Йемене (через поддержку партии «аль-Ислах») и препятствование реинтеграции Сирии в региональную политику — раздражающие факторы для государств ССАГПЗ, а активность Анкары в Ливии и Красном море беспокоит Египет, что не способствует быстрому повышению взаимного доверия между сторонами. На этом фоне аналитики высказывают опасения, что в новом альянсе Анкара будет использовать доступные ей рычаги для укрепления собственных позиций в ущерб интересам коллективной безопасности (нечто подобное наблюдается в рамках НАТО), а также вести «двойную игру» с Ираном.

***

Несмотря на то, что саммит в Негеве — серьезная победа израильской дипломатии, а его итоги в целом были позитивно оценены зарубежными экспертами, говорить о прорыве в деле конструирования региональной системы безопасности все же преждевременно. Участники встречи по-разному понимают задачи нового альянса и свое место в нем; смутно представляют пределы расширения предполагаемого блока; не сходятся в оценках иранской угрозы. Иными словами, на данном этапе можно говорить, скорее, о закреплении существовавших ранее ситуативных альянсов, происходящем под обобщенным «брендом» («Соглашения Авраама»). Для формирования единой оборонительной структуры потребуется комплексная корректировка планов ключевых акторов. Попытка «оживить» MESA в его исходном виде (даже с некоторым перераспределением ролей) однозначно не будет эффективной.

С другой стороны, саммит в Негеве не относится к разряду «разовых» мероприятий, сближение будет продолжаться и дальше. Не исключено, что следующим шагом в деле формирования нового блока станет попытка консолидации усилий в цифровой сфере. И в данном случае сторонам будет гораздо проще найти точки соприкосновения, поскольку «иранская угроза» из киберпространства (а также киберугроза в целом), одинаково воспринимаются всеми участниками саммита. Кроме того, упор на цифровую безопасность облегчит интеграцию в проект Эр-Рияда (как признанного регионального лидера в киберпространстве), а также позволит Израилю выгодно использовать собственный технологический потенциал для комплексного укрепления отношений.