Последствия теракта в Стамбуле: что ждет Турцию и ее соседей

Теракт 13 ноября в центре Стамбула унес жизни шести человек, более 80 пострадали. Трагедия произошла на оживленной пешеходной улице Истикляль, примерно в 200 метрах от комплекса дипмиссий, где находятся консульство и торговое представительство России, русская школа. Министр внутренних дел Турции С. Сойлу заявил, что теракт был осуществлен по «поручению» штаба террористической организации «Отряды народной самообороны» (YPG), расположенного в сирийском районе Кобани. По его словам, непосредственный исполнитель теракта в районе Бейоглу в ходе допроса призналась, что была заслана главарями PПК/YPG нелегальными путями в Турцию через сирийский регион Африн. В качестве акта возмездия за теракт Турция инициировала авиаудары по базам курдских левых радикалов в Сирии. Помимо международного измерения, произошедшее имеет и серьезное влияние и на внутриполитический контекст.

Недавний теракт в Стамбуле серьезно усложнит возможности США в части поддержки YPG в том случае, если Анкара решится провести новую полномасштабную военную операцию в Сирии, а не ограничится лишь авиаударами. По мнению Анкары, Вашингтон также несет ответственность за теракт в Стамбуле, препятствуя подавлению деятельности YPG в Сирии турецкими вооруженными силами, обучая и оснащая эти террористические, с точки зрения Турции, формирования. Теперь у Анкары появляется серьезный аргумент, чтобы надавить на Вашингтон, заставив его снять «зонтик безопасности» с YPG, как минимум в 32 км полосе, где наиболее вероятно проведение новой операции.

У президента Турции Р.Т. Эрдогана также остается ресурс для того, чтобы, воспользовавшись терактом, заморозить процесс дальнейшей интеграции в Альянс Финляндии и Швеции, если его пожелания по поводу создания в США условий для проведения новой военной операции не будут выполнены.

С другой стороны, не осталась без внимания турецкого руководства и позиция России. Москва неоднократно удерживала Анкару от нового наступления против курдских леворадикальных группировок в Сирии. Следует иметь ввиду, что и Россия, поддерживая сирийские правительственные войска во время операций в Идлибе, ссылалась на невыполнение Турцией ее обязательств, согласно меморандуму по Идлибу. Они, кстати, не выполнены до сих пор.

После теракта в Стамбуле Москве, как, впрочем, и Вашингтону, вероятно, будет значительно труднее удерживать Анкару от нового вторжения на сирийский северо-восток. Теперь у Р.Т. Эрдогана на руках есть серьезный козырь, который непросто побить, и любая попытка надавить на Турцию в этом вопросе может привести только к ухудшению отношений с ней.

Ранее Москва давала понять, что остановить турецкую военную операцию возможно только дипломатическим путем, поскольку сирийские вооруженные силы, если они захотят участвовать в отражении турецкого наступления на YPG, не могут противостоять более мощной турецкой армии, тем более что они истощены десятилетием гражданской войны. Поэтому наиболее приемлемым вариантом было бы заставить Анкару и Дамаск совместно заняться решением вопроса курдских леворадикальных группировок в Сирии, способствуя их сближению и по остальным позициям трека.

Недавний теракт произошел в весьма подходящий для руководства Турции момент — когда идёт бескомпромиссная борьба за голоса избирателей в преддверии парламентских выборов, запланированных на май. В 2015 г. из-за террористической активности, сплотившей нацию, за пять месяцев рейтинг партии президента поднялся на 9%, а возникшая необходимость купировать проблемы в сфере безопасности рассеяла политическую неопределенность. И в 2015 г., и сейчас теракт породил разнообразные конспирологические теории. Вместе с тем даже в оппозиционной HDP, которую часто обвиняют в симпатиях к РПК, склонны считать теракт провокацией «третьих сил», а не обвинять в произошедшем правительство.

Однако, несмотря на все возможные внутри-и внешнеполитические дивиденды от проведения военной кампании в Сирии, сегодня Турция минимально готова к ее запуску; и все дело в ее сирийских союзниках. Сейчас Сирийская национальная армия (СНА), созданная Турцией из различных оппозиционных группировок и выступавшая в качестве ключевого компонента наземных операций против курдских леворадикальных формирований, находится в состоянии «полураспада», после того как в начале октября случился конфликт между ее группировками.

Поэтому у Турции остается два варианта. Первый — сделать ставку на радикалов из ХТШ, что приведет к серьезным имиджевым потерям, даже если эти формирования будут использоваться под чужим флагом, учитывая их террористическую сущность. Второй — провести операцию с опорой на собственные вооруженные силы, что чревато большими потерями турецких военнослужащих; это может смазать весь позитивный внутриполитический эффект от проведения такой операции.

Теракт 13 ноября в центре Стамбула унес жизни шести человек, более 80 пострадали. Трагедия произошла на оживленной пешеходной улице Истикляль, примерно в 200 метрах от комплекса дипмиссий, где находятся консульство и торговое представительство России, русская школа.

Турецкая полиция задержала гражданку Сирии, подозреваемую в связях с вооруженными формированиями леворадикальной Рабочей партией Курдистана (РПК), действующими в САР, которая призналась в установке взрывного устройства. Министр внутренних дел Турции С. Сойлу заявил, что теракт был осуществлен по «поручению» штаба террористической организации «Отряды народной самообороны» (YPG), расположенного в сирийском районе Кобани. По его словам, непосредственный исполнитель теракта в районе Бейоглу в ходе допроса призналась, что была заслана главарями PПК/YPG нелегальными путями в Турцию через сирийский регион Африн.

В качестве акта возмездия за теракт Турция инициировала авиаудары по базам курдских левых радикалов в Сирии. Согласно опубликованной Министерством обороны страны информации, операция «Коготь-меч» направлена ​​на «нейтрализацию РПК/YPG, а также других террористических элементов [и] устранение террористических атак на наш народ и силы безопасности на севере Сирии».

«Коготь-меч» — беспрецедентная по массированности применения боевых самолетов и беспилотников по базам различных курдских леворадикальных группировок, аффилированных с РПК, военная кампания в Сирии и Ираке. Тем не менее пока решение о переводе этой операции в сухопутную фазу не принято, но вероятность того, что взрыв в Стамбуле будет иметь серьезные последствия не только для внутриполитической обстановки в стране, но и для соседних с Турцией государств, весьма велика. Об этом, в частности, упомянул и специальный посланник президента РФ по Сирии А. Лаврентьев. «Мы воспользовались астанинской площадкой для того, чтобы провести очень подробные беседы с нашими турецкими коллегами и постараться убедить их в том, чтобы воздержаться от проведения полномасштабных наземных операций. По-прежнему считаем, что в этом случае может произойти серьезная эскалация насилия не только в регионе севера-востока Сирии, на территории самой Сирии, но и в целом в ближневосточном регионе», — сказал он в ходе пресс-конференции по итогам 19-й международной встречи по Сирии в «астанинском формате».

Яшар Ниязбаев:
Как Турция балансирует в быстро меняющемся мире

Рабочая партия Курдистана и ее филиалы: между терроризмом и борьбой с терроризмом

Вместе с тем руководство РПК отрицает свою причастность к теракту: «Мы не имеем никакого отношения к этому инциденту, и общественности хорошо известно, что мы не будем нападать напрямую на гражданских лиц или одобрять действия, направленные против гражданских лиц», — говорится в заявлении, приписываемом т.н. штабу Центра народной обороны, командованию военного крыла группировки.

Свою вину не признало и сирийское крыло РПК — партия Демократический союз (PYD), чьим боевым крылом являются курдские формирования YPG в Сирии. «Попытки турецких спецслужб возложить ответственность за теракт на наших бойцов преследуют цель узаконить подготовку Анкарой новой военной операции на севере Сирии с целью расширения пограничной зоны безопасности», — сказано в заявлении PYD.

При этом, с точки зрения Анкары, между организациями РПК и PYD нет никакой разницы, поскольку обе структуры входят в возглавляемый отбывающим пожизненное тюремное заключения в Турции Абдуллой Оджаланом «Союз общин Курдистана» (Koma Civaken Kurdistan, СОК). СОК — зонтичная организация, чье руководство еще в начале 2000-х гг. заменило собой руководство РПК. Последняя, в свою очередь, превратилась в региональный турецкий филиал «Союза». В то время как иные, созданные РПК группы, в частности, в Ираке, Сирии и Иране стали равноправными с РПК филиалами СОК в этих странах. Это касается и PYD в САР.

Отказ этих организаций от ответственности за теракт в Стамбуле не стал аргументом для Турции. Анкара продолжает обвинять сирийские филиалы РПК в многочисленных терактах, причастность к которым те отрицали или перекладывали вину на организации – «прокладки», такие как «Силы освобождения Африна», чью связь с YPG многие эксперты считают несомненной.

К наиболее резонансным и кровавым акциям следует отнести, например, взрыв на рынке в городе Африн в апреле 2020 г., в организации которого были обвинены ячейки YPG. Тогда погибли 53 мирных жителя, не менее 50 получили ранения. А в январе 2021 г. в результате подрыва заминированного автомобиля все в том же регионе Африн шесть мирных жителей погибли и еще около 25 гражданских лиц получили ранения. Тогда никто не взял на себя ответственность за атаку, но Анкара возложила вину за взрыв на YPG.

Террористическая составляющая деятельности РПК не вызывала сомнений ни у союзников Турции по НАТО, ни у большинства государств Евросоюза, которые включили эту организацию в свои террористические списки. Но что касается филиалов РПК, входящих в СОК, то здесь партнеры Анкары были менее последовательны. Вашингтон выбрал PYD — сирийский филиал РПК и его боевые крыло, отряды YPG — в качестве своего приоритетного союзника по борьбе с террористами ИГ (организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ). Произошло это не сразу, поскольку позиции Пентагона и ЦРУ в этом вопросе расходились. ЦРУ настаивало на продолжении сотрудничества с сирийскими оппозиционными структурами из Национальной коалиции сирийских оппозиционных и вооруженных сил (НКСОРС) и связанными с ней группировками Свободной сирийской армии (ССА) и умеренных исламистов. В то же время военное ведомство США призывало руководство страны отказаться от поддержки исламистов и перейти к оказанию помощи гораздо более «понятным» и идеологически близким (с учетом декларируемых принципов) курдским леворадикальным группировкам YPG в Сирии.

Позиция Пентагона в итоге и возобладала в американском руководстве, а PYD и YPG стали основой создаваемых под эгидой США прото-государственных и военизированных структур на северо-востоке Сирии — Автономной администрации Севера и Востока Сирии (ААСВС) и Демократических сил Сирии (SDF). Подобный шаг привел к стагнации американо-турецких связей и остается, вероятно, главным узлом напряжения в отношениях между Анкарой и Вашингтоном.

Алексей Хлебников:
Смена ролей: почему за странами Ближнего Востока может быть будущее посреднических усилий?

YPG между Вашингтоном и Москвой

Недавний теракт в Стамбуле серьезно усложнит возможности США в части поддержки YPG в том случае, если Анкара решится провести новую полномасштабную военную операцию в Сирии, а не ограничится лишь авиаударами. По мнению Анкары, Вашингтон также несет ответственность за теракт в Стамбуле, препятствуя подавлению деятельности YPG в Сирии турецкими вооруженными силами, обучая и оснащая эти террористические, с точки зрения Турции, формирования. Это, в частности, дал понять турецкий министр внутренних дел С. Сойлу, ответив на выраженные США соболезнования по поводу теракта: «Я думаю, что необходимо оценить соболезнование, сделанное сегодня США, так, словно убийца был бы одним из первых, кто прибыл на место происшествия, и реакция на это послание проявится очень четко. Это будет видно в ближайшем будущем, даст бог», — отметил министр.

Теперь у Анкары появляется серьезный аргумент, чтобы надавить на Вашингтон, заставив его снять «зонтик безопасности» с YPG, как минимум в 32 км полосе, где наиболее вероятно проведение новой операции. У президента Турции Р.Т. Эрдогана также остается ресурс для того, чтобы, воспользовавшись терактом, заморозить процесс дальнейшей интеграции в Альянс Финляндии и Швеции, если его пожелания по поводу создания в США условий для проведения новой военной операции не будут выполнены.

С другой стороны, не осталась без внимания турецкого руководства и позиция России. Москва неоднократно удерживала Анкару от нового наступления против курдских леворадикальных группировок в Сирии. «Несмотря на наши неоднократные предупреждения России, которая согласно нашей сочинской договоренности 2019 года несет ответственность за уничтожение террористов на севере Ирака [1] и Сирии, Москва отказывается выполнять свой долг», — заявил президент Турции Р.Т. Эрдоган.

Следует иметь ввиду, что и Россия, поддерживая сирийские правительственные войска во время операций в Идлибе, ссылалась на невыполнение Турцией ее обязательств, согласно меморандуму по Идлибу. Они, кстати, не выполнены до сих пор. РФ, препятствуя новым турецким операциям в САР против курдских леворадикальных группировок, пыталась, прежде всего, защитить интересы своего союзника в лице официального Дамаска и не допустить новых нарушений суверенитета Сирии, предлагая самому режиму Б. Асада различные формы взаимоотношений с сирийскими курдами и их интеграции в сирийские государственные структуры. Однако этот процесс так и не продвинулся.

После теракта в Стамбуле Москве, как, впрочем, и Вашингтону, вероятно, будет значительно труднее удерживать Анкару от нового вторжения на сирийский северо-восток. Теперь у Р.Т. Эрдогана на руках есть серьезный козырь, который непросто побить, и любая попытка надавить на Турцию в этом вопросе может привести только к ухудшению отношений с ней. Для РФ это было бы крайне нежелательно, поскольку Турция остается для России ведущим экономическим партнером и логистическим хабом после разрыва связей с Западом.

Кроме того, не стоит сбрасывать со счетов и само стремление усидеть на двух стульях и провокационные действия курдских формирований в САР, которые не прекращали диверсионно-террористическую деятельность в районах турецких операций «Оливковая ветвь» и «Щит Евфрата». Вместе с тем во время турецкой операции «Источник мира» осенью 2019 г. в ходе переговоров между российской стороной и сирийскими курдами последние согласились с российскими предложениями по выводу подразделений YPG из приграничной полосы на северо-востоке Сирии, где должны были работать российско-турецкие патрули. Это положение и было закреплено в сочинском меморандуме, на который ссылался Р.Т. Эрдоган в своих претензиях в адрес Москвы. Однако как только YPG стало ясно, что администрация Д. Трампа изменила своё решение по поводу ухода американских войск из Сирии, то и они решили не отягощать себя взятыми ранее обязательствами и сохранили своё военное присутствие вдоль сирийско-турецкой границы. Именно это, по сути, предопределило проведение новой военной операции Турции и СНА и «подставило» Москву под критику Анкары.

Военный руководитель лево-радикальных формирований курдов в Сирии Мазлум Кобане, в свою очередь, выразил разочарование по поводу того, что он назвал «слабой реакцией России и Соединенных Штатов» на десятки турецких авиаударов. По его мнению, СВО России на Украине повысила ценность Турции в глазах и России, и Запада. Многие считают, что вялая реакция обеих сторон на эскалацию войны Турции против сирийских курдов связана с их желанием перетянуть Анкару на свою сторону. По словам М. Кобане, если Кремль и Вашингтон не проявят твердость, Турция, скорее всего, выполнит неоднократные угрозы начать наступление в Сирии, как она сделала это в ходе двух отдельных вторжений в 2018 и 2019 гг.

Ранее Москва давала понять, что остановить турецкую военную операцию возможно только дипломатическим путем, поскольку сирийские вооруженные силы, если они захотят участвовать в отражении турецкого наступления на YPG, не могут противостоять более мощной турецкой армии, тем более что они истощены десятилетием гражданской войны. Поэтому наиболее приемлемым вариантом было бы заставить Анкару и Дамаск совместно заняться решением вопроса курдских леворадикальных группировок в Сирии, способствуя их сближению и по остальным позициям трека.

Кирилл Семенов:
Турецкие «протектораты» в Сирии: управление и интеграция

Внутриполитический фактор

Недавний теракт произошел в весьма подходящий для руководства Турции момент — когда идёт бескомпромиссная борьба за голоса избирателей в преддверии парламентских выборов, запланированных на май. Стамбульский взрыв уже вызвал у турецкого общества болезненные воспоминания о спирали терактов в июне-ноябре 2015 г. Тогда Республика была вынуждена дважды проводить парламентские выборы из-за неспособности Партии справедливости и развития (ПСР) Р.Т. Эрдогана сформировать правящую коалицию.

Не стоит забывать, что в 2015 г. из-за террористической активности, сплотившей нацию, за пять месяцев рейтинг партии президента поднялся на 9%, а возникшая необходимость купировать проблемы в сфере безопасности рассеяла политическую неопределенность. Тогда сторонники турецкого лидера по итогам повторного голосования не просто отыграли позиции, а обеспечили себе уверенное парламентское большинство.

Однако и в 2015 г., и сейчас теракт породил разнообразные конспирологические теории. Вместе с тем даже в оппозиционной HDP, которую часто обвиняют в симпатиях к РПК, склонны считать теракт провокацией «третьих сил», а не обвинять в произошедшем правительство. Взрыв в Стамбуле случился на фоне постепенной нормализации отношений властей с политическими движениями (такими как HDP), которые обычно в той или иной степени аффилируют с курдскими лево-радикальными группировками, включая РПК. ПСР в определенной степени могла рассчитывать на поддержку этих сил по итогам грядущих выборов. Сейчас же, после того как руководство страны задействовало эскалационный сценарий по отношению к сирийским курдским группировкам, такой вариант вряд ли возможен.

Естественно, и оппозиция будет пытаться использовать последствия теракта в своих интересах. Так, глава основной оппозиционной партии Турции (CHP) К. Кылычдароглу обрушился на правительство с критикой за неспособность обеспечить безопасность границ. «Они говорят, что границы — это честь. А потом не стесняясь рассказывают нам о том, что террористка попала в Турцию нелегально. Как она смогла пройти наши границы?», — заявил он.

В свою очередь, лидер ультраправой «Партии победы» (Zafer Partisi) У. Оздаг, который набирает рейтинг на проблеме миграции, также подчеркнул, что власти обещали обезопасить север Сирии, чтобы вернуть туда беженцев, но «не могут даже обезопасить центр крупнейшего города». Он напомнил, что город Африн, из которого прибыла террористка, находится под контролем Турции. «Мы еле прошли к месту взрыва, чтобы почтить память погибших. Перед нами выстроили несколько баррикад и пропускали по пять человек. Лучше бы эти баррикады поставили на границах с Сирией, чтобы эта террористка не могла так легко пройти в нашу страну», — заявил он.

Тем не менее очевидно, что критика оппозиционных сил может, скорее, подтолкнуть администрацию Р.Т. Эрдогана к проведению новой военной операции в Сирии против курдских леворадикальных формирований, чем заставить отказаться от этой идеи. По сути, лидеры оппозиции критикуют правительство за слабость и непоследовательность, а не за ошибочность самого плана по созданию зоны безопасности в Сирии. Теперь же у президента появляется возможность перейти к более активным силовым действиям, которые не должны ограничиваться лишь авиаударами, чтобы продемонстрировать оппонентам, что он готов поставить точку в вопросе защиты национальных границ от курдских леворадикальных формирований.

Кирилл Семенов:
Идлиб сегодня: «талибанизация» ХТШ и фрагментация Сирийской национальной армии

Проблемные прокси

Однако, несмотря на все возможные внутри-и внешнеполитические дивиденды от проведения военной кампании в Сирии, сегодня Турция минимально готова к ее запуску; и все дело в ее сирийских союзниках. Ведь именно силы Сирийской национальной армии (СНА), созданные Турцией из различных оппозиционных группировок, прежде выступали в качестве ключевого компонента наземных операций против курдских леворадикальных формирований. Турецкие вооруженные силы поддерживали действия СНА танками, бронетехникой, спецназом, артиллерией и авиацией.

Теперь же СНА находится в состоянии «полураспада», после того как в начале октября случился конфликт между ее группировками. С одной стороны это был Третий корпус СНА, возглавляемый «Левантийским фронтом» (Аль-Джабха аль-Шамиййя), с другой «Дивизия аль-Хамза», «Дивизия Султан Сулейман шах» и «Ахрар аш-Шам», которых поддержали террористы «Хаят Тахрир аль-Шам» (организация признана террористической, ее деятельно запрещена на территории РФ), которые прибыли в Африн из Идлиба.

Хотя после вмешательства Турции и ввода турецких подразделений в Африн 17 октября удалось прекратить боевые действия, говорить о полном уходе сил радикалов преждевременно. Все это также свидетельствует о дальнейшем усилении ХТШ и ослаблении СНА. Поэтому у Турции остается два варианта. Первый — сделать ставку на радикалов из ХТШ, что приведет к серьезным имиджевым потерям, даже если эти формирования будут использоваться под чужим флагом, учитывая их террористическую сущность. Второй — провести операцию с опорой на собственные вооруженные силы, что чревато большими потерями турецких военнослужащих; это может смазать весь позитивный внутриполитический эффект от проведения такой операции.

Тем не менее турецкое военное командование по-прежнему рассчитывает привести СНА в состояние боеготовности и использовать их для наступления. В частности, 2 ноября прошла встреча турецкого командования с руководством группировок СНА в турецком Газиантепе. Командирам СНА было объявлено, что они должны распустить все альянсы в рамках Армии и вернуться к ранее утвержденной регулярной структуре из корпусов, дивизий, бригад; передать все КПП объединенному аппарату безопасности, а пограничные пункты пропуска — финансовому комитету (таможня); закрыть собственные отделы содержания под стражей, а в случае вовлечения тех или иных группировок в конфликты между собой они могут быть распущены. Однако пока неизвестно, принесли ли данные меры желаемый результат.

1. В данном случае президент Турции допустил ошибку: в сочинских договоренностях от 2019 г., предусматривающих вывод YPG из 32 км приграничной зоны под контролем российской военной полиции, речь об Ираке не шла — только о Сирии.