Председательство Португалии в Евросоюзе: как залечить ковидные раны?

В период с 1 января по 30 июня 2021 г. Португалия в лице ее премьер-министра Антониу Кошты председательствует в Совете Европейского союза. Официальный Лиссабон сменил в этой роли Берлин, а 1 июля нелегкую миссию председателя примет на себя Любляна.

Нынешнее председательство Лиссабона в Совете ЕС и похоже, и не похоже на предыдущие. Схожесть в том, что и сегодня Евросоюз, оказавшись в водовороте коронакризиса, стоит перед судьбоносными вызовами, ответ на которые во многом определит геополитические перспективы Объединенной Европы. А отличие заключается главным образом в положении самой Португалии. Если до кризиса 2008–2009 гг. страна развивалась по восходящей и даже служила примером динамичного преодоления накопленной за время диктатуры социально-экономической отсталости, то посткризисное десятилетие было отмечено «рванным ритмом» развития, когда периоды торможения сменялись короткими ускорениями.

Безусловно, финансовая и социальная травма, нанесенная Португалии (и всему Европейскому союзу) коронакризисом, не могла не оказать сильного влияния на формирование повестки и выбор стратегических приоритетов португальского председательства в Совете ЕС.

Помимо руководящих органов Евросоюза, заметную роль в определении основных целей этой повестки сыграли европейские think tanks, объединенные в Trans European Policy Studies Association. Магистральной идеей представленного Лиссабону документа была необходимость для ЕС «обретения собственного голоса в рамках усиливающегося многостороннего мироустройства». По мнению авторитетных представителей европейского экспертного сообщества, в период португальского председательства в Совете Евросоюза следует «сфокусировать усилия на придании Европе резильентного (кризисоустойчивого — прим. автора), социального и зеленого характера», а в сфере международной политики «совместно с новой администрацией Дж. Байдена восстановить во многом утраченное доверие к трансатлантическому партнерству» и добиваться качественных положительных сдвигов в отношениях с государствами Африки и Латинской Америки, в сотрудничестве с которыми Евросоюз уступает другим геоэкономическим конкурентам, в первую очередь Китаю (TEPSA Recommendations, TEPSA).

Португальские власти внимательно отнеслись к мнению экспертов, но в еще большей степени — к тем наработкам, которые они унаследовали от предыдущего председателя Совета — Германии. Исходя из этого, Лиссабон, возглавив Совет ЕС, главную цель своего председательства вместил в весьма амбициозную формулу — «Время предъявить результаты: справедливое, зеленое и цифровое восстановление» Европейского союза.

Надо полагать, что коренного перелома в отношениях России и Объединенной Европы не произойдет ни в период четвертого председательства Португалии, ни, к сожалению, в более отдаленной перспективе. Вместе с тем сама жизнь подсказывает точки соприкосновения интересов и новые векторы взаимодействия. В частности, еще до конца португальского председательства в Совете Евросоюза было бы полезным рассмотреть формы участия ЕС и России в широком международном сотрудничестве на европейском континенте в деле залечивания ран, оставленных пандемией. Вопрос, безусловно, не простой. Но кто сказал, что на выходе из коронакризиса и переходе на траекторию устойчивого развития будет легко?

В период с 1 января по 30 июня 2021 г. Португалия в лице ее премьер-министра Антониу Кошты председательствует в Совете Европейского союза. Официальный Лиссабон сменил в этой роли Берлин, а 1 июля нелегкую миссию председателя примет на себя Любляна.

Концепция стрессоустойчивости (resilience): рекомендации для России в контексте взаимодействия с Европейским союзом. Рабочая тетрадь РСМД

Один из семи институтов Евросоюза — Совет ЕС — располагает широкими полномочиями: он представляет (обычно на министерском уровне) правительства стран — членов объединения и наряду с Европейским парламентом является законодательным органом. На практике Совет играет ключевую роль в тех вопросах, которые отнесены ко второй и третьей опорам европейской интеграции — совместная внешняя политика и общая политика в области внутренних дел и правосудия.

Португалия во главе Совета

Для Лиссабона нынешнее председательство — четвертое за 35-летнюю историю членства в Объединенной Европе. Удивительным образом Португалия каждый раз оказывалась в эпицентре знаковых событий Евросоюза. Напомним основные вехи:

• В период первого председательства в 1992 г. был подписан Маастрихтский договор, положивший начало формированию Европейского союза в его современном виде, а вслед за этим — Соглашение о Европейском экономическом пространстве, значение которого для развития коммунитарных деловых связей трудно переоценить.
• В 2000 г. Совет определил для Евросоюза так называемую «Лиссабонскую стратегию», ставившую цель к 2010 г. создать самую динамичную в мире экономику, которая базировалась бы на знаниях и была способна к устойчивому развитию. Используя тесные связи с бывшими африканскими и азиатскими колониями, португальская дипломатия внесла крупный вклад в сближение ЕС с развивающимися странами: в период председательства Лиссабона прошел I саммит Евросоюз — Африка, а в Бенине было подписано Соглашение Котону между ЕС-15 и 78 государствами Африки, Карибского и Тихоокеанского бассейнов.
• 13 декабря 2007 г. (в третье председательство Португалии) был подписан без преувеличения исторический Лиссабонский договор, фактически заменивший собой не вступившую в силу Конституцию ЕС. В тот же период с подачи португальских властей состоялся I саммит Евросоюз — Бразилия и II саммит ЕС — Африка (Presidência Portuguesa do Conselho da União Europeia, PPUE 2021).

Нынешнее председательство Лиссабона в Совете ЕС и похоже, и не похоже на предыдущие. Схожесть в том, что и сегодня Евросоюз, оказавшись в водовороте коронакризиса, стоит перед судьбоносными вызовами, ответ на которые во многом определит геополитические перспективы Объединенной Европы. А отличие заключается главным образом в положении самой Португалии. Если до кризиса 2008–2009 гг. страна развивалась по восходящей и даже служила примером динамичного преодоления накопленной за время диктатуры социально-экономической отсталости, то посткризисное десятилетие было отмечено «рванным ритмом» развития, когда периоды торможения сменялись короткими ускорениями [1].

В 2007–2015 гг. португальская экономика «топталась на месте» — среднегодовой прирост ВВП был около нуля, и только в 2016 г. страна вышла на траекторию устойчивого роста, продолжавшегося вплоть до начала пандемии COVID-19.

Коронавирусная инфекция, давшая о себе знать в Португалии в марте 2020 г., имела разрушительные последствия для национальной экономики и социальной сферы. Приведем цифры, которые говорят сами за себя: в 2020 г. ВВП сократился на 7,6% (в целом в Евросоюзе — на 6,3%), товарный экспорт упал на 7,5%, импорт — на 13,3%, число иностранный туристов обрушилось на 84%, лишив страну многомиллиардных доходов от этой системообразующей отрасли. Как следствие, профицит государственного бюджета сменился крупным дефицитом в размере 5,7% ВВП, резко вырос суверенный долг (до 133,6% ВВП), ощутимо сократились инвестиции в основной капитал, и впервые с 2014 г. уверенно поползла вверх кривая безработицы (European Economic Forecast. Winter 2021). Давая жесткую оценку эффекту коронакризиса, The Financial Times писала, что пандемия вновь «открыла начавшие заживать экономические раны, оставленные кризисом 2008–2009 гг., и ввергла страну в глубокую рецессию» [2].

Андрей Криворотов, Дженнифер Коул, Клаус Доддс:
Пандемия коронавируса: глобальные проблемы требуют глобального взаимодействия

Таким образом, можно согласиться с утверждением, что председательство Португалии в ЕС совпало с необходимостью противостоять как внутренним, так внешним вызовам.

Фактор пандемии и антикризисная стратегия

Безусловно, финансовая и социальная травма, нанесенная Португалии (и всему Европейскому союзу) коронакризисом, не могла не оказать сильного влияния на формирование повестки и выбор стратегических приоритетов португальского председательства в Совете ЕС.

Помимо руководящих органов Евросоюза, заметную роль в определении основных целей этой повестки сыграли европейские think tanks, объединенные в Trans European Policy Studies Association. Они концептуально вооружили португальское правительство и подготовили для него соответствующие политические рекомендации. Магистральной идеей представленного Лиссабону документа была необходимость для ЕС «обретения собственного голоса в рамках усиливающегося многостороннего мироустройства». По мнению авторитетных представителей европейского экспертного сообщества, в период португальского председательства в Совете Евросоюза следует «сфокусировать усилия на придании Европе резильентного (кризисоустойчивого — прим. автора), социального и зеленого характера», а в сфере международной политики «совместно с новой администрацией Дж. Байдена восстановить во многом утраченное доверие к трансатлантическому партнерству» и добиваться качественных положительных сдвигов в отношениях с государствами Африки и Латинской Америки, в сотрудничестве с которыми Евросоюз уступает другим геоэкономическим конкурентам, в первую очередь Китаю (TEPSA Recommendations, TEPSA).

Португальские власти внимательно отнеслись к мнению экспертов, но в еще большей степени — к тем наработкам, которые они унаследовали от предыдущего председателя Совета — Германии. Исходя из этого, Лиссабон, возглавив Совет ЕС, главную цель своего председательства вместил в весьма амбициозную формулу — «Время предъявить результаты: справедливое, зеленое и цифровое восстановление» Европейского союза.

Раскрывая суть приведенной формулы, португальское политическое руководство подчеркивало, что посткризисное развитие стран ЕС следует ориентировать на строительство «цифровой Европы», предполагающее решение следующих приоритетных задач стратегического порядка:

• Ускорить цифровой переход — движущую силу экономического роста в современных условиях, и добиваться превращения Евросоюза в мирового лидера в сфере инноваций и цифровой экономики. Благодаря развитию промышленности и созданию европейских цепочек добавленной стоимости повысить уровень кризисоустойчивости ЕС, снизить зависимость стран Евросоюза от импорта критически важных товаров и технологий.
• Сделать социальную опору Европейского союза ключевым элементом справедливых и инклюзивных климатических преобразований при одновременном решении проблем, вызванных пандемией. В частности, расширять сотрудничество в рамках ЕС по вопросам здравоохранения и противодействия эпидемиям.
• Укреплять европейскую стратегическую автономию при сохранении открытости Евросоюза остальному миру. Сделать эффективную многосторонность складывающегося миропорядка условием позиционирования Европейского союза в качестве глобального игрока. Отстаивать европейское лидерство в борьбе за открытую, основанную на правилах систему международной торговли.

Юлия Мельникова:
Всеобъемлющее инвестиционное соглашение — прорыв или просчет для ЕС

О чем свидетельствует приведенный перечень (конечно, далеко не полный) основных приоритетов председательства Португалии в Совете Евросоюза, образующих, по сути, каркас антикризисной стратегии ЕС? На наш взгляд, главным является понимание (и горькое признание) того, что в период после кризиса 2008–2009 гг. большинство государств — членов Европейского союза не только до конца не оправились от пережитых потрясений, но и в полной мере не перешли на рельсы устойчивого развития в новой технологической парадигме.

Длительное торможение внутреннего социально-экономического роста сопровождалось зримым и, надо полагать, неизбежным ослаблением геоэкономических и геополитических позиций стран ЕС. В ключевой научно-технологической области ведущим европейским бизнес-структурам пришлось на глобальном уровне «пропустить впереди себя» как традиционных американских конкурентов, так и чрезвычайно усилившиеся китайские транснациональные корпорации. Более того, установив регулярное железнодорожное сообщение между Сюйчжоу и Гамбургом, КНР запустила Инициативу пояса и пути и нарастила торговую экспансию на рынках самого Евросоюза.

Конкретные шаги и ожидаемые результаты

Своего рода проверкой готовности стран ЕС консолидировать усилия и совершить прорыв в своем социально-экономическом и внешнеполитическом развитии стала неформальная встреча глав государств и правительств во втором по значимости (после столицы) португальском городе Порту 7–8 мая нынешнего года.

Саммит, который председатель Европейского совета Шарль Мишель расценил как «важный этап в истории европейского строительства», фактически состоял из двух «актов». В ходе первого, 7 мая, главы европейских стран и высшие руководители Евросоюза обсудили не до конца преодоленные последствия COVID-19 и внушающее тревогу состояние международных отношений. В центре внимания находились вопросы производства и распределения антивирусных вакцин, а также методы предупреждения и борьбы против новых вариантов коронавируса. Лидеры ЕС рассмотрели процесс создания «зеленого цифрового сертификата» вакцинации и отметили готовность Евросоюза содействовать укреплению международной антикоронавирусной солидарности.

Андрей Кортунов:
Баланс слабостей. Как эпидемия изменит отношения России и ЕС

Во второй день работы саммита центральное место заняли два значимых события: переговоры его участников в режиме видеоконференции с премьер-министром Индии Нарендрой Моди, завершившиеся договоренностью о Всеобъемлющем связующем партнерстве; принятие итогового документа встречи — Декларации Порту.

В условиях все более ощутимого геополитического отступления Евросоюза перед лицом расширяющейся торгово-экономической экспансии Пекина на европейском пространстве сближение с Нью-Дели приобретает для Брюсселя чрезвычайную актуальность. Другими словами, чиновники ЕС в политике сдерживания Китая планируют в удобный момент разыграть индийскую карту. Как отмечалось в документах Евросоюза, устанавливая отношения с Индией на уровне связующего партнерства, Брюссель не только рассчитывает на взаимодействие с Нью-Дели в двустороннем формате, но и на согласованные шаги в стратегически важных третьих странах и регионах, включая Африку, Центральную Азию и ИТР.

Болезненные социальные вопросы, обострившиеся в период пандемии и волнующие миллионы европейцев, не могли не найти отражения в Декларации Порту. Там, в частности, подчеркивалось, что «Европа должна стать континентом социальной сплоченности и процветания», а «европейская система социальных прав послужит фундаментом посткризисного экономического восстановления». С этой целью председательствующий в Совете ЕС А. Кошта вместе с главой Еврокомиссии Урсулой фон дер Ляйен и председателем Европарламента Давидом Сасоли взяли обязательство в русле перевода европейской экономики в «цифровой и зеленый формат» сосредоточить усилия на создании новых рабочих мест, переподготовке кадров, сокращении бедности. Подобная политика, по мнению лидеров Евросоюза, должна привести к радикальному улучшению социальной обстановки к началу следующего десятилетия.

Трудно сказать, насколько социальные итоги саммита в Порту послужили утешением для тех европейцев, которые оказались в сложном материальном положении здесь и сейчас. Но реальность такова, что правительства стран ЕС в настоящий момент вряд ли могут предложить своим гражданам нечто большее.

Португалия и Россия в европейском лабиринте

Елена Маслова:
Экологический диалог Россия — ЕС: собеседники поневоле

Отношения между самой восточной (Россией) и самой западной (Португалия) странами континентальной Европы — пример того, как взаимное притяжение государств, основанное на взаимодополняемости экономик и отсутствии сколько-нибудь серьезных двусторонних противоречий, может оказаться в лабиринте трудно разрешимых проблем.

По большому счету, Португалии и России «нечего делить», но как член Евросоюза Лиссабон должен играть по общим для стран Объединенной Европы правилам, даже когда они очевидно противоречат интересам португальского бизнеса. В 2010–2017 гг. российско-португальский товарооборот вырос в три с лишним раза: с 411 до 1275 млн евро, но дальнейший его рост прекратился во многом из-за развернувшегося геополитического соперничества между ЕС и РФ и начавшейся санкционной и антисанкционной войны [3].

В отношениях Европейского союза с Российской Федерацией сложилась мегаситуация, которую западные эксперты нередко обозначают как «баланс слабостей». А именно: ЕС и РФ не делают решительных шагов к сближению, поскольку каждая из сторон рассчитывает на стратегический крах геополитического соперника, фиксируя внимание на его реальных или мнимых слабостях. В результате в Брюсселе уверены в историческом поражении нынешней российской власти, неспособной, по мнению лидеров ЕС, модернизировать экономику и радикально повысить жизненный уровень большинства населения, а в Москве, особенно после Brexit, ждут развала Евросоюза под грузом нерешенных (и нерешаемых?) внутренних противоречий. В этих условиях сторонникам продолжения диалога между ЕС и РФ все сложнее делать business as usual (не только в экономическом, но и в политическом смысле), а также нужно приспосабливаться к новой нормальности и искать возможности продвигать unusual business.

Разумеется, речь пока не идет о коренном переломе в отношениях России с Объединенной Европой. Надо полагать, этого не произойдет ни в период четвертого председательства Португалии, ни, к сожалению, в более отдаленной перспективе. Вместе с тем сама жизнь подсказывает точки соприкосновения интересов и новые векторы взаимодействия. В частности, еще до конца португальского председательства в Совете Евросоюза было бы полезным рассмотреть формы участия ЕС и России в широком международном сотрудничестве на европейском континенте в деле залечивания ран, оставленных пандемией. Вопрос, безусловно, не простой. Но кто сказал, что на выходе из коронакризиса и переходе на траекторию устойчивого развития будет легко?

1. Яковлев П.П. Формула роста: экономика Португалии после «Революции гвоздик» // Ибероамериканские тетради, 2020, № 3. С. 74-88.

2. Wise P. Pandemic reawakens Portugal’s debt crisis trauma // The Financial Times. London, December 29, 2020.

3. Яковлева Н.М. Три опоры российско-португальских отношений // Мировая экономика и международные отношения. 2017. Т. 61. № 10. С. 66-75.