Причины и следствия системной бедности в Центральной Азии: взгляд из 2022

Анализируя проблему бедности, стоит начать с описания основных причин возникновения ее как явления. Чаще всего бедность как социальная болезнь возникает в обществах, которые либо не способны обеспечить уровень общественного производства, достаточный для удовлетворения базовых потребностей каждого члена, либо не создают эффективной модели распределения общественного продукта.

Проблема такого масштаба значима для всех стран региона, одновременно она имеет серьезную роль и в международных экономических отношениях с центральноазиатскими государствами. Сегодня только Казахстан и Узбекистан готовы к решительным действиям, направленным против бедности, остальные страны региона не имеют достаточных внутренних ресурсов для борьбы с бедностью. Центральноазиатская бедность системна — ее причины лежат в таких фундаментальных сферах как образование, рынок труда, социальная защита, общественные институты и их развитие. Международное сотрудничество не может быть ключом к решению проблем Центральной Азии в вопросах бедности, поскольку основные акторы международных отношений либо не заинтересованы в помощи в борьбе с причинами бедности, либо не готовы предоставить достаточные ресурсы для системного преодоления проблемы. Помимо этого, ключевые сверхдержавы, соседствующие с Центральной Азией, находятся в состоянии конкуренции за влияние на ее территории, и вопрос бедности становится — если уже не стал — политически значимым инструментом конкурентной борьбы за регион. Таким образом, проблема системной бедности в ЦА на 2022 г. так и остается нерешенной.

Исследование подготовлено при содействии Фонда поддержки публичной дипломатии А.М. Горчакова.

Факторы бедности в странах Центральной Азии

Анализируя проблему бедности, стоит начать с описания основных причин возникновения ее как явления. Чаще всего бедность как социальная болезнь возникает в обществах, которые либо не способны обеспечить уровень общественного производства, достаточный для удовлетворения базовых потребностей каждого члена, либо не создают эффективной модели распределения общественного продукта.

ООН выделяет следующий перечень параметров, способствующих распространению бедности в современном мире: низкий уровень образования, низкое качество рабочей силы, неинклюзивное общество, низкое качество медицины и другие демографические причины (перенаселение, вынужденная миграция), конфликтные ситуации, низкая конкурентоспособность продукции, низкая эффективность распределения общественных благ в экономике, неэффективная организация рынка труда.

Существует также ряд концепций, описывающих классы источников бедности в обществе: персональные, культурные, структурные, географические причины, зависимость от кумулятивных и циклических шоков. Исследователи, подчеркивающие значение персональных факторов формирования бедности, зачастую винят самих граждан за те ошибки, которые приводят их к бедственному положению. Сторонники изучения культурных факторов бедности говорят об особой роли культуры бедности как совокупности моделей поведения, формирующихся в бедных сообществах и способствующих сохранению бедности вопреки изменениям внешней среды.

Приверженцы структурного подхода исходят из важности изучения процессов создания и распределения общественного продукта для понимания причин бедности в обществе. Географические причины бедности связаны с неравномерным распределением ресурсов и точек роста в отдельных районах страны или мира. Кумулятивные и циклические шоки во внешней и внутренней среде также рассматриваются как источник формирования бедности, они подрывают устойчивость общества в сфере создания и распределения общественного продукта и благ.

Совместив идеи различных концепций бедности, можно выделить конкретные факторы формирования и сохранения бедности в регионе Центральной Азии (ЦА). Остановимся на экономических причинах бедности в ЦА, которые могут быть оценены количественно. К таковым стоит отнести уровень безработицы в регионе, средний уровень доходов среди граждан, низкий уровень экономической мобильности населения, институциональные факторы, включающие и некоторые демографические.

Уровень безработицы как фактор бедности в ЦА необходимо рассмотреть с позиции различных концепций бедности. В рамках структурной концепции бедности утрата рабочего места ведет к снижению платежеспособного спроса, дальнейшему сокращению объемов создаваемого общественного продукта и распространению бедности. С позиции концепции персональной ответственности гражданин, лишенный рабочего места, рискует утратить базовые профессиональные компетенции, а также мотивацию к труду за счет активной социальной поддержки бедного населения в странах ЦА. Наконец, уровень безработицы в странах ЦА демонстрирует зависимость от фактора географии. Больший уровень безработицы наблюдается в сельской местности, что также провоцирует более высокий уровень бедности в сельских районах ЦА.

Средний уровень доходов как фактор бедности в ЦА также зависит от ряда обстоятельств. С одной стороны, низкий уровень доходов граждан ЦА обусловлен низкой производительностью труда. С другой, снижение уровня доходов среди части населения как следствие неравномерного распределение доходов в обществе может быть следствием различных форм дискриминации. Разрывы в средних доходах среди населения стран ЦА также связаны с низкой экономической мобильностью части населения. Вследствие этого часть населения становится заложником долгосрочной бедности, не имея возможности для повышения собственного благосостояния на протяжении поколений.

Фактор географии бедности имеет особое значение для стран ЦА. Неравное обеспечение отдельных стран ЦА природными ресурсами и возможностями для развития неизбежно ведет к растущему разрыву между ними в вопросе преодоления бедности. Так, Казахстан и Узбекистан обладают значительно большими запасами природных ресурсов и объективными возможностями для преодоления бедности. В то же время другие страны ЦА довольствуются худшими климатическими условиями и более низким ресурсным потенциалом. Эти обстоятельства, в дополнение к факторам высокой вовлеченности стран ЦА в мировой экономический процесс, определяют высокую зависимость государств региона от внешних кумулятивных и циклических шоков.

Демографические факторы бедности в ЦА связаны с рядом количественных и качественных характеристик населения региона: половозрастной структурой населения, коэффициентом зависимости детей и пожилого населения от трудоспособного населения, уровнем предполагаемого демографического дивиденда, уровнем миграции населения. Основной вызов для стран ЦА в деле преодоления бедности — сохранение необходимого уровня демографического дивиденда при активной миграции населения и росте доли населения в нетрудоспособном возрасте. Эффективное развитие демографической политики в странах ЦА призвано снизить влияние демографических рисков на проблему бедности в регионе.

Михаил Ермолов:
Помощь Центральной Азии: Новая Большая игра

Страновая специфика бедности в Центральной Азии

Страны Центрально-Азиатского региона имеют несколько системных проблем, которые серьёзно влияют на их бедность. Среди них — уровень безработицы; средний уровень доходов граждан и домохозяйств; низкий уровень экономической мобильности; высокая зависимость стран региона от циклических и кумулятивных рисков; демографический фактор. Эти факторы являются ключевыми для понимания развития бедности в Центральной Азии, но в каждой конкретной стране они могут проявляться по-разному.

Бедность в Казахстане

Казахстан добился наибольших успехов в борьбе с бедностью. Страна состоит в ЕАЭС, что позволяет национальным компаниям выходить на рынки объединения и создавать рабочие места для населения.

Согласно данным Всемирного Банка, в 2022 г. уровень бедности в Казахстане составил 12,4%. Но стоит оговориться, что на фоне пандемии COVID-19 уровень бедности вырос до 12–14% по сравнению с 2016 г. Число лиц, живущих ниже 50-го медианного дохода, составляет 3,8% от общей численности населения страны.

Важной особенностью Казахстана представляется его сильная социально-экономическая дифференциация; крупные города — Астана и Алматы — живут лучше, чем остальные регионы. Наибольшая численность бедного населения сосредоточена в сельской местности — в Туркестанской, Жамбыльской и Карагандинской областях (кроме Караганды).

Сфера образования играет не последнюю роль в определении уровня бедности в Казахстане. Специалисты с высшим образованием получают зарплату в среднем на 88% выше, чем сотрудники со средним образованием. Специалисты с послевузовским образованием — на 57% выше, чем работники с высшим образованием. Однако на сферу образования в Казахстане тратится лишь 4,8% ВВП (для сравнения — в среднем 12,4% в странах-членах ОЭСР), хотя показатель и растет.

Артем Данков:
Новая реальность: Казахстан в поисках своего места в мировой экономике

Бедность в Кыргызстане

К основными причинам бедности в Кыргызстане относится недостаточное развитие сельского хозяйства; зависимость от денежных переводов и туристической отрасли; высокий уровень коррупции; высокий уровень рождаемости.

Уровень бедности в Кыргызстане в 2021 г. составил 33,3% по сравнению с 20% в 2019 г. Около 10% граждан страны живут в условиях риска наступления бедности. Уровень крайней бедности в 2021 г. составил 6%, в основном — в сельской местности. Причинами роста числа бедного населения стала пандемия COVID-19, санкции против РФ и снижение потока денежных поступлений из-за границы.

Фактор пространственных диспропорций «Север-Юг» характерен для анализа проблемы бедности в Кыргызстане. Север и центр в лице столицы имеют наиболее высокие темпы развития. Однако рост доходов можно наблюдать и на юге, в Баткенской области, где уровень бедности снизился до 32,6% в 2019 г. против 53,9% в 2013 г.; и в г. Ош, который стал транзитным центром юга страны. В северной Нарынской области аналогичный показатель снизился с 43,8% в 2013 г. до 28,1% в 2019 г.

Что касается образования, то Кыргызстан стал своеобразным образовательным хабом для иностранных студентов. 40% всех студентов, приехавших на учебу в страны ЦА, получают образование в Республике (преимущественно это выходцы из Индии, Пакистана, Турции и Китая).

Бедность в Узбекистане

Главная специфика бедности в Узбекистане заключается в том, что городские жители страдают от нее больше, чем сельское население; и это приводит к массовой миграции в сельскую местность. В некоторых городских районах каждый второй сталкивается с нищетой. Несмотря на относительно низкое количество бедных — 11% населения, — уровень жизни в Узбекистане остаётся на невысоком уровне.

Можно выделить еще три характерные особенности в контексте бедности в Узбекистане. Во-первых, речь идет об использовании детского труда. Хотя официально власти Узбекистана запретили эту практику, в регионах она сохраняется. Во-вторых, о монополизации внутреннего рынка потребительских товаров. В отдельных отраслях экономики распространены естественные, государственные монополии и картельный сговор. Все они способствуют созданию искусственного дефицита. В-третьих, качество образования в стране находится на относительно невысоком уровне. Из 504 тыс. педагогов 60 тыс. имеют только среднее специальное образование, а 190 тыс. — никакой квалификационной категории. Из-за этого национальное образование оставляет желать лучшего.

Андрей Казанцев, Сергей Лебедев:
Протесты в Узбекистане: реакция России и Китая

Бедность в Туркменистане

Для Туркменистана характерна жесткая фильтрация информации и невозможность провести независимую оценку официальных сведений о бедности в стране. Информация о реальной численности бедного населения страны разнится — в 1998 г. ООН говорила о 51% населения, находившемся за чертой бедности. По данным властей Республики, 0,4-0,5% населения были за чертой бедности в 2018–2021 гг. Согласно информации из независимых источников, население страны делится на две группы: живущие на 1,9 долл./день (40% населения) и те, кто живет на 3,1 долл./день (60% населения). Международные институты вынуждены опираться на официальные оценки властей Туркменистана, которые невозможно подвергнуть независимой проверке.

Можно выделить следующие специфические черты ситуации с бедностью в Туркменистане. Во-первых, страна переживает долгосрочный социально-экономический кризис, а управляет ею жёсткий авторитарный режим. Во-вторых, продовольственный кризис — одна из важных детерминант бедности. Давление на частный бизнес и очень высокая налоговая нагрузка на предприятия нефтегазового комплекса (ключевого для страны) привели к долгосрочной стагнации экономики. Тем не менее энергоносители остаются важным ресурсом для государства. В-третьих, в стране наблюдается высокий уровень коррупции. Наконец, здесь можно наблюдать и сокращение финансирования науки и образования. Высшее образование является платным и доступно только обеспеченным слоям населения. В Туркменистане насчитывается чуть более 7 тыс. студентов против 50 тыс. студентов-туркмен за пределами страны.

Бедность в Таджикистане

Несмотря на значительный экономический рост, уход эффекта низкой базы роста экономики не позволит Таджикистану быстро сократить показатель бедности.

Пандемия коронавируса привела к резкому росту потребительских цен — на 9,2% в 2021 г. К этому следует добавить и снижение притока капитала в виде денежных переводов мигрантов (с 50% до 29% ВВП) ввиду ужесточения миграционного законодательства и санкций против России после 2014 г.

Сохранение сельскохозяйственного характера экономики вызывает сезонную и «погодную» бедность. В этой связи уровень бедности в Таджикистане колеблется от 10–13% (независимые подсчёты) до 25,9% (официальная оценка).

В 2017 г. в Таджикистане обучались 187 тыс. студентов. При этом стоимость доступа к высшему образованию в стране составляет 200–1000 долл. при средней зарплате в 132 долл. Несмотря на невысокий уровень образования, наличие высшего образования позволяет не только улучшить собственный социальный капитал, но и дать возможность выйти из ловушки бедности. Открытие бизнеса как альтернатива высшему образованию менее выгодна.

Евгения Махмутова:
Есть ли у Таджикистана выбор в условиях санкций против России?

Влияние конкуренции внешних акторов на развитие Центральноазиатского региона

Одним из внешних факторов, воздействующих на региональное развитие, всегда было влияние нерегиональных сверхдержав, а в последние годы усилилась роль наднациональных институтов развития. Регион ЦА крайне зависим от внешних источников ресурсов, получаемых посредством торговли, и прямых иностранных инвестиций. При этом участие центральноазиатских государств в многочисленных соглашениях по безопасности (ШОС, ОДКБ), организациях по гуманитарно-культурному сотрудничеству (ОИС, ОТГ), а также экономических объединениях (СНГ, ЕАЭС, ВТО) не слишком улучшает ситуацию, поскольку вышеперечисленные наднациональные регулирующие соглашения сформированы вне центральноазиатского региона и не ставят основной целью своей деятельности развитие государств Центральной Азии. При этом сохраняется ситуация подавляющего влияния синоцентричных и пророссийских, а также роста влияния тюркских институтов в регионе при отсутствии уменьшения значимости европейского экономического вектора.

Внешнее влияние на страны региона представляется исключительно сильным, однако ни одна из сверхдержав не готова действовать в интересах центральноазиатских стран в ущерб своим, тогда как современные интеграционные институты не способны решить системную проблему — только дать драйвер роста. Рассмотрим основные типы наднациональных институтов, действующих в Центральной Азии, и их конкуренцию за доминирование в регионе.

Западноцентричные институты, такие как Всемирный банк или МВФ, работают в направлении продвижения демократических ценностей, снижения остроты проблемы бедности и устранения не ее причин, а следствий. На это указывает как структура портфеля проектов (с упором на реформы государственного управления), так и поддержка отдельных инициатив в сфере единства правоприменительной практики (например, транспортной инициативы TRASECA) или же условия кредитования. Такие институты не намерены содействовать преодолению бедности в регионе, они стремятся к сохранению статуса-кво в развитии Центральной Азии и сохранению своего влияния в регионе. При этом результатом их деятельности будет являться приход к власти прозападных элит и демонстративное снижение остроты бедности, как и помощь беднейшим, но не решение самой проблемы.

Синоцентричные институты — например, Азиатский банк инфраструктурных инвестиций — содействуют продвижению китайских компаний и интересов, часто не учитывая региональную специфику и интересы стран Центральной Азии. Инициатива пояса и пути — еще один яркий пример продвижения китайской внешней политики в Центральной Азии. Несмотря на это, синоцентричные институты за счет того, что более развитые экономики в большей мере интересны Китаю, содействуют преодолению бедности в странах, где реализуются их проекты. Однако преодоление бедности и достижение достойного уровня жизни — разные вещи; второе находится как вне интересов, так и вне возможностей институтов азиатской валютно-финансовой архитектуры.

Пророссийские институты сегодня недостаточно активно действуют в Центральной Азии, чтобы рассматривать их как реальные драйверы преодоления бедности. Аналогичный вывод можно сделать и в контексте анализа работы тюркских институтов, которые в первую очередь делают акцент на культурном сотрудничестве, тогда как пророссийские балансируют между культурным и экономическим аспектами взаимодействия со странами региона. Этот подход конкурентоспособен благодаря вниманию к образованию, культурному развитию и облегчению миграции, что содействует снижению уровня бедности через уменьшение значимости ее причин.

На центральноазиатские государства влияет множество внешних сил, все они преследуют свои цели, то есть единственный вариант для стран Центральной Азии — балансировать между этими силами и стремиться к решению собственных задач через конкуренцию интересов внешних акторов. Отсутствие внешнего лидера, способного поддержать страны региона в решении их внутриполитических задач, объясняет стремление региональных игроков к многовекторному внешнеполитическому курсу. Опора на многовекторность — это не причуда региональных политических элит, а неотъемлемое условие сохранения и развития государств ЦА. Большая доля населения в странах ЦА пребывает на т.н. «границе бедности». При значимых внешних шоках это население сталкивается с резким понижением уровня жизни, пополняя ряды бедных и политически неудовлетворенных социальных групп. Низкая устойчивость стран ЦА и их крайняя зависимость от внешних шоков вынуждают их искать возможности для сотрудничества с различными внешними акторами, не ограничиваясь отдельными форматами региональной интеграции. Социально-политические потрясения в странах ЦА с начала 2022 г. подтверждают этот вывод.

Не менее интересно и то, что региональной интеграции как таковой в Центральной Азии не существует, не в последнюю очередь из-за того, что основные бреши глобального регулирования в регионе закрываются существующими институтами, представляющими интересы сверхдержав. Отсутствие экономической мотивации, низкая результативность интеграции в преодолении бедности, высокая конкуренция институтов и региональные противоречия не позволяют в полной мере сформировать региональную систему наднациональных институтов, Центральная Азия полностью зависит от внерегиональных институтов, что отдает на откуп ее развитие и интеграцию в мировую финансовую архитектуру нерегиональным акторам, создавая угрозу национальной безопасности стран региона.

Федор Аржаев, Владислав Андрюхин, Антон Котик, Дмитрий Крицкий:
Проблемы развития инфраструктуры в Центральноазиатском регионе в кризисный период

Международные связи стран Центральной Азии

Существующие меры не представляются эффективными для преодоления проблемы бедности в странах Центральной Азии. Во многом это связано со специализацией стран в мировой экономике, привлекательностью их инвестиционного климата для развития инфраструктуры и бизнеса. Стоит также отметить, что страны Центральноазиатского региона слабо интегрированы в мировую экономическую и валютно-финансовую системы, что немаловажно для преодоления бедности.

В соответствии с теорией Даннинга-Нарулы, а также с основными положениями новой теории торговли, страны региона находятся на первой стадии инвестиционного цикла и не имеют эффектов масштаба в связи с тем, что граничат со странами с явно большим торговым потенциалом. Можно выделить ряд особенностей стран Центральной Азии во внешней торговле. Речь идет, во-первых, о том, что основной экспорт стран ЦА — это сырьевые товары (нефть, газ, уголь, металлы), существенная часть которых поставляется на рынки стран ЕС, что делает экономики стран ЦА региона уязвимыми перед покупательной способностью ЕС и экономическими циклами. Во-вторых, существует разница между ростом экспорта товаров из стран ЦА на внешние рынки (с 1992 по 2022 гг. он вырос в 2,5 раза) и ростом численности населения, импортом товаров, что свидетельствует о небольшом спросе (в первую очередь не сырьевых) товаров на внешних рынках. В-третьих, основные торговые партнеры стран Центральноазиатского региона, которые с ним граничат (РФ, КНР) в основном экспортируют свои товары (с высокой степенью обработки) в регион, а не импортируют товары стран региона, что может оказывать дополнительное давление на региональных производителей.

С точки зрения инвестиционного климата, наиболее привлекательными странами региона являются Казахстан и Узбекистан, а наименее — Кыргызстан и Таджикистан. Центральноазиатский регион для внешних инвесторов — рискованный рынок, что несет в себе дополнительные ограничения для привлечения иностранного капитала. С этой точки зрения, самыми уязвимыми странами региона являются наиболее нуждающиеся в иностранном капитале и инвестициях государства — Таджикистан и Кыргызская республика (В–, прогноз «стабильный» по версии S&P; и В3 по версии Moody’s, что соответствует В– S&P соответственно). В свою очередь международные институты развития (например ЕАБР и АБР) играют по «международным правилам» финансового рынка поэтому во многих случаях не могут предложить наиболее бедным странам те же условия, что и более устойчивым (как, например, Казахстану и Узбекистану).

В ходе проведенного анализа также удалось выявить следующие тенденции. С 2010 по 2019 гг. на РФ, КНР, США, ЕС и Турцию пришлось 95% всех инвестиций в регион. Среднегодовой объем ПИИ в регион из этих стран за 10 лет составил в среднем 9,3 млрд долл. в год. Стоит также отметить, что с учетом институционального кредитования значение вырастает до 11,2 млрд долл. в год. При этом неудовлетворенный спрос на инвестиции составляет 1–3,2 млрд долл. в год при реалистичном сценарии, до 12 млрд долл. в год — в оптимистичном, и только в пессимистичном сценарии спрос на инвестиции в регион удовлетворен.

В связи с этим можно сделать вывод о том, что проблемы снижения бедности в регионе через сотрудничество с наднациональными институтами и ключевыми акторами в регионе на текущий момент все еще остаются нерешенными. Спрос на инвестиции в регион значительно превышает их предложение, при этом можно наблюдать постепенную ребалансировку регионального влияния в сторону РФ и КНР, их институтов. Из этого следует, что формирование новых инструментов, институтов развития и кооперации в Центральной Азии — одно из необходимых условий развития региона и преодоления бедности.

Проблема такого масштаба значима для всех стран региона, одновременно она имеет серьезную роль и в международных экономических отношениях с центральноазиатскими государствами. Сегодня только Казахстан и Узбекистан готовы к решительным действиям, направленным против бедности, остальные страны региона не имеют достаточных внутренних ресурсов для борьбы с бедностью. Центральноазиатская бедность системна — ее причины лежат в таких фундаментальных сферах как образование, рынок труда, социальная защита, общественные институты и их развитие. Международное сотрудничество не может быть ключом к решению проблем Центральной Азии в вопросах бедности, поскольку основные акторы международных отношений либо не заинтересованы в помощи в борьбе с причинами бедности, либо не готовы предоставить достаточные ресурсы для системного преодоления проблемы. Помимо этого, ключевые сверхдержавы, соседствующие с Центральной Азией, находятся в состоянии конкуренции за влияние на ее территории, и вопрос бедности становится — если уже не стал — политически значимым инструментом конкурентной борьбы за регион. Таким образом, проблема системной бедности в ЦА на 2022 г. так и остается нерешенной.