Прочитайте другую книгу

Публичное комментирование политики часто опирается на метафоры из художественных произведений. При этом набор книг, на которые ссылаются журналисты, политики и широкая общественность в последнее время крайне ограничен. Его основу составляют два многотомных фэнтезийных эпоса — «Гарри Поттер» и «Властелин колец». Сравнения с «мальчиком, который выжил», «Волан-де-Мортом», «Сауроном» и «Мордором» уже порядком приелись. Поэтому нередко в ответ на очередную отсылку к миру Хогвартса или Средиземья можно услышать фразу «прочитайте другую книгу».

Хотя в обоих упомянутых фэнтезийных произведениях, безусловно, есть полутона, в них очень четко проходит граница между добром и злом, что облегчает использование образов из них для возвышения единомышленников и стигматизации идеологических противников. Литературные метафоры получили распространение много веков назад, как минимум с момента появления политических памфлетов и массовой периодической печати. Тем не менее до недавнего времени спектр используемых для данных целей художественных произведений был достаточно широк, и во многом зависел от вкуса комментатора. Это по-прежнему верно для публицистики, не вмещающейся в 280 твиттерских знаков, однако в социальных сетях установилась едва ли не выжженная земля, над которой парят и наслаждаются запахом напалма Джоан Роулинг и Джон Р.Р. Толкин. Причина данного феномена, по всей видимости, лежит в особенности медиапространства, в котором мы существуем последние пару десятилетий.

Одновременно, с развитием быстрого Интернета значительно выросла вовлеченность людей как в национальную, так и международную политику. При этом скорость, с которой меняется новостная повестка, практически не оставляет времени на полутона и рефлексию — от неравнодушного читателя или блогера требуется моментальная реакция, как правило, в черно-белом ключе. Это чем-то напоминает медиа-тиндер, где на выбор есть всего две опции — хорошо или плохо, оттенкам и полутонам здесь не место.

Не стоит ожидать, что со сменой литературной моды как-то изменится качество массовой интерпретации международных и политических реалий. Пока от человека требуется не рефлексировать, а распространять, публика так и будет бесконечно очаровываться и разочаровываться публичными людьми, сравнивая их с Гарри Поттером, Гэндальфом, или, скажем, Алисой Селезневой.

Публичное комментирование политики часто опирается на метафоры из художественных произведений. При этом набор книг, на которые ссылаются журналисты, политики и широкая общественность в последнее время крайне ограничен. Его основу составляют два многотомных фэнтезийных эпоса — «Гарри Поттер» и «Властелин колец». Сравнения с «мальчиком, который выжил», «Волан-де-Мортом», «Сауроном» и «Мордором» уже порядком приелись. Поэтому нередко в ответ на очередную отсылку к миру Хогвартса [1] или Средиземья можно услышать фразу «прочитайте другую книгу».

Николай Болошнев:
После Гутенберга. Что станет с книгами в цифровую эпоху?

История о каждом и для каждого

Почему же сказочные сюжеты так популярны? Во-первых, они просты в своей основе, а значит, универсальны. Если сравнивать фэнтези с другими жанрами художественной литературы, можно увидеть, что в нем значительно меньше специфического национального и регионального контекста, который может быть непонятен людям из другой страны. Борьба с абсолютным злом (как во «Властелине колец»), или история восхождения героя (как в «Гарри Поттере») — истории, которые понятны представителю любой культуры. Не так важно, где рос мальчик, в каморке под лестницей или в джунглях под банановым листом, любой человек в той или иной степени может понять его эмоции и проассоциировать себя с ним.

При этом надо заметить, что в основе «Гарри Поттера» лежит классический сказочный сюжет о сироте, который, пройдя ряд испытаний, в буквальном смысле выбивается из грязи в князи. Можно даже сравнить его с Золушкой — другой униженной и оскорбленной, оказавшейся избранной. Подобных сюжетов много во всех фольклорах мира, в том числе и русском [2]. У Гарри Поттера также есть волшебные помощники, что составляет классический атрибут сказки. А его противостояние с Волан-де-Мортом вполне можно сравнить с битвой с Кощеем, змеем или драконом.

«Властелин колец» — более многослойное романное произведение, однако в нем много элементов, которые роднят его с классическим эпосом и сказками. К примеру, в эльфийских городах время носит сказочный, статичный характер. Ряд персонажей, например, волшебник Гэндальф, также являются откровенно сказочными. Типичным для фольклора является и сам сюжет победы аутсайдера Фродо над всемогущим злодеем Сауроном.

Хотя в обоих упомянутых фэнтезийных произведениях, безусловно, есть полутона, в них очень четко проходит граница между добром и злом, что облегчает использование образов из них для возвышения единомышленников и стигматизации идеологических противников. Характерно, что другие популярные фантастические эпосы практически не используются для политических метафор. Например, государственных деятелей редко сравнивают с персонажами «Песни льда и пламени» (ставшей популярной благодаря экранизации в виде сериала «Игра престолов»), такими как Дейнерис Таргариен, Тирион Ланнистер или Джон Сноу. Отчасти это можно объяснить тем, что мир Вестероса значительно более сложный и мрачный.

Николай Болошнев:
Восточный фронт под западным пером

Сказка в эпоху цифры

Литературные метафоры получили распространение много веков назад, как минимум с момента появления политических памфлетов и массовой периодической печати. Тем не менее до недавнего времени спектр используемых для данных целей художественных произведений был достаточно широк, и во многом зависел от вкуса комментатора. Это по-прежнему верно для публицистики, не вмещающейся в 280 твиттерских знаков, однако в социальных сетях установилась едва ли не выжженная земля, над которой парят и наслаждаются запахом напалма Джоан Роулинг и Джон Р.Р. Толкин. Причина данного феномена, по всей видимости, лежит в особенности медиапространства, в котором мы существуем последние пару десятилетий.

С одной стороны, массовая культура стала по-настоящему глобальной. Сегодня люди по всему миру могут читать одни и те же книги, играть в игры на их основе, смотреть экранизации, и, что особенно важно, обмениваться мнениями об этом в режиме реального времени. Таким образом формируется единый дискурс, в котором внутренние мемы, такие как «платформа 9 ¾» или, например, «назгулы» — это узнаваемые маркеры принадлежности к одной субкультуре. Книг, которые смогли глобально завладеть умами молодежи не так много — по сути это только романы о Гарри Поттере и «Властелин колец». При этом, стоит отметить, что «Гарри Поттер» в силу множества причин стал, пожалуй, главной книгой для миллениалов и зумеров. Дополнительную актуальность саге придает то, что многие поднимаемые в ней вопросы укладываются в современную либеральную повестку — недопустимость насилия, равенство людей, в независимости от их происхождения, возможность выбора собственной судьбы, необходимость взаимовыручки, антибюрократизм и др.

Одновременно, с развитием быстрого Интернета значительно выросла вовлеченность людей как в национальную, так и международную политику. При этом скорость, с которой меняется новостная повестка, практически не оставляет времени на полутона и рефлексию — от неравнодушного читателя или блогера требуется моментальная реакция, как правило, в черно-белом ключе. Это чем-то напоминает медиа-тиндер, где на выбор есть всего две опции — хорошо или плохо, оттенкам и полутонам здесь не место.

Конечно, для подобного отделения агнцев от козлищ лучше всего подойдут метафоры из сказок, то есть тех самых, многократно упомянутых фэнтезийных эпосов. Хлесткие образы из книг зачастую заменяют комментаторам собственное мнение. Нужно только назвать кого-то Сауроном или Волан-де-Мортом, и сразу станет понятно, что этот человек —абсолютное зло, а значит, нет необходимости в том, чтобы как-то обосновывать свое негативное отношение к нему. Интересно, что другой популярный источник метафор — книга Джорджа Оруэлла «1984» также представляет собой своеобразную сказку, гораздо более прямолинейную и однозначную, чем другие антиутопии, такие как, например, «Мы» Евгения Замятина или «Дивный новый мир» Олдоса Хаксли.

Журналисты, пишущие о политике и международных отношениях, в свою очередь, заинтересованы в повышении охватов своих публикаций. Поскольку движущая сила в Интернете — это молодежь, нужны метафоры, способные ее привлечь. И здесь журналисту приходят на помощь орки, Мордор, дементоры, крестражи, и иже с ними. Стоит отметить, что зачастую авторы добавляют в текст подобные сравнения без сознательного расчета, просто потому что сами в силу возраста и личных предпочтений принадлежат к данной читательской субкультуре.

Иван Тимофеев:
Россия и Запад: проблема в ценностях?

Между Мордором и Ривенделлом

Поскольку мировая политика — один из главных источников новостей, нет ничего удивительного в том, что образы из книг активно примеряются комментаторами как на различных государственных деятелей, так и на целые страны и народы. К примеру, всем уже набило оскомину популярное сравнение России с Мордором. Впервые подобный образ использовал в середине 1980-х годов в своей речи президент США Рональд Рейган, однако тогда «Властелин колец» в СССР знали лишь немногие любители фантастики [3]. В русскоязычном медиаполе метафора обрела популярность после выхода экранизации Питера Джексона в 2001–2003 годах. Интересно, что сам Дж.Р.Р. Толкин неоднократно отрицал какую-либо связь «Властелина колец» с событиями мировой истории и политики, однако, как это часто бывает, мнение автора оказалось вторичным для поклонников книги.

Если Россия — это Мордор, то русские, соответственно, — орки. Это сравнение подхватили и взяли на вооружение на Украине после переворота 2014 года, референдума в Крыму и начала конфликта на Донбассе. После начала спецоперации в 2022 году данный образ стал еще шире эксплуатироваться украинскими медиа и политиками, в том числе президентом Владимиром Зеленским. К примеру, глава Украины так прокомментировал получение его страной статуса кандидата на вступление в Европейский союз:

«Официально признано: Украина не “мостик”, не “подушка” между Западом и РФ, не буфер между Европой и Азией, не сфера влияния, не серая зона, не транзитная территория. Не приграничье между орками и эльфами. Украина — это будущий равный партнер для не менее 27 стран ЕС. Украина — кандидат на вступление в Европейский союз».

В самом деле, сравнение с орками прекрасно подходит для военной пропаганды и расчеловечивания противника. Можно вспомнить, что согласно «Легендариуму» Дж.Р.Р. Толкина орки раньше были эльфами, и утратили свой облик из-за воздействия темных сил. То есть если европейцы — эльфы, русских из них выписали. Подобный образ прекрасно ложится на современную украинскую политическую мифологию. Интересно, что себя украинцы сравнивают среди прочего с расой одушевленных деревьев-энтов (на которых напали орки Изенгарда).

Россияне и сами иногда не прочь ассоциировать себя с орками, как с силой, вызывающей страх и сокрушающей все на своем пути. К примеру, в популярной песне писателя Михаила Елизарова выражается сожаление о том, что «мы больше не орки». В свою очередь, некоторые публицисты и блогеры иронично называют своих оппонентов на Западе и внутри страны «эльфами со светлыми лицами», намекая тем самым на их двуличие.

Алексей Фененко:
Парадокс информационных войн

Мальчик, который надоел

Если «Властелин колец» удобен для маркирования стран и народов, то серия книг о Гарри Поттере прекрасно подходит для «перехода на личности». Действительно, довольно трудно назвать какую-нибудь нацию маглами (т.е. обычными людьми, не волшебниками), потому что, строго говоря, маглы — это все население Земли. Зато можно весьма удачно с точки зрения широкой публики сравнивать государственных деятелей с персонажами из саги.

Антиутопичный характер финальных книг, в которых Волан-де-Морт де-факто приходит к власти, подталкивает многих комментаторов (как иностранных, так и русскоязычных) к тому, чтобы ассоциировать Того-кого-нельзя-называть с политиками, не укладывающимися в западные стандарты либеральной демократии. В разные годы с темным волшебником сравнивали, например, президента США Дональда Трампа и лидера России Владимира Путина. Соответственно, их оппоненты автоматически ассоциируются с Гарри Поттером. «Мальчиком, который выжил» уже успели побывать американская конгрессвуман Александра Окасио-Кортес, президент Украины Владимир Зеленский и российский оппозиционный политик Алексей Навальный. Интересно, что последнего сравнивали также и с Волан-де-Мортом и «Узником Азкабана».

Журналисты и комментаторы используют также и другие образы из «Гарри Поттера», здесь есть и дементоры, и патронусы, и крестражи, и заклинания, и маховик времени. Что касается политиков, то их ассоциируют также и со второстепенными персонажами саги — например, кандидата в президенты США Берни Сандерса сравнивали с ректором Хогвартса профессором Альбусом Дамблдором, а бывшую первую леди США Мишель Обаму — с Гермионой Грейнджер. Тем не менее основное разделение, безусловно, идет по линии Гарри Поттер — Волан-де-Морт. В результате, как и в случае аналогиями из мира Средиземья, сравнения с персонажами романа Джоан Роулинг максимально упрощают картину, разделяя политиков на однозначно хороших и плохих.

***

Несмотря на то, что метафоры из «Властелина колец» и «Гарри Поттера» используются несколько избыточно и успели поднадоесть, в них нет ничего криминального. Вместо Саурона мог бы быть любой другой книжный злодей, а вместо Гарри Поттера — иной сказочный герой, глубина аналогий от этого бы нисколько не изменилась. Образы, созданные Дж.Р.Р. Толкином и Д. Роулинг, гораздо интереснее и сложнее, чем их публичная интерпретация, однако современное глобальное медиаполе способно выхолостить любого самого интересного персонажа до двумерной картинки-агитки. Таким образом, не стоит ожидать, что со сменой литературной моды как-то изменится качество массовой интерпретации международных и политических реалий. Пока от человека требуется не рефлексировать, а распространять, публика так и будет бесконечно очаровываться и разочаровываться публичными людьми, сравнивая их с Гарри Поттером, Гэндальфом, или, скажем, Алисой Селезневой.

[1] Школа волшебников в серии книг о Гарри Поттере.

[2] См. классический труд В.Я. Проппа «Морфология волшебной сказки». М. «Лабиринт», 2001. Книга доступна по ссылке: http://biblio.imli.ru/images/abook/folklor/Propp_V.YA._Morfologiya_volshebnoj_skazki._2001.pdf

[3] Характерно, что Р. Рейган сравнивал Советский союз также и с «империей зла», что было отсылкой к «Звездным войнам» — сверхпопулярной фантастической киносаге.
См. «Речь Рейгана об «империи зла» / Журнал «Дилетант», 08.03.2017. URL: https://diletant.media/articles/34587455/