Продовольственный суверенитет для Африки: зачем он нужен и как его достичь

Пожалуй, одной из самых чувствительных глобальных проблем сегодня становится обострение вызовов своевременного обеспечения населения продовольствием. Такая базовая на первый взгляд задача серьезным образом осложнилась для многих государств за последние несколько лет.

Накопившиеся проблемы в мировой экономике, наложившись на политизацию практически всех сфер международного взаимодействия, подорвали эффективность и прозрачность существовавших рыночных механизмов, а на смену им пришла хаотизация процессов — «каждый делает что может и договаривается с кем может», а не новая устойчивая модель.

Продовольственная безопасность стала одной из главных международных тем на политическом и экспертных треках ушедшего года — разбалансировка рынков продовольствия и удобрений, усложнение логистических каналов и экспортные ограничения больше всего ударили по самым уязвимым странам мира, и основная часть таких государств приходится на Африку.

При сравнении ключевых индикаторов текущего состояния продовольственной безопасности с тем, что было десять лет назад (2012 г.), становится очевидно, что ситуация в Африке серьезно усугубилась. Общее число недоедающих людей на континенте выросло в 1,7 раза и превысило 262 млн человек. Такая негативная динамика характерна даже для вполне успешных в своем развитии стран Северной Африки, где сейчас проживает 11,1 млн недоедающих людей — почти в полтора раза больше, чем было 10 лет назад. Этот рост вызван не только сложной гуманитарной ситуацией в Ливии, но и обострением вызовов, связанных с обеспечением населения продовольствием в Египте и Марокко.

Прежде всего, речь идет о странах Восточной и Западной Африки, где недоедают почти 35% и 23% от общего числа людей, соответственно. За прошедшие 10 лет ситуация стала в два раза хуже в Уганде, в 1,8 раза — в Кении, в 1,5 раза — в Танзании и Эфиопии, причем на долю последней страны приходится, как минимум, 26,4 млн человек. В совокупности же это, как минимум, 70,5 млн человек, не говоря уже о Судане, где ход активного вооруженного конфликта, начавшегося в апреле 2023 г., не позволяет полноценно оценить наступившие изменения.

И эти оценки становятся еще более пугающими, если перевести их с сухого языка потребления определенного числа калорий (undernourishment) в более оценочную категорию острой нехватки продовольствия (severe food insecurity), которая строится на мнении самого населения, выраженного через результаты опросов домохозяйств. При таком подходе количество людей в Африке, сталкивающихся с острыми вызовами продовольственной безопасности, вырастает до 890 млн человек — это уже 60% всего населения континента. Наибольшее бремя проблемы приходится на Нигерию (260 млн), ДРК (226 млн), Эфиопию (145 млн), Танзанию (98 млн) и Кению (85 млн), при этом еще в шести странах региона от этой проблемы страдают более 50 млн человек.

В любом случае, выстроить собственную систему обеспечения продовольственной безопасности, гарантирующую суверенитет страны, невозможно без диверсификации источников поставок и своевременного получения информации о них. Поскольку сделать это через рыночные механизмы получается не всегда, пути решения проблемы гораздо больше зависят от двусторонних договоренностей на национальном уровне.

Поэтому рассматривать недавние безвозмездные поставки российского зерна в наиболее уязвимые страны континента стоит не только в контексте развития отношений дружбы и сотрудничества и оказания гуманитарной помощи, но и как своего рода сигнализирование о возможностях дальнейших поставок — практический пример того, что они возможны и в условиях, когда нет зерновой сделки, когда есть трудности со страхованием и фрахтованием грузов.

С другой стороны, диверсификация поставок продовольствия в суммарном итоге не снижает общей зависимости от других стран. С этим, в первую очередь, может помочь развитие собственной сельскохозяйственной базы, что особенно актуально для тех стран континента, почвы которых сами по себе мало пригодны для эффективного земледелия.

Изменить ситуацию без применения современных удобрений невозможно. По оценкам авторов доклада, подготовленного при поддержке Пан-Африканского парламента, поставки 32,9 млн т украинского зерна в рамках зерновой сделки позволили обеспечить продовольствием около 95 млн человек, а недопоставленные по условиям соглашения 10,7 млн т российских удобрений могли бы помочь 199 млн человек! Пропорция очевидна, и неудивительно, что потребность африканских стран в удобрениях только растет.

Развитие портовой и железнодорожной связности разных частей континента с каналами поставок, перерабатывающих и фасующих мощностей, повышение технической грамотности участвующих

в производстве сил — все это составные части суверенитета. Россия готова делиться технологиями с партнерами в Африке, и профильные российские компании заинтересованы в распространении своего опыта в точном земледелии, селекции, цифровых решениях в Африке. Растет и число африканских студентов-аграриев, обучающихся в России.

Продовольственный суверенитет не значит стремление к продовольственной автаркии. Замещение всего объема продовольственного импорта, с учетом его масштабов, не может быть решением. Но постепенная диверсификация поставок, с учетом озабоченностей сторон, появление необходимой инфраструктуры, наращивание внутренних компетенций могут со временем изменить ситуацию.

За ушедший год Россия показала, что готова идти по этому пути вместе с партнерами в Африке, проявив себя не только как надежный поставщик, но и как партнер, готовый делиться опытом и компетенциями на равноправной основе.

Пожалуй, одной из самых чувствительных глобальных проблем сегодня становится обострение вызовов своевременного обеспечения населения продовольствием. Такая базовая на первый взгляд задача серьезным образом осложнилась для многих государств за последние несколько лет.

Накопившиеся проблемы в мировой экономике, наложившись на политизацию практически всех сфер международного взаимодействия, подорвали эффективность и прозрачность существовавших рыночных механизмов, а на смену им пришла хаотизация процессов — «каждый делает что может и договаривается с кем может», а не новая устойчивая модель.

Продовольственная безопасность стала одной из главных международных тем на политическом и экспертных треках ушедшего года — разбалансировка рынков продовольствия и удобрений, усложнение логистических каналов и экспортные ограничения больше всего ударили по самым уязвимым странам мира, и основная часть таких государств приходится на Африку.

Сколько недоедающих в Африке

Игорь Матвеев:
Cпасет ли Россия арабский мир от голодных бунтов?

Это не стереотипность мышления, а факты. Большинство стран континента сейчас переживают активный демографический рост, причем, что немаловажно, самую выраженную динамику роста показывают страны с большим числом внутренних проблем. В 2022 г. население Нигера выросло на 3,71%, ДРК — на 3,2%, Анголы и Мали — на 3,1%. Может, это и кажется «скромным» показателем, но это плюс 5,75 млн человек, и только в перечисленных четырех странах.

Рост населения, с одной стороны, формирует возможности экономического роста в перспективе, но и создает нагрузку на социальную систему уже сейчас. Население стран Африки молодеет, что предполагает повышенные требования к детскому рациону, его насыщенности питательными веществами. По меньшей мере 63 миллиона детей в возрасте до 5 лет, проживающих в африканских странах, сталкиваются с задержкой в развитии. Половина этих детей приходится всего на 5 стран: Нигерию (19%), ДРК (12%), Эфиопию (10%), Танзанию (5%) и Анголу (4%).

Такая ситуация предсказуемо выражается во все большей зависимости стран Африки от импорта продовольствия: сейчас в 36 странах региона на импорт продовольствия приходится подавляющая часть всех экспортных доходов, а еще в 19 странах импорт продовольствия «забирает» более 40%. В Эфиопии, например, общая стоимость продовольствия, импортированного за 2019–2021 гг., составила 81% стоимости экспорта страны, что подчеркивает крайнюю зависимость Аддис-Абебы от мирового рынка. С учетом того, что у страны нет выхода к морю, проблема становится еще острее. Высока зависимость от продовольственного импорта островных государств. Например, Маврикий, который считается «африканской историей успеха», вынужден тратить 38% своих экспортных поступлений на продовольственный импорт: это на 52% больше, чем 10 лет назад.

При сравнении ключевых индикаторов текущего состояния продовольственной безопасности с тем, что было десять лет назад (2012 г.), становится очевидно, что ситуация в Африке серьезно усугубилась. Общее число недоедающих людей на континенте выросло в 1,7 раза и превысило 262 млн человек. Такая негативная динамика характерна даже для вполне успешных в своем развитии стран Северной Африки, где сейчас проживает 11,1 млн недоедающих людей — почти в полтора раза больше, чем было 10 лет назад. Этот рост вызван не только сложной гуманитарной ситуацией в Ливии, но и обострением вызовов, связанных с обеспечением населения продовольствием в Египте и Марокко. Но, конечно, в масштабах всего континента основная проблема лежит не здесь.

Прежде всего, речь идет о странах Восточной и Западной Африки, где недоедают почти 35% и 23% от общего числа людей, соответственно. За прошедшие 10 лет ситуация стала в два раза хуже в Уганде, в 1,8 раза — в Кении, в 1,5 раза — в Танзании и Эфиопии, причем на долю последней страны приходится, как минимум, 26,4 млн человек. В совокупности же это, как минимум, 70,5 млн человек, не говоря уже о Судане, где ход активного вооруженного конфликта, начавшегося в апреле 2023 г., не позволяет полноценно оценить наступившие изменения.

В Западной Африке, прежде всего, на себя обращает внимание Нигерия — крупнейшая по населению страна региона, где число людей, не имеющих возможности полноценно питаться, выросло в 2 раза и достигло отметки в 34 млн человек. Ситуация развивалась в негативном ключе и для Нигера, Бенина, Гамбии, Сьерра-Леоне.

При этом важно понимать, что надежные источники информации можно найти не для всех стран, особенно с учетом волны политических перемен, захлестнувшей страны этого субрегиона в 2022–2023 гг. Серьезными «очагами» проблемы остаются ДР Конго (почти 34 млн человек) и Мадагаскар (почти 15 млн).

Таким образом, указанные цифры стоит оценивать лишь как верхушку айсберга, сигнализирующую об общей тенденции проблемы, нежели о ее реальном масштабе. Можно сказать и иначе: по данным ФАО, за эти 10 лет ситуация несколько улучшилась лишь в Намибии, Эсватини, Джибути, Гане, Кот-д’Ивуаре и Сенегале — это всего 6 стран из 54.

Ирина Дерюгина:
Обоснована ли «рисовая паника», и что ждет рынок зерновых

И эти оценки становятся еще более пугающими, если перевести их с сухого языка потребления определенного числа калорий (undernourishment) в более оценочную категорию острой нехватки продовольствия (severe food insecurity), которая строится на мнении самого населения, выраженного через результаты опросов домохозяйств. При таком подходе количество людей в Африке, сталкивающихся с острыми вызовами продовольственной безопасности, вырастает до 890 млн человек — это уже 60% всего населения континента. Наибольшее бремя проблемы приходится на Нигерию (260 млн), ДРК (226 млн), Эфиопию (145 млн), Танзанию (98 млн) и Кению (85 млн), при этом еще в шести странах региона от этой проблемы страдают более 50 млн человек.

Влияние доступа к воде

Продовольственная проблема тесно связана с доступом к воде. Это важно не только потому, что без воды нет жизни и что ее должно хватать в наиболее засушливых, подверженных изменению климата районах, но и потому, что без воды невозможно эффективное ведение сельского хозяйства.

За последние годы ситуация несколько улучшилась, и в среднем 70% населения стран Африки имеет доступ хотя бы к базовому водоснабжению. Но это не означает, что такие источники воды полностью безопасны для здоровья человека. По оценкам ФАО, к безопасным источникам воды имеет доступ лишь 19% населения ДРК, 12,6% населения Эфиопии, 6,2% населения ЦАР и 5,6% населения Чада. 46% населения в Республике Конго с доступом к безопасным источникам воды — это один из лучших показателей по региону.

Те люди, кто остался за скобками этих процентов, сталкиваются с повышенным риском холеры, дизентерии, гепатита А, брюшного тифа и других серьезных заболеваний. Только по официальным данным за 2019 г., плохое качество воды стало причиной 10% всех смертей в Чаде, 9,5% — в ЦАР, 8,2% — в Нигере и Южном Судане, 7% — в Нигерии.

Стоит держать в голове и то, что сейчас происходит в Замбии: в результате продолжающейся вспышки холеры уже погиб 351 человек, зарегистрировано более 9 тысяч случаев заболевания, закрыты школы, ограничены церковные службы. В прошлом году со страшнейшей в своей истории эпидемией холеры столкнулись жители Малави, так что это не единичная история.

А теперь самое важное: все приведенные данные характеризуют период 2019–2022 гг., то есть не учитывают влияние политической турбулентности и усложнение ситуации на рынках, что стало особенно явным в 2022–2023 гг.

Что такое продовольственная безопасность, и почему импорт не может быть решением

Хотя тема продовольственной безопасности активно появилась в международной повестке не так давно и продолжает обсуждаться, скорее, на фоне других сбоев международной системы, основы того, что определяет суверенитет страны в этой сфере, были заложены еще в 2007 г. И символично, что это произошло в Африке, на международном форуме с участниками из более 80 стран, в Мали. В согласованном определении «продовольственного суверенитета» содержится несколько важных элементов, которые могут «подсказать», где искать решение столь острой проблемы.

Во-первых, все народы имеют право на здоровую и культурно приемлемую пищу. Говоря об Африке, есть свои нюансы, ведь за последние десятилетия баланс потребления культур изменился в пользу европейских и азиатских привычек потребления, которые предпочитают пшеницу и рис. И, хотя на Африку южнее Сахары приходится всего 11,6% мирового импорта пшеницы и 21,8% риса, потребление неуклонно растет. За 10 лет импорт пшеницы в страны Африки южнее Сахары вырос в 1,7 раза, что опережает общие темпы прироста импортированного продовольствия.

В контексте продовольственной безопасности это серьезный фактор, ведь данные культуры выращиваются вне континента, а значит их импорт повышает зависимость от внешних поставщиков и конъюнктуры рынков, в том числе политической. Для продовольственного суверенитета это серьезный удар.

Суметь импортировать то, что не выращивается у тебя в стране, не значит накормить людей. Непредсказуемая конъюнктура импорта часто приводит к росту внутренних цен на продовольствие. По данным МВФ, продовольственная инфляция в 2020–2022 гг. составляла около 24%, и она выросла до 29% за последний год. Страны Северной и Западной Африки оказались наиболее уязвимы перед этим вызовом, который непосредственно сказывается на уровне жизни населения. И важно понимать, что на это влияют не только сами импортированные продукты питания, но и удобрения.

Андрей Кортунов:
Об Айболитах и Бармалеях

В 2022–2023 гг. мировой рынок удобрений оказался в подвешенном состоянии. В результате санкций мир недополучил, по некоторым оценкам, почти 25 млн т удобрений, причем треть из этого — по причине усложнившейся из-за действия санкций логистики, когда удобрения есть, и они поставляются, но поставляются с задержками и часто «зависают» в дороге. Тем временем авторы недавно опубликованного доклада, подготовленного при поддержке Пан-Африканского парламента, обращают пристальное внимание на сдвиги, которые произошли на мировых рынках удобрений, и их значение для стран, испытывающих наибольшую потребность в них. В частности, они подсчитали, что всего один недопоставленный килограмм удобрений приводит к потере 7 кг урожая. Снижение собственного урожая, в свою очередь, вынуждает правительства еще больше полагаться на внешние рынки, чтобы компенсировать потери. В конечном счете все новые расходы ложатся на плечи того самого недоедающего населения.

Во-вторых, на Форуме 2007 г. было зафиксировано, что все народы имеют право на создание своих собственных продовольственных и сельскохозяйственных систем. Пока что к этой цели удалось приблизиться немногим, и на то есть ряд причин.

С одной стороны, продовольственные рынки контролируются крупными корпорациями, которые фактически диктуют правительствам, зависящим от импорта, свою волю. Например, в торговле пшеницей практически монопольные позиции занимает группа из четырех компаний, условно известных как ABCD (Archer Daniels Midland, Bunge, Cargill, Louis Dreyfus).

Благодаря тому, что они могут определять логистику поставок и контролировать информацию о количествах доступного зерна, африканские страны оказываются в ощутимой зависимости от поставок именно из Евро-Атлантического региона, на который приходится около двух третей всех поставляемых объемов. И это создает определенный диспаритет между теми, кто зерно производит, и теми, кто зерно поставляет. Более того, ситуацию усугубляет санкционный прессинг, что особенно подчеркивается в уже упомянутом докладе. В этой публикации развивается и находит полное подтверждение мысль, неоднократно высказанная российской дипломатией: сбой мировых рынков, в первую очередь, сказался на наиболее уязвимых игроках, поскольку страны Европы, равно как и США, смогли любой ценой — а точнее, более высокой — обеспечить свои потребности, нарастив закупки как зерна, так и удобрений. В итоге их недополучили африканские рынки, которые, помимо этого, столкнулись и с резким ростом цен. Неудивительно, что о серьезных гуманитарных проблемах, вызванных недостатками продовольствия, заявляют власти Эфиопии, Мозамбика, ДРК, Нигерии и других стран.

Диверсификация источников поставки и собственная сельскохозяйственная база

В любом случае, выстроить собственную систему обеспечения продовольственной безопасности, гарантирующую суверенитет страны, невозможно без диверсификации источников поставок и своевременного получения информации о них. Поскольку сделать это через рыночные механизмы получается не всегда, пути решения проблемы гораздо больше зависят от двусторонних договоренностей на национальном уровне.

Поэтому рассматривать недавние безвозмездные поставки российского зерна в наиболее уязвимые страны континента стоит не только в контексте развития отношений дружбы и сотрудничества и оказания гуманитарной помощи, но и как своего рода сигнализирование о возможностях дальнейших поставок — практический пример того, что они возможны и в условиях, когда нет зерновой сделки, когда есть трудности со страхованием и фрахтованием грузов.

С другой стороны, диверсификация поставок продовольствия в суммарном итоге не снижает общей зависимости от других стран. С этим, в первую очередь, может помочь развитие собственной сельскохозяйственной базы, что особенно актуально для тех стран континента, почвы которых сами по себе мало пригодны для эффективного земледелия.

В среднем 15% всех земель в странах Африки пригодны для пашни (но в таких странах, как Ботсвана, Намибия, Габон или Республика Конго ситуация совершенно иная — менее 1,5%), при этом лишь 1% этих земель (в среднем) орошается. Во многих странах сохраняются традиционные практики ведения хозяйства, что также сказывается на продуктивности и не дает возможности гарантировать стабильный урожай из года в год.

Современные удобрения и логистическая инфраструктура

Андрей Кортунов:
В Африке места хватит на всех

Изменить ситуацию без применения современных удобрений невозможно. По оценкам авторов упомянутого выше доклада, поставки 32,9 млн т украинского зерна в рамках зерновой сделки позволили обеспечить продовольствием около 95 млн человек, а недопоставленные по условиям соглашения 10,7 млн т российских удобрений могли бы помочь 199 млн человек! Пропорция очевидна, и неудивительно, что потребность африканских стран в удобрениях только растет.

В 2020 г. поставки удобрений в Африку достигли 7,2 млн т, но к 2022 г. на фоне 85% роста цен упали до 3,8 млн т, что сопоставимо с 2018 г. Получается, за 5 лет население региона выросло, увеличив потребности, но возможности их обеспечить «откатились» к тому, что было. Но, чтобы картина действительно могла измениться, потребление удобрений должно стать более равномерным: сейчас 60% всех объемов приходится всего на 5 стран (Египет, ЮАР, Нигерию, Эфиопию и Кению). В большинстве случаев ключевую роль играет логистика, поэтому продовольственный суверенитет невозможен без инфраструктуры.

Развитие портовой и железнодорожной связности разных частей континента с каналами поставок, перерабатывающих и фасующих мощностей, повышение технической грамотности участвующих в производстве сил — все это составные части суверенитета. Россия готова делиться технологиями с партнерами в Африке, и профильные российские компании заинтересованы в распространении своего опыта в точном земледелии, селекции, цифровых решениях в Африке. Растет и число африканских студентов-аграриев, обучающихся в России.

Продовольственный суверенитет не значит стремление к продовольственной автаркии. Замещение всего объема продовольственного импорта, с учетом его масштабов, не может быть решением. Но постепенная диверсификация поставок, с учетом озабоченностей сторон, появление необходимой инфраструктуры, наращивание внутренних компетенций могут со временем изменить ситуацию.

За ушедший год Россия показала, что готова идти по этому пути вместе с партнерами в Африке, проявив себя не только как надежный поставщик, но и как партнер, готовый делиться опытом и компетенциями на равноправной основе.

Впервые опубликовано в RT.