Пять проблем современной публичной дипломатии и как их решать

С момента начала жесткого противостояния России и Запада для публичной дипломатии наступили не лучшие времена — доверие к ней упало, ее начали сравнивать со скрытой пропагандой. В данной ситуации надо решать корень проблемы, а не только ее последствия. Удар по публичной дипломатии наносят кризис доверия между Россией и США, политические разногласия России и Запада, информационная война, подрывные технологии и проблемы восприятия.

Самый главный приоритет для России и Запада на сегодня — преодолеть кризис доверия. Пока это не представляется возможным, учитывая бескомпромиссность обеих сторон, но проблему можно сгладить. Встреча Д. Трампа и В. Путина в Хельсинки — шаг в правильном направлении. Уже после встречи лидеров стран необходимо активизировать диалог на всех уровнях: увеличивать количество совместных образовательных, академических и культурных проектов, а также семинаров и круглых столов. Причем инициатива должна идти снизу — от экспертов, профессоров и студентов.

Россия, США и Европа должны учиться идти на компромисс во имя общего блага, а не только заботиться о своих национальных интересах. В этой ситуации необходимо быть реалистами и идеалистами одновременно: политический реализм, свойственный России, и идеализм, характерный для Запада, не обязательно взаимоисключающие понятия, они могут дополнять друг друга.

Россия и Запад должны отказаться от агрессивной пропаганды — она не способствует доверию, а усиливает подозрительность. Подрывные технологии можно использовать не для политической конфронтации, а чтобы расширить диалог. Кроме того, создание прикладных и интерактивных ресурсов в Интернете и социальных сетях, направленных на повышение цифровой грамотности, — пример того, как «подрывные технологии» используются в конструктивных целях.

В конце июня 2018 г. Москва и Вашингтон договорились о проведении переговоров между Владимиром Путиным и Дональдом Трампом: они встретятся 16 июля в Хельсинки. Ранее в Россию прилетел советник американского президента по национальной безопасности Джон Болтон. По его словам, Д. Трамп «хочет понять российскую позицию, и что, возможно, еще более важно, он хочет, чтобы Владимир Путин понял нашу позицию».

Вряд ли стоит ожидать прорыва от предстоящей встречи, но сам факт, что в Москву приехал бескомпромиссный критик Кремля Дж. Болтон, говорит о многом: Россия и США не скидывают друг друга со счетов, несмотря на тяжелейший кризис в отношениях.

Пока политики пытаются возобновить российско-американское сотрудничество, стоит вспомнить о публичной дипломатии, в которой ключевую роль играют простые граждане. Сегодня заниматься ей сложнее, чем это было до событий на Украине 2013–2014 гг., обостривших кризис в отношениях России и Запада. Победа Д. Трампа на президентских выборах 2016 г. осложнила ситуацию: в США продолжается расследование о предполагаемом вмешательстве России в американские выборы, санкции против России ужесточаются, президента США подозревают в «сговоре» с Кремлем и любые контакты с российской стороной вызывают подозрение или провоцируют волну сатирических и критических публикаций в СМИ.

Политика берет вверх, и все усилия публичной дипломатии сводятся на нет: ее начинают сравнивать со скрытой пропагандой, доверие к ней падает. В данной ситуации необходимо решать корень проблемы, а не только ее последствия. Для начала следует разобраться в основных вызовах, стоящих перед публичной дипломатией, и их причинах.

1. Кризис доверия

Андрей Кортунов:
Чего ты хочешь, Джон? К чему приведет противостояние России и США

26 июня в аэропорту Киева задержали российского журналиста и главу «Русской гуманитарной миссии» Евгения Примакова. Он планировал принять участие в конференции ОБСЕ по свободе СМИ в Европе. Но у него отобрали паспорт, а потом заявили, что он представляет «угрозу национальной безопасности» Украины, и запретили въезд на Украину на пять лет.

Е. Примаков заявил, что планировал рассказать на конференции, «что нужно хотя бы пытаться выстраивать диалог и любой диалог лучше стрельбы». Хотя ранее он резко высказывался в адрес украинских властей на своей странице в Facebook: 17 мая журналист призывал прийти к зданию украинской дипломатической миссии и выразить протест в ответ на задержание главы агентства «РИА Новости Украина» Кирилла Вышинского, которого Киев обвинил в государственной измене.

Кроме Примакова в аэропорту Киева задержали и журналистку телеканала RT Полу Слиер. Представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ Арлем Дезир выразил сожаление, что российским журналистам не разрешили въехать на Украину для участия в конференции.

Случай с Примаковым — яркий пример взаимного недоверия между Россией и Западом, которое сегодня уже стало нормой. 28 мая в Россию не впустили главу Польского института международных дел Славомира Дембского, который прилетел в Москву для участия в научной конференции. Политолог известен своей жесткой и последовательной критикой в адрес Кремля: ранее он говорил, что Польше следует объединиться с Украиной, чтобы «противостоять российской агрессии».

По иронии судьбы во время политической конфронтации удар приходится на публичную дипломатию, которая должна сглаживать эти разногласия. Но выходит с точностью до наоборот. Именно так было, когда президент США Дональд Трамп объявил о высылке из США 60 российских дипломатов и закрытии генконсульства России в Сиэтле на фоне «дела Скрипаля»: среди депортированных был глава российского Центра науки и культуры в Вашингтоне Олег Жиганов.

Другой пример — сокращение персонала американского посольства в сентябре 2017 г. По просьбе Кремля дипломатическая миссия США уволила 755 сотрудников в Москве, а также в своих консульствах в Санкт-Петербурге и Владивостоке. Большинство уволенных (около 600 человек) — из России, примерно 100 человек — американцы. От сокращения в большей степени пострадало именно подразделение по культурным связям посольства. Как отмечала газета РБК, около 15 человек оттуда, больше двух третей прежнего состава, потеряли работу, что, по мнению одного из бывших работников посольства, фактически означает его роспуск.

С другой стороны, в разгар противостояния России и Запада были закрыты и российский консульства сначала в Сан-Франциско в сентябре 2017 г., а потом и в Сиэтле после «дела Скрипаля» в марте этого года. Все это тоже не сказывается положительно на публичной дипломатии и «мягкой силе».

В данной ситуации виноваты обе стороны: Москва и Вашингтон. Россия попросила уменьшить состав американского посольства в ответ на конфискацию российской дипломатической недвижимости в штатах Нью-Йорк и Мэриленд. По сути, страны не смогли договориться. Российским дипломатам закрыли доступ в их летние резиденции, так как американские власти подозревали их в том, что с их территории велась электронная разведка и шпионаж. А Москва, в свою очередь, отрицала подобные обвинения и пошла на «зеркальные меры».

2. Политические разногласия России и Запада

Роберт Легвольд:
Американо-российские отношения: цена холодной войны

Взаимная подозрительность России и Запада не снижалась с 2012 г., что было вызвано политическими разногласиями, в том числе и избранием В. Путина на третий президентский срок: США не доверяли ему, а сам Путин полагал, что Америка вмешивалась в парламентские и президентские выборы России в 2011-2012 гг.

На этом фоне Американское агентство по международному развитию (USAID), которое содействовало публичной дипломатии в мире, начало сворачивать свою деятельность в России. Это произошло осенью 2012 г., причем единого мнения о причинах ухода USAID не было: американская сторона заявляла, что агентство прекращает свою работу в стране, потому что Кремль «потребовал» свернуть его программы в России, а российские эксперты утверждали, что USAID сокращает свое присутствие в стране якобы из-за «потери интереса» к ней.

Впоследствии, после избрания на третий президентский срок В. Путин подписал серию законов, которые вызвали резкую критику на Западе: «Закон Димы Яковлева», запрещающий иностранным семьям усыновлять российских сирот; законы об иностранных агентах и нежелательных организациях; закон о запрете пропаганды гомосексуализма и т.д.

Самый сильный удар по публичной дипломатии нанесли законы об иностранных агентах и нежелательных организациях, после принятия которых был создан так называемый патриотический стоп-лист — реестр нежелательных организаций, подготовленный Советом Федерации летом 2015 г. В него вошли многие зарубежные НКО, занимающиеся как благотворительными проектами, так и инициативами по публичной дипломатии. Среди них — Национальный фонд в поддержку демократии (NED), Фонд Сороса, Фонд Макартуров и «Фридом Хаус» (Freedom House). Они поддерживали профессиональные, академические и гражданско-политические инициативы, но вынуждены были уйти из России.

Кремль, по сути, запретил деятельность этих организаций в стране, так как подозревал их в скрытых попытках сменить политический режим в России. По словам председателя комитета Совета Федерации по международным делам К. Косачева, цель создания списка стоп-листа — препятствовать тем силам, которые «открыто требуют смены власти в России».

Таким образом, внутриполитические инициативы Кремля стали одним из факторов в российско-американских отношениях во время президентства демократа Б. Обамы с его упором на защиту прав человека и третьего срока В. Путина с его курсом на усиление контроля внутри страны. Россия воспринималась Западом как государство, в котором не соблюдались права человека, а Москва, в свою очередь, считала, что Вашингтон вмешивается во внутренние дела России и посягает на ее суверенитет. В результате страдала публичная дипломатия.

Внешнеполитические разногласия Москвы с Западом, вызванные присоединением Крыма к России в марте 2014 г. и продолжающейся войной на Донбассе, тоже навредили публичной дипломатии. Так, осенью 2014 г. Россия закрыла американскую образовательную программу для школьников Future Leaders Exchange (FLEX) из-за единичного случая нарушения США обязательств по возвращению на родину детей: один из участников программы отказался обратно ехать в Россию. Через год после закрытия FLEX в России был закрыт и американский центр в Библиотеке иностранной литературы: его переместили в здание посольства Соединенных Штатов в Москве.

3. Информационная война между Россией и Западом

Павел Кошкин:
Бряцание оружием. Главные угрозы для России и США, и как с ними бороться

«Заявления о том, что Россия не вмешивалась в наши выборы, являются фальшивыми новостями. Они вмешивались в наши выборы и собираются сделать это снова в 2018 г. [на промежуточных выборах в Конгресс]», — заявил республиканский сенатор Линдси Грэм. Д. Трамп тоже не сомневается, что Кремль пытался повлиять на американские выборы и обещал потребовать объяснений от Путина во время переговоров в Хельсинки.

Между тем Кремль опровергает подобные обвинения, а многие российские эксперты и СМИ и вовсе смеются над ними. Обычно аргументы российской стороны сводятся к трем пунктам: во-первых, США переживает кризис национальной идентичности; во-вторых, демократы пытаются оправдать свое поражение на президентских выборах; и в-третьих, демонизация России для них становится удобным инструментом для реализации их политических целей.

Вопрос предполагаемого вмешательства России в выборы США говорит о том, что Россия и США активно ведут информационную войну на фоне политического противостояния. И это тоже негативно сказывается на публичной дипломатии. За примерами далеко ходит не надо.

В июне 2015 г. издание Daily Beast опубликовало материал, в котором были собраны комментарии американских экспертов и чиновников, обвиняющих Московский центр Карнеги в том, что он является «троянским конем» Кремля и проводником пророссийской повестки в США только потому, что директор центра Дмитрий Тренин занимал сбалансированную позицию по украинскому вопросу и избегал резких заявлений в адрес российского правительства. Тогда эта статья вызвала резонанс среди экспертного сообщества, но по публичной дипломатии был нанесен удар, хоть и незначительный: публикация в Daily Beast пыталась запятнать репутацию Московского центра Карнеги.

Другой пример — попытки западных журналистов создавать черные списки российских (и американских) СМИ, которые якобы распространяют кремлевскую пропаганду и дезинформацию для дискредитации демократии в США и Европе. Так, в конце ноября 2016 г. издание The Washington Post обратило внимание на сайт PropOrNot, который создавал черные списки англоязычных ресурсов, якобы распространявших «фальшивые новости» про Америку. Так, по мнению, создателей PropOrNot, российская пропаганда помогла Трампу прийти к власти и дискредитировала кандидата от демократов Хиллари Клинтон во время выборов. В черном списке оказались не только сайты, которые Запад считает рупором российской государственной пропаганды (RT, Sputnik), но и ресурсы, выпускающие профессиональную аналитику и участвовавшие в инициативах по публичной дипломатии, включая сайт аналитического издания «Российской газеты» Russia Direct (его закрыли в марте 2017 г.). Впоследствии Russia Direct исключили из черного списка пропагандистских сайтов PropOrNot, но проблема сохраняется: борьба с фальшивыми новостями нередко становится инструментом в информационной войне с обеих сторон — «пропагандой о пропаганде». Показательно то, что в начале 2018 г. сайт Sputnik опубликовал материал, в котором увязывал деятельность PropOrNot с американским аналитическим центром «Атлантический совет» и Госдепом США, ссылаясь на некого журналиста-расследователя Джоржда Элиасона.

4. Подрывные технологии

Андрей Кортунов, Мэттью Рожански:
Зачем нужен российско-американский саммит

Прогресс в развитии информационных технологий — как палка о двух концах; он создает не только возможности для публичной дипломатии в виртуальном пространстве, но и вызовы.

Во-первых, ценность личных контактов между людьми (участие в круглых столах, конференциях и форумах) снижается в цифровую эпоху, когда социальные сети приковывают к себе больше внимания и становятся суррогатом реальности: пользователи Интернета предпочитают виртуальное общение живому, что не всегда повышает результативность публичной дипломатии.

Во-вторых, проблемы обеспечения кибербезопасности, в свою очередь, повышают взаимную подозрительность России и Запада и возвращают нас к главной проблеме — кризису доверия. Новый виток в российско-американском противостоянии начался именно после обвинений в адрес России во взломе сервера Демократической партии и провокации «утечки» частной переписки Х. Клинтон и ее советника Дж. Подесты.

В-третьих, некоторые социальные сети ужесточают правила распространения политической информации на своих платформах. Это связано с недавним скандалом вокруг социальной сети Facebook и британской консалтинговой компании Cambridge Analytica, работавшей на предвыборный штаб Д. Трампа. Весной 2018 г. Facebook признался в том, что «сливал» сотрудникам Cambridge Analytica личные данные 87 млн своих человек, которые те использовали для политической рекламы во время предвыборной кампании Д. Трампа.

В апреле глава Facebook Марк Цукерберг выступил на слушаниях Конгресса США, посвященных российскому влиянию на выборы, а в мае социальная сеть уже изменила правила показа политической рекламы для американских пользователей. Отныне под «политической» публикацией понимается любая публикация с упоминанием в виде текста или изображения политиков и правительственных структур. На практике под данную категорию попадают и публикации академических институтов, исследовательских центров и неправительственных организаций, играющих ключевую роль в продвижении народной дипломатии.

Ситуация усугубляется тем, что Facebook ужесточает правила авторизации для тех, кто хочет проводить «политическую» рекламу на американскую аудиторию. Теперь это могут делать только американцы: пользователь должен доказать, что он является гражданином США и легально проживает на территории страны, а именно предоставить данные документов (водительское удостоверение или американский паспорт, регистрацию по месту жительства, номер социальной страховки).

Все это может означать, что аналитические публикации из других стран вряд ли попадут в персональные ленты американской пользователей Facebook, в том числе научного и внешнеполитического сообщества. Учитывая тот факт, что Facebook популярен среди российских экспертов и аналитических центров, которые нередко делятся своими публикациями и проводят целевые рекламные акции на этой площадке, то доступ к их материалам через социальную сеть может серьезно осложниться. Следует также понимать, что сама маркировка текста «политическая публикация» вызывает недоверие у пользователя.

5. Проблема восприятия

Игорь Иванов:
Убрать ненужные преграды

Не менее серьезный вызов — это проблема восприятия общественной дипломатии в СМИ, политических и деловых кругах.

Во-первых, проекты публичной дипломатии не привлекательны с коммерческой точки зрения — они редко когда могут приносить прибыль и почти всегда имеют просветительский и гуманитарный характер. Если бизнес и поддерживает инициативы публичной дипломатии, то в целях филантропии, благотворительности или продвижения благоприятной для него повестки.

Во-вторых, очень сложно оценить эффективность народной дипломатии, так как она преследует долгосрочные цели, полная реализация которых требует не два-три года, а десятилетия. Главным результатом публичной дипломатии является приобретение симпатий людей и развитие в них эмпатии, то есть то, что не поддается количественному измерению, — отмечает президент Центра «Креативная дипломатия» Наталья Бурлинова.

В-третьих, из-за коммерческой непривлекательности народной дипломатии ее, как правило, поддерживают политические институты или исследовательские центры, которые нередко используют человеческие связи и профессиональные обмены в идеологических целях, то есть для продвижения определенной повестки. Именно поэтому публичную дипломатию часто принимают за скрытую пропаганду. К сожалению, в политических, деловых, экспертных и журналистских кругах бытует мнение, что независимости, объективности и честности нет, а есть спонсоры, которые «заказывают музыку» и определяют повестку. С этой позицией соглашается и Н. Бурлинова: «Репутация зависит от того, с какой структурой связана публичная дипломатия, то есть чьи интересы она проводит во внешней политике. А эффективность связана с тем, насколько у той или иной структуры есть хорошие [финансовые] возможности».

Конечно, источники финансирования проектов публичной дипломатии играют большую роль в направленности их деятельности, но попытки увязать аффилированность исследовательских центров с качеством их работы дискредитирует само понятие публичной дипломатии и вредит ей. Наличие спонсоров в политических институтах и государственных структурах не означает отсутствие качества и репутации.

Что делать?

Проблемы публичной дипломатии носят комплексный характер и поэтому требуют такого же комплексного подхода. Самый главный приоритет для России и Запада на сегодня — это преодолеть кризис доверия. Пока это не представляется возможным, учитывая бескомпромиссность обеих сторон, но проблему можно сгладить. Встреча Д. Трампа и В. Путина в Хельсинки — шаг в правильном направлении. Уже после встречи лидеров стран необходимо активизировать диалог на всех уровнях: увеличивать количество совместных образовательных, академических и культурных проектов, а также семинаров и круглых столов. Причем инициатива должна идти снизу — от экспертов, профессоров и студентов.

Во-вторых, Россия, США и Европа должны учиться идти на компромисс во имя общего блага, а не только заботиться о своих национальных интересах. В этой ситуации необходимо быть реалистами и идеалистами одновременно: ведь политический реализм, свойственный России, и идеализм, характерный для Запада, не обязательно взаимоисключающие понятия, они могут дополнять друг друга. Компромисс — не всегда признак слабости, он может быть признаком силы и политической зрелости.

В-третьих, Россия и Запад должны отказаться от агрессивной пропаганды — она не способствует доверию, а усиливает подозрительность. Российским и западным журналистам и экспертам следует избегать взаимных обвинений и навешивания ярлыков: надо слушать и слышать друг друга. Это укрепляет доверие и развивает политическую эмпатию.

В-четвертых, подрывные технологии можно использовать не для политической конфронтации, а чтобы расширить диалог. Совместные вебинары и видеомосты — движение в нужном направлении. Кроме того, создание прикладных и интерактивных ресурсов в Интернете и социальных сетях, направленных на повышение цифровой грамотности, — пример того, как «подрывные технологии» используются в конструктивных целях. В этом отношении интересен проект «Сделаем факты значимыми снова», инициированный участниками программы Европейского центра солидарности.

В-пятых, России и Западу нужно разграничивать публичную дипломатию и пропаганду. Это не равносильные понятия. Здесь можно согласиться с высокопоставленным чиновником Отдела общественной дипломатии НАТО Робертом Пшелем. По его мнению, первостепенная цель публичной дипломатии — это информировать, объяснять и отвечать на вопросы общества, что может включать в себя и открытое обсуждение разногласий и проблем; она основывается на фактах и достоверной информации, в то время как пропаганда, пусть даже и скрытая, стремится ввести аудиторию в заблуждение, распространяя ложь. Кроме того, репутация, принципиальность, правда, ответственность и уважение к аудитории для публичной дипломатии играют первостепенное значение, чего не скажешь о пропаганде, для которой доброе имя и принципы ничего не значат.