Россия и Европа: структурные перекосы
Площадь Европы, Москва
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
(Нет голосов) |
(0 голосов) |
К.полит.н., генеральный директор РСМД, член РСМД
Вопрос об отличиях между Россией и Европой имеет давнюю историю. Сам факт отличий давно укоренился на уровне политической идеологии и общественных стереотипов и в ЕС, и в самой России. Разница лишь вокруг вопроса о глубине раскола. С одной стороны, тезис о глубинных и непреодолимых цивилизационных расхождениях. С другой — более умеренное видение России, как неотъемлемой части европейской культуры и дипломатии, но с периферийной экономикой и автократическим режимом.
Вопрос об отличиях между Россией и Европой имеет давнюю историю. Сам факт отличий давно укоренился на уровне политической идеологии и общественных стереотипов и в ЕС, и в самой России. Разница лишь вокруг вопроса о глубине раскола. С одной стороны, тезис о глубинных и непреодолимых цивилизационных расхождениях. С другой — более умеренное видение России, как неотъемлемой части европейской культуры и дипломатии, но с периферийной экономикой и автократическим режимом.
Действительно, Россия по многим параметрам — уникальная страна. Но на протяжении всей своей истории сама Европа была крайне разнородной и разноскоростной. Во многом она остается таковой по сей день. Разные политические традиции. Разные принципы организации экономики. Разные уровни и скорость развития.
По большому счету, инаковость России — это европейская норма, а не аномалия. Россия по своей сути — европейская страна. Она является таковой в силу длительных и самых разнообразных связей, в том числе значительного опыта адаптации многих практик и институтов зарубежной Европы. Более того, российские «родимые пятна» из настоящего или недалекого прошлого, на которые сегодня принято указывать в ЕС, в подавляющем большинстве имеют европейское происхождение. Авторитарный режим? Контроль государства над экономикой? Жестокий и неумолимый «паноптикум» — всепроникающее государство? Массовая пропаганда? Бюрократия и военная машина? Национализм? Контроль и надзор? Массовые партии? Марксизм и социализм? «Дикий рынок»? Консерватизм всех мастей? Империализм? Это ли не европейские изобретения?
Россия — кровь и плоть Европы. Многие ее черты — порождение многолетних европейских конфликтов, войн, гонки за эффективность и политическое лидерство. Вопрос о европейской принадлежности России столь же конъюнктурен, сколь конъюнктурным он был в обсуждении вопроса о «европейскости» Германии в ХIХ веке, Италии, Испании, Финляндии, Греции и многих других в веке ХХ. И этот вопрос следует закрыть раз и навсегда.
Тогда что же порождает проблемы в отношениях России и ЕС? Рискну предположить, что они определяются, прежде всего, конкретными политическими факторами, а не абстрактными историческими традициями, цивилизацией и судьбой. Их решение гораздо важнее, нежели «научение» России «правильным» манерам и поведению. Что это за проблемы?
В числе объективных политических проблем — разные принципы устройства и функционирования российского государства и подавляющего большинства стран ЕС. Обычно в этом контексте упоминается политический режим. Распространенная точка зрения подразумевает, что ЕС состоит из демократий, тогда как Россия если и является таковой по форме, уж точно не может быть названа ей по содержанию. И пока в стране не утвердится «реальная демократия», говорить о России как о части Европы нельзя. Российской проблемой действительно является слабость многих политических институтов и замкнутость политической системы на президентскую власть. По большому счету, российская полития все еще находится в состоянии транзита. Поиск оптимальных институциональных формул не завершен. Однако проблема режима носит скорее идеологический характер. И гораздо более важным представляется другое.
По своему типу российское государство остается «модернистским». Прежде всего, это подразумевает наличие у него реального суверенитета — всеобъемлющей ответственности за собственную безопасность и развитие. В этом смысле, Россия гораздо ближе к КНР и даже США, но не к странам ЕС, которые являются «постмодернистскими». Они обладают высоким уровнем безопасности и развития. Но оба параметра определяются наднациональными институтами. «Постмодернистские» страны объединены в две суперструктуры (НАТО и ЕС), проецирующие колоссальную военную и экономическую мощь.
Данное отличие накладывает на отношения России и ее европейских партнеров серьезный отпечаток. Проблема в том, что интеграция в НАТО и ЕС возможна на принципах доминирования данных структур. Это хорошо подходит для небольших стран, которые делегируют часть своего суверенитета. Но вряд ли подходит для России с ее «всеобъемлющим суверенитетом». Опыт постсоветского транзита показал, что даже в тяжелейших экономических условиях Россия не может и не хочет жертвовать своим суверенитетом. А если бы такая решимость была, европейские партнеры вряд ли приняли бы жертву, учитывая сложность страны. Остаются две альтернативы. Либо равноправное партнерство, выраженное в идее «Большой Европы». Либо конкуренция.
Ключевым препятствием на пути к «Большой Европе» стали уже вполне субъективные политические факторы — конкретные интересы США, ЕС, отдельных европейских стран, России, постсоветских стран. Собственно постсоветское пространство превратилось в ключевой камень преткновения. И структурные отличия сыграли здесь ключевую роль.
Выстраивание равноправной «Большой Европы» противоречило интересам США, ЕС и НАТО. Дело здесь не только и не столько в политических амбициях Вашингтона и Брюсселя, их желании обмануть Россию и поживиться остатками постсоветского стола. Само конструирование «Большой Европы» порождало огромную неопределенность — на каких принципах выстраивать проект? Как сделать его управляемым? Здесь немаловажную роль сыграли проблемы в самой России и опасение разделить ответственность со страной, которая находится в тяжелейшем кризисе. Россию просто не рассматривали как надежного партнера, хотя и поощряли либеральную риторику.
В конечном итоге, поэтапная интеграция малых и средних стран в уже готовые структуры ЕС и НАТО оказалась более предсказуемым сценарием, который, к тому же, приносил видимые политические дивиденды. К моменту, когда Россия сумела укрепиться и вернуться в мировую политику, структурные принципы функционирования современной Европы уже были выстроены. Политическая роль России в этой структуре была маргинальной. И остановить запущенную инерцию Россия уже не могла. Поэтому обсуждение перспектив Европы от Владивостока до Лиссабона с каждым годом носило все более ритуальный характер. А реальный накал в отношениях России с зарубежной Европой рос по мере продвижения НАТО и ЕС на Восток, роста числа цветных революций и квазипереворотов на постсоветском пространстве. В украинском кризисе обозначился весь комплекс недостатков нового устройства Европы после окончания холодной войны. В их числе — маргинализация России в интеграционных процессах; нестабильность постсоветских государств; слабость институтов европейского сотрудничества.
Вопрос о будущем отношений России и ЕС упирается в решение этих структурных противоречий. Здесь возможно, как минимум, три сценария.
Первый — самый негативный — геополитическое поражение России под грузом противостояния с ЕС и НАТО, а также внутренних проблем. В этом случае существующая структура еще в большей степени маргинализирует Россию. Но такой сценарий чреват тяжелыми последствиями и для самой Европы. Еще один очаг нестабильности для нее сильно обесценит любые политические приобретения на постсоветском пространстве.
Второй — умеренно негативный. Принятие Россией существующей структуры, спокойное отношение к евроинтеграции своих соседей, особая роль в этой структуре. Такой вариант имел свои преимущества еще два-три года назад. Но сегодня этот сценарий несет в себе гораздо больше негатива, так как чреват для России серьезными уступками и потерями.
Третий — умеренно позитивный — выстраивание с активным участием России новых интеграционных экономических структур и институтов безопасности. Использование потенциала данных структур для качественного перезапуска диалога с ЕС и НАТО.
России следует последовательно содействовать выстраиванию Евразийского экономического союза. Во-первых, это может стать стимулом для развития самой российской экономики — без решения ключевых проблем любой интеграционный проект в принципе обречен на провал. Во-вторых, успех Союза позволит хотя бы частично деполитизировать повестку дня на постсоветском пространстве. Перезапуск отношений с зарубежной Европой необходимо начинать именно по линии ЕАЭС — ЕС. При этом нужно принципиально абстрагироваться от дискуссии о принадлежности России к европейской цивилизации. Этот вопрос очевиден и к сути имеющихся проблем имеет косвенное отношение. А вот без изменения структурных перекосов, сложившихся в Европе после окончания Холодной войны, эти проблемы не решить.
Впервые опубликовано на англ. языке на сайте МДК «Валдай»
Автор — Иван Тимофеев, программный директор РСМД, директор программы МДК Валдай
(Нет голосов) |
(0 голосов) |
