Россия и Запад: игра мышцами ведет в тупик

В Братиславе завершилась крупная международная конференция по безопасности GLOBSEC 2015, которая считается своего рода «центральноевропейским Мюнхеном». Отношения Россия – Запад стали лейтмотивом форума. В адрес России ожидаемо прозвучало много критики. По сути вся повестка была сконцентрирована на сдерживании или противодействии России. Но сейчас уже не 2014 г., когда политические изменения в регионе носили едва ли не катастрофический характер. Первое ощущение от встречи 2015 г. – состояние наших отношений стабильно тяжелое. Вопрос в том, куда приведет эта стабильность? К поиску компромиссов или к новым встряскам регионального и мирового масштаба?

В Братиславе завершилась крупная международная конференция по безопасности GLOBSEC 2015, которая считается своего рода «центральноевропейским Мюнхеном». В ней принимают участие президенты, премьер-министры, министры иностранных дел целого ряда стран Центральной и Восточной Европы. Сюда же съехались высокопоставленные чиновники Госдепартамента США и Еврокомиссии, топ-менеджеры крупных оборонных предприятий, а также известные эксперты-международники и журналисты.

Отношения Россия – Запад стали лейтмотивом форума. В адрес России ожидаемо прозвучало много критики. По сути вся повестка была сконцентрирована на сдерживании или противодействии России. Но сейчас уже не 2014 г., когда политические изменения в регионе носили едва ли не катастрофический характер. Первое ощущение от встречи 2015 г. – состояние наших отношений стабильно тяжелое. Вопрос в том, куда приведет эта стабильность? К поиску компромиссов или к новым встряскам регионального и мирового масштаба?

Своим видением сложившейся ситуации делятся участники конференции – главный экономист МТС-Банка Евгений Надоршин и программный директор РСМД Иван Тимофеев.

За двадцать пять постсоветских лет у нас выработалась привычка бояться кризисов. И, правда, хорошего мало. Но кризис – это всего лишь переход из одного состояния в другое. Он может вывести на перспективную траекторию, а может направить в тупик, гарантируя еще более серьезное потрясение. И путь к развитию, и путь в тупик могут показаться устойчивым движением к правильной цели. Главный вопрос в том, каков конечный результат.

Сегодня накал страстей в отношениях России и Запада несколько снизился. Конфликт на Украине перешел в позиционный режим. Ситуация в самой России внешне выглядит стабильнее, чем еще полгода назад. Острый кризис позади. Однако фундаментальные вопросы наших отношений с Западом не решены, не преодолены и сложности нашего общего экономического развития. Эти противоречия накапливаются необратимо и без лишнего шума, а значит, новые проблемы — вопрос времени.

Качественно новая составляющая отношений России и Запада — полная утрата взаимного доверия. Мантру о проблемах с доверием политики и эксперты повторяли на протяжении всего постсоветского периода. Сегодня этот вопрос закрыт окончательно. Проблем с доверием нет за отсутствием доверия. Стратегически ни Запад, ни Россия не рассматривают друг друга в качестве надежных партнеров. Опасность, вызов, угроза — стандартные обороты взаимного политического лексикона. Эта атмосфера проникает на уровень деловых, да и просто повседневных контактов. Разводятся политические системы, а вслед за ними — экономики и общества.

Вместе с политическими отношениями разрушается и вся архитектура евроатлантической безопасности. А это уже не шутки и касается каждого. Что же происходит?

Прежде всего, началась постепенная эрозия основополагающих договоров в области сокращения ядерных вооружений. Конкретно — Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД) и Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ). Вопрос уже не сводится к обычной политической риторике. Сюжет о РСМД получил отражение в законе США о поддержке свободы Украины, сюжет о СНВ — в недавней поправке к американскому закону об ассигнованиях на оборону. Здесь вопрос о финансировании исполнения обязательств по сокращению наступательных вооружений увязывается с уважением Россией украинского суверенитета.

Пока ничего трагичного не произошло — оба договора продолжают действовать. Но впервые за последние три десятилетия локальный по своей сути кризис стал напрямую влиять на глобальную архитектуру безопасности. До украинской войны у России и США была масса противоречий по локальным вопросам, однако они обсуждались отдельно от основополагающих договоров в области ядерных вооружений. Теперь этот неформальный порядок нарушен.

В итоге мы тихо, стабильно и без лишнего шума идем к демонтажу системы евроатлантической безопасности, заложенной еще Советским Союзом и Соединенными Штатами. Можно долго спорить о том, кто прав, кто виноват, кто первый начал и когда. Важно другое: в среднесрочной перспективе мы получим новую гонку ракетно-ядерных вооружений. Сюда нужно добавить уже зашедший в окончательный тупик вопрос об обычных вооружениях, милитаризацию космоса, растущую конкуренцию в киберпространстве.

Европейский регион стремительно утрачивает безопасность. Украинский конфликт — лишь видимая часть этого процесса. Долгосрочная тенденция намного более разрушительна. Мы идем к ситуации, когда ядерный конфликт обретает вполне реальные очертания. Как обычно, его никто не хочет. Но страховочные тросы, удерживающие от срыва в пропасть, становятся слабее. А для отработки новой системы безопасности нет ни желания, ни доверия.

Гонка вооружений — это еще и экономический вопрос. И здесь тоже есть проблемы, причем у обеих сторон. После острой волны кризиса 2008–2009 гг. Запад и Россия находятся далеко не в лучшей форме для затратных военно-политических игр.

Проблемы Запада более заметны — кризис плохих долгов в частном секторе (низкокачественная ипотека в США — самый наглядный пример) очень быстро поразил не только всю мировую финансовую систему. Он существенно ухудшил состояние государственных финансов большого количества стран. В этом несложно убедиться, обратившись к данным МВФ. В 2008 г. темпы роста ВВП в среднем по развитым странам были близки к нулю, а в 2009 г. спад составил почти 3,5%. До сих пор показатели экономической динамики заметно хуже докризисных. Например, экономика еврозоны, основного торгового партнера России, в 2014 г. выросла менее чем на 1%. Долговая нагрузка развитых стран в среднем увеличилась примерно c 72% ВВП в 2007 г. до почти 105%. Среди стран «Группы семи» соотношение долга к ВВП за тот же период изменилось с 81% до 118%, в еврозоне — с 65% до 94% ВВП.

Проблема развитых стран лежит на поверхности — не успел забрезжить рассвет восстановления в экономике, как снова возникает потребность в государственном вмешательстве, причем уже не для улучшения экономических показателей. Нужно тратиться на оборонку, а эти расходы вполне могут ухудшить состояние экономики. Более того, кризис заметно сократил доступные ресурсы — они уже далеко не те, что семь лет назад. И даже тогда масштабные расходы подобного характера могли позволить себе далеко не все.

Это очень хорошо заметно по Европе, где ситуация крайне неоднородная. Если госдолг Германии составляет всего 73% (прирост на 10 п.п. с 2007 г.), то Великобритании — уже 90%, Франции — 95%, Испании — 98%, Италии — 132%, Греции — 177%. В случае Греции, если судить по новостям, мысли властей очень далеки от оборонки. Несложно предположить, что ряду других весьма крупных стран это тоже сейчас не по карману.

России, казалось, удалось успешно преодолеть первую фазу кризиса. До недавнего времени ситуация складывалась неплохо. Конечно, спада в 2009 г. избежать не получилось. Но долг почти не увеличился, резервы сохранились и даже неплохо росли в 2010–2012 гг. Однако экономика не просто так очутилась в рецессии в 2015 г. Помимо резкого падения цен на сырье, многие внутренние процессы прекратили поддерживать рост— бизнес не увидел новых перспектив и источников развития. Начиная с 2012 г. потребление населения, на которое основная масса бизнеса в России и работает, росло преимущественно в кредит. На нынешнем уровне нашего развития его потенциал почти полностью исчерпан. В итоге суммарный чистый отток капитала с начала 2008 г. заметно превысил 600 млрд долл., а внутренний спрос стремительно сокращается.

Описывать ситуацию можно долго, а обобщить весьма просто: модель развития России исчерпала себя и требует замены. Без изменения подходов к экономическим вызовам на уровне государства и частного сектора рост может еще долго не вернуться.

Что получается в сухом остатке? Вместо того чтобы восстановить потери от кризиса и сосредоточиться на задачах развития, а заодно обеспечить надежную и безопасную среду, которая могла бы оттянуть часть капитала от других регионов (например, от Юго-Восточной Азии), Россия и Запад создают условия для дальнейшего ухудшения в своих и соседних экономиках. В итоге привлекательность европейского региона снизится. Он и дальше будет проигрывать своим более успешным экономическим соперникам. Достаточно посмотреть на то, как вырос подушевой ВВП Китая (локомотива азиатской экономики) с 2007 г., чтобы понять, что и без политической конфронтации страны европейского региона сталкиваются с проблемами в развитии. По оценкам МВФ, в 2007 г. Россия превосходила Китай по этому показателю почти в 3,5 раза. К концу 2015 г. они сравняются, разрыв с Германией (на сегодня это лидер еврозоны) сократится за тот же период втрое, с Грецией — более чем в 4 раза. Причем в этой гонке Россия имеет существенные шансы оказаться в роли самого слабого звена. Наша экономика гораздо менее диверсифицирована, чем у основных оппонентов, в меньшей степени ориентирована на эффективность, а на внешний спрос при нынешней конъюнктуре сырьевых рынков едва ли стоит рассчитывать.

Возникает извечный вопрос: что делать? Ответ очевиден: и России, и Западу (особенно ЕС) необходимо решать задачи своего экономического развития, а не тратить ограниченные ресурсы на игру мышцами. Этот ответ нужно дать вместе. Ведь находясь на линии непосредственного противостояния, в одиночку остановиться невероятно сложно. Иначе дальнейшего ухудшения наших конкурентных позиций едва ли удастся избежать. И это в лучшем случае. В худшем мы получим еще и растущий риск полномасштабного вооруженного конфликта.