Российские города и урбанистический колониализм

Российские города преображаются — это заметно невооруженном взглядом. Там, где вчера были пустыри и промзоны — сегодня скверы, детские площадки и современные набережные. Безусловно, улучшение городской среды нельзя не приветствовать, однако типовые решения по благоустройству ведут к утрате как индивидуального облика городов, так и национального архитектурного ландшафта.

Стремление к модульности — неминуемый процесс упорядочивания огромных массивов данных, которые только так можно с некоторой долей условности пытаться регулировать. Принцип типологизации начинается с нашей дефолт-системы мозга, быстро причесывающей все под единую гребенку понятных и привычных нам объектов. Окружающее нас пространство городской среды вполне следует этим правилам, но здесь дефолт-системой выступает архитектурный стиль, являющийся выражением совокупности творческих амбиций архитекторов и девелоперов, финансовых возможностей строительных компаний и запросов общества.

С развитием глобализации и ускорением темпов изменений в мире процессы заимствования готовых решений значительно усилились. По сути критерием оценки городской среды сегодня стало ее соответствие некому европейскому эталону, включающему в себя устоявшиеся параметры качества пространства. Во все большее количество стран начинает проникать единый стандарт, выраженный в развитии пешеходной среды, формировании рекреационных зон, сокращении автомобильного движения и выявления типовых городских сценариев. С точки зрения функционального улучшения того, что было, это явно позитивный процесс — у городов появляются пешеходные зоны, сформированные по общемировым канонам. Тем не менее, побочным эффектом этой стандартизации становится утрата городами своей национальной и региональной специфики.

Городская среда становится мощным инструментом популизма, наглядно демонстрируя результаты проводимой политики модернизации. В то же время, быстрые победы зачастую не могут обеспечить достаточную глубину проработки и становятся своего рода внешней декорацией. Они оторваны от контекста традицией страны, поскольку являются в полной мере привнесенными идеями.

В результате пересадки готовых решений на отечественную почву начинает трансформироваться национальный ландшафт России, который плавно превращается в некий собирательный образ провинции качественного, нарядного, но не самого передового европейского города.

На рынке архитектурных решений заимствования принимают характер правила. Они существовали и раньше — можно, к примеру, вспомнить об итальянских строителях Московского Кремля и дворцов Петербурга — однако сегодня их масштаб стал особенно впечатляющим. Продаются уже не только услуги конкретных архитекторов — мировых селебрити, но и готовые урбанистические решения. Использование отработанных схем — это меньшие риски для девелопмента и большая предсказуемость. Однако при этом такой подход означает отказ от большинства творческих экспериментов, из которых и складывается органическая жизнь и развитие национального стиля.

Безусловно, благоустройство необходимо, однако оно не должно превращать национальный ландшафт в условный безликий Эйндховен или Кассель 2.0. У России есть свои типичные модели идеальной городской среды, и цель отечественной урбанистики — не только сохранить их, но и адаптировать к современному образу жизни.

Российские города преображаются — это заметно невооруженном взглядом. Там, где вчера были пустыри и промзоны — сегодня скверы, детские площадки и современные набережные. Безусловно, улучшение городской среды нельзя не приветствовать, однако типовые решения по благоустройству ведут к утрате как индивидуального облика городов, так и национального архитектурного ландшафта.

Эпоха конструктора

Михаил Бутусов:
Экология больших городов в эпоху глобального потепления

Отчасти, стандартизация является объективной тенденцией современного мира. Мы живем в эпоху конструктора. Все, что можно упаковать в единый модуль, сразу обособляется в типовое готовое решение. Как шахматные дебюты, которые давно выделены из партий и описаны, сферы человеческого бытия стремятся собраться в паттерны, в соответствии с основными видами деятельности. Образование переходит во вполне понятную должность с предсказуемой зарплатой, необходимое компании количество специалистов посчитано и заведено в график бизнес-плана, который также является по своей сути модульным.

Стремление к модульности — неминуемый процесс упорядочивания огромных массивов данных, которые только так можно с некоторой долей условности пытаться регулировать. Принцип типологизации начинается с нашей дефолт-системы мозга [1] , быстро причесывающей все под единую гребенку понятных и привычных нам объектов. Человеку не приходится задумываться над структурой каждого дерева по тысячам неуловимых признаков. По абрису мы видим лес как совокупность схожего множества.

Окружающее нас пространство городской среды вполне следует этим правилам, но здесь дефолт-системой выступает архитектурный стиль, являющийся выражением совокупности творческих амбиций архитекторов и девелоперов, финансовых возможностей строительных компаний и запросов общества. Глядя на здания, мы первым делом идентифицируем их принадлежность к определенному культурному пласту и только потом начинаем обращать внимание на подробности. Гуляя по историческому центру Петербурга, в какой-то момент вы перестаете обращать внимание на окружение, каждый последующий дом является памятником архитектуры, восприятие переключается на ансамблевое видение, сознание сфокусируется только в случае, если наткнется на явно нестыкующуюся конструкцию. Этим пользуются рекламщики, выхватывающие наше внимание пространственной неправильностью, резко нарушающей эффект ансамблевости.

Архитектурный стиль как зеркало жизни общества

Архитектурный стиль и культура организации городской среды является производной общего вектора систем ценностей конкретного общества. Большее и меньшее уважение к частной собственности, усиление тенденций авторитаризма, стремление к упорядоченности, уровень национального снобизма или космополитические тенденции — все это неизбежно отражается на том, как выглядят здания и как они расположены на плане города. Парадигмы развития городской среды не формируются сами по себе, а являются зеркалом жизни общества, показывая его специфику.

Для сравнения можно взять китайский промышленный город Чанша и противоположный ему по сути Гонконг. Находясь в одном этническом пласте, города демонстрируют несомненно разное отношение к предпринимательству и нормам допустимого для общества в целом. Приоритет пешеходных зон, бесконечность уличных сценариев [2] , переплетающихся между собой, нелинейность и параллельность — свойства, в полной мере характерные для Гонконга. Сложные инженерные конструкции формируют облик города, связывая в единую сеть острова, на которых он стоит.

Обратные тенденции можно наблюдать в Чанше, как вполне репрезентативном городе материкового Китая — стремление к контролю и централизации, высотная панельная застройка, приоритет труда как образа жизни — создают плотную типовую среду, главной ценностью которой является утилитарность. Отсюда равнодушие к старинным зданиям, которые нещадно сносят, заменяя иногда такими же, но новыми с большими окнами и кондиционерами — красота и наследие сами по себе не являются здесь значимым критерием эффективности функционирования общества.

Догоняющий урбанизм

Александр Пузанов:
Большому городу нужен голос местных сообществ

Исторически процесс формирования ценностной системы у разных государств сильно отличался. В результате отрыв некоторых стран друг от друга в плане бытовой культуры и формирования городской среды оказался очень велик. Но величина этого отрыва видна только со стороны. Находясь постоянно погруженным в контекст своей культуры, человек быстро перестает ощущать нестыковки жизни в окраинном промышленном районе, где дымят заводские фабрики, со временем он начинает привыкать и даже любить привычное окружение.

Тем не менее в какой-то момент представители политической и культурной элиты признают, что их страна «отстает» в вопросах развития городской среды. Дальнейшие действия предсказуемы — собирание и каталогизация «передового» мирового опыта. С точки зрения госуправления логично изучить урбанистические практики, выявить общие и частные случаи, посчитать бюджет, а после этого начать использовать готовые модули решения на местах. Подобный подход в России имеет давнюю традицию. Еще Петр Великий возвел до статуса государственной политики привлечение иностранных специалистов и переподготовку собственных специалистов за рубежом. Отметим, что первый российский император уделял большое внимание преобразованию отечественных городов и приведению их к увиденным в Европе образцам. Современные московские власти придерживаются во многом аналогичного подхода.

С развитием глобализации и ускорением темпов изменений в мире процессы заимствования готовых решений значительно усилились. По сути критерием оценки городской среды сегодня стало ее соответствие некому европейскому эталону, включающему в себя устоявшиеся параметры качества пространства. Во все большее количество стран начинает проникать единый стандарт, выраженный в развитии пешеходной среды, формировании рекреационных зон, сокращении автомобильного движения и выявления типовых городских сценариев. С точки зрения функционального улучшения того, что было, это явно позитивный процесс — у городов появляются пешеходные зоны, сформированные по общемировым канонам. Тем не менее, побочным эффектом этой стандартизации становится утрата городами своей национальной и региональной специфики.

Россия в плену мировых трендов

Россия активно вовлечена в процесс интеграции общемировых трендов городской среды. Гуляя по улицам Москвы, Нижнего Новгорода, Казани, вы без труда найдете узнаваемые элементы нового стиля — перголы, качели, диодное освещение, все то, что одно время называли собирательным термином «хипстерская архитектура». По своей сути, это вторичный продукт развития европейской урбанистической мысли. Вторичный не по качеству, а по существу — до России доходят уже готовые к использованию элементы, апробированные на практике, но давно потерявшие места в авангарде.

Как любой элемент, который интегрируется сразу, без длительного и незаметного этапа разработки, подобные модули решений очень эффективны внешне — буквально за несколько месяцев города получают новые парки и улицы, которые на фотографиях выглядят как уголок Западной Европы. Городская среда становится мощным инструментом популизма, наглядно демонстрируя результаты проводимой политики модернизации. В то же время, подобные быстрые победы зачастую не могут обеспечить достаточную глубину проработки и становятся своего рода внешней декорацией. Они оторваны от контекста традицией страны, поскольку являются в полной мере привнесенными идеями.

В результате пересадки готовых решений на отечественную почву начинает трансформироваться национальный ландшафт России, который плавно превращается в некий собирательный образ провинции качественного, нарядного, но не самого передового европейского города. Уже сейчас в России используются типовые модули благоустройства среды, позволяющие в кратчайшие сроки собрать оправу для городских улиц. Это похоже на процесс колонизации, когда приходит более сильная структура, приносит технологические новшества и более высокий уровень развития в обмен на национальную идентичность.

На рынке архитектурных решений заимствования принимают характер правила. Они существовали и раньше — можно, к примеру, вспомнить об итальянских строителях Московского Кремля и дворцов Петербурга — однако сегодня их масштаб стал особенно впечатляющим. Продаются уже не только услуги конкретных архитекторов — мировых селебрити, но и готовые урбанистические решения. Использование отработанных схем — это меньшие риски для девелопмента и большая предсказуемость. Однако при этом такой подход означает отказ от большинства творческих экспериментов, из которых и складывается органическая жизнь и развитие национального стиля.

Вернуть себе национальный ландшафт

Как мигранты изменяют города? Мнения специалистов по миграции

Архитектура сегодня как никогда важна для России. От нее во многом зависит регуляция жизненных процессов социума, выражение главных мета-сообщений страны, качество жизни, формирование национальной идентичности и, одновременно, имиджа России на мировой арене. В связи с усилением модульности всех процессов сегодня фактически происходит трансформация понятия архитектуры в техническое проектирование. В малых и средних городах эти проблемы достигли уже угрожающих масштабов — национальный ландшафт становится набором коммерческих лотов для строительных компаний, берущих на себя с целью повышения прибыльности строительства и функции проектирования.

Подобная ситуация неизбежно приводит к утрате культурного наследия и общему снижению профессионализма новых архитекторов, вплоть до полного исчезновения профессии. Окружающая нас среда все больше и больше становится типовой, предлагая одинаковые стандартизированные решения. Можно было бы закрыть на это глаза, если бы не ключевое влияние, которое архитектурный ландшафт страны оказывает на жителей. Городская среда в значительной степени формирует поведенческую модель людей, которые в ней живут, задавая эстетические критерии оценки. Отчасти поэтому индустриальные окраины и плотно застроенные депрессивные спальные районы нередко характеризует повышенная криминогенность — большие социальные напряжения провоцируются большей агрессивностью архитектурного ландшафта.

Безусловно, благоустройство необходимо, однако оно не должно превращать национальный ландшафт в условный безликий Эйндховен или Кассель 2.0. У России есть свои типичные модели идеальной городской среды, и цель отечественной урбанистики — не только сохранить их, но и адаптировать к современному образу жизни. Среди таких уникальных культурных кодов — русский конструктивизм 1920-х – 1930-х годов как глобальный отечественный архитектурный бренд, и малый уездный город N как модель идеальной среды комфортной жизни. Воплощением последнего во многом является непреходящее стремление россиян обзавестись дачей и уехать жить «за город» (а по сути, в другую городскую среду).

Однако восстановить отечественную архитектуру до состояния, когда она снова начнет влиять на культурную идентичность страны как полноценный вид самобытного искусства — непростая задача. Она потребует реализации целого комплекса мер, как в законодательной, так и в прикладной менеджерской сфере. Давно назрел вопрос о реформе профильного архитектурного образования и приближения его к реальному проектированию. Студенты, начиная со старших курсов, должны быть вовлечены в решение практических задач, связанных с градостроительством и благоустройством. По этой же причине важна государственная поддержка стажировок перспективных специалистов в ведущих мировых архитектурных бюро и их интеграция в работу государственных проектных институтов.

С точки зрения регулирования необходимо реформировать систему разрешительного лицензирования (его производных в виде СРО, НОПРИЗ и иных подобных систем) в профессии, сделать ее более прозрачной. Не менее важно закрепить на законодательном уровне обязательность авторского надзора архитектора за реализацией объекта, как неотделимой части проекта. Это позволит спасти проекты от искажений, связанных с тем, что зачастую строительные компании судят о целесообразности или нецелесообразности применяемых архитектурных решений уже на площадке, руководствуясь в том числе финансовой выгодой. Также важнейшей областью развития сугубо национальной архитектуры должна стать разработка параметрической системы массового жилья. В конце концов, бюджетное жилье тоже может отличать высокое качество архитектурного исполнения и явная стилистическая привязка к национальным мотивам. Примером тому — голландские социальные поселки.

Последнее, но не менее важное — необходима консолидация отечественного архитектурного сообщества. Для этой цели представляется целесообразным интеграция творческих объединений архитекторов в единую структуру. Это позволит повысить их значимость и влияние на развитие индустрии в целом. В комплексе эти меры будут способствовать повышению качеству отечественной архитектуры и возрождению понятия «Русская архитектурная школа» на мировой арене.

1. Raichle, M. E., MacLeod, A. M.,Snyder, A. Z., Powers, W. J., Gusnard, D. A., & Shulman, G. L. (2001). A default mode of brain function. Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America, 98(2), 676–682.

2. Т.е. сценариев использования общественных пространств горожанами.